Лекарь для захватчика

Глава 37

Платье, усыпанное камнями, высокие перчатки и тиара – это атрибуты настоящей принцессы.

Я оглядываю себя в зеркало. Едва только рассвело, комнату заливает розоватый свет осеннего солнца, но я уже полностью одета. В церемонию входит обязательная утренняя молитва. Магистр Ордена уже дожидается меня у дворцового храма, куда я должна поспешить со своей свитой. Я бледна, этого не скрывает даже косметика.

В душе полный раздрай. Не думала, что окажусь из числа женщин, что выносят мужчинам мозги. Даже смешно. И, подумаешь, препятствием нашим чувствам стали мои тараканы. Это те, что шепчут ночами голосом Мэри Уолстонкрафт: «Ты имеешь право!» (Мэри Уолстонкрафт – британская писательница, опубликовавшая в 1972 году труд о правах женщин).

Я родилась в Советском Союзе, товарищи. Я училась в девяностых. Я помню суп из кубиков, кассетные магнитофоны и проводные телефоны. Я пережила коронавирус и самоизоляцию. Меня ничем не напугать.

Император?

Ну, ладно – чувств к нему я боюсь. Немного.

Проклятье…

Нейтан Орлей в своей черной сутане ждет меня в храме, словно инквизитор ведьму, готовую взойти на костер. Его ледяной взгляд встречается с моим, а на тонких бледных губах магистра возникает подобие зловещей улыбки.

Он передает мне три ленточки с металлическими пластинами. Я должна дать три клятвы богам.

Ленточки передаются через лорда Лангрина, которому поручено не отходить от меня ни на шаг. Он буквально сканирует ритуальные предметы, а лишь затем отдает мне. Я вешаю их на алтарь, невольно желая, наконец, обрести свое счастье.

Нейтан молится, я слышу его тихий шепот. Затем он говорит мне:

– Вы попали сюда в тяжелое для Эсмара время, ваше высочество. Ваши новаторские идеи не должны влиять на ход вещей.

Они уже влияют.

И они не принадлежат ордену.

Как и я сама.

Коронация императоров Эсмара традиционно проходит в храме Трех богов, выстроенном на востоке столицы. Мы едем туда целой процессией. Вереница экипажей со всеми моими фрейлинами тянется на сотни метров. В храм стекаются вассалы императора, знать и все именитые рода Эсмара.

Вопреки всем правилам со мной вместо статс-дамы едет моя личная служанка. Софи сегодня без чепца, в новеньком красивой платье. Ее волосы отрасли и умелые руки мастеров уложили их в причудливую прическу, снабдив цветами. Она потрясающе хороша. Но все так же невозмутима – преспокойно глядит в окно, не смущаясь общества первых лиц и магистра.

– Ваше высочество, что за милая леди рядом с вами? – игриво спрашивает лорд Лангрин, поглядывая на Софи.

– Это моя близкая подруга, – говорю я.

И плевать, что она имеет статус служанки. У меня теперь много имений, могу подарить ей одно, сделав ее хозяйкой целого состояния.

Софи озадаченно смотрит в мою сторону, а затем улыбается. Она неразговорчивая, но такая преданная и добрая. Она заслуживает свой кусочек счастья.

Когда мы оказываемся в храме, мне надлежит занять свое место рядом с троном, на котором должен восседать император. Моя роль маленькая – всего лишь преклонить перед мужем голову и поклясться быть ему верной супругой и опорой его правления, но распорядитель неожиданно указывает мне на место среди императорских вассалов. Софи и вовсе не допускают до внутреннего помещения храма, где пройдет церемония. Я оставляю ее среди фрейлин, которые весело щебечут, дожидаясь в большом зале с другими гостями, которым положено лишь чествовать императора. Когда я появляюсь в своем ослепительном наряде, они кланяются, шепчутся и расступаются.

Софи выглядит среди них словно цветок ириса среди роз. Она задумчиво поглядывает на бокалы с вином, которые берут гости, будто это что-то ей недоступное. Я с улыбкой тянусь за таким бокалом, а затем передаю Софи.

