Лекарь-палач

Глава 16. Зелье исцеления

– Так ведаешь ли, каким зельем травят государя? – повторил вопрос сотник, и я еще раз убедился, что он искренне переживает.

– Знаю, конечно, – решил я ответить на вопрос. – В напиток или в еду царя регулярно подмешивают ртуть. Симптомы все налицо, трясутся руки, слабость в ногах, неровная подходка, замутненные глаза.

– Отколь ведаешь про сроки? – спросил сотник.

Я понял, что он хочет узнать, почему я уверен в сроке отравления.

– Послушай, я очень хороший лекарь, – решил я закрепить собственные позиции. – Ты разбираешься в своем, военном деле. Я разбираюсь в лекарствах. На ранних сроках отравления симптомы не так заметны. Примерно через шесть месяцев и до года наступают симптомы, которые я тебе описал. Через год и позже начнутся судороги, цвет лица станет землистым, зубы почернеют. Ртуть очень опасный яд. Без лечения государь не поправится.

– Зелье обратное приготовить сможешь? – спросил сотник, также внимательно смотря мне прямо в глаза.

Я понял, что он интересуется, смогу ли я приготовить противоядие.

Не знаю, как, но у меня возникла шальная мысль и я решил немного поиграть с огнем. Знать бы заранее, к чему это все приведет.

– Ответь мне на один только вопрос, и я сделаю, все что нужно, – сказал я медленно. – Отраву с ртутью можно подавать только с вином красным. Кто подает еду и особенно напитки государю? Кто вино наливает?

Не ожидал, что задену за больное. Сотник невольно напрягся.

– Знамо кто, лекарь придворный, Бомелий, – в голосе сотника прозвучало хорошо скрываемое недовольство.

Ну Бомелия я мог вспомнить и без феноменальной памяти. В разных исторических документах говорилось, что Бомелий травил Ивана Грозного ртутью. Господи, надо же было оказаться именно в это время.

– Ну в дела ваши военные я лезть не собираюсь, – проговорил я. – Но подливать постоянно ртуть в вино мог только тот, кто его подает.

– Ведомо нам сие есть, – сказал сотник кратко.

Так понятно, значит Иван Грозный действительно приехал в 1575 году в Старицкий Успенский монастырь, чтобы подправить здоровье. Отравление ртутью влияло не только на тело, но и на личность. В том числе приводило к повышенной раздражительности и подозрительности. Приближенные военные, приближенные, как я понял, знали и подозревали Бомелия. Иначе бы позвали придворного лекаря, а не чужестранца в виде меня.

Интересно, могу ли я вообще влиять на ход истории. Вдруг получится вылечить государя? Повлияет ли это на последующие исторические события? Никогда не думал, что вообще буду задаваться подобным вопросом.

Так ладно, это все вторично.

– Сотворишь ли зелье, дабы государь поправился? – повторил вопрос сотник.

– Да, приготовить нужное лекарство я смогу, – уверенно кивнул я. – Кто только лекарство давать будет?

– Приготовь, что требуется, я следить буду, чтобы государь зелье испивал, – ответил уверенно сотник.

– Хорошо, – коротко ответил я. – Нужно купить компоненты для приготовления лекарства, посуду и еще кое-что. Вечером перед ужином можешь присылать ратников. Первый раз в напиток на ужин и дадите.

– Сам приеду, – сказал сотник, и в голосе послышалось облегчение.

Меня отвезли домой в повозке те же ратники, что и сопровождали в монастырь. Всю дорогу я усиленно размышлял.

Что за напасть то такая? Мало того, что зверские убийства происходят, так теперь я еще и отвечаю за здоровье и жизнь государя всея Руси?

Где я нагрешил в прошлой жизни?

Однако философские вопросы о сложностях бытия быстро отступили под напором интереса биотехнолога. Я не врал, и когда только заметил симптомы прокручивал в голове, что я могу использовать в этом времени, чтобы приготовить противоядие такому сильному яду, как ртуть.

Честно, была только одна надежда, что я не ошибся, и отправление только на второй стадии, примерно семь-восемь месяцев. На третьей, последней стадии уже никакие лекарства не помогли бы.

