Ледяной остров

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Капитан государственной безопасности Винокуров, сломав сургучную печать, вскрыл пакет. Развернув находившуюся в пакете бумагу, он прочитал:

«На ваш запрос о деятельности гр-на Плужникова Иннокентия Михайловича в период между 12 июня 1942 года и 3 августа 1945 года сообщаем следующее. 12 июня 1942 года гр-н Плужников, служивший в частях действующей Советской Армии, был взят в плен немецко-фашистскими войсками у станицы Липовецкой, на Дону. Обстоятельства пленения Плужникова неизвестны, однако выяснено, что он не был ранен. Вместе с другими пленными, большинство которых было ранено, он был направлен в лагерь под Винницей, где все тяжело раненные были расстреляны. Часть пленных была отправлена в Германию, а Плужников был отделен от остальных пленных и без конвоя направлен в Румынию. С июня 1942 года по июнь 1944 года он работал у гитлеровцев на нефтяных промыслах в Плоешти. В сентябре 1943 года Плужников был переброшен на новые нефтяные промыслы в Надьканиже, на австро-венгерской границе.

После разгрома немецко-фашистской армии на Восточном фронте и вступления Советской Армии в Венгрию Плужников неожиданно был отправлен в концлагерь для военнопленных, находившийся на франко-германской границе.

После поражения гитлеровской Германии Плужников до августа 1945 года находился в американской оккупационной зоне, откуда он и был репатриирован

3 августа 1945 года. Известно, что американский лагерь для перемещенных лиц, где находился Плужников, в июне 1945 года посетили отец Плужникова, бывший белоказачий есаул Плужников Михаил Петрович, и брат, Плужников Савелий. О преданной службе Плужникова Иннокентия гитлеровцам свидетельствует документ, копия которого прилагается. Документ найден среди бумаг немецко-румынского нефтяного общества, захваченных нашими войсками в Плоешти».

Винокуров на минуту задумался, затем взял в руки второй документ. В нем было написано:

«Господин Шмидт!

Может случиться, что нефть Плоешти временно не будет служить интересам империи. В связи с этим исключительно важное значение будут иметь нефтеносные районы Венгрии и Австрии, эксплуатацию которых надо всемерно развивать. Понимаю, что для этого вам нужны люди, преданные и знающие свое дело. Направляю к вам господина Плужникова. Он хоть и русский, но надежней, чем румыны. У него свои счеты с Советами, и он будет нам предан до конца. Мы вместе с ним отобрали для работы у вас двенадцать человек румын. Эти также будут служить нам, если не за совесть, то за страх. Используйте их в интересах империи.

Июнь 1943 года

Ваш Гофман».

Капитан Винокуров, прочитав оба документа, задумался. Затем он нажал кнопку. Вошел подтянутый лейтенант Мамедов.

- Садитесь и знакомьтесь, - Винокуров подвинул полученные документы своему помощнику.

Вот уже второй месяц дело о покушении на Кириллову не давало покоя Винокурову. Клубок, запутавшийся вокруг этого дела, не удавалось распутать.

До покушения на Кириллову не смогли напасть и на след преступников, пытавшихся проникнуть в квартиру Трофимова. Однако при обыске квартиры Плужникова был найден изорванный светло-серый костюм с пятнами крови. Клок серой материи, найденный Мамедовым, был от этого костюма. Теперь не было сомнений, что одним из преступников был Плужников: на его руках остались заметные следы собачьих клыков. Несомненно, что одно преступление было связано с другим. Но кто второй преступник, оставалось неясным.

Вначале Винокуров был убежден, что покушение на Кириллову совершил тоже Плужников. Между разговором американского консула Кларка с Краузе, который случайно подслушал Трофимов, и нападением на Кириллову прошло очень мало времени, и капитану представлялось, что именно Краузе мог совершить преступление. Поручить сделать это кому-то другому у него не было времени. Значит, Краузе и Плужников - одно и то же лицо. Но чем больше Винокуров размышлял, сопоставляя все новые и новые факты, тем меньше он был в этом уверен. По видимому, Курт Краузе существовал, скрываясь под чужой фамилией…

Когда Мамедов прочитал оба документа, Винокуров посмотрел на него:

- Ну?

- Я же говорил, товарищ капитан, что похищение аппарата - это дело рук Плужникова. У вас не было уверенности в непосредственной связи этого прохвоста с американцами. Теперь вы видите…

- Не совсем.

- Как не совсем? В плен он попал не раненым? Нет. Значит, он сдался добровольно. Его не расстреляли, не отправили в какой-нибудь Дахау. Почему? Значит, он чем-то доказал свою преданность гитлеровцам. Совершил какую-то пакость, предательство. Затем он служил немцам усердно. А потом они его решили сберечь. Направили в лагерь, который должны были захватить союзники.

