Кровные связи

Глава XXX. Могила

Рэй укрыл Мирайю одеялом и взглянул на Лутая.

– С ногами всё с полном порядке. Они двигаются, реагируют на холод, тепло и боль… Он даже почувствовал щекотку.

Он вдел булавку в рубашку и поправил воротник, прикрывая её. Мирайя, казалось, спал, хотя Лутай понимал, что состайник бодрствует. Его ресницы дрожали, глаза под неплотно прикрытыми веками бешено вращались, а руки, лежащие поверх одеяла, то и дело дёргались. Но сейчас он хотя бы не стонал.

– Он сказал, что не чувствует их, – упрямо повторил Лутай.

– Ему так казалось. Ты ведь помнишь, каким он был, когда Джек его принёс. Он и тогда боялся, что я отниму его ноги, и сейчас боится.

– До сих пор? – недоверчиво спросил Лутай, и состайник кивнул.

– Для него остаться без ног всё равно что умереть, особенно сейчас.

Рэй был воплощением терпения, Лутай не мог понять, откуда в нём берётся столько спокойствия и как хватает на них всех, когда они из состайников становятся его пациентами.

– Помнишь, как он танцевал с Рэмом? – неожиданно спросил Рэй, и его узкое лицо просветлело, словно озарилось отблесками того далёкого костра из прошлого.

– Конечно, помню, – тихо ответил Лутай.

И костёр, и Рэма, задиристого черноволосого айше, их танец с Мирайей тем вечером, и смех Мирайи – он всё помнил. И всё, что было до, и всё, что было после, помнил каждый день, каждый час. Ни единой секунде своей жизни он не позволил кануть в забвение. В конечном итоге он забудет своё прошлое, когда в его жизнь войдёт непроглядный мрак безумия, но сейчас память – это всё, что у него есть. Единственная его ценность в мире, где в любой момент вместе с прошлым можно утратить самого себя, где так легко соскользнуть в пропасть, откуда нет возврата.

Он не заметил, когда Рэй ушёл, оставив его в одиночестве сидеть у постели Мирайи.

Дверь отворилась, и в комнату нерешительно заглянул Кейси.

– Что с ним, Лутай? – тихо спросил он, глядя на подмастерье.

– Уйди, Кей, не до тебя сейчас.

Лутай ожидал, что Кейси по обыкновению своему зальётся краской и выскочит из комнаты, а потом будет избегать его до конца дня, но мальчишка подошёл к изголовью кровати Мирайи, заглядывая в лицо спящего.

– Почему ты не хочешь мне говорить? – Его голос, несчастный и тихий, дрогнул. – Я же твой состайник… Я такой же, как ты. Или нет?

Кейси перевёл взгляд на Лутая. Глаза его казались серыми в скудном свете дня, сочащемся сквозь запылённое оконное стекло.

– Ты не считаешь меня одним из вас?

Лутай смотрел на него, не зная, что сказать. Когда Джек привёл его, он был уверен, что мальчик не переживёт зиму – и всё это время относился к нему так, словно он скоро умрёт, словно он тут надолго не задержится. Как объяснить ему это, как признаться, что ждал его смерти, как неизбежности?

Лутай всё молчал, и Кейси, по-своему истолковав его молчание, судорожно вздохнул и развернулся, торопясь выйти. Лутай схватил его за руку.

– Пусти! – прошипел мальчик, вырываясь, но Лутай привлёк его к себе, грудью прижавшись к худой спине, и уткнулся подбородком в черноволосую макушку.

– Прости меня, – с усилием выдавил он.

Кейси замер в его руках. Он мелко подрагивал, и Лутай только сейчас заметил, как холодна его кожа. Дотянувшись до соседней койки, он сдёрнул с неё одеяло и набросил Кейси на плечи.

– Ты здесь, – сказал он, – ученик среди учеников. Я ваш подмастерье, потому что быть им меня поставил Джек, который над нами мастер, и это вся власть, что есть в нашем мире. Ты такой же, как все остальные. Все мы… Все мы тут равны. Я виноват перед тобой, я… Я боялся, ты умрёшь, – признался он наконец. – Когда вы с Кёном ушли в город, Мирайя чуть не сдурел, всё ходил по лесу и слушал, нет ли криков. А я уже решил, что вы не вернётесь, понимаешь? И всё это время, с тех пор, как ты появился тут, я всё ждал, что ты умрёшь.

Они вместе сели на низкую скамейку. Кейси кутался в одеяло, глаза его мокро блестели.

