Кровные связи

Глава XI. Наказание

Кейси бежал так, что лёгкие разрывались, а в правый бок, казалось, воткнули острый прут. Он задыхался, спотыкаясь то и дело, но остановиться не мог. Падая, поднимался, снова переходя на бег.

Упав в очередной раз, Кейси не сумел встать. Свернувшись в клубок среди опавшей листвы, он слушал, как бешено колотится сердце, и старался успокоить дыхание. По земле перед самым лицом сновали букашки, кучка муравьёв тащила на спинах дохлую гусеницу.

Подтянув колени к груди, Кейси обхватил их руками и закрыл глаза. Думать о Кёне ему не хотелось, но мысли сами лезли в голову – горькие мысли. Вслед за одним тягостным воспоминанием следовало другое. Кейси стискивал зубы, встряхивал головой, пытаясь отогнать их, как надоедливый рой насекомых, отвратительных и жалящих мучительно, но они не оставляли его.

Чуть погодя откуда-то издалека долетел тихий зов – Кейси окликали по имени. Он не стал отзываться, и какое-то время спустя крики смолкли.

Как поступить? Уйти? Если так, то куда податься?

Мелькнула было мысль отправиться на север, в Имрус, но Кейси тут же отбросил её. Он помнил, как рассматривал в доме Мариуки карту Лада. Лизбет не преувеличивала, когда называла Лад самой большой страной. Лад был необъятен, огромен настолько, что его разделили на три округа со своими столицами, каждым из которых управлял отдельный наместник. И Новый, и Старый Блай расположены были в округе Диас. Имрус же находился в самой северной части Акоса, на берегу океана, и, чтобы добраться до него, пришлось бы пересечь всю страну. Многие тысячи километров.

Это безумие.

Ему некуда идти. Но мысль о том, чтобы вернуться, заставила его сердце болезненно сжаться. Зачем возвращаться? Получать по зубам от Джека? Злить Кёна?

Кейси скрипнул зубами. Неужто Кён считает, что он сам напросился в стаю? Что ему приятно было находиться среди всех этих статных, сильных и злых парней, и осознавать собственную ничтожность, сравнивая их с собой?

А может, именно это и бесило Кёна. Кейси вспомнил его реакцию на книги, найденные под кроватью. Кем бы ни был Витка, Кён его любил.

«Ты никогда не заменишь его».

Только он и не собирался становиться чьей-то заменой. Он – это он, и не имеет значения, какое имя он носит сейчас. Джей Намара или Кейси, человек или охотник – он останется самим собой. Нравится это Кёну или нет, но его приняли в стаю, он стал её частью. Будет ей и дальше.

Он вернётся.

Когда Кейси открыл глаза, лес окутывали сумерки. Он видел подступающую тьму серой дымкой, скользящей между древесных стволов. Небо освещалось ещё сиянием закатившегося за горизонт солнца; сквозь плотный полог леса проникал тусклый свет, но в корнях деревьев густели холодные тени.

Тяжело и протяжно закричала незнакомая птица, и у Кейси сжалось сердце. Он торопливо поднялся, осматриваясь в надежде по какому-нибудь признаку найти тропу, которой вёл его Джек. Напрасно: он не узнавал этой части леса. Кейси медленно пошёл вперёд, лишь бы не стоять на месте.

Вокруг стояла тишина, и редкие звуки казались громче, разносились дальше. Каждый шаг отдавался таким шорохом и хрустом, что казалось удивительным, как на этот шум не сбежались ещё все окрестные звери. Сверху раздался треск, и Кейси вздрогнул от неожиданности. На землю около него упало что-то маленькое и тёмное. Шишка. В ветвях ближайшей сосны зацокало сердито. Задрав голову, Кейси увидел белку. Серая и встрёпанная, она была похожа на небольшую крысу, отрастившую пушистый, словно у котёнка, хвост. Проверещав что-то раздражённое, она взбежала по стволу сосны, как по винтовой лестнице, и скрылась из виду.

