Лекарь для захватчика

Глава 43

Мое сердце сжимается от тревоги.

Жив ли он?

Ничего не имеет значения, кроме этого вопроса, бьющегося в висках, словно молот. Я не слушаю Эрта, срываюсь с места и бегу в сторону, где развевается знамя. Холодный ветер забирается в волосы, треплет их, белокурыми жгутами откидывая на спину. Тяжелый теплый плащ сковывает движения, и я, не раздумывая, сбрасываю его с плеч. Мое пышное голубое платье на контрасте с черными одеждами солдат, с окровавленными щитами, копьями и стрелами, воткнутыми в землю, кажется вырванным из сказки про принцесс. Вот только моя сказка слишком реалистичная…

Передо мной стеной стоят воины Эсмара, и я протискиваюсь сквозь них, пока меня не останавливает хватка за локоть. Вскидываю взгляд – на меня взирают серые мрачные глаза Денвера. Мужчина весь в крови: своей, чужой – неясно. Алые брызги заляпали даже его лицо.

Он не пускает меня пройти дальше.

– Не мешайте ему, – рычит он.

Не мешать?

Воины впереди расступаются и я, наконец, замираю, словно пораженная ударом молнии, – застывает и дыхание в легких, кислород моментально выжигает чертов страх, точно газ от вспыхнувшей спички.

Мечи с лязгом скрещиваются, едва не высекая искры. Два противника – уставшие, грязные, окровавленные – рубились, как два варвара. Оба израненные настолько, что лишь упрямство держало их на ногах. Сколько они уже бьются вот так? Меня потрясают хриплые выдохи при замахе, скрежет зубов, массивные рубящие удары стали.

Генерал одной армии и император враждующего государства, они оба покрыты порезами, их дыхание вырывается из груди хриплыми, прерывистыми стонами. Хейден с трудом удерживает меч и скрежещет зубами. Реиган не дает ему ни секунду покоя.

Удары следуют один за другим: звон металла эхом разносится по долине. Оружие дрожит в руках, даже крошечный шаг вперед дается противникам с усилием. Тут уже нет места тактике – лишь дикая борьба за жизнь. Они рубят неистово, будто вкладывают в эти мгновения всю затаённую друг к другу ненависть.

И меня пронзает нечеловеческий страх, когда меч Хейдена разрезает дублет и рассекает плечо Реигана, вырывая из груди последнего лишь короткий шипящий стон.

– Пожалуйста… – непонятно кого молю я.

Цепенею, потому что Реиган безмолвно вздрагивает, когда меч глубоко прорезает его бок.

Дергаюсь, но Денвер напрягается, сжимая руку на моем предплечье. Его дыхание углубляется, а глаза стекленеют. Он смотрит за схваткой безотрывно. Он не был сентиментальным – Денвер монстр, способный на самую лютую жестокость, но Реигану он предан и любит его, словно брата. Я вижу, как бьется жилка на шее Гийома, а кадык нервно дергается.

– Пожалуйста… – моя мольба тонет в грохоте грома.

В небе сверкает молния. Тучи сгущаются.

Кровь императора Эсмара потоком льет на землю, но он не останавливается. Напротив – делает рывок, намереваясь нанести ответный удар.

– Его рука… – тихо шипит Гийом. – Он не сможет сделать замах…

Хейден избегает удара и сразу бьет в ответ, резко поддаваясь вперед. Пот ручьями течет по его лбу. Зубы стиснуты, а губы поджаты. Берк рычит, пронзая Рэя в плечо, и тот падает на колени.

Мир меркнет перед моими глазами.

Хватка Денвера становится мягче, он успокаивающе прижимает меня к себе. Дрожит. Гийом – этот суровый, совершенно бессердечный человек – дрожит, как мальчишка.

Берк делает шаг вперед, вновь замахиваясь. На секунду я вижу в его глазах искру торжества. Меч с хлестким звуком прорезает воздух, обрушиваясь на Реигана. Я не успеваю вскрикнуть – в отчаянном рывке Рэй хватает меч за лезвие. Острая сталь разрубает его перчатку и режет ладонь. Алая кровь течет вниз по увитому венами запястью, стекая каплями на землю. Губы Хейдена кривятся в зверином оскале.

Соперники глядят в глаза друг друга.

Реиган рычит от боли. Оскалившись, он рывком вгоняет свой меч в живот Хейдена. Над полем проносится отчаянный крик последнего. Лезвие с влажным звуком проходит насквозь. Хейден замирает. Его взгляд вскидывается к небу, которое медленно наполняется грозовой чернотой, словно угасая вместе с ним.

Берк падает на спину, а Реиган стоит на коленях и тяжело дышит. Он опирается на меч и опускает голову. Черные, мокрые от пота и крови волосы скрывают его лицо.

