Кровные связи

Глава XVI. Трудности

Вернулся Джек спустя несколько дней. Парни ужинали, и появление учителя стало неожиданностью для всех. Хлопнув дверью, он прошёл в кухню, принеся с собой запахи улицы, сигарет и выпивки.

– Какие новости в городе? – спросил Мирайя, едва только мастер сел за стол.

Рэйнес неприязненно зыркнул на состайника, поставив перед Джеком тарелку.

– Дай ему хоть поесть, милосердное Небо!

Джек улыбнулся и обмакнул в юшку кусок хлеба.

– Я записал тебя на будущую неделю, – сказал он Рэю.

Парень сдержанно кивнул.

– А противник кто? – поднял голову Лутай.

Не переставая жевать, Джек пожал плечами.

– Не важно, – сказал Рэй. – Мне всё равно, кто.

Некоторое время слышался только стук ложек о тарелки.

– Самый опасный после подмастерья – Родин. Он перешёл в старшие только недавно, но уже со Свеном почти на равных. У него болят суставы с прошлой зимы, так что ногами он не особо машет. Ты его легко узнаешь – он здоровяк, а на морде у него шрам наискосок.

С этими словами Лутай чиркнул пальцем по лицу, проведя невидимую линию от левого глаза к правой щеке. Джек осклабился:

– Много же ты узнал о них.

Лутай качнул головой, указав на Мирайю:

– Это всё Бледный разнюхал.

Мирайя потупился, чувствуя на себе изучающий взгляд учителя.

– И ещё они взяли себе нового парня недавно, – добавил он, чтобы как-то сгладить повисшую паузу. – Но он пока ничего из себя не представляет.

– Хорошо, – произнёс Джек. – Не станем брать с собой Гаса. Пойдём втроём. С Оланом я уж как-то разберусь, а вы берите на себя остальных. И никому ни слова, ясно?

– Конечно, – сказал Мирайя. – А что делать с их новеньким?

Уже поднявшийся на ноги Джек обернулся, смерив его издевательским взглядом.

– Как что? Отправить в Свет, конечно же.

Он хрипло рассмеялся. Мирайя нахмурился и хотел уже было ответить мастеру, когда из кухни донёсся звук, больше всего похожий на резко взлетевший и тут же оборвавшийся вой.

– Это ещё, мать его, что такое? – озадаченно пробормотал Джек, а Лутай уже мчался большими прыжками к дому.

Мирайя поспешил следом за ним.

– Что стряслось? – спросил он, ворвавшись в кухню.

Рэйнес, мрачный как туча, восседал, по своему обыкновению, на столе. Понурый новичок стоял перед Лутаем, по виду которого сложно было сказать, готов он кричать или же смеяться.

– Кейси перевернул миску, – сообщил подмастерье Мирайе.

– Полную супа, – добавил Рэй, похожий на взъерошенную, нахохлившуюся птицу.

Кейси дрогнул, опустив лицо ещё ниже.

– Вот как. Не ошпарился? – сочувственно поинтересовался Мирайя.

– Полную миску супа! – тонко взвизгнул Рэй, заставив всех, включая Лутая, нервно вздрогнуть. – Полную миску! Только вчера я отчитался Джеку, что в погребе пусто, а сегодня этот… Косорукий…

Он задыхался от гнева, вперившись в побледневшего, несчастного Кейси ненавидящим взором. Мирайя торопливо шагнул вперёд, положив ладонь состайнику на плечо, хотя тот, казалось, и не собирается вымещать на мальчишке зло при помощи кулаков.

– Ничего страшного. Что ты так кипятишься, в самом деле… На тебя это не похоже.

– Как тебе понравился вчерашний обед? – неожиданно ровно спросил Рэй.

– Нормальный обед. Вкусный.

– А тебе в нём ничего не показалось ли странным? – продолжил Рэй вкрадчиво. – Не показалось ли, к примеру, что суп как-то жидковат?!

В голосе вновь прорезались истеричные нотки, и он умолк. Грудь его ходила ходуном. Кое-как взяв себя в руки, Рэй прочистил горло.

– Я сказал Джеку, что мы уже неделю сидим без мяса. Я ему всё рассказал. Должна же у него быть хоть какая-то совесть. Мы не овцы, чтобы жрать одну траву.

