Лекарь для захватчика

Глава 1

Сказ о Саореле,

из личных записей Нины Виннер.

В некотором царстве, в некотором государстве жила-была принцесса Аннабель-Антуанетта Корсо, о красоте которой слагали легенды. И было ей всего восемнадцать лет отроду, когда она полюбила отважного генерала. Влюбленные были счастливы ровно до тех пор, пока генерал не погиб на войне, защищая границы славного государства Саорель от чужеземцев во главе с жестоким принцем Реиганом.

***

Антуанетта-Аннабель Корсо

… тихое жужжание отступает.

– Прекрати изображать из себя жертву, Анна! – гремит надо мной мужской голос.

Я с трудом приподнимаюсь и жмурюсь. Пахнет воском и пылью. Вокруг чадят свечи, а сквозь задернутые плотные портьеры пробивается солнечный свет. На моих руках кровь, и я озадаченно шевелю пальцами, пытаясь понять откуда она. И чья.

Да и, вообще, где я?

– Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, – кто-то хватает меня за плечо, больно вздергивает на ноги, – хорошо покувыркалась?

Я с удивлением оглядываю свой наряд – на мне только длинная тонкая рубашка. Светлые волосы слегка вьются и струятся по плечам. Удивительное дело, но эти волосы не мои. Вот отродясь таких не было.

Поворачиваю голову, услышав сдавленный хрип – на полу у кровати лежит обнаженный мужчина. Хорошо сложенный, темноволосый и мускулистый. Из его спины торчит меч, но, судя по шевелениям, незнакомец еще жив.

– Что тут произошло? – наконец, я перевожу взгляд на мужчину, который стоит рядом и держит меня за плечо.

Его пальцы грубые и больно впиваются – будут синяки. Но не это потрясает, а его внешний вид: длинные черные волосы, смуглое лицо и глаза цвета грозового неба. Эти глаза сейчас пылают гневом и едва золотятся у зрачка, буквально гипнотизируя.

– Посмотри, как он скулит. Нравится? – шепчут губы этого психа.

Он одет, как военный: мундир с эполетами и золотыми петлицами, облегающие брюки и высокие сапоги.

– Нет, – отвечаю предельно серьезно. – Надо полицию вызывать. Он сейчас кровью истечет. Судя по всему, легкое пробито. Здесь скорая нужна. Дайте телефон, я вызову.

Незнакомец щуриться и вглядывается в мое лицо. Он тяжело дышит и скрежещет зубами.

– Отойди, – наконец, он отшвыривает меня к стене с такой силой, что я врезаюсь и ойкаю от боли.

– Нет, – окликаю, видя, что он хочет выдернуть меч, – лучше этого не делать до приезда…

Поздно.

Незнакомец, морщась, переворачивает пинком голого страдальца и избавляет его от мучений очередным уколом меча. А затем преспокойно вытирает лезвие о край одеяла и убирает в ножны.

– Боже правый… – ошарашенно шепчу я.

– Оделась, – гаркает мне этот сумасшедший. – Быстро!

Еще бы знать во что. Впрочем, я готова нацепить на себя все, что угодно. Я, вообще-то, сегодня уже умирала, мне не понравилось. Найдя какое-то средневековое платье, валяющееся на полу, я за пару секунд натянула его поверх рубашки.

– Развратная потаскуха… Это был мой лучший командир, – пробурчал мужчина, глядя на покойника.

Так ведь не я его только что…

– Шевелись!

Шевелюсь, еще как.

Теперь, как понимаю, я в заложниках у безумца. И вооружен он не пистолетом или ножом, а средневековым мечом – это что еще за выкрутасы?

– Не думай, что легко отделалась, – доносится до меня его сдавленный, рычащий голос.

Я застыла напротив опасного незнакомца, чувствуя, что меня колотит от страха. Адреналин бьет в голову так, что я плохо соображаю. А ведь девиз медика – быть всегда хладнокровным. Это работает в условиях операционной в отработанных ситуациях, но здесь другое дело – от моих действий зависит моя собственная жизнь. Это не игрушки.

Мужчина медленно поворачивает голову, оглядывая меня с ног до головы. Он высокий, широкоплечий и сильный. У него узкая талия, мощные руки, военная выправка, надменный горящий злостью взгляд. И этот взгляд прямо сейчас придирчиво и недовольно скользит по моей одежде.

