Лекарь для захватчика

Глава 18

Антуанетта-Аннабель

Последние три дня постоянно стучат молотки – еще бы, за деревянным каркасом крыши последовала черепица. И я, воодушевившись изменениями в замке, мечтала хоть что-то сделать и с отхожим местом, потому как действующая система сбрасывания «балласта» прямиком со стены в открытую канаву, меня удручала. А еще постоянные завывания ветра и сквозняки, отчего ночами в коридорах замка становилось не только холодно, но и страшно.

Но все это было лишь малой крупицей моей большой беды. Основная проблема заключалась в положении изгнанной жены, и каждый прожитый день в Рьене приближал меня к Уилбергу. Вернее, к его чудовищному желанию сделать меня матерью его детей.

Стараясь не думать об этом, я проводила долгие часы с Асиньей, изготавливая настойки на основе опия и мандрагоры, а также средства для обеззараживания ран. Мы увлекались нашим делом настолько, что порой могли очнуться от работы только вечером.

Почти на закате капитан Эрт выводил лошадей, и мы с Софи учились верховой езде. Признаюсь, я влюбилась в это занятие. Определенно, для того чтобы овладеть всеми приемами и работе с лошадью необходимы тренировки. А, когда в высокой траве стрекочут кузнечики, а последние лучи солнца золотят деревья и подсвечивают крышу старого замка – трепетное благоговение касается самого сердца.

По утрам в Рьене пахло хлебом, а с деревни доносились крики петухов. Эмин поднимался одним из первых, я слышала, как он топчется у двери, дожидаясь Софи, чтобы к моему пробуждению приготовить ванну.

Но сегодняшним днем все пошло наперекосяк.

– Ваше высочество… – в комнату заглядывает служанка. – Прибыл мэтр Финч, лекарь императорской семьи.

Она говорит это как раз в тот момент, когда я с жаром толкаю речь о стерильности и необходимости мыть руки, о бактериях, которые для травницы означают не больше, чем для современного человека вера в барабашку. А еще о вреде кровопотери, от чего Асинья бледнеет, будто сказанное мною – настоящее святотатство.

– Спасибо, Софи.

Я давно жду этого славного врачевателя, поэтому иду к нему без промедления. И страха нет – мэтр Финч полностью подотчетен моему мужу, а главный Карабас-Барабас убивать меня до родов не собирается. Кроме того, я накануне подробно расспросила Элизабет, и она не смогла припомнить о мэтре ничего плохого, за исключением того, что Финч боготворит моего супруга.

Лекарь прибыл не один, с ним явился его подмастерье и вооруженная охрана. А также карета с чемоданами. Что ж, делаю вывод, что он заскочил ни на минутку… Как и говорил Уилберг, мэтр пробудет в Рьене до моего отъезда.

– Ваше высочество, – увидев меня, лекарь слоняется в поклоне. – Рад видеть вас в добром здравии.

Ему больше пятидесяти, в черных собранных в хвост волосах прослеживается седина, в уголках проницательных светло-голубых глаз залегли тонкие морщинки.

– Благодарю, мэтр, – отвечаю я. – Добро пожаловать в Рьен.

Я прошу господина Ройса передать на кухню, чтобы обед накрыли в столовой, а сейчас нам не помешает травяной чай и легкий перекус, чтобы было приятнее обсудить дела.

Мэтр внимательно оглядывает помещение.

– Огорчен, что вы оказались в таких стесненных условиях, – говорит он.

– Рьен – прекрасное место.

Лекарь поворачивает голову и внимательно смотрит мне в глаза, пытаясь прочесть в них, издеваюсь я или говорю серьезно.

– Ваше высочество, я прибыл по приказу вашего мужа.

– Я знаю, – улыбаюсь. – Я готова ответить на любые ваши вопросы. Но не откажите мне в любезности, в последнее время я увлеклась лекарским делом, и мне было бы приятно обсудить с вами некоторые вопросы.

– Буду счастлив, – отвечает лекарь, а затем протягивает мне конверт: – Его величество поручил передать вам лично в руки.

Послание от мужа заставляет меня разволноваться. Я не жду от Реигана ничего хорошего, поэтому вскрываю конверт тотчас – умирать, так умирать!

– Прошу прощения, – отхожу к окну и вчитываюсь в строки, написанные жестким, ровным почерком.

«Анна,

мэтр доставит в Рьен лошадь, книги и мои рекомендации по преподавателям Тинского императорского университета, с которыми ты могла бы вести переписку по интересующим тебя вопросам».

У меня слегка дрожат руки.

Чего я никак не ожидала – что он попросту исполнит все мои просьбы, переданные через капитана Эрта.

Подмастерье лекаря вдруг ставит на стол клетку, в которой бьются голубки.

– Подарок его величества, – поясняет мэтр, замечая, что я недоуменно гляжу на птиц.

Догадываюсь, что это почтовые голуби. Мои голуби. И мне тут же приходит на ум назвать их «Эсэмэсками».