– Поэтому ты так бесишься из-за этого супа? – спросил Лутай, и Рэйнес поднял голову, сузив почерневшие от злости глаза.

– Это была последняя миска, старший. Порция Гаса. И теперь мне нечем его кормить.

Лутай, нахмурившись, скрестил на груди руки.

– И делай, что хочешь, – добавил Рэй, – но я пообещал мастеру, что самолично убью каждого следующего новичка, раз уж ты стал таким мягкотелым. Мне, в отличии от всех вас, не нужен здесь ещё один голодный маленький ублюдок.

Мирайя тревожно глянул на Кейси: тот тихо плакал, не утирая текущих по щекам слёз. Ни Лутай, ни Рэй этого не замечали, да и вообще не обращали внимания на зачинщика скандала. Рэйнес мстительно улыбался, глядя в лицо подмастерью без тени смущения или опаски. Он, казалось, полностью пришёл в себя. Лутай же всё больше терял самообладание; Мирайя видел это по его каменному лицу, по напряжённым плечам, словно сведённым судорогой. Он должен был что-то сделать, как-то разрядить обстановку, но как это сделать – не знал.

Скрипнувшая дверь отворилась, и в комнату просунулась лохматая голова Кёна.

– Что это тут за собрание? – поинтересовался он, с любопытством оглядев состайников.

– Забери Кейси, – попросил его Мирайя.

Он подтолкнул мальчика вперёд, и тот беспрекословно поплёлся к порогу. Шагнувший было уже к двери Кён обернулся.

– Я чего пришёл-то, – сообщил он, почёсывая голову. – Одноглазый, тебя мастер зовёт. Говорит, бегом к нему. Пошли, Кей, покажу тебе одну забавную штуку.

Он пропустил Кейси вперёд и вышел следом за ним. Лутай, наградив отчего-то Мирайю на прощание мрачным взглядом, вышел.

Рэйнес молча следил за тем, как Мирайя пересекает комнату и садится на лавку. Тишина скользнула в приоткрытую дверь и расползлась по кухне. Мирайя глядел куда угодно – на чёрную от копоти балку над печью, на разлившуюся у стола суповую лужу с лежащей прямо посередине перевёрнутой миской, на собственные ноги в грязных ботинках, – куда угодно, лишь бы не смотреть на состайника. Но когда он рискнул наконец поднять глаза на Рэя, взгляд охотника, немигающий, тяжёлый, был направлен точно на него.

– Ещё один голодный ублюдок, – тихо сказал Мирайя.

Рэй отвернулся. Открыв рот, он со стуком его захлопнул. Его пальцы тискали столешницу, сжимаясь и разжимаясь.

– Я не имел в виду… Я говорил не о тебе, – выдавил он.

Мирайя хмыкнул. Рэй вскинулся и торопливо сказал:

– Я имел в виду только мальчишку!

На его впалых щеках расцветали красные пятна. Мирайя снова уставился на свои ботинки.

Он помнил, как младший состайник хлопотал над ним, бинтуя эти неподвижные и тяжёлые, как колоды, больные ноги, лежащие на койке бесполезным грузом, обмывая худосочное уродливое тело, меняя под ним простыни одну за другой. И всё это было совсем недавно, едва год прошёл с тех пор. Именно благодаря Рэйнесу он, Мирайя, пережил то страшное время сразу после того, как Джек нашёл его и забрал с собой.

– Не понимаю я, за что ты так его не любишь, – медленно произнёс Мирайя, снова поднимая взгляд на состайника.

– Я не… не люблю его, – тихо сказал тот. – Я просто отказываюсь его жалеть. Я не собираюсь делать ему поблажки. Он младший, но он ученик среди учеников, равный среди равных. Он или не понимает этого, или нарочно прикидывается дурачком.

Покачав головой, Мирайя пробормотал:

– Нет, Рэй. Он очень искренний ребёнок. Он не притворяется, он такой и есть.

– Ребёнок… – нахмурился Рэй. – Вот в этом и вся проблема. Я в его возрасте был совсем не таким. В четырнадцать лет я уже считался взрослым. И ему тоже пора бы взрослеть. Я не считаю его ребёнком, и я не стану нянчиться с ним. Не стоит принимать это за жестокость.