– Я сказал быстрее.

– Я готова, – отвечаю сухими губами.

Он вздергивает бровь, а потом втягивает воздух сквозь стиснутые зубы.

– Хочешь появиться так перед придворными, Анна? – спрашивает, не спуская с меня взгляда. – Мне плевать, я могу тебя по коридорам проволочь и обнаженную. Но ты все еще моя жена.

Что?

Это когда ж я успела замуж выскочить?

– Вы… – сглатываю, – ошибаетесь. У меня нет мужа, – и, видя, как вытягивается его лицо, а желваки начинают ходить ходуном, тороплюсь добавить: – Я, вообще, здесь случайно… Так вышло… Я не помню, как сюда попала!

– Не помнишь, как легла под моего подчиненного? Не новость, дорогая. Ты редко, когда запоминаешь своих любовников.

И он направляется ко мне, а я испуганно отшатываюсь. Но недостаточно проворно, потому что мужчина хватает меня за плечо, разворачивает спиной к себе и с силой вжимает в стену. Его ладонь надавливает мне между лопаток, другая рука сдергивает с моих плеч платье, обдирая кожу.

– Не надо, я… Вас посадят! – взвизгиваю, придавленная к стене, словно коллекционная бабочка под стеклом.

Глупость, конечно, пугать психа законом, но я не знаю, что еще его утихомирит.

– Даже не шевелись, – он склоняется ко мне и шипит над ухом: – Ты мне поперек горла.

Он сдавливает мне шею, потом отпускает, и отходит, расшвыривая ногой какие-то вещи на полу. Я часто дышу, не шевелясь. С такими безумцами лучше действовать аккуратно. Он явно болен – видит во мне жену, подозревает в измене…

Пока я стою у стены, прижимаясь к ней щекой, и краем глаза наблюдаю, как мужчина рыщет по комнате, я судорожно соображаю, как я оказалась в этом месте. Я умерла – это совершенно точно. Такое ни с чем не спутать. И где же, спрашиваю, мои райские кущи? Где блаженное порхание на облаках, и все такое? Или хотя бы вечная темнота?

Я медик до мозга костей. Доктор наук, между прочим. В сорок три защитилась – чего мне это стоило, не передать. Я циник и прагматик. Наука – все, во что я верю. Но сейчас я здесь – в странном месте, со странным вооруженным человеком в нелепой одежде. И что это, как не чудо? Если высшие силы и существуют, то они знатные приколисты. Они меня сюда сунули почему? В благодарность за спасение жизней?

– О, ты написала мне послание, дорогая?

Я немного отлипаю от стены и смотрю на мужчину, который подошел к окну и резко отдернул штору, вчитываясь в какое-то письмо:

– «Будь ты проклят, Реиган. Будь проклят тот день, когда я стала твоей женой. Я всем сердцем презираю тебя и желаю мучительной смерти. Пусть весь двор знает, что ты рогоносец и не мужчина. Я счастлива умереть с мыслью, что ты будешь опозорен». Хм… Высокий слог, любимая, – и он поворачивает ко мне голову, и я снова вжимаюсь в стену, забывая дышать.

– Простите… Это не я!

Я вижу, как он подносит послание к пламени свечи и сжигает.

Потом он подходит к столику, на котором стоят бокалы и бутылка вина, берет в руки странный маленький пузырек и обнюхивает его.

– Ты что, с собой хотела покончить? – спрашивает удивленно. – Нет, дорогая жена. Я заставлю тебя страдать. Легкая смерть не для такой, как ты.

Вот это мне не нравится.

А еще то, что безумец возвращается ко мне и приказывает:

– Платье спусти и подними руки!

Делаю все это безмолвно. Мужчина втискивает меня в корсет, снова прижимает к стене и рывками стягивает шнуровку. Я лишь выдыхаю и ойкаю.

– Туго, – решаюсь озвучить очевидное.

– Потерпишь.

Закончив, он берет меня за волосы, натягивает, заставляя запрокинуть голову:

– Если ты понесешь от него, весь его род вырежу. И этого ребенка тоже.