В Рьене тоже есть голубятня, а значит мы с Реиганом сможем обмениваться посланиями.

– Его величество велел передать, что вам не стоит просить капитана Эрта указывать о ваших пожеланиях в отчетах, которые он обязан отправлять. Вы можете лично написать его величеству в любой момент.

Я едва успеваю скрыть усмешку.

– Эмин, – обращаюсь к слуге, который все это время стоит у дверей, словно истукан. – Принеси, пожалуйста, перо и чернила.

Меня терзает желание ответить сию же секунду. На расстоянии я обретаю пугающую смелость.

«Ваше величество,

выражаю признательность за вашу исключительную доброту…»

От этих слов за версту несет иронией.

«Могу ли я надеяться, что вы позволите мне совершить небольшое путешествие до рудников в Дрейбе? Мне необходимо поговорить с лекарем от гильдии и посмотреть в каких условиях работают жители Рьена».

Я с довольством привязываю записку к ноге голубя, а затем выпускаю его в окно и смотрю, как он быстро летит по лазурному небу в сторону столицы.

И сердце у меня колотится от безумства собственного поступка. Просьба о поездке в Рьен была продиктована не только желанием свободы, но и тем, что я не списывала со счетов идею с побегом. Разумеется, идея была непродуманной и, если по-честному, почти невозможной, но она оставалась в моей голове, на самый крайний случай.

– Мэтр Финч, – я оборачиваюсь и смотрю на лекаря. – Ответьте, жив ли Эмсворт?

– Жив и идет на поправку.

Госпожа Ройс неловко вносит поднос, и я прошу мэтра и его подмастерье сесть за стол, чтобы перекусить.

– Я хотел бы поинтересоваться, ваше высочество, – говорит лекарь, принимая мое предложение, – что это за швы, которые вы наложили графу?

Он имеет в виду, гемостатический шов Ревердена-Мультановского. Наверняка, мне не стоит раскрывать все свои секреты. Я пока не знаю, чем это может быть чревато.

– Скорее всего, я сделала это неумело, – произношу, слегка опуская взгляд. – Все-таки я только начинаю познавать все лекарские секреты. Не судите строго, мэтр.

– С последней нашей встречи вы очень поменялись, ваше высочество…

– Столько всего произошло, – я смотрю на Финча прямо, без тени лукавства, – боюсь, любой бы на моем месте пересмотрел свое поведение.

Я позволяю гостям разомлеть от сытости, а затем интересуюсь, где именно намеревается остановиться мэтр. Получаю ответы, которые мне не очень нравятся. Издержки брака с Реиганом предполагают то, что Финч будет жить у меня под боком, следить за моим окружением, как Око Саурона, и предотвращать нежелательные поползновения мужчин, особенно капитана Эрта, на которого, кажется, пали подозрения.

***

Со слов мэтра все недуги от дисбаланса телесных жидкостей, а лучшая профилактика – это смесь из змеиного мяса, опия и кастореума. Последнее, прошу заметить, продукт выделения желез бобров. Эту смесь вываривали в вине и считали панацеей от всех болезней.

Я с тоской слушаю мэтра Финча и вспоминаю слова, приписываемые Гиппократу: чего не лечат лекарства, излечивает железо; чего не лечит железо, исцелит огонь, чего не вылечит огонь, считать неизлечимым.

Итак, медицина в Эсмаре, да и во всем этом мире, была не сильно развитой. Мэтр Финч знал о многих свойствах растений, таких, как например календула, но он был совершенно далек от хирургии. Его стезя – возвышенное врачевание, когда любые болезни излечиваются приведением к балансу «телесных соков».

Устало вздыхаю.

– Понимаю, ваше высочество, что утомил вас, – с улыбкой говорит мэтр. – Я много лет занимаюсь лекарским делом, и мои знания в этой области очень велики.

– Меня беспокоят вопросы анестези… – я запинаюсь и подбираю другое слово, – обезболивания при проведении операций, а также выбор нитей для ушивания ран.

Улыбка прирастает к губам Финча, он лишь всплескивает руками и смотрит на своего подмастерье:

– Принеси мой инструмент.

И вот передо мной распахивается сумка, и я вижу всякие мерные ложки, смеси в банках, инструменты, ножи для кровопусканий и, наконец, нити. Мэтр использует шелк и жилы животных.

– Я еще работаю над тем, чтобы…

Я пропускаю его дальнейшие слова мимо ушей, анализируя полученную информацию. Шелк – это уже хорошо. Кетгут из жил – путь к нагноению и возможному анафилактическому шоку. Нужно подумать, как усовершенствовать шовный материал.

Я долго расспрашиваю о лекарской школе, о видах лицензий на врачевание, о количестве специалистов, о строительстве госпиталей и лекарских корпусов, в том числе для бедняков, не имеющих работы. Я задаю столько вопросов, что Финч обескураженно хлопает глазами, а под конец устает от моей назойливости.