– Он много чего пережил.

– Что ж с того? Не он первый, не он последний, Мир.

– Да, – кивнул Мирайя. – Но я не смогу так. Даже если буду понимать, что не приношу пользы своими поблажками. Это сильнее меня. Не могу быть к нему строгим.

– Ты добрый, – серьёзно сказал Рэйнес. – Ты очень добр. Вот и всё. А мне это просто, потому что я совсем не такой.

– Ты? Уж ты-то…

Но Рэй перебил его:

– Я не добрый, Мирайя, я трусливый. И эгоистичный. У меня на руках уже умер однажды человек. И я просто не хотел пережить это вновь.

Мирайя молчал, смущённый неожиданным признанием состайника.

– И пусть мы с Кёном постоянно цапаемся, – тихо продолжил Рэй, – даже ему я не пожелал бы смерти.

Рэй сгорбился, сжался, словно вместе с этими откровениями из него вышли все силы. Мирайя смотрел на него, понурого, и не знал, что сказать, чтобы утешить его. Больше всего ему хотелось обнять Рэйнеса так, как он обнимал когда-то родного брата, но он не знал, как состайник отнесётся к этому. Прикоснуться к нему было страшно – страшно было увидеть на лице Рэя то же выражение, что появлялось на лице Лутая, когда Мирайя касался его. И он остался молча сидеть так, как сидел.

– Кён научил меня свистеть в кулак, – сообщил Кейси и шмыгнул носом.

Мирайя рассеянно ему улыбнулся, подняв глаза от штопки.

– Вот как…

– Показать?

– Давай.

Кейси сложил ладони так, что между большими пальцами оставалась маленькая щёлочка, и, прижав к ней губы, несильно подул. Раздавшийся звук больше напоминал тихий гудок, чем свист.

– Здорово, – одобрил Мирайя.

Кейси ухмыльнулся и снова загудел, жмурясь от удовольствия.

Игла сновала в пальцах Мирайи, и прорехи в штанах, футболках и рубашках на глазах латались, словно сами собой затягивались, как затягиваются раны на коже.

Позавчерашний инцидент замялся и сгладился. Рэй старательно делал вид, что ничего не произошло, обращался к новичку так же ровно, как раньше. Кейси, казалось, был этому рад. Этим утром Лутай вновь разбудил его на рассвете, чтобы он отправился на ставшую уже привычной пробежку и разминку, чтобы выполнить с ним десятки упражнений, а потом вместе с Джеком пойти в лес, чтобы заниматься и там тоже.

Кейси уставал, Мирайя видел это. Его лицо осунулось, а под глазами залегли тени, хотя кожа уже не казалась такой серой, как в первый день появления новичка в их доме. И он был голоден, всё время голоден. Как только он открывал утром глаза, то уже начинал изнывать от нетерпения, и, оказавшись за столом, вперивался в миску напряжённым взглядом, облизывая тонкие губы. И набрасывался на еду, как только Лутай желал парням приятного аппетита. Каждый раз Кейси съедал всё подчистую. Его тарелка пустела, а он удивлённо глядел на неё, словно не понимая, куда исчезла еда. Но он никогда не просил добавки.

Мирайе был знаком и этот голод, сводящий с ума, и страх обделить стаю. Первые недели он хотел есть постоянно, он грыз ногти до крови и плакал от боли в желудке. И никто не мог помочь ему.

Во всём этом был один неоспоримый плюс: занимаясь новичком, Джек стал меньше пить. Его глаза уже не были воспалённым и слезящимися, с лица и шеи медленно сходила краснота. И только Кейси, слишком занятый собой, загнанный Лутаем, ничего пока не замечал.

В лесу пели птицы и шумели деревья. Лес не был ни безмолвным, ни безлюдным. За полтора часа пребывания в лесу Кейси успел заметить столько пичуг и насекомых, сколько в жизни своей не видел. Больше всего ему хотелось просто плюнуть на всё и повалиться в высокую траву, чтобы смотреть на мелких козявок, снующих по земле. И он бы так и поступил, если б не стоящий над его душой Лутай.

– Восемьдесят семь, – сказал подмастерье. – Давай, еще немного.

