Лекарь-палач

Глава 21. Мертвое место

Запускать машину памяти я немного научился. Остановить не мог.

«Для своих дьявольских целей он ищет высокую концентрацию коллагена, – лихорадочно проносились мысли, наслаиваясь одна на другую. – Прозрачная субстанция считалась носителем чистой жизненной силы, и это не просто присказка. Стекловидное тело европейские и арабские алхимики пытались использовать для оживления, причем в некоторых манускриптах говорилось о девственницах. Только у «чистых» девиц в глазах была особая субстанция, которую можно использовать для создания эликсира бессмертия».

– Вопрос не только в том, как убийца находит жертв, – прошептал я, пытаясь собрать разрозненные куски головоломки. – Как он вообще догадался, что у девушек с белыми волосами и прозрачными глазами будет нужная концентрация коллагена? И у юношей, с учетом внешности Елисея.

Гораздо интереснее был вопрос, откуда у такого количества людей одинаковая генная мутация? Я прекрасно знал, что может быть отклонение у одного человека, которое передается по наследству. Но не у большой группы людей. Значит я все же прав, речь идет о какой-то нордической подрасе, не известной даже современной науке в двадцать первом веке.

«Генетическая мутация могла возникнуть только в изолированной популяции, – память услужливо предложила цитату из энциклопедии. –Причем условия проживания должны были сильно отличаться».

Я знал, что описано множество случаев, когда испарения газов из расщелин гор и другие природные явления постепенно меняли физический облик тех, кто проживал рядом. Одно из племен индейцев в горах отличалось огромной грудной клеткой и красным лицом, потому что легкие постепенно приспособились к недостатку кислорода. Да полно таких случае описано.

Здесь же должно было быть какое-то фоновое излучение, которое я пока не мог определить, чтобы изменить вообще генетическую структуру.

Ладно, я не настолько умный, и не смогу раскрыть всех особенностей формирования подрасы, заниматься этим должны команды профессионалов.

Меня волновал совсем другой вопрос. Откуда убийца об этом знал?

Совершенно точно и безошибочно выслеживал девушек с одинаковыми генетическими отклонениями. В разных городах древней Руси. Не было ни Интернета, ни картотек. Как он определял, в каком городе или селе могли жить высокие худые девушки, с перламутровыми волосами и лазурными глазами.

Сам и ответил на свой вопрос. Типаж был слишком необычным. Скорость распространения слухов в этом времени была феноменальной, в чем я сам успел убедиться. Все знали буквально все и обо всех.

Значит, по слухам убийца определял, где живет девушка с нужными характеристиками. Допустим. Как он знакомился с беловолосыми девушками и заставлял пойти с собой в роковую ночь, я все равно понять не мог.

Странно, я был уверен, что при такой активной работе мозга, точно не смогу заснуть. Однако, когда открыл глаза, на улице начинало темнеть.

«Ничего себе поспал, – подумал я, вставая и надевая пояс. – Сейчас, наверное, часов шесть или даже ближе к семи. Ну ладно, зато отдохнул».

Даже не удивился, услышав снова голоса. Все в этом времени разговаривали довольно громко. Я надел кафтан и вышел в горницу.

– Добрый вечер, – вежливо сказал я, увидев стоящего у двери губного старосту в сопровождении двух десятских.

– Вопросить тебя, лекарь, надобно, – сказал размеренно староста.

Я немного замешкался, не зная, имею ли я право в чужом доме приглашать гостей присесть на стол. Спасла снова догадливая Агафья.

– Нечего у дверей стоять, присаживайтесь, – быстро сказала девушка. – Сбегаю на кухню, квасу принесу, да пироги с обеда остались.

Староста присел на лавку, десятские, правда остались стоять у двери.

– Врач местный осмотрел девицу, что утром нашли, – староста сказал медленно, непроизвольно передернув плечами. – Вот чего в толк взять не могу, чего ради убивец пальцы отрезает? Али тоже ритуал какой?

Хорошо, что я не успел взять огромную чашку кваса, примерно на пол-литра, потому что точно бы выронил. Руки непроизвольно задрожали.

– Какие пальцы? – сиплым голосом пробормотал я.