– Пробуй.

И она делает робкий глоток.

– Кислятина, ваше высочество.

Я заливисто смеюсь. Не ожидала от нее ничего другого.

– Ваше высочество, – из стана фрейлин выступает леди Фант.

Кажется, она слегка пьяна. Кончик ее носа красный, а взгляд разнузданно-злой.

Мне уже пора возвращаться в церемониальный зал, и я не хочу тратить время на разговор с Элен, поэтому делаю шаг в сторону. Фрейлина же поддается следом, пошатывается и выплескивает мне на платье содержимое бокала. Как бы нечаянно. Красное вино безобразным пятном уродует настоящее произведение искусства, выполненное из голубого атласа и драгоценных камней. Я не успеваю вскрикнуть, лишь затаиваю дыхание.

– Гадина, – в сердцах говорит Софи, и от души плещет в лицо Элен вино из своего бокала, попадая на платья стоящих вблизи дам.

Господи.

Леди Фант замахивается на Софи, и я ловлю ее занесенную для удара руку, а затем толкаю так, что Элен наступает на подол своего платья и падает.

Воцаряется тишина.

Придворные дамы поднимают ее на ноги, а на меня глядят зло и укоризненно. По толпе гостей проносится рокот, слышу кто-то шепчет: «Что опять выкинула эта саорельская дрянь?»

– Ваше высочество, – Софи сглатывает, глядя на мое платье. – Возьмите мое.

Я качаю головой, и она вынимает платок, вытирает мою грудь и шею. Смотрит на испорченные платье с сожалением.

В зале появляется Лангрин, который, вероятно, страшно зол, что я ускользнула без его ведома в нарушение протокола. Когда он обнаруживает меня злую и испачканную, он мгновенно немеет. На его лбу выступает испарина, а в глазах застывает ужас.

– О, боги, – шепчет он.

– Деваться некуда, – подтверждаю я.

– Я не могу… не могу, – трясется он. – Его величество меня разжалует, он вышлет меня из дворца… он… я не должен… боги…

Страх Лангрина был обоснован – Реиган велел ему охранять меня. Что, если бы вместо вина, в меня прилетел нож или стрела? Но, с другой стороны, я сама ушла из церемониального зала, подвергла себя опасности и выставила Лангрина полностью некомпетентным. И теперь он выглядел не просто обреченным, а состоявшимся покойником.

С ума сойти, как он боялся его величества.

Все здесь боялись.

– Я скажу, что облилась сама, – выдыхаю я, двигаясь в сопровождении командира в главный зал. – Вам ничего не будет.

Приближенные и гости его величества, ожидающие его появления у трона, ошеломленно смотрят на меня, когда я занимаю свое место. Рядом со мной герцоги, графы и вассальные короли. Они все готовы принести клятвы верности. И они глядят на меня так, будто одним своим видом я поднимаю бунт. Я слышу за спиной: «Возмутительно!»

Не представляю, что подумает Рэй, когда увидит меня. Что я сделала это ему назло? Особенно после вчерашней ссоры в его спальне? Что я бунтую, подобно прежней Антуанетте? Или пытаюсь выставить его мягкотелым, раз он не в силах приструнить безумную жену, слава о которой сейчас выйдет даже за пределы Эсмара?

Мне больно, когда я думаю об этом.

Нейтан, что стоит у трона, беззвучно шевелит губами и я читаю: «Что случилось?» В ответ пожимаю плечами. Что тут скажешь?

Магистр не выглядит, как безусловный враг. Но он и не друг. Скорее тот, кто может быть на моей стороне лишь при определенных условиях.

Когда двери открываются, воцаряется мертвая тишина. Герольд выкрикивает: «Его императорское величество, Реиган первый Уилберг».

Волнение, ранее почти никогда не свойственное мне, теперь овладевает всем моим существом. Я слушаю тяжелую поступь мужа, когда он идет к трону между рядов приветствующих его людей.

