Лекарь для захватчика

Глава 40

Реиган Уилберг

Она словно дикий воробышек. Она его наслаждение. Самая сладкая женщина, которая только попадала в его постель. Он понимает, что хочет провести с ней всю жизнь – именно с ней: переселенкой из другого мира, умной, образованной гордячкой, с самой упрямой женщиной на свете.

Он отдает распоряжения совету и определяет послов для поездки в Эрлиан, а после встречается с леди Фант, которая писала ему бесконечные письма, которые он даже не читал. Реиган уже давно с ней объяснился, но она вбила себе в голову, что имеет право на личную встречу.

Элен приходит заранее, без опозданий, вся благоухающая духами, в лучших своих украшениях, красивая и доступная. Ее грудь в откровенном декольте притягивает любые взгляды, но Уилберга раздражает. Пожелай он, Элен молниеносно исполнила бы все его просьбы, отдала бы себя так, как он захотел и даже ползала бы за ним на коленях, если бы он приказал. У нее не было гордости, лишь желание угодить, заслужить блага и перещеголять других дам. Вся ее жизнь умещалась лишь в желании служить ему, спать с ним и держать его рядом. И раньше его это устраивало, потому что он не знал, как могло быть иначе.

– Ваше величество, – она взволнованно дышит, хлопая ресницами. – Я знаю, что вы ждете от меня брака. Вы сказали лорду Мале, что я могу выбрать себе мужа по сердцу или вы сами его определите. Но я люблю только вас. И я пришла сказать, что не могу стать женой другого мужчины. Я жду вашего ребенка.

Уилберг почти все пропускает мимо ушей, но последние слова Элен вынуждают его нахмуриться. Он вскидывает взгляд, отрываясь от своих дел.

– Хорошо, это все?

Она меняется в лице, и не знает, что сказать. Кивает растерянно.

– Я занят, Элен. Ты свободна.

– Но ваше величество…

– Я решу все вопросы с твоим отцом и дядей, – говорит он.

С ней обсуждать бесполезно. Слушать истерики или ее признания – это не для него. Элен забыла с кем имеет дело, он император, во многом безразличный к чужим эмоциям и чувствам. Кроме того, ее дядя, Джайлс Мале, похоже, отравил его отца. И действовал он, конечно, не один. Разумеется, семьям Мале и Фант это выгодно. Убрать Ронана, а затем обвинить в его смерти Антуанетту, чтобы впоследствии убедить Реигана жениться на Элен, сделать ее императрицей. Но ведь его отец доверял Мале, слушал его, вознес до небывалых высот. Только за это, Реиган сделает его смерть невыносимой.

Элен все-таки начинает тихо и горько рыдать. Реиган молча выводит ее за дверь и велит страже проводить даму до ее покоев. Время, когда он был с ней нежен, закончилось. Теперь он сдержан и вежлив, но не более. Единственная женщина, которая ему важна и за которую он переживает, – это Анна.

Ею он просто одержим и бесконечно болен.

Если бы она вдруг испарилась, он бы нашел ее в любом из миров.

Стоит подумать об этой женщине, как Реиган прикрывает веки, вспоминая ее, лежащую на белоснежных простынях. Но вместе с этими воспоминаниями в голове вспыхивают картинки той ночи, когда он взял Антуанетту в жены. Когда разорвал на ней платье и бросил ее в постель, сгорая от злости и ненавидя ее всей душой. Если бы тогда он не остановился, если бы усомнился в ее словах, возможно все сложилось бы иначе. Но заглянув в ее глаза, полные ответной ненависти и отчаянных, горячих слез, он к ней не притронулся.

Прощаться с Анной он не будет, это слишком рвет сердце.

Он лишь вызывает Лангрина и отдает распоряжения относительно жены. Пишет несколько писем. Одно – Финчу, потому что мэтр пользуется доверием Анны и сумеет обезопасить ее от любых потрясений.

Закончив все дела в Вельсвене, он преспокойно уезжает, напоследок лишь бросив взгляд на окно спальни Анны, мечтая, чтобы жена хотя бы промелькнула в этом окне, но портьера была плотно задернута.