Деревья, казалось, теснее смыкали ряды, когда он приближался, и расступались, стоило только пройти мимо. Коряги словно сами подворачивались под ноги. Усилившийся ветер с гулом раскачивал кроны сосен и дубов, скрипел их ветвями.

Кейси озирался – ему мерещилось, что кто-то следит за ним, крадётся следом. Всякий раз за спиной никого не оказывалось, но чувство, что за ним пристально наблюдают, не проходило.

А потом он увидел её. Маленькая белая кошка сидела в корнях дерева, толстыми червями оплетающих землю, и смотрела на него. Кейси шумно сглотнул, думая только о том, что нельзя смотреть ей в глаза, но она раскрыла пасть – воспалённо-красный провал, усаженный иглами зубов. Из глотки её вырвался звук: тихое, натужное сипение.

– Пошла вон! – вскрикнул он, попятился, и она тут же двинулась к нему.

Передние её лапы оканчивались миниатюрными, как у ребёнка, пальчиками. Кейси в ужасе кинулся бежать и тут же запнулся о собственную ногу, неуклюже, боком упал на землю. Белая тварь уже сидела перед его лицом. Опустив морду, она взглянула ему в глаза, словно пыталась прочесть в них что-то. Её собственные глаза были двумя бездонными чёрными колодцами, и нельзя было понять, есть ли что-то в глазницах, или эта тьма пуста. Кейси зажмурился, чтобы не видеть этих дыр, взирающих на него с пытливым любопытством.

Чтобы не видеть, как тварь улыбается ему.

– Не ходи.

Оглянувшись, Мирайя уткнулся взглядом в руки Лутая, сложенные на груди. Он выпрямился, развернувшись лицом к подмастерью. Лутай сжимал губы, кривя их, над переносицей залегла глубокая морщина, и Мирайя внезапно поразился, обнаружив такие же морщины в углах Лутаева рта. В полутьме комнаты подмастерье казался старым, будучи всего на два года старше него самого.

– Ты слышишь, что я сказал? – Голос подмастерья дрожал: раздражение сочилось из него, как яд, и скрыть его он не мог, как ни старался. – Не ходи за ним. Он вернётся сам.

– А если нет? Город в двух шагах отсюда.

– До Блая десять с лишним километров через лес. Пацан столько не пройдёт.

Мирайя отвернулся, не в силах больше смотреть в усталое и неподвижное лицо напротив. Скрутив волосы в жгут на затылке, он скрепил их заколкой.

– Пошляется по лесу и вернётся, – упрямо проговорил Лутай. – Нечего бегать за ним, он должен понимать, что никто ему сопли подтирать не будет… Да ты слушаешь меня или нет?!

Он схватил Мирайю за плечо, силой разворачивая к себе.

– Не смей поворачиваться спиной, Бледный, когда я с тобой говорю!

Маска фальшивого спокойствия слетела с его лица, обнажая эмоции – гнев, тревогу, беспокойство. И Мирайя порадовался бы этому, если бы не пальцы, впившиеся в моментально покрасневшую кожу.

– Мне больно, – ровно сказал он, прикрывая глаза. – Пусти.

Лутай отпустил его, отступил на шаг.

– Я не хотел. – Помолчав, он добавил так тихо, что Мирайя едва расслышал: – Извини.

– Я пойду за ним, Лутай. Потому что он несовершенный, в нём много человека… Они могут учуять его. Дикарю он на один зубок. Я не хочу терять ещё одного новичка. Я устал, понимаешь?

Лутай кивнул, вздохнул, садясь – почти падая – на одну из коек.

– Понимаю. Я тоже устал. Честно.

– Тогда позволь мне идти.

Лутай поднял голову, и Мирайя увидел, что он улыбается. Одними губами, невесело и почти зло. К нему постепенно возвращалось самообладание.

– Какая разница, позволю я или нет? Ты же всё равно пойдёшь.

Мирайя сел рядом.

– Скажи, что разрешаешь.

