Криминалист

Глава 4 Первый день

Здание Дж. Эдгара Гувера стояло на Пенсильвания-авеню как массивный бетонный монолит. Семь этажей серого камня и тонированного стекла, построенные в начале тридцатых.

Фасад украшали колонны в классическом стиле, а над входом высечена надпись золотыми буквами: «Federal Bureau of Investigation». Американские флаги развевались на древках по обеим сторонам центрального входа, полотнища хлопали на утреннем ветру.

Я остановился на тротуаре, глядя на здание. Восемь часов утра, понедельник, двенадцатое июня.

Вокруг спешили люди. Клерки с портфелями, женщины-секретарши в строгих юбках и блузках, мужчины в темных костюмах.

Машины ползли по проспекту. Plymouth Fury полиции округа, желтое такси Checker, несколько черных седанов правительственных служб. Выхлопные газы смешивались с запахом горячего асфальта и кофе из ближайшей забегаловки.

Шрам под повязкой на виске слегка зудел. Врачи сказали менять бинты дважды в день, следить за швами.

Я сменил их сегодня утром, стоя перед зеркалом в тесной ванной квартиры на South Glebe Road. Рана затягивалась чисто, без признаков инфекции.

Поправил галстук, узкий, темно-синий, завязанный простым узлом. Белая рубашка накрахмалена до хруста, серый костюм отглажен. Ботинки начищены до блеска, как в армии.

В левой руке кожаный портфель, внутри блокнот, две ручки Parker, служебное удостоверение в черной кожаной обложке. Удостоверение новенькое, фотография сделана три месяца назад в Квантико. На снимке Митчелл смотрит прямо в камеру, лицо серьезное, волосы коротко острижены.

Глубокий вдох. Выдох. Время входить.

Широкие ступени вели к главному входу. Гранит под ногами отполирован тысячами подошв ботинок.

Двойные двери из темного дерева с латунными ручками, тяжелые, массивные. Я толкнул правую створку, она поддалась с усилием.

Вестибюль просторный, потолки высокие, под двадцать футов. Пол выложен мраморной плиткой в шахматном порядке, черные и белые квадраты.

Стены облицованы светлым камнем, на них развешаны портреты в золоченых рамах. президенты, руководители ФБР, лучшие агенты.

В центре зала стойка охраны, длинная, из темного дерева, за ней три сотрудника в форме. Синие рубашки, значки на груди, кобура с револьвером на поясе у каждого.

Справа металлоискатель. Примитивная рамка, через нее проходили посетители, оставляя на подносах ключи и мелочь из карманов. Слева коридор, ведущий вглубь здания, охраняемый еще двумя сотрудниками.

Я подошел к стойке. Охранник средних лет, седеющая щетина на квадратной челюсти, посмотрел на меня оценивающе.

— Доброе утро. Чем могу помочь?

— Агент Итан Митчелл, — я достал удостоверение из внутреннего кармана пиджака, положил на стойку. — Первый рабочий день, отдел расследований.

Охранник взял удостоверение, изучил фотографию, сверил с моим лицом. Задержал взгляд на повязке.

— Митчелл. Дайте секунду.

Он повернулся к толстой папке-регистратору, перелистал страницы, провел пальцем по списку.

— Так, есть. Агент Итан Митчелл, назначен в отдел расследований под начало специального агента Ричарда Томпсона. Третий этаж, комната триста двенадцать. — Он вернул удостоверение. — Вам нужно пройти через металлоискатель, затем прямо по коридору к лифтам. Добро пожаловать в Бюро, агент Митчелл.

— Благодарю.

Я прошел через рамку металлоискателя. Тихий писк, это реакция на пряжку ремня. Охранник кивнул, пропуская.

Портфель я положил на ленту рентгеновского аппарата. Громоздкая машина размером с холодильник, экран крошечный, зеленоватое изображение мутное. В будущем такие стояли только в музеях безопасности.

Коридор уходил вглубь здания, длинный, прямой, освещенный люминесцентными лампами под потолком. Белый свет, холодный, немного мерцающий.

Стены выкрашены бежевой краской, на полу линолеум с мелким узором, потертый в местах наибольшей проходимости. Запах старого здания: пыль, бумага, слабый аромат кофе и сигаретного дыма, въевшегося в стены за десятилетия.

Мимо проходили люди. Агент лет сорока пяти в темном костюме, с портфелем, торопливо шагал к выходу. Секретарша в сером костюме с юбкой до колена, волосы уложены валиком, несла стопку папок. Двое молодых агентов, почти мои ровесники, о чем-то разговаривали вполголоса и смеялись.

Лифты в конце коридора, три кабины, бронзовые двери с решетчатым узором. Над каждой дверью стрелочный индикатор показывал, на каком этаже находится кабина.

Я нажал кнопку вызова, круглую, из бакелита, пожелтевшего от времени. Кнопка щелкнула, загорелась изнутри тусклым желтым светом.

Левая кабина пришла первой. Двери разъехались с металлическим лязгом. Внутри оператор, пожилой чернокожий мужчина в бордовой униформе с золотыми пуговицами, сидящий на откидном стульчике у панели управления. Перед ним рычаг из полированной латуни.