Бреаз тоже смотрит на это окно и уголок его губ нервно дергается.

– В чем дело, Алан?

– Ни в чем, – тот понукает коня.

Реиган тоже пускает коня рысью. Ворота перед его отрядом открываются, следом тянутся еще четыре группы всадников. И самыми последними, никем не замеченными, сквозь ворота проносятся два воина в темных плащах. Они не стремятся примкнуть к остальным, а дергают за поводья и правят лошадей в другую сторону. Герцог Бреаз лишь бросает на них взор и тотчас веселеет, будто его отпускают все тревожные мысли.

А Реиган больше не думает ни о чем, кроме победы над Хейденом. Он готов убить того еще раз, но уже наверняка. Признаться, Берк довольно искусный боец. Когда Уилберг бился с ним, он не знал, что Антуанетта была в него влюблена. Если бы знал, то Хейден бы точно не воскрес.

До графства Пэр император добирается за трое суток, выделив на сон всего семь часов. Он был неумолим в части требований к собственной армии, не жалел никого, включая себя. Бреаз иной раз ненавидел его за это. Но, с другой стороны, подобные изуверства всегда были оправданы – Уилберг действовал на результат.

Рассвет встречает его в седле, когда он оглядывает с вершины холма расположившуюся в низине армию. К нему уже спешат всадники во главе с Гийомом. И потом, когда Денвер сопровождает его до военного шатра, приготовленного императору, граф без устали отчитывается о ходе сражений. И о том, конечно, что они продолжают отступать, сдавая крепости, но всеми силами сдерживают ход армии генерала Берка.

Первым делом Реиган бреется и споласкивает от дорожной пыли лицо и тело. Он распоряжается отправить к Берку переговорщиков, включая Бреаза, а пока цирюльник занят его лицом, он выслушивает сколько в лагере провизии, лекарей и достаточно ли вооружения.

– Ты должен поесть и расслабиться, – говорит Гийом. – Армия Саореля будет здесь через два дня, – он и сам садиться в кресло и смотрит на молоденькую служанку, которая расставляет еду на столе. – Кстати, весьма благодарен за леди Элизабет, она скрасила мне несколько ночей перед отъездом.

За это ее отец, наверняка, Реигана будет презирать до конца жизни. Голлен аристократы. Даже превращая знатную даму в девку, нужно соблюдать приличия. Лорд Голлен предпочел бы смерть дочери, чем такое унижение.

– Уйди, – бросает Уилберг девушке, и она молча выбегает из шатра. – Мы не должны пустить Хейдена, Гийом. Я положу здесь всю армию, но не дам ему продвинуться, ты должен это знать. Если я умру, ты или Алан должны позаботиться о моей жене. Я спал с ней, она может носить моего ребенка. Я люблю эту женщину. Мале и семья Фант могут серьезно навредить ей.

Реиган впервые видит Денвера оторопелым.

– Я сделаю все, ты же знаешь, – говорит он. – Мале и весь род Фант попросту исчезнут. Тебе нельзя больше устраивать тотальную резню, Рэй. Я возьму это на себя. Перетравить всех и делов.

Уилберг впервые ощущает что-то жутковатое рядом с Гийомом. Тот без зазрения совести мог вершить такие дела, что от этого стыла кровь в жилах. На войне Денвер и вовсе зверел. Он всегда был палачом, способным жрать даже младенцев.

– Элен не трогать.

– Могу жениться на ней, – пожимает плечами Гиойм, поднимается и идет к столу. – Так будет проще перебить всех ее родственничков, – он отрезает кусок от запеченного мяса и отправляет в рот.

Рэй тихо смеется.

– Нет, я найду ей кого-то посимпатичнее.

Гийом тоже хохочет, приподнимая кубок. Для Денвера женщины – это ресурс. Он, вообще, не понимает, как можно их любить, но в постель укладывать – да, это ему определенно нравится.

Бреаз возвращается только следующим утром. Он набрасывается на еду и вино, а его руки слегка дрожат.

