Ледяной остров

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Вопрос об откомандировании кораблестроителей-подводников был решен неожиданно быстро. Виктор Дубравин, не дожидаясь конца отпуска, приступил к работе. Из Ленинграда приехала группа конструкторов, в большинстве своем работавших в прошлом вместе с Виктором, в его подчинении. Это были энергичные и способные молодые люди, имеющие уже достаточный опыт работы.

Трофимов и Байрамов, посоветовавшись, решили во главе разросшегося проектного отдела вместо инженера Комолова поставить Виктора Дубравина. Комолов был хорошим инженером-проектировщиком. Но он был из той породы специалистов, которые чувствуют себя как рыба в воде лишь в хорошо знакомой им области.

Такие люди сразу же становятся беспомощными, когда требуется перешагнуть привычные границы. А тут требовались не только знания, но и дерзкая смелость, не знающее границ дерзание. К тому же Комолов часто жаловался на плохое здоровье и не раз просил освободить его от руководства проектным отделом.

Виктор Дубравин согласился возглавить проектный отдел, но, желая присмотреться к людям и к установившимся порядкам, которые, возможно, пришлось бы менять, он попросил подождать с приказом неделю-другую.

- Хорошо, Виктор Николаевич, - сказал на это Байрамов, - это дело терпит. Но зато есть другое, не терпящее никаких отлагательств.

- Я слушаю.

- Наступает пора осенних штормов, а у разведчиков еще много работы. Министр разрешил нам перевести морскую разведку под воду. Мы получаем подводные лодки. Вот их-то и надо приспособить для разведочных работ. В первую очередь следует перевести под воду отряды структурной, геохимической и радиоспектральной разведки. Судоверфь будет в вашем распоряжении. Кто из людей будет нужен - берите.

И Виктор согласился.

Комолов не вмешивался в работу группы Виктора Дубравина, в подчинении которого была теперь почти половина людей отдела. Остальные специалисты, исключая группу Родионова, работали разрозненно: кто над деталью бурового агрегата, кто над усовершенствованием эксплуатационного оборудования, кто над подводной геофизической аппаратурой, кто над телемеханическим управлением механизмами. Словом, ничего специфически морского в их деятельности не было. Да никто себе и не представлял еще, как же будет выглядеть будущий морской промысел. Не знал этого и сам Комолов. И это его очень тяготило.

Алексею Петровичу было известно о положении в отделе, но до поры до времени он сознательно не вмешивался. Да и что он мог предложить? Обнадежить людей, ориентируя их на благополучный исход экспедиции Кирилловой, он не решался. «А вдруг, - думал он, - какая-нибудь неудача затянет экспериментирование на бесконечно долгий срок».

Правда, он гнал эту мысль от себя. Только случайный просчет или какая-нибудь никем не замеченная ошибка могли подвести. Поэтому он дал задание Комо-лову еще раз проверить математическую часть расчетов.

- Людей Виктора Николаевича не трогайте, - предупредил Трофимов Комолова.

Бесшумно работали электроинтеграторы, шуршали электрические счетные машины. Сама Кириллова с частью своих людей еще и еще раз проверяла правильность формул и выводов.

Создавшейся в отделе обстановкой постарался воспользоваться Родионов, чтобы, как он выражался в кругу своих интимных друзей, «дать реванш Трофимову». Ловко используя всякий благоприятный для него случай, он всячески старался показать, что из всех людей, работавших в отделе, лишь деятельность его группы была «целеустремленной», направленной на решение проблемы морских промыслов. Его группа занималась изучением стальных башенных конструкций. Когда ему говорили, что буровые вышки отжили свой век, он отвечал:

- На суше - да, а на море их жизнь только начинается. А иначе как вы доберетесь до морских залежей? Ну как?

- Не знаю, - обычно следовал в таких случаях ответ.

- А я знаю. Мы создадим в море скелетные металлические основания и с них доберемся до морской нефти.

- Но ведь глубина-то моря какая, вы знаете? До трехсот метров и больше.

- Да, знаю. Ну и что же? Неужели вы думаете, что во второй половине двадцатого века так уж трудно создать такую вышку?