Я сглатываю, когда он подходит к трону, опускается на одно колено. Красив, как никогда. Весь в черном, как и положено наследнику рода Уилбергов. Я понимаю в один момент, что люблю его. Это происходит в самую неподходящую минуту. Я слепну и глохну – просто смотрю, внимая каждому его движению. Знаю, что мой вид его оскорбит. Знаю, что он разозлится. Но я продолжаю любить его, несмотря на это.

Мой рациональный ум анализирует это чувство и, кажется, ломается. Виннер, ты еще никогда не была в такой сложной ситуации на букву «ж». Даже когда оказалась здесь пару месяцев назад прямиков в постели лорда Уолша.

Церемония начинается со слов его величества. Он берет ответственность за Эсмар и за каждого подданого. Его голос уверен, тверд и глубок. Наверняка, женщины мечтали бы услышать, как он говорит этим голосом: «Я люблю тебя». Говорил ли он это кому-нибудь до меня?

Нейтан свидетельствует его клятву. Он молится богам, передает Реигану традиционные ленточки, а затем, после прикосновения императора, вешает их на алтарь. Ему подносят черную корону всех императоров Эсмара, и магистр надевает ее на чело Реигана. Я замечаю герцога Бреаза, который подносит алую мантию и набрасывает на плечи императора. А затем Реиган поднимается и идет к трону.

Я вся дрожу от торжественности этого момента.

Наконец, его величество занимает трон. Гости опускаются на колени. Раздается: «Да здравствует император Эсмара! Волей богов да здравствует!»

Я должна первой выразить ему свою преданность и верность. Хочу было двинуться, но распорядитель указывает на другого человека.

Что происходит?

Это ведь не из-за платья? Меня поставили сюда еще до того, как Элен облила меня вином. Почему Реиган изменил порядок?

***

Я поднимаюсь к трону последней.

Все взгляды направлены на меня. И присутствующие негодуют – алое вино на светлом платье напоминает кровь. Нехилый перфоманс для принцессы захваченного государства. Реиган смотрит тяжело, его ноздри раздуваются. Я говорю традиционную клятву супруги императора, а затем поднимаюсь с колен.

Взгляд мужа обездвиживает. Я не могу пошевелиться, глядя на императора.

– Магистр ордена, – вдруг окликает он, а затем произносит на весь зал: – я объявляю о том, что мой брак с этой женщиной, Антуанеттой-Аннабель, принцессой Саореля, с этого дня является расторгнутым.

По залу проносится дружный «ах-х-х».

Герцог Бреаз, что уже дал клятву, смотрит на своего друга ошарашенно. Он краснеет, словно переспелый томат, а глаза расширяются, точно два блюдца.

– Я признаю за принцессой право владения переданными ей имениями и денежным содержанием до конца ее дней. Она находится под защитой короны.

Нейтан долго раздумывает, глядя на меня. Прикидывает, выгоден ли Ордену подобный расклад. Наконец, он прикрывает веки:

– Орден подтверждает ваше право, ваше величество. Развод состоялся.

Император поднимается – мужчины подобострастно падают на колени, а женщины приседают в реверансах. Реиган проходит мимо меня и идет к выходу. Следом пускается Бреаз, который коротко бросает: «За мной» и вливается в толпу, следующую за императором. Я уже слышу, как снаружи чествуют Уилберга.

– Простите, ваше высочество, но вы превзошли себя, – усмехается Алан и собственнически берет меня за руку. – Но это даже хорошо. Я не оставлю вас в одиночестве. Принцесса враждующего государства – лакомый кусочек для всех. Боги, Рэй не мог преподнести мне подарок лучше…

Я почти ничего не слышу. Все, чего я так хотела с самого начала, исполнилось? Уилберг отступил, хотя, казалось бы, он мог держать меня рядом с собой целую вечность. Он дал мне свободу! Почему же так больно? Почему я настолько ошеломлена и растеряна?

Императора осыпают лепестками цветов. Алан ведет меня вслед за ним, держа под руку, и я понимаю, что он хочет усадить меня в свою карету. Мягко отстраняюсь и выискиваю глазами Лангрина.