В моем времени готовить лекарство от отравления ртутью необходимости не было, несколько препаратов изобрели в середине двадцатого века. Вот только я находился в шестнадцатом веке и предстояло приготовить снадобье, так скажем, чтобы вылечить самого государя.

Не могу сказать, что я нервничал. Я не просто так стал профессором передовой медицины в сорок лет, я обожал свою работу и про смешивание различных компонентов знал практически все. Я знал состав всех препаратов, которые использовались при хроническом отравлении ртутью.

Надеялся я не только на собственный опыт и на то, что смогу найти аналоги веществ в шестнадцатом веке. Полагался я в большей мере на черные блокноты, которые мне полагались вместе с лекарской сумкой. Новая память сильно помогала, я помнил, что, когда изучал рецепты в прошлый раз, сильно удивился, насколько разными были назначения препаратов.

И, конечно, было несколько записей и относительно отравления ртутью.

Я зашел в горницу и быстро прошел в свою комнату. Братья Ткачевы уехали рано утром на двух повозках по своим торговым делам. Агафья, видно занималась своими домашними делами. Решил проверить Елисея.

Постучал, зашел в комнату. Конечно, чем еще мог заниматься умный не по годам подросток с ангельской внешностью. Читать, конечно.

– Что читаешь, Елисей? – спросил я, подходя к окну.

– Евангелие, – коротко ответил подросток.

Ну разумеется. Я даже не удивился.

– Нравится читать? – спросил я с улыбкой.

– Да, очень, – закивал Елисей. – Так интересно все описано, столько разных чудес происходило. Почему сейчас ничего такого не случается?

Вот детей у меня не было, я всю жизнь посвятил карьере и разговаривать с подростками точно не умел. Подумал, что легче было бы с подростком на стандартные темы поругаться, почему долго зависает в компьютерных играх и когда вообще за ум возьмется. Что сказать подростку, который самостоятельно с утра Евангелие читает, я понятия не имел.

– Не знаю даже, что ответить на твой вопрос, Елисей, – растерянно сказал я. – Может люди грешить больше стали, вот чудес и поубавилось.

– Наверное, – серьезно сказал подросток и продолжил чтение.

Я пошел в свою комнату, так как времени было очень мало. В голове вертелось несколько вариантов, что могло бы сработать. Одним из самых эффективных считался сукцимер, кислота, которая выводила ртуть. Приготовить похожий состав было невероятно сложно с учетом отсутствия компонентов, поэтому мозг работал, так сказать на предельной мощности.

Самый эффективный рецепт пришлось отбросить в силу отсутствия компонентов. Придется собрать менее эффективный раствор, но усилить чем-нибудь для достижения полноценного эффекта. Расчет был на рецепты, которые мелькали пару раз в таинственных черных записных книжках.

«Нужно найти органическое вещество с тиоловыми группами, в которых сера связана с водородом, – перебирал я в голове разные варианты. – Серу то непонятно, где взять в это время, так еще нужна и янтарная кислота».

Вспомнилось, как на первом курсе пожилой профессор сравнил ртуть с черным шаром, который катился по организму и ломал все на своем пути. Тиолы он сравнил с липучками, которые ловили шар и уносили из организма.

Как я понял, новая память в этом времени работала как фотоаппарат, если я хотя бы один раз открывал страницу, в мозгу появлялась вся картинка.

Поэтому сейчас перед глазами стояла одна из страниц блокнота, где вверху старательно было выведено «Contra Argentum Vivum».

«Против живого серебра, – автоматически перевел я. – Собственно, алхимическое название ртути».

То, что у меня в сумке были записи очень умного алхимика, я понял с самого начала. Слишком много было составов, которые простой лекарь знать не мог. Странные рисунки, приписки, что какое-то лекарство нужно приготовить строго в полнолуние, да и многое другое давало основания полагать, что по какой-то причине у меня трактаты «черного алхимика».

«Ладно, откуда у меня записи колдуна, не важно, – прервал я собственные размышления. – Нужно срочно сделать лекарство».

Нашел! Нужная страница блокнота и правда целиком отпечаталась в памяти, но на всякий случай лучше лишний раз проверить.

– Рецепт вроде понятен, – сказал я вслух, пытаясь оценить правильность составления лекарства и пропорции. – Очищенная сера, основной элемент.