– Я тоже так думал, – с трудом проговорил он, – да и сейчас думаю. Я хочу быть таким же, как вы, но не могу.

– Да ведь и не нужно. Будь самим собой, этого достаточно.

Кейси кивнул, по его щекам покатились слёзы. Лутай снова привлёк его к себе, думая о том, что не помнит, когда в последний раз обнимал кого-нибудь из собратьев или хотя бы просто говорил им доброе слово.

Солнце уже катилось к горизонту, когда Мирайя открыл, наконец, глаза. Кейси обрадовался, протянул руку, желая коснуться его плеча, но тот неожиданно закричал так, что Кейси отшатнулся, а Лутай замер на месте:

– Не тро-о-о-а-нь!

Он вцепился в свои волосы, рванул их, выдрав несколько прядей, которые повисли на его пальцах светлой паутиной. А потом оскалил зубы.

Не выдержав, Кейси выскочил вон из комнаты. Во дворе, оседлав бревно, курил Кён. Под его взглядом Кейси глубоко вздохнул несколько раз, но страх, липкий страх за Мирайю держал его за горло, перебивая дыхание.

– Как он? – спросил Кён, когда Кейси сел рядом с ним.

– Это какой-то кошмар, – признался он старшему. – Он будто… Будто…

– Спятил? – подсказал Кён слово, которое младший слишком боялся произнести сам.

Кейси понуро кивнул.

– Ничего. Всё обойдётся, вот увидишь. Он поспит, потом поест, вымоется… Завтра уже будет сидеть с нами за столом и смеяться над всей этой историей.

Тон Кёна был беспечен, но Кейси ему отчего-то не верил до конца, даже несмотря на то, что поверить хотелось всем сердцем. Но Кёна не было в спальне, и он не видел, как жутко Мирайя скалился.

– Ты просто не знаешь, – покачал головой Кейси, – какой он был. Он… Он… У него такие глаза были…

– Белые? Как будто почти без зрачков?

Кейси глянул на состайника. Тот понимающе улыбался.

– Я видел такое много раз. Ну, чего ты так смотришь? Говорю же, всё обойдётся.

Кён выдохнул струйку дыма в прохладный воздух осеннего вечера. Хлопнула дверь: из кухни вышел Рэй, скрылся в комнате, потом показался снова. Кейси проводил его взглядом. Рэй заметил состайников, сидящих во дворе, кивнул им, но не произнёс ни слова.

На Кейси накатило вдруг острое, мучительное чувство повтора, ощущение, что это с ним уже происходило когда-то. Словно в какой-то иной жизни он переживал уже нечто подобное. Сердце сжалось, и тут Кейси вспомнил: точно так же он сидел когда-то в коридоре приёмного покоя, испытывая тупой, сосущий страх за друга, отделённого от него стенами и дверьми. И медсестра точно так выскочила вдруг из палаты, а потом вернулась, ведя с собой ещё одного врача, который коротко кивнул ему, терпеливо ждущему на скамье в коридоре. Только тогда, в больнице, никто не сидел с ним плечом к плечу, и никто не пытался ободрить. Кейси прикрыл глаза, испытывая прилив щемящей нежности к охотнику, который курил, не догадываясь о том, что происходило сейчас у него в душе.

Мирайя не пришёл в себя ни на следующий день, ни через день. Два дня спустя Лутай ушёл за Джеком, который всё это время скрывался в своём доме. Прогнав всех из спальни, Джек заперся там, а потом без объяснений унёс бессознательного Мирайю к себе. И никто не знал, что происходило внутри его дома.

Джек сидел на пороге, сгорбившись, опёршись локтями на колени широко расставленных ног. В пальцах его дымилась сигарета, но курил её скорее ветер, чем сам Джек. Лутай подошёл к нему. Под глазами старого охотника залегли глубокие тени.

– Что, – спросил Лутай, – так тяжко?

Джек качнул головой, потом, словно очнувшись, жадно затянулся тлеющей сигаретой, так что щёки его ввалились.

– Если б ты только знал, – хрипло ответил он.

Он снова поднёс к губам сигарету и взглянул на неё с недоумением, обнаружив, что она догорела до фильтра. Лутай вынул свою пачку, достал сигарету для себя, а вторую протянул мастеру. Джек отблагодарил его слабой ухмылкой и щёлкнул зажигалкой, давая Лутаю закурить первым.

– Что ему снится? – спросил Лутай, собравшись с духом.

Мастер смерил его странным взглядом.

– Ты серьёзно хочешь знать, Одноглазый, или так, полялякать решил?

Лутай скривился, каблуком ботинка раздавив какую-то мелкую букашку, что ползла мимо.