Снова сглатываю, и едва дышу от страха. С одной стороны, его ярость могу понять – изменила жена. Но, с другой, откуда такая жестокость? Не думаю, что жена была сильно любимой. Судя по происходящему, этот брак, вообще, счастливым не назвать.

Муж резко разворачивает меня лицом к себе и снова придирчиво оглядывает.

– Меня от тебя тошнит, – цедит сквозь зубы.

Его синие глаза метают молнии, и в них закручивается смерч злости, а на дне зрачка покачивается взвесь осуждения.

Скривившись, он поправляет оборки моей нижней рубашки, которая виднеется в вырезе квадратного декольте. Слегка задевает пальцами кожу, и я судорожно втягиваю носом воздух. Внимательный взгляд впивается в мое лицо.

– С волосами что-нибудь сделай, – шипит муж.

Молча заплетаю косу и перекидываю через одно плечо. Коса длинная и толстая. У меня таких красивых волос никогда не было. Так, тонкий хвостик.

– Перчатки, – приказывает супруг.

Я натягиваю тонкие высокие перчатки, скрывая кровь на руках.

– Пойдем, – мужчина грубо толкает меня к двери. – И даже не проси о снисхождении, Анна. Я тебя три года терпел. Хватит.

Что он со мной сделает?

Что здесь, вообще, положено делать с неверными женами? Изменяла не я, а разгребать мне?

Мы выходим в коридор, и первое время нам никто не встречается. Глаза лезут на лоб от того, что я вижу. Что за средневековые декорации? Какой сейчас век?

Большие залы в помпезном стиле сменяют друг друга. Стоящие у дверей лакеи молча распахивают створки, пропуская нас. Вскоре мы натыкаемся на вереницу молоденьких девушек в пышных платьях, которые присаживаются в реверансах. Одна из них, красивая брюнетка, бросает на меня удивленный взгляд и обращается к моему благоверному:

– Ваше высочество, – приседает максимально низко, отчего нам прекрасно видна ее пышная молочная грудь в вырезе платья. – Мы везде обыскались ее высочество.

Эти все высочества по чью честь-то? Неужели я вышла за принца? Что за сказка со страшным концом?

– Мы уезжаем, – отвечает этот принц. – Антуанетта поедет со мной. Сейчас. Пришлите ко двору леди Элизабет, остальные позже. Ее высочество возвращается в Вельсвен.

Брюнетка снова бросает на меня взгляд, будто я должна хотя бы возмутиться, но я предпочитаю промолчать. И она снова покорно приседает в реверансе, не смея перечить этому черноволосому монстру.

Умерла же на свою голову, черт.

Муж идет так быстро, что я едва за ним поспеваю. Мы спускаемся по лестнице, проходим огромный холл и вскоре оказываемся на улице, а там…

… огромный парк, фонтан и статуи. Позднее лето, кажется. Весьма тепло. На вымощенном камнем дворе стоит экипаж, запряженный двойкой белых лошадей. Лакеи распахивают дверцу, и муж подает мне руку, а сквозь зубы тихо шипит: «Залезай, живо!»

Небо и солнце совсем, как земные. Возможно, меня просто забросило в прошлое?

Я поторапливаюсь скрыться в салоне. Дверца захлопывается, муж остается снаружи, и я облегченно выдыхаю.

– Все в порядке, Рэй? – слышу приглушенный незнакомый мужской голос, раздающийся с улицы.

И ответ, который заставляет меня похолодеть:

– Меня от нее воротит. Дай мне коня, не могу с ней рядом находиться.

– Коня его высочеству! – зычно кричит он куда-то, а затем вновь спрашивает тихо: – Что ты будешь с ней делать?

Раздается злой смешок:

– Заставлю пожалеть о том, что родилась, – а дальше он приказывает кучеру: – Во дворец.

Экипаж начинает движение, и я откидываюсь на спинку сидения. Что ж, есть время подумать над ситуацией. Если я еще жива, значит это кому-то нужно. Вот только, кому и зачем?

Может, это предсмертная агония? Агонизирующий мозг чего только не выкинет. Церебральная гипоксия, а иными словами, нехватка кислорода в мозге рождает и не такие галлюцинации. Я больно ущипнула себя за руку – нет, я не сплю и не в отключке. Я, кажется, действительно в другом мире…

Понять бы, как здесь выжить.