Воцарилось молчание, тяжёлое, вязкое. Мирайя почти физически ощущал, как ползут секунды.

– Хорошо, – ответил Лутай наконец. – Иди, ищи своего мальчишку.

Мирайя медленно выдохнул, осознав, что всё это время сидел, затаив дыхание. Он благодарно улыбнулся и коснулся лутаевой руки, неподвижно лежащей на колене.

– Спасибо, Лут.

Лутай перевёл взгляд на ладонь, накрывшую его пальцы. Он ничего не сказал и даже не изменился в лице, но Мирайя, перестав улыбаться, убрал руку. Он вышел из комнаты, скованный чувством неловкости и сожаления, кляня себя за порыв дотронуться до состайника.

Как бы дружелюбно не вёл себя подмастерье, прикосновения Мирайи были ему неприятны, и своей неприязни он скрывать так и не научился, хоть и старался, видит Свет, старался.

Кейси не откликнулся. Мирайя пересёк полосу леса, добравшись до пустыря, но мальчика так и не нашёл. Покружил немного по городу, всматриваясь в зияющие окна первых этажей и провалы подъездов. Кейси нигде не было. Он как сквозь землю канул. Кричать в стенах города Мирайя не решился – велик был риск, что придёт к нему вовсе не тот, кого он ищет. Тогда он вернулся в лес и там снова принялся звать. В ответ не донеслось ни звука. Мальчишку можно было бы попытаться найти по запаху. Если бы только у него был нюх… Но обоняние Мирайя потерял ещё в ту пору, когда был человеком. Ему пришлось ни с чем вернуться домой.

У плетня крутился Кён. При виде состайника он оживился было, но тут же скис, осознав, что тот пришёл в одиночестве.

– Не нашёл? – спросил он.

Мирайя устал; больше всего его тянуло огрызнуться на Кёна, но вид у него был такой несчастный, что Мирайя заставил себя прикусить язык. Он кивнул, пройдя мимо. Кён, уловив его настроение, не стал больше лезть с вопросами.

Лутай, устроившись на бревне, чистил картошку. Мирайя присоединился к нему, вооружившись вторым ножом. Он надеялся, что монотонная работа отвлечёт его, однако ошибся: заняты оказались только руки. Голова, забитая тревогой, отказывалась соображать. Мирайя механически срезал кожуру с клубней, думая о том, что скажет им Джек, когда вернётся. Пойдёт ли мастер искать новичка или сперва накажет Лутая, Кёна, и его, Мирайю, заодно? И Рэя в придачу. Избежать учительского гнева удастся разве что Гасу.

Мирайя хмыкнул: Джек на его памяти вообще ни разу не ударил Гаса. Даже не замахнулся, хотя орать мог до багровой краски на лице. Бил ли он его раньше, до того, как Мирайя появился в стае? Может, Джек уважает Гаса. Его, в конце концов, действительно есть, за что уважать.

Лезвие соскользнуло, чиркнув по пальцу. Мирайя раздражённо цокнул языком и принялся высасывать из ранки кровь.

– Да что ты нервничаешь, – пробурчал подмастерье. – Ничего не случится с твоим сопляком. Вернётся, как миленький, сказал же.

А если не вернётся? Что, если он уже умер? Если дикари растерзали его там, в лесу, и никто не услышал последних криков?

– Не переживай.

Мирайе хотелось заорать на Лутая, хотелось увидеть эмоции на его каменной роже, хотелось увидеть удивление, гнев, хотелось увидеть боль. Хотелось ударить Лутая.

Вместо этого он спросил:

– Когда вернётся Джек?

– Не знаю, – неохотно ответил подмастерье. И, угадав его опасения, добавил:

– Я всё беру на себя, в любом случае.

Мирайя ничего не сказал на это. Ему вновь вспомнилась интуиция Лутая, не знающая промаха. Старший никогда не ошибался. Оставалось только положиться на него в очередной раз.