— Доброе утро, — сказал он с легкой улыбкой. — Этаж?

— Третий, пожалуйста.

Я вошел в кабину. Пол выложен черно-белой плиткой, стены обшиты деревянными панелями. Тусклая лампа под потолком, решетка вентиляции в углу.

Оператор потянул рычаг. Двери закрылись, кабина дернулась и поползла вверх. Механизм работал с громким гудением, тросы скрипели. Через решетку дверей мелькали этажи, бетонные стены шахты, иногда проблеск коридора.

— Первый рабочий день? — спросил оператор, не оборачиваясь.

— Да, сэр.

— Добро пожаловать в здание Гувера, молодой человек. Здесь делают важную работу. — Он покосился на меня через плечо. — Что с головой, если не секрет?

— Автомобильная авария неделю назад. Ничего серьезного.

— М-м. Берегите себя. В наше время машины становятся все быстрее, а водители все безрассуднее.

Кабина замедлилась, остановилась с легким толчком. Третий этаж.

— Вот ваша остановка, — оператор потянул рычаг в обратную сторону. Двери открылись. — Удачного дня, агент.

— Спасибо.

Я вышел в коридор третьего этажа.

Здесь атмосфера отличалась от вестибюля. Более деловая, напряженная.

Коридор узкий, двери по обеим сторонам из темного дерева с матовым стеклом, на каждой номер комнаты и название отдела. Комната 305 — Отдел организованной преступности. Комната 307 — Криминалистическая лаборатория, филиал. Комната 309 — Секретариат.

Из-за дверей доносился стук пишущих машинок: дробь по клавишам, звонок каретки, лязг возврата. Приглушенно звонили телефоны. Мужские голоса обсуждали что-то за закрытыми дверями.

Комната триста двенадцать находилась в конце коридора слева. На двери табличка: «Отдел расследований. Специальный агент Ричард Томпсон, руководитель». Матовое стекло, сквозь него видны размытые силуэты людей внутри.

Я постучал три раза. Негромко, уверенно.

— Входите, — отозвался мужской голос изнутри. Хриплый, жесткий.

Повернул ручку, толкнул дверь, вошел.

Комната оказалась больше, чем я ожидал. Футов сорок в длину, тридцать в ширину.

Потолок высокий, с деревянными балками. Четыре больших окна вдоль правой стены пропускали утренний свет, пыль танцевала в солнечных лучах. Жалюзи наполовину опущены, полосы света и тени ложились на пол.

Двенадцать столов выстроились рядами. Массивные, из темного дуба, каждый завален папками, бумагами, пепельницами.

На большинстве столов стояли черные телефоны. Пишущие машинки «Underwood» и «Royal», тяжелые, металлические. Запахи табака, старой бумаги, кофе и мужского одеколона смешивались в плотный коктейль.

В комнате находились восемь человек. Шестеро сидели за столами, двое стояли у карты на стене слева, у большой карты Соединенных Штатов с воткнутыми булавками разных цветов.

Все обернулись на звук открывшейся двери.

У ближайшего стола поднялся мужчина лет пятидесяти пяти. Высокий, под шесть футов два дюйма, широкоплечий, но с заметным животом под жилеткой костюма-тройки.

Лицо квадратное, изрезанное глубокими морщинами. Седые волосы зачесаны назад, виски совсем белые. Глаза серые, холодные, оценивающие. Под носом аккуратные усы. На жилетке цепочка от карманных часов, золотая, тяжелая. Манжеты рубашки закреплены запонками с инициалами «R. T.».

Ричард Томпсон.

— Митчелл, — произнес он. Голос как наждачная бумага по дереву. — Опоздал на неделю.

Я закрыл за собой дверь.

— Автомобильная авария, сэр. Больничный лист заверен доктором Харрисом из Джорджтаунского госпиталя.

— Видел бумаги, — Томпсон махнул рукой в сторону своего стола, где лежала аккуратная стопка документов. — Черепно-мозговая травма. Мозги на месте остались?

— Проверю и доложу, сэр.

Один из агентов за столом фыркнул, подавляя смешок. Томпсон повернул голову в его сторону, движение резкое, как у ястреба заметившего мышь. Смех оборвался.

— Подойди ближе, — Томпсон указал на пространство перед своим столом. — Дай посмотреть на тебя.

Я прошел между рядами столов. Шаги гулко отдавались на деревянном полу.

Остальные агенты наблюдали. Никто не улыбался. Оценивали новичка.

Я остановился в трех футах от Томпсона. Держал портфель в левой руке, спина прямая, плечи расправлены. Армейская выправка Митчелла сработала автоматически.

Томпсон медленно обошел меня. Сначала справа, потом слева. Изучал как скаковую лошадь на аукционе.

