Лекарь-палач

Глава 11. Маршрут убийцы

Спасла непонятно откуда взявшаяся память. Мозг заработал до того, как ужас сковал все тело. В голове на дикой скорости мелькали картины трех убийств, в которых я имел несчастье выступать экспертом от медицины.

«Четвертая жертва, судя по всему, что я слышал раньше, – промелькнула мысль. – Все правильно, Петр говорил, что три дня назад в Твери нашли уже третью жертву. До этого две жертвы находили в близлежащих городах. Здесь в селе Красном уже четвертая девушка. Осталось еще две жертвы…».

От последней мысли у меня потемнело в глазах.

Да не может же быть такого! Идентичные убийства с разницей в четыреста пятьдесят лет. Подражатель? Раскопал в каких-то тайных архивах рецепт долголетия от древних алхимиков и решил повторить?

«Молодая девка, красивая, мужа, говорят, еще не знала…, – мысли метались, как в сломанном калейдоскопе. – Понятно, раз мужа не знала, значит невинная. Кстати, с точки зрения медицины, непонятно именно это условие».

«Не буду говорить про то, что стекловидное тело извлекалось при жизни жертвы, – судорожно подумал я. – Народ в диком напряжении от подобных зверств, решат, раз я знаю подобные детали, значит я и есть убийца».

Все время, пока мозг пытался справиться с диким стрессом, я внимательно осматривал жертву. Обошел со всех сторон, присел, просмотрел, нет ли ничего в траве. Что именно делают криминалисты, я понимал. Только ничего не видел. Видел залитую кровью траву и изуродованный труп.

Дальше думать совсем не хотелось, только мозг иногда проводит анализ всей имеющейся информации совершенно самостоятельно. Теперь было на что опираться, я помнил все до мельчайших деталей из прошлых убийств.

«Все совпадает до мелочей», – пытался я сконцентрироваться и не мог.

В своем времени я ведь был уверен, что почти догадался. Поэтому и вылетел на трассу под идущий на всей скорости грузовик. И оказался здесь, каким-то образом перенесшись почти на пятьсот лет назад.

Я точно знал, что тот, кому принадлежал третий нагрудной знак, имел несколько ученых степеней и был гениальнейшим хирургом. Здесь же я стоял посреди пустыря, в шестнадцатом веке, в селе недалеко от Старицы.

Смотрел на тело и видел то же самое. Профессиональное извлечение стекловидного тела, аккуратный разрез живота и вырезанную печень.

Да как же такое возможно?

Я встал и огляделся. Несколько человек так и стояли поодаль, явно не спеша оказаться рядом с трупом. Одним из стоящих был, собственно, губной староста, которого я видел в избе Петра. Я подошел к группе.

«Порядки наверное почти одинаковые, – подумал я. – Раз меня привезли, значит, я выполняю роль медицинского эксперта по делу».

– Господин староста, – аккуратно начал я.

– Игнатом меня зовут, – сдавленно ответил староста, нарочито отвернувшись в другую сторону, чтобы не смотреть на растерзанный труп.

– Хорошо, Игнат, – кивнул я. – Могу, как лекарь, высказать собственные наблюдения относительно трупа девушки.

– Что ж за ирод на такое способен? – староста не мог прийти в себя. – Пришлые люди, лихие! Из правоверных христиан никто на такое не способен!

«Надо следить за речью, – промелькнуло в голове. – По легенде я-то пришлый, из Голландии присланный. Может прилететь ни за что».

– Конечно, – с готовностью закивал я.

На самом деле я был полностью согласен со старостой. И в своем времени, и сейчас я задавался тем же самым вопросом – кто реально способен на подобные зверства? Что может быть в голове или, скажем глубже, в душе человека, который изымает жидкость из глаз, когда девушка еще жива?

Я передернул плечами, радуясь, что не успел позавтракать. Вот не хотелось бы, простите, блевать при всем честном народе.