– Не хочу, и никто бы не захотел. Но я должен знать, нет?

Джек промолчал, и Лутай повторил свой вопрос:

– Так что ему снится?

– Ну а сам-то ты как думаешь? – мрачно сказал Джек. – Он видит, как я убиваю его, потому что у него нет ног, Одноглазый. Видит эту сраную дыру, из которой я его вытащил, видит, как собственный папаша тащит его на костёр мракобеса из него изгонять… И тебя, конечно.

– Меня? – переспросил Лутай.

Джек метнул в него раздражённый взгляд:

– Ты прекрасно всё услышал.

– И… Что же я делаю в его снах? – спросил Лутай.

Сердце его гулко забилось. Он совсем не был уверен, что хочет знать ответ.

Джек засмеялся, его смех бритвой резанул слух. Лутай раздосадовано оскалился, чувствуя смущение и злость на Мирайю за то, что он видит какие-то нелепые сны с его участием, и на Джека – за то, что он подсматривал их, пусть и не нарочно.

– Он видит, как ты ломаешь ему лодыжку, – сказал Джек, насладившись сполна видом его покрасневшего лица.

Лутай растерялся и часто заморгал.

– И всё?..

– А ты что, разочарован? – Джек прищурился, и снова издевательски засмеялся, когда Лутай зло щёлкнул языком.

Бесов старик просто дразнил его.

Насмеявшись, Джек закурил очередную сигарету. От Лутая не укрылось то, как он потирал повязку, скрытую под одеждой.

– Твоя рана так и не затянулась?

– Отчего же? Затянулась… Иначе я не стал бы забирать Бледного к себе.

Лутай кивнул, решив больше не задавать вопросов.

– Хочу попросить тебя, – обратился к нему Джек. – Сходи-ка за Тельмой, приведи его сюда.

– Зачем это?

– Бледный любит его… Пусть он придёт, поглядит на него. Может, Бледному станет легче, когда он почувствует Тельму. Эти его сны, про костры и бесов… Не нравятся мне они.

Лутай кивнул, сверху-вниз глядя на мастера.

– Только возьми с собой Гаса, – добавил тот. – Не ходи через город сам. А я останусь здесь.

– Хорошо. Я понял.

Гас сидел в комнате, читая какую-то из Виткиных книг. Он не задал ни единого вопроса, когда подмастерье передал ему слова мастера, ничего не сказал, и Лутай был ему за это благодарен.

Перед тем, как уйти, Лутай заглянул в кухню. Рэй перебирал содержимое ящиков, наводя в шкафу порядок, а Кён, недовольный, надувшийся, чистил картошку, устроившись на низком табурете в уголке около печки.

– Мы с Гасом идём к Тельме, – сказал Лутай Рэю.

Состайник кивнул, не оборачиваясь, а потом спросил:

– Он отходит?

– Не понял?

– Бледный отходит, что ли, что Джек решил позвать Тельму?

Голос его был совершенно спокоен. Лутай потрясённо уставился на его худую спину, узкие плечи, обтянутые тканью рубашки.

– Небо, нет, конечно! Что за выдумки?

Кён привстал с табурета.

– Я с вами пойду за Тельмой!

– Картошку дочисть сперва! – резко сказал ему Рэй, оглянувшись через плечо.

Кён тут же окрысился:

– А ты мной не распоряжайся! – Он с надеждой заглянул Лутаю в лицо: – Я пойду?.. А картошку пусть Кей дочистит.

– Ладно уж.

Кён тут же выскочил во двор, окликая Кейси, чтобы свалить на него свою работу. Рэй укоризненно посмотрел на Лутая.

– Я его заберу, тебе без него хоть спокойнее будет, – сказал Лутай, смущённо потирая шрамы на правом глазу.

Рэй отошёл от шкафа, прикусил губу.

– Бледный правда не умирает?

Лутай качнул головой:

– Нет.

– Зачем тогда идёшь за Тельмой? Мирайя, видать, совсем плох, раз Джек решил позвать его.

– Не в этом дело. Мне сейчас некогда болтать. Но он не умирает, ясно? И пока ещё не озверел.

– Пока ещё, – прошептал Рэй.

Лутай вышел из кухни. Гас уже стоял около плетня, дожидаясь состайников. Не медля больше ни минуты, они устремились по тропе. Кён вскоре догнал их и потрусил рядом, встрёпанный, похожий на лохматого щенка.