Кейси только вздохнул. Он висел на дереве вверх тормашками, цепляясь согнутыми в коленях ногами за старый сук. Его футболка, больше похожая уже на тряпку, лежала в корнях дерева, а он подтягивался, пока Лутай прохаживался туда-сюда, сидел, облокотившись спиной о древесный ствол, курил, мычал самопальные песенки и зевал. Но считать при этом не переставал. Один раз Кейси попытался было его обмануть, выдать одно подтягивание за два, но подмастерье щёлкнул его по носу, больно и обидно, и заявил, что в следующий раз просто сломает ему пару пальцев.

– Уснул?

Кейси снова вздохнул и напрягся, изо всех сил поднимая корпус, пока его лоб не коснулся коленей. Руки всё время он держал за головой.

– Восемьдесят восемь.

Кейси со стоном повис на ветке вниз головой, тяжело дыша. Пот ручьём стекал по телу, глаза щипало и нестерпимо хотелось пить. Лутай начал посвистывать, глядя куда-то за вершины деревьев. Кейси сглотнул и снова поднялся.

– Восемьдесят девять.

Лутай едва заметно улыбался. Кейси глядел на него, перевёрнутого, касающегося макушкой неба. В солнечном свете, окруженный тёмной зеленью, подмастерье казался моложе.

– Давай-давай, салажонок. Последний подход.

В этот момент Кейси его ненавидел. Он закрыл глаза и напряг пресс, чувствуя, как дрожат натруженные мышцы. Живот едва не свело судорогой, но он всё же сумел приподнять корпус, прижавшись лбом к ногам всего на долю секунды, а потом застонал уже куда громче.

– Лутай, я больше не могу! Правда, не могу! Я сейчас умру!

– Не умрёшь.

Лутай рассмеялся, а Кейси хотелось заплакать.

– Лут…

– Ладно. Слезай оттуда.

Кейси глянул вниз. Ветка, на которой он висел, находилась слишком низко от земли, чтобы серьёзно зашибиться, упав, но достаточно высоко, чтобы сделать встречу с землёй как минимум… неприятной. Лутай принялся нетерпеливо постукивать ногой о землю. Кейси дёрнулся всем телом, начал раскачиваться, чтобы ухватиться за сук руками и тогда уже освободить ноги, но у него ничего не вышло.

– Слезай оттуда! – крикнул Лутай, раздражённый его нерасторопностью.

– Не могу, – сообщил ему Кейси.

Лутай вздохнул так тяжело, словно черноволосый мальчишка был главной проблемой в его жизни, а потом сказал:

– Падай. Я тебя поймаю.

Кейси нервно глянул на него.

– А…

– Говорю тебе, падай!

Пискнув, Кейси разжал уставшие, онемелые ноги и полетел вниз. Он ожидал уже удара о землю, когда чужие руки подхватили его и удержали, не давая упасть.

– Живой? – с улыбкой спросил Лутай.

Кейси кивнул. Сердце гулко колотилось о рёбра и, когда Лутай поставил его на землю, он почувствовал, как дрожат коленки. Неверными шагами он пошел к своей футболке, каждый волос на теле стоял дыбом – то ли от испуга, то ли из-за того, что ветер обдувал мокрую от пота кожу, заставляя покрываться мурашками.

Лутай окликнул его, и Кейси обернулся. Подмастерье стоял, по привычке скрестив на груди руки.

– Ты должен начать доверять мне.

– Что?

– Ты мне не доверяешь, – сказал Лутай. – Нам всем. Только, Кейси… Мы – твоя стая. Если ты нам не доверяешь, то не выживешь, потому что останешься один. Понимаешь?

Кейси молча смотрел на него, не зная, как реагировать.

– Видишь, я тебя поймал, – продолжил он. – Я поймал, хотя ты мне не поверил. Ты думал, я пошутил? Думал, я уроню тебя, позволю упасть?

– Н-нет…

– Врёшь, – очень спокойно возразил старший. – Я тебе вот что скажу: если я что-то пообещал, то слово сдержу, ясно? И не только я, остальные такие же. Даже Джек.

– Джек?

– Да. У нас пустыми обещаниями не бросаются. Понял?

– Понял.

Подмастерье кивнул и положил руку ему на плечо.

– Пошли домой. Хватит на сегодня.