– Убитая девушка немного старше двадцати лет, – попытался я говорить спокойным голосом. – Жертва привязана к деревянным кольям, прочно вбитым в землю. Как убийца входит с ними в контакт, сказать пока не могу. Каким-то образом убийца обездвиживает жертву, вырывающуюся молодую девушку сложно привязать, да и повреждений от борьбы нет…

Пока говорил, понял, что это очень важная мысль.

– Ведомо, живая вырывалась бы, – кивнул губной староста. – Либо по голове бьет, чтобы бездвижна стала, либо поит зельем каким.

Да, теперь дар памяти казался мне вовсе не лишним. Постепенно я понимал, как работает странный механизм. Возможно, из-за сильного удара, в голове всплывало в деталях все, что я либо когда читал, или слышал.

Наверное, в зависимости от необходимости. Вот сейчас неожиданно в голове дословно возникли слова майора, после того как после четвертой жертвы я попросил результаты криминалистических экспертиз первых трех.

«Вы были правы насчет девственности, даже не хочу знать, как об этом можно было догадаться, – звучал усталый голос майора, словно он стоял рядом. – Насчет неподвижности, вы тоже оказались правы. В крови всех четырех жертв найден очень токсичный алкалоид, большая доза. Странность по словам старшего криминалиста, заключается в том, что использовалось не современное лекарство. Похоже, что жертв поили травным составом».

«Рецепт старый, отвар из дурмана», – как молния пронеслось в голове, но я не успел как следует подумать.

Зря. Потом я сильно об этом пожалел.

– Яд? – протянул губной староста. – Значит зелья варить умеет?

«Ну точно мне прилетит, – подумал я. – Наверное карма какая-то. Как и в своем времени, так и здесь я снова под подозрением».

– Да, жертву чем-то поили и подмешивали в напиток, – осторожно сказал я, пытаясь говорить профессионально.

– Бешеное зелье, – вдруг сказал один из десятских, с которым я приехал.

– Простите, как еще раз? – переспросил я.

– Ну так знамо, бешеное зелье, – уверенно ответил десятский из местных. – На селе траву ту дурнопьяном называют. Везде растет.

«Дурман, сильный галлюциноген, в больших дозах вызывает полный паралич. В шестнадцатом веке назывался «дурнопьян» или «бешеное зелье». Состав для обездвижения жертвы подмешивали в вино или пиво».

Постепенно я привыкал к пробегающим в голове огромным блокам текста, картинам. Раз появилось, значит, когда-то об этом читал.

«Так, вот интересно, – пронеслось в голове. – Вино или пиво, явно скрывали горький вкус. Когда интересно и при каких обстоятельствах жертвы, молодые девушки, пили с убийцей? Как вообще происходила подготовка? Он знал девушек заранее? Почему девушки пили вино?».

Я сделал ставку на вино, хотя может в шестнадцатом веке девушки легко пили и пиво с незнакомцами. Все равно непонятно, каким образом преступник заставлял девушек выпить напиток? Ну не насильно же он вливал?

– На что убивец сие учинил? – серьезно спросил губной староста. – Чего ради глаза девке вырезал да живот распорол?

Я задержал дыхание, лихорадочно думая о том, что говорить и о чем умолчать. Шестнадцатый век все-таки, если рассказать все детали, сожгут на костре точно меня. Как злостного колдуна, потому что нельзя так много знать.

– У жертвы разрезан живот и вырезаны глаза, – осторожно начал я. –Значит у убийцы есть нужные инструменты. Применялся острый медицинский нож, то есть ланцет. Ответить на вопрос, зачем, я пока не могу.

«Соврал полиции, но будем считать ради их же блага, – подумал я. – Зачем всему честному народу знать, что убийца высасывает стекловидное тело и вырезает печень? Тем более я и сам пока не до конца все понимаю».

– Бесовские дела творит, действа дьявольские проводит, не иначе, – размеренно сказал один из десятских, с которым я приехал.

– Скорее всего, да, – медленно сказал я. – Может быть кровь или органы нужны убийце для проведения каких-то действий.