Лутай поймал себя на том, что, думая о Мирайе, снова и снова прокручивает в голове день, когда тот впервые встал на ноги. Прошлое лето, немногим более года назад. Он дико устал после боя накануне, мышцы на каждое движение отзывались болью, но Джек всё равно загнал его на крышу перестилать кровлю. Солнце в полдень немилосердно палило, он обгорел, заработал головную боль. Спускаясь с проклятой крыши, свалился и едва не сломал шею. В общем, паршивый был день.

Гас вытащил Мирайю во двор, посидеть на солнышке, посмотреть на небо. Гас усадил его на бревно, перекинулся парой слов и вернулся в дом. А Мирайя остался во дворе. Лутай лежал в тени Джекова дома и наблюдал за ним. Посидев спокойно пару минут, Мирайя принялся крутиться на месте. Задирал голову, рассматривая облака и птиц в высоком небе, белёсом от палящего солнца, оглаживал поверхность бревна ладонью, пальцами ног трогал пучки чахлой травы.

Лутай наблюдал за его копошением, а потом, не сдержавшись, усмехнулся. Мирайя обернулся так быстро, что порядком отросшие волосы хлестнули его по плечам. При виде Лутая он напрягся и замер; бледная кожа пошла красными пятнами, и тут же вся краска схлынула. Лицо стало белым, как мел.

– Чего пялишься? – спросил Лутай. Утомлённый и разморенный жарой, он поленился даже придать голосу угрожающий тон. – По морде хочешь, что ли, получить?

Мирайя хмуро на него смотрел, кусая губу. Лутай прикрыл глаза; ответа он не ждал, да и какой тут мог быть ответ? Он сам уже не понимал, что именно заставляет его грубить их новичку. Он словно привык нападать на безответного, молчаливого Мирайю, который никогда не огрызался, не спорил, не пытался дать сдачи, когда Лутаю случалось сгоряча его стукнуть. Даже Джеку ни разу не жаловался, хотя порой в гневе подмастерье терял над собой контроль.

Взгляд Лутая, как нарочно, упал на ноги Мирайи. Длинные, ровные, красивые ноги молодого человека. Абсолютно бесполезные, больные, неподвижные.

– Она уже срослась.

Лутай не сразу сообразил, что Мирайя говорит именно с ним.

– Не понял?

– Моя нога, – пояснил Мирайя, – которую ты сломал. Она срослась.

Лутай стиснул зубы так, что заболела челюсть.

– Не понял, ты что, извинений от меня ждёшь? – медленно спросил он, исподлобья глядя на Мирайю.

Тот, как ни странно, улыбался абсолютно безмятежно. Успокоился, значит, понял, что Лутаю тяжело даже языком шевелить, не говоря уже о том, чтобы встать и угостить состайника парой зуботычин.

– Было бы неплохо. Если б не ты, сейчас я уже ходил бы нормально.

– Хочешь извинений, так встань и приди за ними. Я за тобой бегать не собираюсь, – буркнул Лутай, надеясь, что Мирайя обидится и замолчит.

Надеясь, что сейчас вернётся Гас и заберёт его в дом, и ему больше не придётся видеть эти искалеченные ноги, каждый раз обмирая от стыда при мысли о том, что он сделал.

Мирайя действительно замолчал, но не спускал глаз с Лутая. Улыбка стёрлась с его лица, и ей на смену пришло что-то, похожее на мрачную задумчивость.

– Тебе, ублюдок хромоногий, вообще-то недолго осталось, – выпалил Лутай.

Он видел, как сошлись на переносице тонкие светлые брови состайника, и усмехнулся про себя, довольный.

– Думаешь, нам нужны инвалиды? – продолжил он с наслаждением. – Джек не будет кормить тебя, у нас тут не приют и не богадельня, понял, нет? Не можешь ходить, значит, просто сдохни уже и не мозоль глаза.

Слова повисли в воздухе. Мирайя смотрел на него и смотрел, ничего не говоря. И это молчание отчего-то безумно напрягало Лутая. Его хотелось разбить на кусочки, на мелкие осколки. Ударить блондинистого выродка, чтобы он заорал от боли, может, переломать ему уже обе ноги, переломать его всего – но только бы он не молчал, только бы делал что-то, говорил, пусть кричал, но хоть как-то реагировал на него, Лутая!

А потом Мирайя дёрнулся, неловко изогнулся, как шарнирная кукла, сложился почти пополам, рывком выпрямился – и встал. Лутай ошеломлённо смотрел на него. Покачнувшись, Мирайя поднял ногу, переступил на неё, сделал шаг. И снова замер, пошатываясь, неустойчивый, неуверенный, но прямой, как палка. Он снова шевельнулся, оторвал от земли вторую ногу, но перенести на неё вес тела уже не сумел. Нога подломилась в колене.