И я больше не могу быть в стороне. Вырываюсь из рук Денвера, впрочем, он уже не держит, бегу со всех ног и бросаюсь к Рэю, подхватывая его за талию ровно в тот момент, когда он начинает падать.

Мы стоим на коленях друг перед другом, и я задыхаюсь. Боюсь разжать руки и отпустить, будто пока держу, он будет жить.

– Я люблю тебя, Рэй, – шепчу ему. – Люблю.

Его взгляд останавливается на моем лице, окровавленная рука приподнимается, и он гладит истерзанной ладонью мою щеку. В словах нет необходимости, я чувствую его любовь. И мне так горько, что я не могу держать лицо, не могу быть хладнокровной, забываю все правила, по которым я жила раньше. Я люблю Рэя Уилбега так сильно, что не в силах дышать. Раньше я жила только с половиной сердца, а теперь оно стало полным, сильным и бесстрашным. С этим мужчиной – я была самой собой и даже чуточку больше – его любимой женщиной.

Денвер склоняется над нами, кладет руку на плечо императора:

– Ваше величество…

– Его нужно срочно доставить в лагерь, – не узнаю своего надтреснутого, наполненного страхом голоса. – Быстрее, пожалуйста. Гийом…

Тот кивает.

Рэй не сопротивляется. Он поднимается самостоятельно и только после опирается на плечо Денвера.

– Коня, – говорит коротко.

И его голос тоже другой.

Внутри у меня что-то ломается. Я глотаю слезы, отказываясь признавать – с такими ранами не живут. Без антибиотиков… без банального пенициллина и противоспалительного – нет. Ни единого шанса.

– Гийом, – шепчу я, не зная, как довести императора до лекарского корпуса.

Сколько пройдет времени, пока Эрт вернется с помощью?

– Я сам, – говорит Уилберг.

Чертов гордец.

Он касается моей руки. Я чувствую, что его пальцы влажные и липкие от густой, почти бурой крови.

– Не плачь, принцесса, – раздается его голос. – Не делай этого.

Отворачиваю лицо, потому что именно после этого плачу горько, ощущая безумную боль. Сердце раскалывается на части.

К Рэю подводят коня.

Я молча разрываю подол на лоскуты и туго бинтую ладонь императора, снимаю с него дублет, перетягиваю плечо поверх рубашки, а затем оглядываю рану на боку – прикусываю изнутри щеку, ощущая металлический привкус.

– Пожалуйста, потерпи, – шепчу.

Прижимаю к ране свернутую в несколько раз ткань, а затем перетягиваю стан Уилберга.

Он взбирается в седло – бледный, будто потерявший свою жизненную энергию.

Денвер сопровождает его, держась рядом, готовый в любую секунду подстраховать, подхватить, если его величество потеряет сознание. Я тоже вскакиваю на лошадь, и мы скачем в сторону лагеря.

Один раз останавливаемся, потому что Денвер подхватывает Реигана, когда тот едва не выпадает из седла.

– В порядке, – говорит император, криво усмехаясь и похлопывая Гийома по плечу. – Поехали.

– Рэй… – обеспокоенно начинает тот.

– Исполнять.

– Да, мой император.

И мы снова несемся в лагерь, а сердце у меня отчаянно бьется в груди.

«Ничего не сделать, – пульсирует в голове. – Проникающее ранение в брюшную полость». Я прогоняю этот голос хладнокровного медика, той самой Нины Виннер, которая была честна перед самой собой. «При такой кровопотере слишком высок риск осложнений».

Нет.

Я никогда не отступлюсь. Не отпущу тебя, Реиган Уилберг. Не отдам даже смерти.

Его вносят в шатер, и я посылаю за Асиньей и инструментом. Реиган почти сразу теряет сознание, и я, ожидая Асинью, просто склоняюсь над ним, улавливая его слабое дыхание. Целую в губы, провожу пальцами по черным волосам, а затем прослушиваю пульс.

– Ты не умрешь, – говорю ему. – Обещаю.

Когда приходит Асинья, я повязываю передник и косынку, надеваю маску и тщательно мою руки. Асинья делает то же самое. Она ничего не говорит, чувствуя мое напряжение. Молча разворачивает инструмент, и мы приступаем.

***

– Ваше высочество?

– Да? – я не отрываю взгляда от императора Эсмара, даже когда операция закончена, и он спит.

– Там еще много раненных.

Я слышу крики и стоны, постоянный скрип колес. Раненных подвозят по десятку человек за раз. Лекарский корпус не справляется. Но я не выпускаю руку Рэя, потому что она холодная, и я боюсь, что, если уйду, его сердце остановится.

– Ваше высочество, вы нужны там, – говорит Асинья, осторожно касаясь моего плеча.

Я нужна здесь.

Ему.

Как я могу уйти?