- Пожалуй, он прав, - в ответ на это говорили многие.

В шутку группу Родионова прозвали в отделе «скелетной». И когда по распоряжению Трофимова инженеров отдела оторвали от своего дела и заставили проверять математические расчеты для экспедиции Кирилловой, «скелетная» группа выразила этим наибольшее недовольство. А Родионов все это воспринял как личную обиду.

Однажды после работы, когда почти все инженеры отдела, кроме группы Виктора Дубравина, собрались в комнате «скелетной» группы, разговор зашел о Комолове.

- Размазня, а не начальник отдела, - сказал Родионов. - Завтра кому-нибудь захочется, чтобы мы двор подметали, а он и слова не скажет.

- А разве Комолов еще начальник? - с ехидной усмешкой спросил Осипов из «скелетной» группы. - А я-то, по своему невежеству, считал, что начальник - Виктор Николаевич Дубравин.

- Да, этот новоиспеченный нефтяник, - сказал Родионов, с первых дней невзлюбивший Виктора Дубравина, - распоряжается в отделе так, как его левая нога захочет.

- Ну как же, - снова съехидничал Осипов, - сын профессора, главного геолога треста.

Кроме стремления «дать реванш», у Родионова была и другая цель. Как-то Комолов сказал ему, что Байрамов и Трофимов обещали удовлетворить его, Комолова, просьбу об освобождении его от обязанностей начальника отдела и что он рекомендовал им на свое место Родионова. И сейчас Родионову нужно было восстановить людей против Дубравина.

Работа по перебазированию отрядов морской разведки на подводные корабли продвигалась успешно. Уже несколько подводных лодок, оборудованных по проектам группы Виктора Дубравина для структурной съемки морского дна, проходили испытания. Сам Виктор добрую половину рабочего дня проводил на судоверфи. Его группа продолжала напряженно работать. привыкшие к воинской дисциплине, кораблестроители-подводники задавали тон работе всего коллектива.

Байрамов и Трофимов часто заглядывали к проектировщикам и видели разницу в порядках, установившихся в группе Дубравина и других группах отдела. Они видели и растерянность Комолова.

- Надо освобождать старика, - сказал как-то Байрамов Трофимову про Комолова.

- Надо.

- А ты знаешь, Алексей Петрович, Комолов рекомендует на свое место Родионова. Как ты считаешь?

- А что, вы против Виктора Николаевича?

- Нет! Я за него. Но Родионов, кажется, опять мутит воду. Зря мы его взяли.

- Мне кажется, он понял свою ошибку и сейчас работает хорошо.

- Какое там хорошо. Он разлагает отдел. От него за версту несет гнилью. Знаешь, что он мне вчера сказал? «Если, - говорит, - главный инженер захочет, то мы для Кирилловой и палубу «Океана» пойдем драить». Как это тебе нравится?

Трофимов промолчал. Только по побледневшему на левой щеке шраму можно было догадаться, как внутренне вскипел он при этих словах.

Байрамов продолжал:

- И по тому, что недобрым смешком часть инженеров поддержала его, можно думать, что подобные разговоры он ведет не впервые. А ты говоришь, хорошо работает!

- Ну что ж. Давай приказ о назначении Дубравина.

- А я думаю сначала поговорить с людьми.

На сообщение о предстоящем производственном собрании проектного отдела проектировщики реагировали по-разному. Одни его ждали с любопытством, как скучающий прохожий ждет уличного происшествия, другие - с желанием «покритиковать начальство», тех и других было немного; основная же масса серьезно готовилась к деловому обсуждению давно наболевших вопросов. Ни к одной из этих групп не принадлежал

Родионов. Но он также возлагал на собрание определенные надежды, рассчитывая извлечь из него выгоды для себя.

Как только Родионов узнал о собрании, он прежде всего приступил к «обработке» своей «скелетной» группы.

- Слышали? - сказал он, войдя в комнату. - Завтра производственное собрание. Не поздоровится нашему Ивану Ивановичу. И Трофимову следовало бы показать, чего он стоит.