Лутай бросился вперёд и подхватил Мирайю около самой земли.

Мирайя дышал так, словно сотню кругов сделал вокруг двора, и дрожал всем телом. Лоб его блестел от пота.

– Эй, ты что? – спросил Лутай и тут же сообразил: – Тебе больно?

Состайник с усилием кивнул. Веки его сомкнулись.

– Э-э!

Лутай тряхнул его, вынудив открыть глаза и сфокусировать взгляд. Закинув руку Мирайи себе на плечо, он обнял его за талию и поднялся с ним вместе. Мирайя всем весом опирался на него и тянул вниз, даром что на вид был сплошные кости. От порога комнаты их отделяли лишь пара шагов, но какими же бесконечными они показались Лутаю тогда… Тащить Мирайю, лишившегося рассудка, верящего, что у него нет ног, от дома Олана было так же тяжело и так же долго.

– Лутай…

Голос Гастера, очень тихий, шелестящий, вывел его из раздумий. Они находились на окраине города, в новой его части – относительно новой – и при этом самой зелёной. Можно было назвать этот район пригородом. Здесь не нашлось бы ни одного здания выше пяти этажей, и при каждом нашлось место для садика или хотя бы небольшого цветника с парой-тройкой клумб. Дальше шли яблоневые сады, а за ними лишь луга и лес. Они почти добрались до убежища Тельмы, но сейчас их от него отделяли чужаки, преградившие им путь.

Их было пятеро. Четырёх из них Лутай знал, как знал и их мастеров, а вот пятого, плечистого полукровку-айше, не состоящего в их цеху, видел впервые.

– Далеко собрался, белоголовый? – с улыбкой спросил полукровка.

Лутаю его тон не понравился.

– Куда б ни шёл, тебя не задеваю, – грубовато отозвался он.

Айше усмехался, а его спутникам было не до веселья.

– Йонда, Карен, Дауд, Джаухар, – обратился к ним Лутай, – что вы ищете в этих местах?

– Уже нашли, что хотели, – с этими словами Дауд качнулся вперёд, замахиваясь.

Лутай еле успел отпрянуть, увернувшись от быстрого удара.

– Ты что? – изумлённо выдохнул он. – Вы что творите? Где ваши мастера?

– Тебя это не касается, выродок одноглазый, – процедил Карен. – Ты сейчас тут сдохнешь вместе со своими дружками, и остальных Джековых щенков ждёт то же самое, и это всё, что тебе надо знать.

У Лутая перехватило горло.

– Где ваши состайники? – просипел он.

Чужаки, которых до этого дня он считал товарищами по цеху, скалились ему в лицо, и от злобы в их глазах сжималось сердце.

– Бледный пожалеет, что родился на свет, – пообещал ему Дауд. – Мой подмастерье будет убивать вашу стаю у него на глазах, и его убьёт последним, Одноглазый. Он это заслуживает. Вы все заслуживаете.

– Мы знаем, что это вы убили Олана, – добавил Джаухар. Высокий, плечистый, как медведь, всегда такой спокойный, немногословный Джаухар. – Но вы напрасно себя возомнили самыми главными в цеху, потому что вы можете бить только таких, как Олан и его парни.

– Это они хотели убить нас! – выкрикнул Кён, стискивая кулаки.

Ответом ему были полные ненависти взгляды. Они не слышали Кёна и не собирались прислушиваться к его словам. Чужаки окружали их, заключали в кольцо. Лутай судорожно пытался вспомнить количесто учеников в стаях этих четырёх. Если мастера не в курсе того, что происходит, то всего получается девятеро. Девятеро взрослых охотников направляются сейчас к их дому. К Рэю и Кейси, ослабевшему, раненному Джеку, бессознательному и беззащитному Мирайе.

– Пришло время отправиться в Мрак, Лутай.

Йонда стоял напротив него, и на какое-то мгновение Лутаю показалось, что они стоят на ринге Арены, и сейчас звякнет гонг… Но после этого боя им с Йондой уже не суждено было пожать друг другу руки.

Кейси подметал, приводя в порядок двор, когда ветер донёс до него странный запах. Сжав в ладонях метлу, он поднял голову и нахмурился, принюхался, но так и не сумел определить природу этого запаха. Он неуверенно оглянулся на дом. Рэй, занятый своими делами, может и обозлиться, узнав, что его беспокоят из-за пустяка… Но чуждый запах становился всё отчётливее, словно его источник приближался. Было в нём что-то такое, что пробуждало желание ощетиниться и зарычать.