– Он поговорит с тобой, – первое, что произносит Алан, когда с жадностью опустошает кубок вина. – Когда затолкает тебе меч в глотку. Это дословно.

– М, вот как? – усмехается Реиган. – Ты уверен, что был достаточно красноречив, Бреаз?

– Ты не представляешь, как.

– Ожидаемо.

– Завтра утром, – добавляет Алан. – Все решится.

Уилберг поднимается, испытывая ярость, желая выпустить Хейдену кишки прямо сейчас.

– Готовить войска.

***

Ночью льет ливень.

Реиган молча смотрит, как дергаются лошади на привязи, бушует в отдалении лес и трепещут огни. Он не чувствует ни холода, ни стылой рези воды. Просто смотрит вдаль, где заканчивается горизонт, стоя на самом входе в свой шатер. Он вспоминает лицо своей жены и корит себя за то, что расстался с ней так холодно. Даже грубо. Он даже не поцеловал ее. Теперь жалеет. Завтра он, возможно, умрет. Он уже ходячий покойник.

Анна нужна ему.

Прижаться к ее теплой груди, целовать до изнеможения ее нежные губы.

Пусть даже ворчит, пусть рассказывает ему про эти лекарские штуки, про свой эфир. Пусть занимается работой, читает умные книжки или посещает университет, пусть помогает беднякам и даже ходит по госпиталям – только бы она любила его. Она ни разу не сказала, что любит. Отдалась ему – да. Но почему не сказала о своих чувствах?

– Ваше величество, – к его шатру приближается один из командиров, мокрый и дрожащий от холода. – В лесу обнаружили целый отряд…

– Лазутчики?

– Женщины.

Реиган усмехается.

Там, где стоят войска, наличие продажных женщин – это обычное дело.

– Ты не знаешь, что делать с бабами? – спрашивает он.

– Говорят, что они пополнение в лекарский корпус, сестры милосердия.

Если бы Уилберг не облокачивался плечом на деревянную балку шатра, он бы пошатнулся.

Он выходит под дождь даже не накинув дублет, не спросив, куда идти, просто двигается в том направлении, где раздаются голоса, и вскоре видит крытую повозку и стоящих рядом с ней женщин. С ними были и всадники – все гвардейцы. Один из них особенно бросается в глаза – разжалованный до солдата бывший капитан Эрт.

Уилберг ускоряет шаг. Он хром, ноги скользят по мокрой земле, но он сходит с ума, замечая под плащом у одной из женщин подол небесно-голубого платья. Его буквально ведет в сторону от волнения. Едва подойдя к ней, он срывает с ее головы капюшон и видит свою жену.

Эрт в этот момент дергается, будто желая защитить принцессу. Уилберг хочет убить его в ту же секунду, и он, наверно, именно так бы и поступил, если бы не заметил ссадину в уголке губ Анны.

Он притягивает ее к себе, а она – гордая девчонка – говорит ему в лицо:

– Готова понести любое наказание, ваше величество!

Наказание?

Он с трепетом касается уголка ее губ подушечкой пальца.

– Кто тебя тронул? Откуда это? – хрипло, болезненно шепчет он.

Кажется, она и вправду думала, что он будет в ярости, потому что не сразу понимает, о чем он спрашивает.

– Ударилась. Ерунда.

Ударилась?

Рэй проводит ладонью по ее щеке, смахивая капли дождя, а потом подхватывает ее на руки, а командиру приказывает:

– Разместить людей!

Ему уже плевать на все – Анна в его руках. И да – он злиться, но даже об этом забывает.

Просто вносит ее в шатер, расстегивает и сбрасывает на пол ее мокрый плащ и усаживает жену к себе на колени. Жаровня тлеет углями, но от нее все еще исходит тепло.

– Рэй… – Анна утыкается лицом ему в шею и жарко дышит. – Эрт не при чем. С ним или без него я бы все-равно приехала. Мне удалось сбежать из дворца и вернуться в Рьен. Эти гвардейцы – моя бывшая охрана, а женщины – жители деревень. Они хотят помочь, – ее пальцы осторожно касаются его груди, она поднимает голову и смотрит ему в глаза: – Это мое решение. Прими его, пожалуйста.

