Ледяной остров

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Али Гасанович Байрамов принимал лечебную ванну. Соседа справа, пожилого лысого человека, он видел в санатории впервые, однако лицо его показалось Байрамову знакомым. Они определенно где-то встречались. И лишь после того, как сосед, встретившись глазами с Байрамовым, поздоровался, назвав его по имени и отчеству, тот узнал в лысом человеке главного бухгалтера Приморского машиностроительного завода.

- Вы сегодня приехали? - спросил Байрамов.

- Да. А когда вы собираетесь в Приморск?

- Недели через две, не раньше. Врачи - будь они неладны! - грозятся задержать еще на месяц. Но я думаю, что этот номер им не пройдет. Нельзя же столько времени здесь прохлаждаться. Расскажите, что нового в Приморске.

- В Приморске у нас, Али Гасанович, много нового. Ваш главный инженер Трофимов развил такую деятельность, что за две недели на голом месте создал колоссальное хозяйство.

- Какое хозяйство?

- Ну, этот новый трест по разведке и добыче нефти с морского дна - «Морнефть».

- Как? Разве «Морнефть» уже организована? - Байрамов даже привстал в ванне.

- Да что вы, Али Гасанович! Вы управляющий «Морнефтью» и задаете мне такие странные вопросы.

Наступила пауза. Удивленный словами бухгалтера, Байрамов вспомнил свою последнюю встречу с министром, с которым был дружен со студенческих лет.

…Министр, провожая его до двери своего кабинета, говорил:

- Отдыхать, отдыхать и поправляться. Ты, Али, варвар. Сам к себе варвар. Четыре года не отдыхать! Посмотри на себя в зеркало, на кого ты стал похож! Постарел. Весь седой.

- А ты? - в тон ему сказал Байрамов, глядя на серебристые виски министра.

- Так я же только с висков да немного с затылка, - засмеялся министр, проведя ладонью по лысине. Потом он снова стал серьезным, и Байрамов вдруг увидел, какое усталое у того лицо.

- Да, стареем, - продолжал министр. - Ты помнишь нашу преддипломную практику? Словно вчера это было, а прошло двадцать пять лет. Да, четверть века… А что ты скажешь, если я поручу тебе одно очень серьезное дело?

- Какое?

- Хватит тебе на мели у берегов ковыряться. Пора в открытое море. Будешь добывать нефть из-под больших морских глубин.

Подумав, Байрамов спросил снова:

- Каким способом?

- Пока не знаю, - рассмеялся министр. - Но дело важное, необходимое, и это главное. А способ amp;apos; надо найти. Ну, как? Согласен? Можешь подумать, с ответом не тороплю.

«Вот оно что», - подумал Байрамов, занимавшийся разработкой прибрежных морских нефтеносных участков, но давно мечтавший об освоении глубоководной части морского дна, и вслух сказал:

- Согласен!

- Ну, а теперь отдыхай, лечись и чтобы сегодня же духу твоего в Москве не «было, - сказал на прощание министр.

…Погрузившись в эти воспоминания, Байрамов не слышал, что ему говорил бухгалтер. Потом, как бы очнувшись, спросил:

- Значит, есть приказ об организации треста?

- Сам читал. Вы - управляющий, Трофимов - главный инженер, профессор Дубравин - главный геолог. Правда, он еще в Москве. Но Трофимов действует за десятерых. Наш завод он завалил заказами, судоверфь тоже работает на «Морнефть». Каждый день прибывают новые люди, оборудование. А посмотрели бы вы на порт, он забит вашими судами… Али Гасанович, да куда же вы?

Но Байрамов уже не слышал. Он вылез из ванны, торопливо оделся, а еще через двадцать минут уже выходил из своего корпуса с чемоданом в руках. Навстречу ему в белоснежном халате бежала девушка-врач.

- Больной Байрамов, - говорила она на ходу, - почему вы нарушаете режим? Почему самовольно покинули ванну? Я вас из санатория выпишу…

- Хорошо, хорошо, доктор. Считайте, что вы уже выполнили свою угрозу. До свидания!

Ошеломленная девушка только тут поняла. Она со смущенной улыбкой смотрела вслед Байрамову, торопливо шагавшему с группой провожающих к калитке.

Появление Байрамова в Приморске было таким же неожиданным, как и отъезд из санатория. Побывав дома, он пришел в управление треста. Ему нужен был Трофимов. Но главный инженер с утра находился в Белых камнях.