- Не усидеть, пожалуй, Комолову на своем месте после завтрашнего собрания, - сказал Осипов.

- А это будет зависеть от вас, - прищуренными глазами Родионов осмотрел свою группу.

- А чего стесняться? - сказал кто-то. - Что правда, то правда. Об этом и надо сказать. Ведь всем ясно, что Комолов не может руководить отделом.

- Человек он хороший и специалист знающий. Только очень мягкий характером.

- Не мягкий, а мягкотелый, - вставил Родионов.

- Поэтому-то он и держится так долго, что не мешает другим, - сказал Осипов, понимая, куда гнет Родионов.

- А может быть, не стоит завтра поднимать этот вопрос? - схитрил Родионов, чувствуя настроение товарищей. - Еще не известно, кого поставят на его место, а мужик он хороший, работать не мешает.

- Как это не стоит, Александр Емельянович? - попался на хитрость Родионова Осипов.

- Да очень просто. Поставят над нами человека, который и нефти-то не нюхал, тогда узнаешь.

- А что, у нас нефтяников мало?

- Конечно, найдутся.

- Да вот хотя бы вы, Александр Емельянович.

- Верно!

- Ну что вы, товарищи! Какой я начальник! - ответил Родионов, пытаясь скрыть довольную улыбку. - Обо мне и речи быть не может.

- Да почему?

- Да хотя бы потому… Ну, да вы сами знаете, как ко мне относится Трофимов.

- Ерунда!

- Не будем об этом сегодня говорить, давайте работать, - сказал Родионов, довольный разговором, на который ему удалось вызвать товарищей.

До конца дня он «случайно» побывал и в других группах.

Когда Байрамов, Трофимов и Комолов заняли свои места в президиуме, в зале заседаний наступила тишина.

Во втором ряду сидел подтянутый, выбритый, в белом морском кителе с погонами инженер-капитана первого ранга Виктор Дубравин. Люди его группы, пришедшие вместе с ним первыми, сидели главным образом в передних рядах. Родионов, пришедший несколько позже, сел в том же ряду, что и Дубравин, только на другой стороне прохода.

Байрамов постучал карандашом по графину. Открыв собрание, он зачитал собравшимся постановление правительства о конкурсе на лучший проект разработки морских месторождений.

- Перед нами, - сказал управляющий, - поставлен вопрос: будем мы участвовать в конкурсе или нет. Двух мнений, мне кажется, тут быть не может. Весь смысл существования проектного отдела в том и состоит, чтобы составить такой проект, отстоять его и реализовать. Но отстоять его мы сможем лишь в том случае, если он будет лучше других проектов.

- Есть ли у нас силы, - продолжал Байрамов, - чтобы поднять это большое дело? Есть, товарищи. Коллектив отдела доказал это при переводе морской разведки под воду. Благодаря этой работе мы сможем выполнить первую часть постановления правительства - закончить первый этап разведки и собрать необходимые данные для проектирования. А сейчас прошу, товарищи, высказаться.

Неожиданное начало собрания несколько озадачило людей. Уж так повелось, что люди привыкли на всяком собрании выслушивать вначале более или менее длинный доклад. А тут речь управляющего заняла всего несколько минут.

Наступила пауза. Никто не хотел начинать первым.

- Разрешите мне, - раздался, наконец, голос из задних рядов.

- Говори, товарищ Сабуров.

- Что ж, я скажу. Хороший у нас коллектив, сильный. С первым этапом своей работы мы справились хорошо. Стыдно нам будет, если мы, вложив столько труда в разведку морских месторождений, откажемся от решения главной задачи - от создания проекта морских промыслов. Но мы все понимаем, что это дело трудное. Нужно единое твердое руководство, и весь коллектив должен добиваться одной цели. А вот тут-то у нас сейчас не все в порядке. В последнее время мы не узнаем Ивана Ивановича. Пусть товарищ Комолов не обижается, если я ему прямо скажу: куда девалась его прежняя уверенность в работе?..

- Алексей Петрович, мало вы требуете с Ивана Ивановича, а больше сами его подменяете, - сказал инженер Соболев, выступивший вслед за Сабуровым.