Просто быть с ним – вот все, что мне нужно. Только бы он продолжал дышать, а его сердце билось.

Асинья еще несколько минут стоит за моей спиной, а потом уходит, так ничего и не сказав. А я молча слушаю крики раненных, хмурюсь, потому что где-то внутри горит стыд, но я подавляю его. Мне так дьявольски плохо, что я хочу просто исчезнуть.

В шатер темной мрачной тенью входит Денвер. Он садится на пол, облокачиваясь на один из вещевых сундуков. Он успел умыться и поесть. Возможно, даже отдать какие-то приказы.

– Как он? – спрашивает Гийом.

Я боюсь давать прогнозы. Просто судорожно втягиваю воздух, а в голове отчетливо слышен голос Виннер-хладнокровного-хирурга: «Шансов мало». Дергаю головой, избавляясь от этой мысли. Не собираюсь сдаваться – я никогда не пасовала перед трудностями. Я прожила несколько месяцев в средневековом замке, без водопровода и интернета – без шуток, это сломит кого угодно. Кто сейчас нужен императору Эсмара – убитая горем женщина или хирург? А может королева Саореля? «Волчица», – вспоминаю его слова и усмехаюсь.

Я укрываю Рэя, нежно его целую и поднимаюсь с колен.

– Лорд Денвер, – стягиваю косынку, – вы можете побыть с его величеством?

– Конечно, – говорит он.

– Я должна помочь остальным, – киваю и иду к выходу из шатра. – Пришлю к вам Софи.

За пределами меня встречает поздний вечер. В небе уже серебриться лунный серп и мерцают звезды.

Я вижу, как одна из девушек, выбегает из лекарского корпуса вся в слезах. Отовсюду раздаются крики и стоны боли. Я сбрасываю с себя гложущую боль. Внутри меня крепнет такой стержень, о котором я и не подозревала. Кажется, будто Рэй отдал мне свою волю и железный характер.

Я откидываю полог и прохожу внутрь. В большом, длинном шатре, где располагалось около ста пятидесяти лежанок для раненных, разделенных на сектора, кипела работа. Правда, это больше напоминало какую-то возню. Утром я велела разделить помещение на операционную, зоны «реанимации», а также «палаты повышенной бдительности», но сейчас все смешалось в кучу. Мэтры отчаянно орут на моих «сестер милосердия», не давая им работать.

Какой-то господин даже взялся отчитывать Софи. Звучит что-то вроде: «Необученная чернь», «глупое бабье» и много чего еще, низводящее мое обучение этих женщин к нулю. И Софи робеет, злобным зверьком глядя исподлобья. Другие женщины собираются рядом с ней. Асинья отчаянно спорит, но ее называют «всего лишь девчонкой» и не берут во внимание.

Я молча иду между рядами лежанок.

Спор принимает угрожающие обороты.

Вместо помощи, лекари собрались, кажется, линчевать женщин, которые пришли им на помощь.

Встаю перед Асиньей, закрывая ее собой, и сталкиваюсь лицом к лицу с мэтром, который, как оказалось, являлся главным лекарем военно-полевого лекарского корпуса. Из его рта только что вылетали все эти оскорбительные слова, но увидев меня он замолкает.

– Вам неясен приказ императора? – спрашиваю я. – Если да, то я попрошу лорда Денвера разъяснить вам еще раз волю его величества. Или вы все-таки предпочтете выслушать меня?

Лекарь оскорбленно вздергивает голову, а затем стискивает зубы и коротко кланяется.

– Я готов слушать.

– Готов, значит? – я подступаю ближе, и зрачки мэтра расширяются. – Вам приказано выполнять все мои требования. Поэтому вы либо делаете все, что я говорю, либо идете на выход.

Он недоуменно моргает и выглядит настолько рассерженным, будто прямо сейчас у него пар повалит из ушей.

А я продолжаю:

– Если вы собрались лечить пиявками, наговорами и пусканием крови, то разговор окончен. Вы безнадежны. Если готовы учиться и слушать меня, можете остаться. Любое ваше слово против, или попытки высмеять моих учениц обернутся против вас.

Его верхняя губа подрагивает от нервного тика, но он склоняет голову в знак согласия.

Больше я ничего не говорю, а просто обхожу его и оглядываю помещения. Раненные поступают бесконечным потоком.

– Асинья?

– Да, ваше высочество, – она сияет таким воодушевлением, видя меня в строю, что по моим губам тоже проскальзывает короткая улыбка.

– Разделить корпус на зоны. Огородить операционную, – хлопаю в ладоши, привлекая внимание. – Всем приготовиться! Начинаем работать. Живо инструмент и воду! Софи, эфир! Быстрее, у нас много работы.

Повязываю на лицо маску. Уверена, что к утру моя команда, состоящая из совершенно разных людей, наконец, начинает работать слаженно.

Поборемся.