Возможно, что он даже сам пожелал попасть в один из западных лагерей, боясь возвращения в Советский Союз. Тем более, что у него в Америке живут его отец и братья - белоэмигранты. И вот то, что он хотел, сбылось. Он в американском лагере. К нему приехали его престарелый отец и брат, - насколько нам известно, довольно состоятельные люди. И все же он к ним не уехал. Американцы его репатриировали. Надо полагать, им была известна его преданная служба немецким фашистам. Поэтому, отправляя его в Советский Союз, они знали, что он целиком в их руках. Возможно, что они до поры до времени его не использовали. Но вот такой случай настал, и его заставили сделать еще одну пакость.

- Значит, ты считаешь, что Краузе и Плужников - одно и то же лицо?

- А как же иначе? Это его агентурная немецкая кличка. Американцы, в руках которых он очутился, оставили -за ним это имя. Это имя лучше всякой цепи связывало с ними предателя.

- А кто же второй, который пытался проникнуть в квартиру Трофимова?

- Да, второй…

Винокуров с сомнением покачал головой:

- Давайте проследим, за событиями того злосчастного дня. В двадцать два часа американский консул Джон Кларк выехал из Приморска по дороге, ведущей в Белые камни. В это же время на побережье, где шоссе выходит к морю, в двадцать три часа Трофимов слышал разговор двух людей на английском языке - Краузе с кем-то. Предположим, что это были консул и Плужников, он же Краузе. Через двадцать минут консульская машина прошла через Белые камни, а еще через десять минут было совершено нападение на Кириллову. Преступником мог быть Плужников, сошедший с консульской машины перед Белыми камнями. Свет в квартире Плужникова в тот вечер не зажигался. Могло быть, что после совершенного преступления Плужников пришел домой. И возможно, что именно он, чтобы не быть никем замеченным, вошел к себе в квартиру необычным путем - через окно с задней стороны дома.

Вот те соображения, которые разрешают думать, что преступление совершено одним Плужниковым, не считая предполагаемого участия консула одной иностранной державы.

Но другие улики говорят, что преступление совершено другим человеком в сообщничестве с Плужнико-вым; причем возможно, что сообщничество Плужникова свелось лишь к укрытию похищенного аппарата.

До последнего времени я, так же как и вы, был склонен думать, что Краузе и Плужников - одно и то же лицо. Но сейчас я сомневаюсь в этом. Среди немецких шпионов второй мировой войны был один Курт Краузе. Это был матерый шпион-диверсант. Его родственники, очень состоятельные люди, жили под Лейпцигом. Как нам стало впоследствии известно, осенью 1944 года родственники Краузе получили извещение о его смерти на восточном фронте. Известно также, что в списках гитлеровской агентуры за границей, попавших в 1945 году в руки американцев, имеется фамилия Краузе. И я думаю, что Краузе жив. Всем известен шаблонный метод немецко-фашистской разведки маскировать своих агентов, объявив об их смерти.

С другой стороны, немцы, а тем более американцы, если они и использовали Плужникова в качестве агента, вряд ли дали бы ему имя Краузе.

- Значит, вы, товарищ капитан, считаете, что в разговоре, который невольно подслушал Трофимов, участвовал настоящий Краузе?

- Возможно. Диверсант говорил на сносном английском языке. Известно, что Плужников был одним из худших студентов в институте по успеваемости в английском языке. Больше тройки он никогда не получал. После института он забыл то немногое, что знал. В лагере для военнопленных вряд ли он изучал английский язык. После войны, конечно, было достаточно времени, но я не уверен, что это под силу Плужникову, без тренировки в разговорной речи.

Наконец в разговоре, который услышал Трофимов, речь шла о каком-то инженере. Этот инженер был назван трусом. Речь могла идти о Плужникове. Правда, все это также только логические построения, а они не всегда приводят к правильным выводам.

Мне кажется, следует искать Курта Краузе и его других сообщников, если они у него есть.

- Хорошо, будем искать.

- Да, кстати, как Кириллова? Вы с ней не разговаривали?

- Вчера был в больнице. Она еще очень слаба, но ее можно считать поправившейся. Она ничего не знает.

Винокуров, проводив взглядом своего помощника, достал из сейфа синюю папку, аккуратно закрыл сейф, снова сел за стол и стал внимательно изучать содержимое папки, время от времени делая пометки в настольном блокноте. Временами он подолгу задумывался, доставал другие дела, перелистывал их слежавшиеся страницы.

Нелегко было найти диверсанта среди жителей этого большого, шумного города. А если он жил в другом городе, то еще трудней.

«И все-таки никуда вы не спрячетесь от нас, господин Краузе, найдем».

Винокуров, прочитав последний документ в папке, посмотрел в окно на голубевший рассвет.