«Стар, должно быть, стал и не гожусь в руководители. Сколько недостатков в работе отдела, а я каждый день на них смотрел и не замечал», - думал Комолов, слушая выступающих.

Собрание продолжалось уже второй час, когда инженер Осипов из «скелетной» группы выступил с резкими нападками на Алексея Петровича за то, что тот отвлекает инженеров отдела от их важных дел посторонними заданиями. В подтверждение сказанного он привел факт с проверкой математических расчетов для экспедиции Кирилловой.

- А в отношении Ивана Ивановича я прямо скажу, - добавил Осипов: - не может он быть руководителем отдела из-за своей мягкотелости. Нужен более энергичный человек, инженер-нефтяник. - Осипов сделал ударение на последнем слове и посмотрел в сторону Родионова. Тот решил, что для его выступления наступил самый подходящий момент.

- Почему мы плохо работаем, - начал Родионов, хотя никто о плохой работе отдела до него не говорил. - Тут уже правильно говорили, что нет нужного порядка в отделе, нет помощи. Иван Иванович - хороший человек и специалист неплохой, но он не видит помощи сверху. Вместо этой помощи нам только мешают работать. Али Гасанович правильно говорил, что мы не должны надеяться на кого-нибудь. Сил у нас действительно достаточно, чтобы справиться с делом самим. Однако как эти силы используются? Плохо используются. По прямому назначению, кроме моей группы, никто не работает…

- Ишь ты! Весь мир на нем держится, - послышалась реплика из задних рядов.

Наступило веселое оживление. Родионов понял, что хватил через край.

- Я не вижу, что тут смешного, товарищи, - невозмутимо продолжал он, - вы меня не поняли. Я имел в виду весь комплекс работ по освоению морских промыслов…

Оживление усилилось.

- Тише, товарищи! - крикнул Байрамов.

Когда шум стих, Родионов продолжал, но менее уверенно:

- Все же я считаю неправильным, что нас отвлекают на другие дела. И нет уверенности, что завтра главный инженер в угоду кому-нибудь оторвет нас от нашей основной, непосредственной работы.

«Ох и подлец же ты!» - подумал Байрамов, мысленно обращаясь к Родионову и скосив взгляд на Трофимова. На скуле Алексея Петровича играл бугристый желвак, а слегка прищуренные глаза смотрели презрительно.

- И последнее, что я хотел сказать, - закончил Родионов: - надо укрепить руководство отдела. Иван Иванович - человек больной, и ему трудно.

Когда Родионов сел, некоторое время в зале царила напряженная тишина. Потом из средних рядов поднялся инженер Горбунов, седоусый поджарый старик, которого все любили за прямоту, принципиальность и спокойный, но твердый характер. Он молча прошел к столу президиума, так же молча вынул футляр с очками, надел очки и, сдвинув их на лоб, тихо, но отчеканивая каждое слово, начал:

- Партия учит нас быть непримиримыми к недостаткам. Партия учит нас пользоваться критикой как могучим оружием в борьбе за наше движение вперед. И вот мы являемся свидетелями того, как извращают этот великий большевистский принцип.

- Я не собирался говорить, - продолжал Горбунов, - но выступление Родионова возмутило меня, да и вас, я думаю, до глубины души. Разве вы, товарищ Родионов, не знаете, зачем нас, как вы выразились, отрывали от дела? Отлично знаете. Зачем вам потребовалось наводить тень на ясный день? Зачем вы вчера полдня ходили по отделам из комнаты в комнату, пытаясь замутить воду? Я вижу, не пошел вам на пользу полученный прежде урок.

Старик, кончив говорить, снял со лба очки, положил их в футляр и, прямой и строгий, направился к своему месту.

Родионов сидел, опершись локтем на спинку переднего стула, зло прищурившись.