Получить серу так быстро я никаким образом бы не смог. Расчет был только на то, что напротив строчки стояла пометка «Sulfur Purum», чистая сера. И я сильно надеялся, что я правильно все понял в организации записей.

Чистая сера использовалась алхимиками в различных опытах по трансмутации металлов, считалась одним из «начал» материи. Хозяин блокнотов держал в сумке и плотно завязанные бархатные мешочки.

Есть! Память не подвела. На одном из мешочков была прикреплена бумажка с аккуратной надписью, значит у меня была очищенная сера.

Итак, ключевой компонент противоядия против отравления ртути у меня был, и именно поэтому я так смело дал обещания сотнику.

– Отлично, – пробормотал я, пробегая глазами строчки, написанные на древней латыни. – Нужен яичный белок, который связывает ртуть, ну яйца найду. Молоко выводит яд. Чеснок, понятно, аллицин. Очевидно мед, чтобы смягчить действие препарата. Уксус для растворения. Должен же быть уксус?

В конце рецепта была приписка, что можно добавить активированный уголь. Прекрасное совпадение. В воеводской избе должно было остаться достаточно. Я понял, что в комнате ничего не приготовлю, все же нужна печь, некоторые предметы посуды. И конечно, мне понадобиться Агафья.

Рецепт я прекрасно понял, осталось только правильно приготовить.

Я взял мешочек, снял кафтан, оставшись только в длинной льняной рубахе с широким поясом, на которую прикрепил футляр, и пошел в горницу. Приготовить лекарство можно было только на большом столе рядом с печью.

– Господин лекарь, со стола пироги осталися, сейчас принесу, – услышал я голос Агафьи за спиной, не заметил, как девушка зашла.

– Нет, спасибо, – спешно сказал я. – Агафья, ты можешь мне помочь? Нужно срочно приготовить лекарство. Для … важного очень человека.

Я осекся, решив, что не стоит направо и налево рассказывать о том, что государя всея Руси травят ртутью, и что я пытаюсь сделать противоядие.

– Сделаю, что велено, – с готовностью закивала девушка.

– Дай мне чашку такую, как тазик, круглую, – показал я руками примерно размер. – И глиняный сосуд, как для лекарства Елисея ты давала.

В который раз удивлялся не столько скорости простой девушки, но ее готовностью помочь. Мне кажется, Агафья никогда не смогла бы отказать, если нужна была помощь. Девушка быстро метнулась за печь, поставила на стол глиняную чашу, почти такого размера, как я и показал. Достала откуда-то небольшой сосуд с узким горлышком и также поставила на стол.

– Прекрасно, то, что нужно, – обрадовался я. – Мне нужны некоторые продукты, сможешь помочь?

Девушка с готовностью кивнула.

– Дай мне два яйца, немного молока, головку чеснока и хлебного уксуса, – быстро сказал я, чтобы ничего не забыть.

На удивление девушка все поняла, поставила на стол деревянную чашку с молоком, положила яйца, чеснок и закрытую тряпкой бутыль, явно укус.

– Спасибо, – удивился я скорости девушки. – Агафья, можно тебя попросить еще кое-что сделать?

Мне было неудобно, я не знал, были ли у лекаря права просить девушку по хозяйству исполнять разные поручения. Вот только выбора у меня не было. И ситуация была, прямо скажем критическая.

Агафья услужливо закивала.

– Вчера в воеводском доме для ратников мы готовили лекарство из древесной золы, помнишь? – спросил я.

– Помогло зелье, господин лекарь, – радостно сказала девушка. – Воины, как один встали, оздоровели.

– Хорошо, – кивнул я. – Возьми чашку небольшую и принеси мне того лекарства, что мы ратникам делали. Только срочно!

До сих пор не понимаю, как жители шестнадцатого века распознавали мою речь. Я иногда с трудом понимал, что мне сказали, все же различия в русском языке были заметные. Думаю, местные делали то же самое, что и я. Прислушивались, как к иностранцу, и пытались перевести на понятный язык. Все же были уверены, что я заморский лекарь из Голландии.

В любом случае Агафья поняла все, что я сказал и быстро выбежала из избы. Все необходимое у меня было, и я приступил. Аккуратно развязал бархатный мешочек. Серу так просто не сделать, нужно долго выпаривать, для чего нужно оборудование. Поэтому я решил не использовать все вещество. Пригодится еще, а своя лаборатория со специальным оборудованием неизвестно когда еще у меня будет. Достал из футляра ланцет и аккуратно высыпал часть вещества в чашу. Ну дальше все довольно просто.