Мальчишка вернулся поздно вечером, когда небо потемнело окончательно. Они сидели на бревне, не разводя огонь. Мирайя докуривал сигарету, которой угостил его Кён, и при виде новичка, нетвёрдой походкой бредущего по полю, чуть не выронил окурок из губ.

– А, вернулся, – осклабился Лутай.

Кён издал тихий звук, похожий на придушенный всхлип, но Мирайя уже бежал к мальчишке. Кейси замер на месте и просто ждал его. Мирайя не знал, чего ему хотелось больше – обнять, чтобы он не терялся больше, или ударить за то, что он посмел потеряться. Не знал, хотелось ли ему смеяться от облегчения, ведь мальчишка живой, или плакать от того, что он мог погибнуть.

– Слава Свету.

Он обхватил голову мальчишки ладонями, всматриваясь в узкое, скуластое лицо. Кейси был бледен, как полотно, и казался больным – веки опухли, словно он плакал, под глазами залегли тени. Кейси зажмурился, и Мирайя почувствовал дрожь, сотрясающую мальчишку.

– Я заблудился…

– Тише, ничего не говори. Идём домой.

У двери спальни стоял Лутай, споря с Кёном.

– Ты пойми, – лихорадочно бормотал Кён, – он уже наказан. Нет ничего хуже, чем самому возвращаться, Лут, можешь мне поверить.

– И что? – хмуро поинтересовался Лутай.

– Не наказывай его! Не наказывай! – прошипел Кён, хватая старшего за руку.

Мирайя заметил, что в кулаке Лутай сжимает ремень, снятый, очевидно, с собственных штанов. Он шагнул вперёд, отпустив руку Кейси. Кён стрельнул взглядом в его сторону, но Лутай и бровью не повёл.

– Бледный всё же вставил тебе мозги на место, а? – Он издал сухой смешок, после чего добавил: – Зря просишь. Пацан получит, что заслужил.

Отвернувшись, он поманил Кейси пальцем:

– Иди сюда.

Мирайя преградил ему путь.

– Ты что, собираешься бить его? После такого?

– Бледный, уйди, – процедил подмастерье.

– Лутай…

– Пошёл вон.

Мирайя нехотя отошёл в сторону, и Лутай, втолкнув мальчишку в комнату, захлопнул за собой дверь. Кён с тяжёлым вздохом уселся на бревно и окликнул состайника. Вместе они посидели немного в тишине, глядя на первые звёзды. Из комнаты не доносилось ни звука.

– Закуришь? – спросил Кён и, когда Мирайя отрицательно покачал головой, сунул сигарету в рот: – А я покурю.

– Ты прости меня, пожалуйста.

Кён прикоснулся к лицу, проведя по скуле кончиками пальцев, и глянул искоса на Мирайю; по губам его гуляла легкомысленная улыбка.

– Брось, с кем не бывает. Я за дело получил.

Мирайя лишь сокрушённо вздохнул.

– Лутай, всё же, такая гадина иногда, – проговорил Кён. – Я же знаю, почему он… так. Он не пацана накажет, а меня, Бледный, понимаешь? Он хочет, чтобы мне стыдно было. Это ведь из-за меня пацан сбежал. И на орехи получит тоже по моей вине. Хочет, чтобы я чувствовал себя виноватым.

– И как, ему это удалось?

Мирайя пытливо сощурился, и Кён невесело улыбнулся.

– Да, – признался он. – Очень даже удалось. Но знаешь, что меня бесит? Это его самодовольство! Он считает, что всегда поступает правильно. Корчит из себя эдакого мудреца. Ненавижу его за это иногда.

– А меня и не обязательно любить, Кён, – крикнул Лутай, показываясь из-за двери комнаты. Мирайя ошарашено глядел, как он подходит к ним, вдевая ремень в шлевки брюк. Остановившись рядом, он добавил: – Я подмастерье, потому что Джек сделал меня им. И моё дело – следить за порядком, а не пытаться вам всем угодить. Ясно? Я поступаю, как сам считаю правильным. Не устраивают мои решения, так пойди и пожалуйся Джеку. Может, он тебя подмастерьем поставит вместо меня.