Когда Алексей Петрович поднялся со своего места, он испытывал глубокое чувство возмущения, вызванное лживым выступлением Родионова. На какое-то мгновение у него появилось желание ответить Родионову, обнажить всю фальшь его слов. Это желание стало еще большим, когда Алексей Петрович встретился взглядом с Родионовым. Но Родионов не выдержал открытого взгляда главного инженера и опустил голову. Трофимов оглядел напряженно-притихший зал. «Чудак я человек! - вдруг подумал Алексей Петрович. - Разве этой перепалки ждут от меня собравшиеся инженеры!» И, взяв себя в руки, он спокойно начал:

- Создание морских промыслов вдали от побережья и на большой глубине - трудная задача. Но мы ее должны решить и решить как можно быстрее. Перевод разведчиков под воду показал, что условия работы под водой во всех отношениях выгодней, чем с поверхности воды. И мы должны ориентироваться на создание подводных промыслов, требующих меньших затрат человеческого труда.

Но это только одна сторона рентабельности, вполне достаточная для условий капитализма. Но в условиях нашего общества одной этой стороны далеко не достаточно. Высшим принципом нашей рентабельности является не только минимальная затрата труда, но и сам человек, условия его работы, жизни, быта.

Сделав паузу, Алексей Петрович продолжал:

- Люди наших морских промыслов должны жить не в худших условиях, чем мы с вами здесь, в Приморске, чем во всех других местах нашей страны. Поэтому второй не менее важной задачей является создание в море баз - жилых поселков или даже городов, ремонтно-механических мастерских, нагнетательных станций и прочих производственных объектов. Создать такие базы мы можем. Наша техника позволяет это сделать. Для этого можно было бы использовать металлические основания, над которыми работает группа Родионова. Но мы с Иваном Ивановичем и Виктором Николаевичем подсчитали и получили астрономическую цифру стоимости острова, созданного по этому способу. И, очевидно, нам придется отказаться от него. Есть более дешевый способ создания баз, - это сооружение искусственных ледяных островов, которые мы можем наморозить, используя достижения ядерной физики. Именно над этим сейчас работает экспедиция Кирилловой. И первые результаты экспедиции весьма обнадеживающие…

Присутствовавшие прониклись еще большим уважением к Алексею Петровичу, который никак не реагировал на вторичный выпад Родионова.

Доволен был и сам Родионов, будучи, как и все кляузные, склочные люди, большим трусом. Он видел, что аудитория не поддержала его и понял, что и на этот раз просчитался. Поэтому он со страхом ждал выступления Трофимова. И вот то, чего он больше всего боялся, не случилось: Трофимов ни словом не сказал о его выступлении. «Значит, не так уж неудачно было мое выступление, если Трофимов не решился мне открыто возразить», - улыбнулся внутренне Родионов, по-своему истолковывая речь Трофимова. И в это время он услышал слова выступавшего в конце совещания Байрамова:

- Признаюсь, товарищи, мне было стыдно за Родионова, стыдно было за то, что в нашем хорошем дружном коллективе имеется такой моральный урод. Правду сказал товарищ Горбунов, что не пошел вам впрок полученный урок, товарищ Родионов. Вы были против законтурного заводнения, против забойного депарафинизатора, против нагнетания в пласты морской воды, против многого другого.

Теперь вы становитесь в по-зу обиженной невинности и называете сомнительным делом экспедицию, возглавляемую Кирилловой. Да если хотите знать, в ней, в этой экспедиции, будущее морской нефти. Советскими физиками теоретически и практически доказана возможность успеха экспедиции. Это лишь вопрос времени. А вы хотите это время затянуть, помешать успеху. Кому на руку вы действуете? Тому, кто пытался убить Кириллову, тому, кто пытался воспользоваться изобретением наших советских ученых и инженеров. Это вам ясно? Вы надеетесь, что потом опять покаетесь и вас простят? Нет, хватит! Вы вот сейчас сидите и опустили голову. Товарищи думают, что вам стыдно. Но ведь я знаю, я вижу, не от стыда и раскаяния в своих ошибках опустили вы голову. Вы хотите скрыть свою злобу, которая в вас кипит. Вы - умный инженер, и неужели вы не можете критически оценить свои поступки и сделать из них правильные выводы? Смотрите, а то будет поздно…

Когда управляющий кончил, Родионов встал и вышел, не поднимая головы.