Кейси попятился к дому.

Рэй выскочил из кухни ещё до того, как Кейси его позвал.

– Что это такое? – прошептал он, ни к кому конкретно не обращаясь, даже будто и не замечая состайника, стоящего рядом.

Из-за гряды деревьев послышались чужие голоса. Кейси заскулил, и тут Рэй наконец-то обратил на него внимание.

– Беги к Джеку, – сказал он, подтолкнув легонько его в плечо. – Стучи, зови его. Скажи, у нас гости.

Бросив метлу на землю, Кейси помчался к жилищу мастера и забарабанил кулаками в дверь.

– Джек! Джек!

Голос его сорвался на визг, и тут дверь распахнулась так неожиданно, что Кейси едва не свалился. На пороге стоял учитель, босой, одетый лишь в штаны и майку. За его спиной Мирайя, лежащий на низком топчане, приподнялся на локте, щуря глаза.

– Что такое? – раздражённо спросил Джек, и тут Рэй пронзительно крикнул:

– Идут за нами!

Джек захлопнул дверь, чтобы выскочить через несколько мгновений уже в рубашке, хоть и по-прежнему босиком. В одной руке он сжимал ружьё, в другой – свёрнутый кольцами кнут.

Кейси шарахнулся, когда Джек быстро прошёл мимо. Ружьё мастер без слов бросил Рэю.

– Что происходит? – беспомощно спросил Кейси.

– Ступай в дом, – велел ему Рэй, мягко улыбнувшись, но Джек покачал головой и поманил его к себе.

– Он тоже член стаи. Пусть остаётся.

На негнущихся ногах он приблизился к плетню, где старший состайник и мастер стояли, глядя в сторону леса. Запах ударил по обонянию, Кейси вздрогнул: если бы у злобы был запах, она пахла бы именно так.

Позади послышались неровные шаги. Обернувшись, Джек ощерился:

– Что вышел? А ну назад!

Мирайя подошёл к Рэю, который лишь покосился на него, ни слова не сказав. Кейси буравил состайника взглядом, поражаясь тому, как же плохо он выглядит. Кожа туго обтягивала череп, глаза тяжело и мрачно смотрели из провалов глазниц, нечёсаные, грязные волосы сбились в колтун. Мирайя казался ожившим мертвецом, тенью себя самого.

– Я часть стаи, – сказал Бледный странно тихим и бесцветным, словно не своим голосом.

– От тебя сейчас пользы меньше, чем от этого мальчишки! – прошипел Джек. – Ты смешон. Убирайся!

– Ты сейчас не в состоянии драться, – добавил Рэй.

Мирайя нахмурился, но с места не сдвинулся ни на шаг. Несколько минут прошли в томительном, немом ожидании чужаков, и вот они показались, выступив из леса нестройным рядом.

– Вы на моей земле. Зачем пришли? – спросил Джек негромко, опёршись о ветхий забор.

– Мы пришли расправиться с тобой так же, как ты расправился с Оланом и его учениками! – крикнул один из пришельцев.

Мирайя рвано вздохнул, и Кейси встревожено глянул на него. В лице старшего не было ни кровинки.

Ему страшно?

Другой чужак подал голос:

– Если не хочешь лишней крови, старик, отдай своего парня. Нам нужен только Бледный! Тогда мы не тронем остальных.

Кейси стиснул кулаки. Значит, сейчас они будут драться. И тут Джек засмеялся. Рэй скривил лицо в презрительной, полной высокомерия усмешке. Кейси удивлённо глядел на них, переводя взгляд с мастера на состайника и обратно. Чему они смеются? Неужели они не видят, что им угрожает целая толпа охотников?

– Давайте, – прокаркал Джек, сплюнув на пожухлую осеннюю траву. – Идите сюда, выродки, если кишка не тонка.

Рэй вскинул ружьё. Из кармана его пиджака торчало десятка два узких, скупо поблескивающих ножей.

Чужаки, помедлив и пошушукавшись о чём-то между собой, бросились вперёд. Джек шагнул за пределы двора и плавным движением развернул кнут. С тихим шорохом он лёг на траву, словно чёрная змея, к ногам своего хозяина. Охотники мчались на них. Рэй выстрелил, и Кейси невольно вскрикнул, прижал ладони к ушам. Он видел, как один из чужаков запнулся, точно натолкнувшись на невидимое препятствие, и кульком свалился на землю. Рэй переломил ствол ружья, перезаряжая его, но времени это отнимало так много, а нападающие приближались так быстро… Но Джек прыгнул вперёд, мигом сократив расстояние между собой и чужаками. Послышались крики, охотники пытались обойти Джека, а тот взмахнул кнутом. Кейси не заметил удара, лишь догадался, что он был, потому что один из нападающих залился кровью. Падая, они свалился под ноги бегущим позади. Вновь выстрелил Рэй.