– Малый перст, левой руки, – староста отпил кваса и поставил чашку. – Дело свое дьявольское он сделал, калечить мертво тело без надобности.

«Мизинец, – молнией пронеслось в голове. – Он отрезал мизинец левой руки девушки. Святые угодники, да палец то зачем? Почему же я не увидел?».

– Не знаю, – проговорил я. – Скажи пожалуйста, Игнат, а не было ли разговоров или слухов, что мизинец у той девушки другой был?

– Таки было, – закивал староста. – В селе судачили, что уродство имелось, потому может и сидела в девках. Пятый палец длиннее был, выпирал.

«Ну почему я не спросил майора, когда мог? – мысленно отругал я себя. – Эксперт называется. Профессор. Мало того, что не заметил, так еще и не узнал, у всех ли девушек были отрублены мизинцы левой руки».

Несмотря на страшную ошибку, я должен был разъяснить все до конца.

– Смотри, – положил я руку на стол прямо перед старостой. – Вот видишь мой мизинец? Косточки, одна, две, три. Три фаланги.

– Знамо у девицы еще одна косточка была, выше, – староста кивнул и отпил квас. – Встречаются в наших местах, уродство прирожденное.

До того, как меня накрыло паникой, услужливо вступила Агафья.

– Также у Елисейки нашего, – со знанием дела сказала девушка. – Так и у матери его было, как сказывают, да на писанном видно.

Всеми силами я старался не думать о страшной опасности, нависшей над блаженным подростком. Напрасно. Все сошлось. Теперь меня затрясло.

– На каком написанном? – не понял я последней фразы.

– В светлице батюшки купца образ супружницы писанный, – с готовностью пояснила Агафья. – Руки тонкие, аки лучины. Обе десницы хорошо видны, и крайний палец длинен больно.

«Надо обязательно уговорить Петра показать портрет его жены», – подумал я, пытаясь справиться с подкатывающим страхом.

– Так ведомо тебе, лекарь, на что палец девицы убивцу понадобился? – переспросил староста, внимательно посмотрев на меня.

– Палец зачем, не знаю, – вздохнул я, хотя в голове роились десятки мыслей, которые никак не выстраивались в логичную гипотезу.

– Следственно, чего ради он глаза да корень крови берет, тебе ведомо? – староста явно умел вести профессиональный допрос.

«Корень крови, уникальное название печени», – проскользнула мысль.

– Да, – вслух ответил я, думая, как все это объяснять слугам правопорядка в шестнадцатом веке. – Пойми, Игнат, убийца безумен. Искать логику в действиях сумасшедшего бесполезно. Я могу объяснить, что он собирается делать с жидкостями из вырезанных органов. Только получить то, что он хочет, невозможно. Делает это абсолютно ненормальный человек.

– Знамо, бесовское отродье, – в сердцах сказал староста. – Токмо смысл деяний мне понимать надобно, чтобы изловить изувера.

Логично. Как хороший следователь, староста хочет составить портрет преступника. Какими бы безумными мотивами ни руководствовался убийца, последовательность в действиях наблюдалась выверенная. С учетом того, что убийства совершал гениальный хирург и лекарь. С острым отточенным умом.

– Понимаю, – сказал я. – Я расскажу все, что я понимаю в действиях убийцы. Дальше делай выводы сам. Но пока понятия не имею, ни где искать убийцу, ни как он дела свои страшные проворачивает.

– Ты сказывай, лекарь, – староста сел поудобнее на лавку и взял кусок пирога. – На то я и поставлен, чтобы лихих людей разыскивать.

Хорошо. Попробую составить портрет преступника и описать характер убийств для следователей шестнадцатого века. Так себе задачка.

– Понимаете, господин староста, все собрать довольно сложно, – покачал я головой, так как не раз пытался собрать куски мозаики.

– Я тебе сказывал, можешь называть меня Игнатом, – проговорил староста. – Изъясняй все подряд, от начала до конца.

– Ну если по порядку, как в землях голландских принято, тогда так, – я привыкал прикрываться Европой, когда хотел рассказать что-то из своего времени. – Преступник мужчина, немолодой.

– Отколе ведаешь? – цепким взглядом посмотрел на меня староста.