Староста и десятские, не сговариваясь, перекрестились и поклонились, причем повернулись в одну сторону. Должно быть по направлению к церкви.

«Так, кое-какие детали уже есть, – думал я сосредоточенно. – Девушки знают преступника, или знакомятся незадолго до убийства. В напиток, вино или пиво, убийца подмешивает дурман, что полностью обездвиживает жертву. Дальше в общем-то понятно. Надеюсь, зельем снижает и порог боли».

Мысль о дурмане немного помогала справиться с ползущим по позвоночнику ледяным ужасом. Я утешал себя тем, что высокая доза работает как анестезия, и возможно, боль притупляется. Рациональные мысли я старательно от себя отгонял, потому что прекрасно понимал, никакой дурман не снизит нечеловеческую боль, когда у тебя на живую изымают глаза.

«Надо отвлечься, – приказал я сам себе. – Что еще делают криминалисты? Характеристики жертвы примерно выявлены, только не проанализированы. Возраст, девственность, пол. Над этим нужно серьезно подумать. Портрет преступника. Здесь вообще все запутано. В своем времени я был уверен, что сошедший с ума гениальный медик, начитавшись трактатов древних алхимиков, пытается приготовить эликсир бессмертия».

«Теперь я и сам нахожусь во времена древних алхимиков, – мысли обгоняли одна другую. – Объяснение может быть только одно. Получается в середине шестнадцатого века, какой-то знахарь придумал адский рецепт, для которого нужны стекловидные тела и печень шести девушек. В моем времени такой же чокнутый нашел старые записи и решил воспроизвести приготовление «вечного напитка». Логично. Нужно значит искать записи убийцы во времени, в котором я оказался. Потому что в двадцать первом веке, преступник не сам придумал рецепт. Он повторял то, что уже делали».

Насчет рецепта и записей я был уверен, что прав. Так как я остаюсь в Старице и получаю собственную лабораторию, я буду встречаться со множеством людей. Будет легче искать записи свихнувшегося алхимика.

«Криминалисты что еще делают? – подумал я. – Точно, места. География преступлений. Интересно, ответит староста, если я напрямую спрошу?».

– Господин староста, Игнат, – поправился я, вспомнив, что староста сказал называть по имени. – Я слышал, что было три похожие жертвы, это четвертая. Мне важно понять, что делает убийца. Где были найдены девушки?

– Коль вас позвали, как знатока по лекарским делам, значит можете и остальное спрашивать, – уверенно ответил губной староста.

Я невольно удивился. Выразил он все верно, раз я выступаю экспертом по делу, имею право знать и все остальные детали.

– Первую девку, разрезанную якоже и на сем месте, нашли в селе Покровском, – обстоятельно сказал староста. – Верст пятнадцать от Москвы будет. После того, нашли ужо девку изувеченную недалече от Клина. Подальше ужо от Москвы будет, верст восемьдесят.

«Удивительная память, – поразился я как хорошо староста помнил все. – Странно, что любое место оценивается по расстоянию до Москвы».

– Опосля нашли ужо девку в княжьем селе прямо, в Медном, – вздохнул староста. – Верст сорок от Твери будет. Тогда ужо тревогу стали бить да извещать местных старост, что убивец поганый завелся. Девок одним способом убивает. Заставы, знамо укрепили, проверять всех стали. Токмо не помогло. Теперича вот в Чукавино, верст пятнадцать до Старицы.

Постепенно я привыкал к своей новой памяти, потому что в голове дословно всплыл первый разговор с Петром, который рассказал то же самое. Здесь и телевизор с Интернетом не нужен, все каким-то образом все знали.

– Понятно, – вслух сказал я, соображая на ходу говорить ли про то, что будет еще две жертвы. Хотя точно я этого знать не мог.

Несмотря на новый дар феноменальной памяти, я так и не мог поднять глубинные воспоминания, откуда я знал про ритуал и шесть девушек.

Решил промолчать, чтобы точно в колдуны записали.