Он склоняется, чтобы прижаться жадными губами к ее губам. Он настолько измучен, что готов простить ей все, что угодно.

Уилберг покрывает поцелуями ее лицо. Его руки нетерпеливо тянуться к шнуровке ее платья, пальцы развязывают ленты, а затем забираются под юбку, чтобы избавить жену от чулок.

Реиган укладывает Анну на свою военную «постель» и склоняется сверху. Ее мокрые волосы прилипают к щекам и лбу, на шее, по которой скользит капелька воды, отчаянно бьется жилка. Анна покорна, и Рэй не может оторвать от нее взгляда.

Лампадка под потолком шатра покачивается от порывов ветра. Над лагерем расползается ночь. Где-то там, в стане врага, Хейден Берг ждет часа своей мести. Возможно, он мечтает вернуть себе свою любимую принцессу. Но прежней Антуанетты больше нет, а эту Уилберг не отдаст никому.

Реиган готов не спать всю ночь, если она будет просвещена его жене. Он хочет быть любимым ею, получить ее любовь, которую, к сожалению, нельзя завоевать. Эти чувства не рожаются на выжженной земле, не расцветают из ненависти и не возникают на пустом месте. Сколь горд бы он ни был и как бы сильно ни хотел повелевать над хрупкой женщиной, которую он любил без памяти, она будет с ним только добровольно, на равных.

Этой ночью он владел ей несколько раз, а после нежно прижимал к себе и согревал теплом своего тела. Она спала в его руках, как дитя. Терлась щекой о его грудь, вздрагивала. Ее нежные пальчики путались в его волосах. А он смотрел на нее, испытывая безграничное счастье.

Когда-то он отнял любовь у Берка. Теперь тот грозится поступить с ним точно также.

Наверно, это справедливо.

Но они оба мужчины, и выяснят этот вопрос по-мужски. Зальют весь мир кровью, но не остановятся, пока кто-то из них не перестанет дышать.

Реиган оставляет Анну засветло. Он укрывает ее, укутывая в одеяла и задергивает полог. Уйти, пока она спит, показалось ему правильным. Если она заплачет, он просто не выдержит. Ему безразличны любые женские слезы, но только не ее.

– Доброе утро, величество! – Бреаз подходит к нему и кладет руку на плечо. – Послушай, Рэй, – его слегка потряхивает, – слышал, здесь принцесса, – он облизывает губы, явно нервничая, – значит, сбежала… ради тебя. Любит тебя, кажется.

– Давай, скажи, что не имеешь к этому отношения, – усмехается император.

– Брат, – Алан наклонился ближе, – ради нее не лезь на рожон. У тебя только кости срослись. Ты понимаешь, о чем я…

О том, наверно, что Реиган потерял подвижность в плече. Он быстро устанет рубить с седла, но о том, чтобы сидеть где-нибудь вдалеке, не будет и речи.

Денвер подходит со спины, в шутку отвешивает поклоны, надевая перчатки с металлическими шипами. Он тоже кладет руки на плечи друзей и склоняется к ним:

– Что за междусобойчик? – усмехается он.

– На тебе левый фланг, Гийом, – холодно говорит Реиган, грозно взирая на Алана. – А ты, герцог, с правого.

Бреаз резко распрямляется и нервно трет нос.

– Я могу повести всю армию, Рэй. Искуплю свои грехи. Незачем тебе так рисковать.

Денвер, наконец, понимает. Он становится серьезен и просто ждет решения императора.

– Я уже отдал приказ, – говорит Реиган и идет к своему коню. – Исполнять.

Знаменосец, увидев своего императора распрямляется.

Рэй вскакивает в седло. Оруженосец подает ему меч.

Император бросает взгляд на свой шатер, и его сердце на секунду останавливается – Анна стоит на входе. Ее растрепанные волосы едва схвачены лентой, из-под платья виднеются босые ножки. Она, кажется, едва успела одеться и сразу выскочила, боясь упустить его. Сердце Уилберга так сильно толкается в груди, что он болезненно морщится.