Смешать желтки, молоко, потолочь чеснок с серой и добавить уксус не представлялось сложным делом. Я тщательно все перемешал. Мед забыл.

Агафья быстро вернулась, я вылил всю чашку приготовленного вчера активированного угля, вреда не будет.

– Мне нужна еще ложка меда, – извиняющимся тоном сказал я.

Снова удивился реакции девушки, которая быстро поставила на стол мед. Добавил в чашу меда и еще несколько минут тщательно растирал.

– Агафья, пододвинь сосуд с узким горлышком, – сказал я.

Наверное, именно в этот момент я решил, что точно возьму Агафью себе в помощницы. Не только потому, что она моментально поняла, что делать. Мельком посмотрев на девушку, я заметил тот самый блеск в глазах. Который всегда был у меня. Исследовательский интерес химика. Приготовление лекарств, смешивание препаратов и получение нового состава, которого до тебя не существовало, вызывало ощущение неземного блаженства.

Слегка улыбнулся про себя, наблюдая, как Агафья горящими глазами смотрела на сосуд. Ложкой аккуратно выложил всю смесь, девушка повернулась и дала мне деревянную лучину, прекрасно понимая, что желательно бы еще раз размешать смесь уже внутри сосуда.

– Мешай, – сказал я, уже тогда зная, что из девушки выйдет толк.

Агафья тщательно перемешала еще раз приготовленный антидот ртутного отравления. Без моих указаний метнулась к печи, вернулась с плотным куском льняной ткани, оторвав узкую полоску. Замотала сверху сосуд и несколько раз плотно обязала и горлышко, завязав плотный узел.

Я невольно улыбнулся.

– Ты молодец, Агафья, – не сдержался я. – Открою свою лекарскую горницу, возьму тебя в помощницы.

Конечно, я не ошибся. Распахнувшиеся от счастья глаза Агафьи точно говорили, что ей безумно нравится процесс приготовления растворов.

– Теперь аккуратно поставь сосуд в самое прохладное и темное место в доме, – сказал я. – И следи, чтобы никто не прикасался к лекарству!

Агафья старательно закивала, достала тряпку побольше, что-то вроде льняного полотенца, замотала сосуд и побежала в погреб. Догадливая.

Я выдохнул. Часов у меня не было, но я понимал, что провозились мы вплоть до обеда. Значит, я успею еще перекусить и немного отдохнуть.

Сотник приедет за лекарством после обеда.

– Пироги с завтраку остались, с капустой и с грибами, обедать ужо пора, – затараторила Агафья, когда вернулась. – Садитесь с Елисеем за стол, схожу к поварихе, пирогов принесу. И квасу принесу.

Девушка не переставала удивлять. Я лично от нервного напряжения и усталости хотел только прилечь. Агафью в принципе не видел усталой. Уникальная работоспособность. Наверное, нужно учитывать и молодость.

«Сколько интересно Агафье лет?» – подумал я.

Странно, за несколько дней, проведенных в купеческом доме, я не смог определить возраст Агафьи. С одинаковым успехом девушке могло быть и двадцать, и тридцать лет. Надо потом спросить все же у Петра.

Хотел сходить в комнату за Елисеем, но он видно проголодался и появился сам в горнице. Я осмотрел еще раз подростка. Болезнь отступала, Елисей выглядел почти здоровым. Хотя все еще немного бледным.

Невольно я вздрогнул. Он и будет бледным, и это не связано с болезнью. Невероятно белая, прозрачная кожа такой и останется всегда.

Со всей суетой, с поездкой в монастырь да приготовлением зелья я совсем забыл, что сегодня в полночь может быть совершено пятое убийство.

В голове промелькнуло сказанное сотником про царского лекаря, Бомелия, и я подумал, что надо бы подробнее вспомнить все, что знаю про такую неоднозначную личность. Но тут Агафья принесла пироги и квас. Мы с Елисеем стали обсуждать что-то из того, что он читал и я отвлекся.

Очень и очень зря. Я убедился позже, что нужно было слушать сигналы собственного мозга. До того, как станет слишком поздно.