– Вам стоит остаться со мной, – хмурится Бреаз. – Никто, наконец, не стоит между нами.

Я нарушаю все нормы приличий, бесцеремонно выдирая руку из хватки Бреаза. Я ему не девка. Если подумать, я все еще принцесса. И моя репутация теперь – моя головная боль.

Герцог не решается вернуть меня силой, ибо к нам приковано слишком много внимания. Я теперь словно ничейная вещь. Если не показать силу, меня приберут к рукам. Это совсем не то, чего я хочу.

Вижу, что ко мне прорывается Софи. Кажется, она уже наслышана о произошедшем. Толпа так и гудит. Лангрин командует нам обеим: «В карету!»

Когда мы оказываемся внутри, он сухо и отстраненно говорит:

– Ваше высочество, с этого дня вы больше не являетесь супругой императора. Я должен привести вас во дворец, чтобы вы подписали все бумаги.

Киваю.

Софи касается моей руки и стискивает пальцы. Утешает меня, хотя в том, что случилось, виновата только я.

Церемония продолжается без нас. По протоколу император должен выйти на балкон перед дворцовой площадью и приветствовать поданных. А я должна стоять рядом с ним.

Но этого не будет.

У меня теперь другой путь. Я, наконец, могу заняться медициной и строить свою жизнь вдали от дворца, политики и интриг. Я даже могу отказаться от престола Саореля и быть просто врачом.

Мечты сбываются… правда?

Я приваливаюсь к плечу Софи, и смотрю в окно. По обе стороны дороги бушует толпа, они выкрикивают: «Да здравствует император Эсмара!»

Я закрываю глаза – убежать бы на край света.

Когда мы прибываем во дворец, Софи готовит для меня другое платье. Мы вместе выбираем темно-лиловое. Не такое шикарное, как было то – первое. Таиру сменяет небольшая диадема из белых камней.

Когда меня просят пройти к его величеству, я этого не ожидаю. Лорд Лангрин и несколько гвардейцев, ведут меня по полупустым коридорам. На самом деле у императора не должно быть «окон» в его плотном графике, но он пожелал меня видеть. Наверно, нам нужно утрясти всю несуразицу с подписями и моими правами.

В его кабинете сидят его советники, нервный герцог Бреаз, поверенный, камергер Мале и магистр Нейтан. Они поднимаются, когда я вхожу. Я делаю поклон, и Реиган позволяет мне сесть. Лангрин при этом удаляется.

– Ваше высочество, – поверенный подносит мне документы.

Я бросаю быстрый взгляд на мужа. Он сделал все это еще вчера. Развод не готовится так быстро.

Спокойно читаю то, что указано в документах. Я получаю статус разведенной женщины, защиту его императорского величества, уйму денег и собственность в Эсмаре. А также свободу распоряжаться имуществом от своего имени, иметь собственную печать и заключать сделки. Его величество дарует мне титул графини и вверяет графство Ланвер.

Кроме того, мне полагается личная охрана и даже небольшой отряд воинов.

Иными словами, император дает мне то, о чем я и мечтать не смела.

Реиган делает это без злости. Не потому, что я высказала ему миллион неприятных вещей. Он поступает так по другим причинам. И это отзывается в моем сердце очередной дозой первосортной боли.

Я молча ставлю свою подпись. Поверенный передает документы Реигану, и он тоже подписывает.

Мы на секунду встречаемся взглядами, и я не могу прочесть в его глазах ничего. Он закрывает от меня все эмоции. Хочу сказать ему «спасибо», но вдруг раздается голос герцога Бреаза.

– Ваше величество, если ее высочество с этого дня свободны, то я предлагаю ей замужество.

Рэй усмехается, подпирает щеку рукой:

– Я не властен над графиней Ланвер. Если ей угодно, она может сама выбрать себе мужа, – а потом смотрит на меня: – Не откажете нам в любезности остаться на торжество, принцесса. Только прошу вас, впредь будьте осторожнее с вином. Ему не место на вашем чудесном платье.