– Мужчина однозначно, потому что владеет навыком сложных операций, – уверенно ответил я. – Потом тела переносить надо, тяжело. Не молодой, потому что в безумии пытается создать эликсир бессмертия.

– Коли бы молод был, и в ум бы не взял, – подхватил Игнат.

В который раз я удивился острому уму служителя закона.

– Совершенно верно, – кивнул я. – Теперь самое главное. Переносить тяжести любой сильный мужчина может, но вот делать сложные операции может только обученный человек, лекарь.

– Стало быть волхв, чародей? – спросил староста

– Не совсем, – покачал головой я. – Знать надо, где и как резать. Из того, что я видел, преступник опытный хирург, причем обученный.

– Резник, – заключил староста. – Кровь испущает и струпы раздирает.

Игнат, скорее всего, переводил мой современный на понятный себе язык. Я же старался перевести старые обороты на современный русский язык. Ну да, резник, может делать кровопускание и вскрывать гнойные раны.

– Да, верно, – снова кивнул я. – Получается, преступник, немолодой мужчина, опытный резник, умеет не только вскрывать раны, но и профессионально вырезать органы. Значит, он где-то учился.

– Иноземный, стало быть, – проговорил староста.

– Наверное, – кивнул я.

– Скажи, лекарь, – снова цепкий взгляд прямо в глаза. – Ты же тоже из других земель, яко в грамоте написано. Иноземный, стало быть. Там в немецких землях учат лекарей, людей чтобы уметь резать?

– Поверь мне, Игнат, такому нигде не учат, – я невольно передернул плечами. – Я же тебе сразу сказал, преступник не в своем уме. Научить могут, как раны вскрывать, кровь пускать, да как людей лечить. То, что преступник делает с девушками – абсолютное безумие. Нельзя подобному научить.

Внутри что-то дернулось. Возникло внутреннее противоречие тому, что только что сказал. Научить можно всему, услужливо подсказала память, но я был слишком занят разговором, чтобы подумать об этом.

– Ведомо, глаголи дальше, – староста отпил кваса, запивая пирог.

– Сложно собрать остальные обстоятельства дела в одну картину, – вздохнул я. – Тот факт, что преступник вырезает органы, не главное. Ткань не является компонентом того, что он пытается приготовить. Нужна жидкость. Вот здесь и возникают сложности. Извлечь жидкость из глаз и из печени очень сложный процесс. Требуется не просто место, а специальное оборудование.

– Алхимийная палата, – проговорил староста.

Я напрягся, хотя прекрасно знал, что именно в это время на Руси вместе с лекарями стали появляться первые алхимики, приглашенные государем. Готовил же доклад об исследованиях, о редких экспериментах. Удивило скорее всего то, что об этом знал губной староста небольшого городка.

– Все верно, – подтвердил я. – Как бы ужасно это ни звучало, но изъятые органы убийца куда-то приносит. В палате, как ты сказал, должны быть специальные сосуды, перегонные дистилляторы, фильтры, много чего.

– Искать надобно место, где душегуб окаянный зелья свои бесовские готовит, – в голосе старосты прозвучала уверенность.

Говорят же, как ищейка напала на след. Понятно, появилась хоть какая-то возможность, искать взрослого мужчину в нескольких городах и селах, когда нет никакого описания внешности, как искать иголку в стоге сена.

Я тоже прекрасно понимал, что подходящих под лабораторию алхимика зданий в шестнадцатом веке на Руси было не так много. Максимум можно было насчитать с десяток на несколько городов и сел, если не меньше.

– Да, и это единственное твое преимущество, – подтвердил я. – Не могу тебе сказать, где именно может находиться такая палата. Убийства, как мы уже определили, происходят в разных городах и селах. Хотя, все места в пределах конной езды несколько часов. Значить убийца где-то рядом.

– Скажи, лекарь, как палата зелейника безумного зрится? – напряженно спросил Игнат. – С виду как найти то?

Разумеется, что еще мог спросить староста. Я все время об этом думал. И правда, как может выглядеть здание, в котором окончательно свихнувшийся лекарь пытается создать эликсир бессмертия? Будут ли внешние отличия?