– Дело не только в маршруте, – вслух сказал я. – Места, которые вы назвали, имеют важное значение. Покровское находится рядом с Москвой, Медное является вотчиной тверских князей, через Клин проходят торговые пути, и там находится пункт сбора налогов, это важный административный центр. Село Чукавино является вотчиной старицких князей.

Я почти научился зачитывать из собственной памяти. Полезный навык.

– Понимаете, Игнат, девушке находят не в малоизвестных селах или деревнях, – постепенно я осознавал важность сказанного. – Убийцей может быть только кто-то из знатного, боярского рода. Тот, кто по разным делам, находился в данных местах. Не простой крестьянин, кузнец или торговец.

«Конечно, – про себя подумал я. – Крестьянин да торговец могли топором тело разрубить на части, но не извлечь стекловидное тело и не вырезать печень. Убийца явно кто-то из знати. С медицинским образованием этого времени, разумеется, и очень хорошими навыками».

– Истину глаголишь, лекарь, – уважительно сказал губной староста. – Простой люд такие зверства просто так вершить не будет. Да и на что? Понять не могу, для чего убивцу понадобилось глаза вырезать, да живот распарывать.

– Понять мотив убийства, самое сложное в раскрытии преступлений, – какой-то дежурной получилась фраза. – Но точно могу сказать, что искать надо убийцу вам боярского или княжеского рода.

– Да как его сыскать то, коли и след простыл? – в сердцах воскликнул Игнат. – Ох доля моя нелегкая. Пойду приказ отдам, укрепить заставы все, никого не впускать и не выпускать без специального на то разрешения. Прочешем яко гребнем. Долго не сможет отсидеться. Мои люди отвезут тебя до дома Петра, ежели чего, коли помощь понадобится, позовем еще.

– Конечно, – невольно обрадовался я, что можно наконец уехать.

Всю дорогу обратно мы ехали молча. Да и что говорить? Количество истерзанных тел никак не вырабатывало привыкание. Всеми силами я старался прогнать из сознания картину разрезанного молодого тела.

Так ладно, нужно отвлечься. Попробую поиграть в следователя.

Характеристики преступника вроде понятны. Нужно искать представителя боярского или княжеского рода, имеющего медицинское образование. Скорее всего, приезжего европейского лекаря.

Во времена Ивана Грозного, как я помнил, была мода приглашать лекарей и аптекарей, все еще верили в создание философского камня.

Значит образованный заморский лекарь, прямо как я.

Дальше, помогут любые упоминания, если лекарь делал раньше операции или делает сейчас. Искать нужно хирурга. Я может и оказался в другом времени, но не потерял всех приобретенных знаний в медицине.

Я мог еще допустить извлечение печени непрофессионалом, хотя слишком ровные и аккуратные были надрезы. Но вот извлечение гелеобразного стекловидного тела из глаз, без повреждений, мог сделать только невероятно талантливый и опытный хирург. Это, с одной стороны, хорошо. Круг сужается, не так много опытных врачей было в России, умеющих проводить подобного рода операции. Все равно нереально.

Не буду же я носиться по всей стране в поисках знатного хирурга.

Маршрут. Точно. Искать по всей России хирурга и не нужно. Я же в шестнадцатом веке, убийца не мог перемещаться, куда угодно. Поездов и самолетов не было, значит он ограничен скоростью лошадей.

Приятная деталь. Значит нужно сконцентрироваться на карте убийств. Хорошо, что теперь я все могу помнить в мельчайших деталях.

Мозг на какое-то время остановился. Память у меня может и появилась, и я хорошо запомнил названия населенных пунктов, где нашли девушек. Только я по-прежнему не разбирался в географии. Пространственный кретинизм являлся постоянным диагнозом с ранней молодости.

Вопрос – как я смогу составить маршрут убийцы – повис в воздухе.

«Петр! – пронеслось в голове. – Купец, постоянно в разъездах, он точно знает, где что находится. Надо аккуратно расспросить про места, не говоря про убийства. Он поможет составить точный маршрут. Маршрут убийцы».