Не дожидаясь ответа, он такими же широкими шагами ушёл в кухню.

– Засранец, – выдохнул Кён. – Умудрился же услышать…

Мирайя прошёл в комнату.

Кейси сидел на койке, подобрав к груди босые ноги. На туго обтянутой кожей спине мальчишки отчётливо виднелись следы ударов ремнём: Мирайя насчитал пять красных меток.

– Ты как?

Он присел рядом. Кейси пожал плечами.

– Нормально.

Его голос, глухой и отрешённый, Мирайе не понравился, но он решил, что новичок просто устал. Скрипнула дверь: вошёл Кён. Кейси оглянулся и напряжённо замер при виде состайника, настороженно наблюдая за ним из-под чёлки. Кён, потоптавшись у порога, шагнул вглубь комнаты с таким обречённым лицом, будто делал шаг в пропасть. Он сел напротив мальчишки, сцепил пальцы в замок и, хмурый, уставился на них.

– Я… Извиниться хотел.

Кейси всё так же угрюмо глядел на него, не отводя взгляда, и Кён окончательно стушевался.

– В общем, это… Прости, – буркнул он и обхватил себя руками, словно от холода.

Кейси прищурился.

– И часто Лутай вас лупит?

Кён моргнул и, поняв, о чём говорит новичок, бросил смущённый взгляд на Мирайю.

– Кейси… Кёна не Лутай ударил, – пробормотал Мирайя. – Это я сделал.

– Ты? – выдохнул Кейси, глянул на Мирайю и снова перевёл взгляд на кровоподтёк под кёновым глазом. – За что ты его?

Кён ответил вместо Мирайи:

– За тебя.

– А?

– Бэ, – Кён ухмыльнулся, с ногами влезая на кровать. – Рэй ему всё рассказал. А когда узнал, что я тебе наговорил, то вообще взбесился. Видел бы ты его!.. Я тогда сдуру всё это наговорил. – Поднявшись, он подошёл к Кейси, улыбнулся.

– Сам не знаю, чойта со мной стряслось. Не злись, а? – он протянул Кейси руку и тот осторожно пожал её.

– Я и не злюсь. Я и так знаю, что дурак и бестолочь, все это говорят.

– Ты не дурак, – прошептал Мирайя. – Не надо думать о себе плохо только потому, что кто-то ляпнул ерунду.

Кейси лишь передёрнул плечами, снова бросив быстрый взгляд на лицо Кёна.

Позже Мирайя лежал в постели, думая о словах Кёна. Кён сказал, что Мирайя ударил его из-за Кейси, и был, в сущности, прав. Он не знал только, что Мирайя ударил и за себя тоже. Но ни ему, ни мальчику не следует об этом знать.

Стая уже спала, когда дверь с шумом распахнулась, и в комнату ввалился Джек. Кейси перепугано ахнул и сел в постели, тараща спросонья глаза.

– Бока отлёживаете! Бездельники! – с ходу объявил мастер, и даже Мирайя сумел учуять исходящую от него вонь перегара.

– Ты дурак, что ли, совсем? – проворчал со своей койки Лутай. – Ночь на дворе.

– Рот закрой, Одноглазый. И сюда иди. Живей!

Подмастерье с тяжким вздохом поднялся и пошёл к мастеру как был, в одном исподнем, даже штаны не надев.

– Ну чего тебе?

Джек коротко велел идти за ним и вышел, пошатываясь. Лутай тихонько прикрыл за собой дверь.

– Он что, пьяный? – тихонько спросил Кейси.

Глаза его сверкнули зеленью в лунном свете.

– Да, он… Выпивает порой.

– А что ему надо от Лутая?

– Кто знает? Спи.

Кейси притих, и Мирайя лёг, пытаясь уснуть, но до самого рассвета так и не сомкнул глаз.