Байрамов позвонил на промысел. Но оттуда сообщили, что Трофимов час назад выехал в Приморск.

«Пора бы вернуться, - подумал Байрамов. - Может быть, поехал домой, - позвоню». Но дома его тоже не было. Где еще искать Трофимова, Байрамов не знал. Если час назад он выехал из Белых камней, то должен был уже приехать. «Ну, а если не приехал, то значит скоро приедет», - успокоил себя управляющий. В ожидании главного инженера он стал изучать принесенные дежурной секретаршей по его просьбе приказы, распоряжения и переписку треста, которой накопилось немало.

Зазвонил телефон.

Байрамов поднял трубку:

- Я слушаю.

Взволнованным голосом кто-то спрашивал, вернулся ли Трофимов.

- Нет, еще не приезжал. А кто говорит?

- Директор промысла Гасан-Нури.

- Здравствуй, Гасан! Это я, Байрамов. Что случилось?

- Беда, Али Гасанович. Кириллову Олю убили.

- Что? Несчастный случай?

- Да нет! Убили!

Байрамов немедленно вызвал машину и поехал в Белые камни. В километре от промысла шофер резко затормозил машину. В свете автомобильных фар Байрамов увидел легковую автомашину, уткнувшуюся в придорожную канаву.

- Это машина Алексея Петровича, - сказал шофер, открывая дверцу.

Байрамов выскочил на шоссе. Но странное дело! В машине никого не было, а мотор ее ровно работал. Непотушенные фары двумя короткими светлыми снопами упирались в противоположный откос канавы. Паутина расходящихся трещин окружала неровный пролом ветрового стекла. «Удар булыжником», - подумал Байрамов.

- Передняя левая рессора сломана, шина проколота, - сказал шофер, заглядывая под машину. - Очевидно, Алексей Петрович ехал очень быстро.

- Да, - протянул Байрамов, открывая переднюю дверцу машины, и чуть не отпрянул назад.

Из открытой дверцы машины свесилась рука. Байрамов нагнулся и увидел на полу машины Трофимова. Он лежал в неестественной позе. Ноги его упирались в одну дверцу, голова - в другую. Левая рука была подвернута под живот, правая откинута вперед, тело его было согнуто, словно он собрался встать, но не хватило сил.

Шофер и Байрамов вытащили Трофимова из машины и положили на траву. Алексей Петрович был без сознания, хотя пульс слабо бился. Волосы, свесившиеся на лоб, слиплись в загустевшей крови.

«Что это, покушение или несчастный случай?» - подумал Байрамов, а вслух сказал:

- Женя, там внизу, в балке, есть родник, принеси, пожалуйста, воды. Хотя нет, я сам схожу, а то тебе в темноте не найти. Ты ведь плохо знаешь эти места. Побудь возле Алексея Петровича да выключи мотор и погаси фары. Я сейчас же вернусь.

Байрамов спустился в балку, но родник оказался пересохшим, только полоса высокой травы указывала, что вода просачивается сквозь почву, не выходя на поверхность. Байрамов стал подниматься по руслу пересохшего ручья, отыскивая его исток. Вскоре он подошел к котловинке, которую можно было легко перешагнуть. В ней тускло поблескивала вода, отражая звездное небо. Байрамов зачерпнул воды и поднялся к шоссе.

При свете автомобильных фар Алексею Петровичу стали смывать кровь с лица. Холодная вода и свежий воздух оказали свое действие: Трофимов открыл глаза. Еще затуманенным взглядом обвел он склонившихся над ним людей. Но сознание быстро прояснялось. Он посмотрел на сиротливо уткнувшуюся в кювет машину и вспомнил все. Резко приподнявшись, он показал рукой в сторону Белых камней:

- Скорей туда! Нельзя медлить!

- Поздно, - тихо сказал Байрамов, догадавшись, что между аварией с машиной Трофимова и событиями в Белых камнях имеется какая-то связь.

Алексей Петрович бессильно опустил голову. Из раны обильно потекла кровь, заливая лоб и глаза.

Шофер, не расставшийся с привычкой военных лет (он был танкистом) всегда иметь в машине бинт, вату и йод, быстро сделал Трофимову перевязку.

- Ну, поедем, а то скоро будет гроза, - Байрамов показал на небо.