– Сложный вопрос, – медленно начал я, рассуждая на ходу. – Можно попробовать представить. В обычной избе вряд ли такое получится делать. Вокруг соседи, все друг друга знают, через несколько дней все село будет знать, что в избе происходит нечто странное. Сразу донесут старосте.

– Должно быть заброшенное здание, которое стоит подальше от домов, где люди живут, – пока говорил, в сознании вертелось что-то важное, но я не обратил внимания. – Тайное место, может изба заброшенная, сарай.

– Как далече искать надобно избу пустую? – спросил Игнат.

– Хорошо, что ты спросил! – обрадовался я, потому что понял, забыл что-то важное. – Изъятые органы нельзя везти часами. Нужно специальное оборудование и холод. Значит сразу после того, как преступник изымает ткани, он почти сразу проводит определенные процедуры. Получение жидкости из тканей, дистилляция, очень сложный процесс. Как я и сказал, нужно специальное оборудование, сосуды, нагрев, растворы.

– Стало быть палата безумца недалече будет от мест, где девиц зарезанных находили? – спросил староста, посмотрев задумчиво в окно.

– Да! – удовлетворенно кивнул я, потому что наконец разобрался сам.

– Поистине важное обстоятельство, – сказал удовлетворенно Игнат. – Убивца бесовского искать надобно по месту. Ежели сможем найти палату, где зелья свои дьявольские готовит, дойдем и до лиходея.

В общем то верное рассуждение.

– Ты, лекарь, умен больно, дознанию сильно поспособствовал, – посмотрел на меня с благодарностью Игнат. – Великую службу оказал. Ежели еще вопросы будут, можно ль у тебя будет спросить?

– Конечно, в любое время, – кивнул я.

– Час поздний ужо, идти надобно, – староста встал.

Десятские, молча сидевшие все это время на лавке, также встали. Служители закона вышли, я остался сидеть за столом, думая о своем.

Почему я не рассказал старосте всего, я и сам не понимал. Мог сказать про то, что будет шестая жертва в ночь с воскресенья на понедельник. Хотя и не был уверен, откуда я вообще знаю про количество жертв. Мог сказать про то, что Елисей полностью подходит под типаж жертвы и попросить защиты.

Не сказал. Решил поиграть в сыщика. И доигрался.

Когда староста ушел, было уже и правда очень поздно. Глаза просто закрывались от усталости. Не заметил, что Агафья слышала весь разговор.

– Господин лекарь, – тихо спросила девушка и я резко повернулся.

Агафья стояла у стола, сворачивая и разворачивая льняное полотенце, которым вытирала посуду. Привычки редко меняются, я понял, что, когда девушка говорит тихо и что-то перебирает в руках, явно хочет что-то сказать.

– Говори, Агафья, – коротко сказал я, сил на вежливость уже не осталось.

– Вы сказывали про девиц, да про Елисейку нашего, – осмелела девушка. – Худы все больно, да высокие. Белесые да светлоглазые.

– Да, говорил, – усталось быстро улетучилась.

– Надобно вам поговорить с монахом, который Елисейку и меня грамоте обучал, – с уверенностью сказала Агафья.

– Зачем? – удивился я.

– Так он сказывал историю о людях белесых да высоких, – сказала девушка. – Таки люди токмо на Руси и были, давным-давно пришли далече, с самого края северного. Сказывал, что расселилися люди северные в городах да селах. Женилися, детей рожали, да смешалися со здешним народом.

Я не мог выдохнуть, как будто кто-то ударил под дых,

– Как зовут монаха? – с трудом проговорил я.

– Корнилий, – ответила Агафья. – В монастыре он, в Успенском.

– Спасибо большое, Агафья, – наконец выдохнул я.

Я долго лежал в кровати не только из-за насыщенного событиями дня. Господи, я просто обязан поговорить с монахом, как на небольшой территории встречается определенный генетический тип людей. За которыми убийца и гоняется. Читал же исследования про особенности генетического кода русских. Что если я нашел основу? Происхождение народа от редкой северной расы? Картина с ангельским лицом и кристально-чистыми невинными глазами. Подростка, который, как я думал, и должен стать шестой жертвой.