Один из чужаков уже перемахнул плетень и подходил к Рэю слева. Кейси уже не успевал крикнуть и предупредить его. Он бросился вперёд, сбил чужака с ног. Сцепившись, они покатились по земле. Тот ударил его лбом в лицо и сбросил с себя. Упав на землю, Кейси увидел, как Рэй вонзает один из своих ножей в горло охотника. Перехватив взгляд младшего, Рэй улыбнулся. Потом на Кейси надвинулась тьма.

Он проснулся от того, что кто-то пером водил по его лицу. Чихнув, Кейси открыл глаза, почесал зудящий нос и понял, что это было вовсе не пёрышко, как ему показалось, а прядь его собственных волос, упавшая на лицо.

– Доброе утро, – произнёс над ухом хрипловатый голос. И добавил с коротким смешком: – Или правильнее сказать, добрый вечер?

– Мирайя!

Кейси обвил руками его шею. Мирайя обнял его, поглаживая по спине.

– Ну, ну, – шепнул он. – Будет тебе.

Но Кейси только сильнее прижался к нему.

– Что за детский сад, – проворчал Лутай над ними. – Давайте-ка, вы оба, поднимайте свои задницы и дуйте мыться. От вас разит выгребной ямой. Особенно от тебя, Бледный.

У подмастерья под единственным зрячим глазом красовался внушительных размеров фингал, и, кажется, недоставало нескольких зубов.

– А что… – начал было Кейси, но Лутай сморщился так, будто куснул лимон, и махнул рукой.

– Ты меня слышал, щенок. Меньше болтовни, больше дела.

– Пойдём, – улыбнулся Мирайя. – Не знаю, как насчёт тебя, а я просто мечтаю о том, чтобы вымыть голову.

Вместе они вышли в сумеречный, тихий двор и направились к душевой.

– Чего раньше не вымылся?

– Ждал, когда ты очнёшься. Неплохо тот ублюдок приложил тебя, а? Ты молодец, не растерялся. Рэй говорит, ты спас ему жизнь… Хотя тебе он, конечно, в этом никогда не признается.

Мирайя улыбался, пересыпал речь смехом, а Кейси мог лишь смотреть на него, улыбаясь в ответ бессмысленной, радостной улыбкой. Вода кое-как согрелась на солнце за день, и мыться было приятно. Мирайя рассказал Кейси о том, что узнал от Лутая о нападении чужих стай, о том, что было после того, как Кейси потерял сознание.

– От тебя-то им что нужно было? – спросил Кейси, когда, вымывшись, они поспешили вернуться к теплу печки.

Мирайя пожал печами на ходу:

– Хотели отомстить мне, вот и всё. Я убил на Арене столько человек, сколько было у меня боёв, то есть, никак не меньше шестнадцати, а то и семнадцати. Эти парни просто хотели, чтобы я заплатил им за мёртвых состайников собственной жизнью.

– Это неправильно, – сказал Кейси, и Мирайя снова пожал плечами.

– Сейчас, Кей, это больше не имеет никакого значения. Важно только то, что мы живы.

– Они все мертвы?

– Нет, – ответил Мирайя. – Вовсе нет.

Внезапно Мирайя остановился, пристально глядя на Кейси.

– Кей… Хочешь, прогуляемся? Но это далеко, учти.

Он ответил, не потратив на раздумья ни секунды:

– Хочу.

– Тогда подожди здесь. Я мигом.

Он вернулся очень быстро, неся с собой куртки и небольшой свёрток, из которого вынул пару бутербродов.

– Это тебе. Я успел перекусить, но ты-то голодный.

Кейси разделил их с Мирайей. Вдвоём они пошли по тропе, ведущей к городу через поле и лес.

– Не думай о дикарях, – сказал Мирайя, отвечая на незаданный вслух вопрос. – Тебе нечего их бояться, потому что ты со мной.

Состайник выглядел утомлённым – казалось, любой мало-мальски сильный порыв ветра свалит его с ног. Но улыбался он так же спокойно, как раньше. И Кейси понял, что теперь бояться действительно нечего.

– Наконец-то свежий воздух… У Джека невыносимо душно, а накурено так, что хоть топор вешай.