И действительно, за самое короткое время все вокруг резко изменилось. Тучи заволокли все небо. Теперь не было видно ни одной звездочки. Воздух стал неподвижным и душным. Темные, бесформенные силуэты придорожных кустов не шелестели листвой. Ни один звук не нарушал наступившей тишины. Вдали над морем сверкали огненные сполохи, но раскаты грома доносились еще глухо.

При вспышках молний, которые сверкали все ближе и ближе, окружающие предметы казались белыми и безжизненными. Но вот со стороны моря послышался еле уловимый шум, который приближался, становился сильнее. Шелест, похожий на шепот, пробежал по листве кустов. Он все усиливался, переходя в шум. Байрамов, помогая встать Трофимову, почувствовал нежное дуновение ветерка на разгоряченном лице. И вдруг сильные беспорядочные порывы ветра закружили в воздухе сорванную с кустов листву. Тяжелые капли дождя ударили по шоссе, забарабанили по кузовам машин. Ослепительно вспыхнула молния, с оглушительным треском ударил гром. И, словно по сигналу, хлынул ливень. Но все трое - Трофимов, Байрамов и шофер - были уже в машине.

Когда шофер стал разворачиваться, Алексей Петрович остановил его, положил руку на его плечо:

- Нет! В Белые камни!

Шофер вопросительно посмотрел на Байрамова. Тот утвердительно кивнул головой.

Трофимов в сопровождении Байрамова, преодолевая слабость и тошноту, торопливо вошел в кабинет Гасан-Нури. Стоявшие у дивана люди не заметили вошедших. Они напряженно следили за каждым движением доктора, склонившегося над неподвижной Ольгой. Голова ее была забинтована. Красным маком алело пятно на повязке - просачивалась кровь. Лицо девушки было бледным, губы плотно сжаты, глаза закрыты.

- Да, положение серьезное, - врач выпрямился, посмотрел на Гасан-Нури. - Нужен полный покой.

«Жива!» - мелькнула радостная мысль у Трофимова.

В стороне, у окна, в окружении нескольких человек стоял рабочий в спецовке и негромко, но возбужденно что-то рассказывал. Трофимов невольно прислушался.

- …Я уже говорил, что в девятой скважине неожиданно отказал холодильник. Пришлось позвать Ольгу Петровну. Она сказала, что надо поднять аппарат и посмотреть. Мы подняли. Ольга Петровна отвинтила верхнюю крышку и вынула из аппарата стеклянный баллон. Ампулой она его назвала. Так вот эта ампула оказалась разбитой и пустой - наверное, когда спускали, то ударили обо что-нибудь, и жидкость вытекла. Ольга Петровна сказала, чтобы я сходил за другой ампулой. Я было пошел, но она меня остановила и сказала, что сходит сама. Мне надо было бы пойти с ней, а я остался, - как бы оправдывался рабочий. - Прошло минут десять, а она не возвращалась. Тогда я пошел узнать, в чем дело. Не успел пройти и ста метров, как увидел бегущего навстречу мальчика. «Дяденька, скорей сюда!» - закричал он, и я побежал за ним. На тропинке у семнадцатой скважины возле кустов я увидел Ольгу Петровну. Она лежала лицом вниз. Тут я увидел вот его, - рабочий указал на товарища, - и мы вдвоем принесли ее сюда.

Зазвонил телефон. Гасан-Нури снял трубку:

- Алло! Где вода? Много? Так. Ладно, примем меры. Продолжайте наблюдать.

- Ну, вот что, товарищи, - обратился Гасан-Нури к рабочим. - Получите сейчас на складе запасную ампулу и немедленно приступайте к спуску аппарата в девятую скважину, а то ледяная пробка совсем растает, и вода зальет промысел. В соседних скважинах снова появилась вода, правда, пока еще немного.

- Надо уменьшить давление в нагнетательных скважинах, - сказал Трофимов.

Все обернулись на голос Трофимова.

- Алексей Петрович, вы откуда? Что с вами? - спросил Гасан-Нури.

- Так, пустяки, - уклончиво ответил Алексей Петрович.

Прибыла санитарная машина. Кириллову отправили в Приморск.

В комнате воцарилась тишина. Все подавленно молчали.

За окнами сквозь шум дождя послышался сигнал подъезжающей машины, и вскоре в комнату вошли капитан государственной безопасности Винокуров и лейтенант Мамедов.