– Ни одна из настоек неспособна полностью избавить человека от боли, – в итоге говорит он.

– Эфир.

– Простите?

– Его величество передал мне рекомендации по преподавателям императорского университета, которые могли бы помочь в получении этилового спирта и серной кислоты, а затем и диэтилового эфира. Этот газ способен усыпить пациента на время операции.

Мои серьезные во всех смыслах слова вызвали на лице мэтра Финча улыбку умиления. И я тоже улыбаюсь. Подмастерье Финча скалиться во все тридцать два. Кажется, мои слова показались Финчу невероятными, и поэтому я заливисто смеюсь:

– Вся эта наука так увлекательна, – поднимаюсь из кресла, и мужчины подскакивают следом.

Не забываю о манерах, ведь я принцесса:

– Благодарю за содержательный разговор. Надеюсь, в Рьене вам понравится, – и делаю Софи знак, чтобы гостей проводили в отведенное для них крыло – одну из башен замка. – Предлагаю вам отдохнуть после долгой дороги.

А как только лекарь и его подмастерье уходят, улыбка сползает с моего лица. Еще не хватало строить из себя недалекую девицу весь этот месяц, чтобы меня хотя бы не приняли за сумасшедшую. Не стоило исключать, что Реиган может воспользоваться подобным ментальным расстройством супруги в своих целях.

Не успеваю взгрустнуть, как самый отчаявшийся человек современности, в комнате появляется капитан Эрт. Он кланяется, на его подвижных губах замирает восхищенная улыбка. За ним двое солдат вносят большой сундук. А в нем – книги.

Я радуюсь, как ребенок. Сажусь на край распахнутого сундука, вынимаю тяжелую книгу, заключенную в кожаный переплет. Это дорогие издания, написанные от руки, изготовленные, скорее всего, для библиотеки императора. Внутри у меня поднимается дрожь нетерпения – можно догадаться, что за ночь я сожгу ни одну свечу, изучая все это.

– Хотите увидеть Молнию, ваше высочество? – спрашивает Эрт.

Я откладываю книгу и киваю, и мы идет в конюшню. Но прежде, дожидаемся Софи, потому что я не могу разгуливать наедине с мужчиной даже по собственным владениям.

Молния оказывается великолепной жилистой и высокой лошадью гнедой масти. Она сразу склоняет ко мне голову, и я хватаю ее морду и глажу по носу.

– Она красавица! – вырывается у меня.

– Как и вы, ваше высочество, – Эрт не успевает прикусить язык, это срывается с его губ так естественно и искренне, что он и сам не ожидает, наверно. – Прошу… гм, прощения.

Софи делает вид, что ее заботит сено, что валяется в углу.

Внимание капитана становится все более горячим и пристальным. С каждым днем оно лишь возрастает, и я подумываю, что это необходимо пресечь на корню, пока никто не пострадал.

– Софи, ты не могла бы принести воды для Молнии?

Она внимательно глядит себе под ноги, а затем выходит за ведром, а я быстро подступаю к Эрту, и он отшатывается, а в его лицо бьет краска, взгляд становится блестящим.

– Вы хороший человек, – говорю я, пока Софи не вернулась, – а я супруга вашего императора, и между нами никогда ничего не может быть, кроме дружбы. Прошу вас, капитан, я не хочу, чтобы вы пострадали.

Служанка отпирает дверь, ставит между мною и Эртом ведро, а Молния склоняет к воде крупную голову. Мы с капитаном неподвижно стоим и смотрим друг другу в глаза. Он сдается первым и отводит взгляд, а я тяну Молнию к выходу – хорошо бы прокатиться.

День пролетает в повседневных заботах: ближе к обеду я встречаюсь с господином Коннором Брином, старостой деревни, и выслушиваю отчет о состоянии дел на сыроварне. Брин привозит образцы сыров, и я понимаю, что наше дело требует жесткого маркетинга. Уж, если нас вытеснили с рынка конкуренты, мы должны понять их преимущества, чтобы обойти. Сыры Рьена должны стать нашей визитной карточкой, как и мед. Но восстановить пасеки после пожара было почти непосильной задачей. Нужно было понять, чем еще мы сможем зарабатывать, чтобы обеспечить свой достаток. Болотистые местности могли принести руду, но ее было мало, а обработка была такой трудоемкой и тяжелой, что рассчитывать на большие поставки было глупо. С другой стороны, я могла бы изготавливать конечный продукт из легированной стали. Близость столицы – это большое преимущество, туда уходил бы весь наш товар.

Если Рьен перейдет ко мне, то я должна буду выплачивать налоги. Реиган не постесняется оставить меня без последних панталон, доказывая, как он был прав, говоря, что я разорюсь.

Мысли несут меня дальше – в чертову бездну. Скоро официальная коронация, и я вернусь в столицу. Время бежит неумолимо. Я должна подготовиться. Учитывая тот факт, что я не умею исполнять реверансы, дела у меня плохи.