– Что он с тобой делал? Зачем унёс к себе?

Мирайя плотнее завернулся в куртку, когда налетевший ветер встрепал ему не просохшие до конца волосы. Выудив из них сухой листок, он раскрошил его в пыль и пожал плечами.

– Да, в общем-то, ничего не делал. Мне просто спокойнее с ним. Мой Зверь чует его, у них кровь одна.

Кейси поднял взгляд на него.

– Одна?

– Да, – кивнул Мирайя. – Он мой Родич, тот, кто сделал меня охотником. А я – его Отпрыск. Помнишь, ты рассказывал, что, когда Джек учил тебя слышать, ты ощутил меня в его крови? На самом деле это во мне ты постоянно ощущал частицу его духа, Кей, его Зверя. Просто тогда ты ещё не знал, что это он.

К удивлению Кейси, Мирайя повёл его в Новый Блай. Немного покружив по улицам, они сели в автобус. Кейси сидел в салоне, полном людей, затаив дыхание: ему не верилось, что они могут вот так запросто ехать в одном транспорте с ними, простыми, нормальными мужчинами и женщинами. Кейси смотрел на них, обременённых своими заботами и трудностями. Ему вспомнился первый вечер, проведённый в Блае. Сейчас он казался невероятно далёким. Словно тысячи лет разделяли их.

Кейси взглянул в окно. Там, в нежных лиловых сумерках, один за другим разгорались лимонно-жёлтые огни уличных фонарей.

– Наша остановка, – позвал его Мирайя.

К этому времени автобус почти совсем опустел. Они вышли на широкой пустынной улице, пошли вдоль неё, и через пару минут стояли перед ажурными кованными воротами.

– Зачем мы здесь? – спросил Кейси, не сводя глаз с кладбища, что простиралось за низкой оградой.

Мирайя перешагнул через ограду.

– Пойдём. Я должен тебе кое-что показать.

Он шёл среди могил. Кейси оглядывал высокие каменные надгробия, которые в сгущающейся тьме казались пальцами, уставленными в небо. Какие-то упали, расколовшись на куски, другие казались совсем новыми. Он впервые в жизни оказался на кладбище. С удивлением Кейси осознал, что ни разу не навестил могилы своих родителей и даже не знает, где именно они похоронены.

Мирайя остановился, и Кейси подошёл к нему, встал рядом перед могилой, что находилась отдельно от остальных. Присев на корточки, Кейси с трудом разобрал высеченное в камне имя:

________________________

Мирайя Босна

________________________

Рывком разогнувшись, в молчаливом недоумении он взглянул на состайника. Тот улыбался, грустно – и в то же время почти нежно.

– Это моя могила. Она, конечно, пустая, потому как я пока ещё жив… Но члены семьи сочли меня мёртвым – и установили этот камень в память обо мне.

Кейси не нашёлся, что сказать. Да и что скажешь, стоя у пустой могилы лучшего друга?

– Когда придёт моё время, и я умру, – совсем тихо добавил Мирайя, – пожалуйста, похорони здесь хотя бы горсть моего праха. Больше никто не знает об этом месте. Только ты. Пообещай мне.

И Кейси пообещал.

Небо потемнело окончательно, пока они возвращались назад; шагая через поле, приходилось смотреть, куда ставишь ноги, чтобы не споткнуться о кочку и не растянуться на земле.

– Вот, наконец, и пришли, – сказал Мирайя.

Подняв голову, Кейси увидел поодаль тёмные, будто нарисованные чёрным карандашом силуэты сосен на фоне неба, озарённого бледным сиянием лун. Редкие звёзды перемигивались в холодной вышине. Жилище Джека, маленькое, словно конура, окружённое разросшимися кустами и гигантскими подсолнухами, казалось необитаемым. Окно их с парнями комнаты сияло тёплым светом посреди окружающей тьмы.

– Опять шторы неплотно задёрнули… – В голосе Мирайи скользнули нотки тихой весёлости, когда он пробормотал себе под нос: – Достанется же кому-то от нашего Рэя.

Кейси промолчал, не отводя глаз от жёлтого пятнышка впереди. И внезапно огороженный хлипким заборчиком двор показался ему островком безопасности, плывущим посреди безлюдных, диких земель. Дом превратился в маяк, зовущий к столу и горячему ужину после долгого, долгого дня. Сердце сжалось от внезапно нахлынувшего чувства близости к этому месту.

Оставалось лишь надеяться, что и оно примет его.

01.10.12–01.10.18

Донецк – Северодвинск