— В Квантико написали, что ты неплохо стрелял, — произнес он, останавливаясь передо мной снова. — Восемьдесят семь баллов из ста на квалификации. Физическая подготовка выше средней. Тактическая подготовка удовлетворительная. Юриспруденция хорошо. Криминалистика посредственно. — Он сделал паузу. — Армия. Вьетнам. Пурпурное сердце. Это плюс. Значит, не ссышься под огнем.

За спиной кто-то кашлянул.

— Но здесь не джунгли, Митчелл. Здесь бумажная работа. Допросы. Наблюдения. Судебные заседания. Скучно до зубного скрежета. Думаешь, выдержишь?

— Выдержу, сэр.

— Похвальная уверенность. Проверим. — Томпсон повернулся к остальным. — Паркер, поди сюда.

Дэйв поднялся из-за стола у окна. На нем темно-коричневый костюм, горчичного цвета галстук. Подошел, встал рядом со мной, бросил быстрый взгляд, ободряющий.

— Паркер покажет тебе рабочее место, — сказал Томпсон. — Познакомит с остальными. Объяснит процедуры. У тебя есть неделя, чтобы влиться. Не влился, отправишься обратно в Квантико инструктором по физподготовке. Понял?

— Понял, сэр.

— Отлично. Еще одно. — Томпсон наклонился ближе. Запах табака и мятных леденцов. — Директор Гувер умер месяц назад. Сейчас переходный период. Всякие реформаторы лезут со своими новыми идеями. Компьютеры, психология, научный подход. — Он произнес последние слова с заметным презрением. — Я здесь тридцать два года. Видел, как приходят и уходят модные теории. Работает простое: хорошие агенты, хорошая работа на местах, хорошие источники. Все остальное мишура. Запомни это.

— Запомню, сэр.

— Ступайте, — Томпсон махнул рукой, отпуская нас.

Дэйв кивнул мне и направился к дальнему углу комнаты. Я последовал за ним.

Мы прошли мимо первого ряда столов. Агент лет сорока, лысеющий, с пышными бакенбардами, смотрел на меня поверх газеты. Washington Post, заголовок: «Переговоры по ОСВ-2 продолжаются в Женеве». Он сложил газету, когда мы поравнялись.

— Новенький после аварии? — спросил он Дэйва, игнорируя меня.

— Да. Итан Митчелл, агент Фрэнк Моррис, — представил Дэйв.

Моррис протянул руку. Рукопожатие крепкое, костяшки грубые. Ладонь мозолистая.

— Совет бесплатно, новичок, — сказал Моррис. — Томпсон не любит умников. Делай что велят, не выпендривайся, доживешь до пенсии.

— Приму к сведению.

Моррис хмыкнул и вернулся к газете.

Следующий стол. Агент помоложе, около тридцати, щуплый, в очках с толстыми стеклами. Перед ним стояла пишущая машинка, пальцы летали по клавишам с удивительной скоростью. Печатал, не глядя на руки, смотрел в блокнот слева.

— Джерри Коллинз, — сказал Дэйв. — Наш секретарь-невидимка. Печатает быстрее всех в здании.

Коллинз даже не поднял глаза. Кивнул в нашу сторону, продолжая печатать. Каретка дошла до конца строки, звякнула, он вернул ее одним отточенным движением.

— Приятно познакомиться, — сказал я.

— Ага, — отозвался Коллинз, все так же не отрываясь от работы.

Мы прошли дальше. У окна стояли двое, те самые, что изучали карту. Один высокий, под шесть футов, афроамериканец. Костюм сидел на нем безупречно, темно-синий, с тонкими полосками, белая рубашка, бордовый галстук. Лицо интеллигентное, скулы высокие, короткие волосы. Глаза темные, внимательные. Лет двадцать семь-двадцать восемь.

Второй мужчина пониже, коренастый, с рыжими волосами и веснушками. Круглое лицо, нос картошкой. Зеленый галстук ослаблен, ворот рубашки расстегнут.

— Маркус Уильямс и Тим О'Коннор, — представил Дэйв. — Ребята, это Итан Митчелл, с ним мы учились в Квантико.

Маркус протянул руку первым. Рукопожатие уверенное, но не демонстративное.

— Слышал о тебе от Дэйва, — сказал он. Голос низкий, спокойный. — Говорит, ты единственный, кто обогнал его на полосе препятствий.

— Дэйв спотыкается на последней стенке, — ответил я. — Несправедливое преимущество.

Дэйв фыркнул.

— Один раз споткнулся. Один.

Тим О'Коннор пожал руку энергично, слишком энергично.

— Отличная повязка на башке, Митчелл. Выглядишь как герой войны. Дамы любят шрамы, учти.

— Записал в блокнот, — сказал я.

Тим расхохотался, хлопнул меня по плечу.

— Этот нормальный. Не как Коллинз-печатающая-машина. — Он понизил голос до театрального шепота, хотя Коллинз сидел слишком далеко, чтобы услышать. — Коллинз разговаривает только с буквами алфавита. Мы подозреваем, что он наполовину Underwood.

— Тим, заткнись, — устало сказал Маркус. — Митчелл, не слушай его. У Тима в голове опилки вместо мозга.

— Опилки легкие, — возразил Тим. — Голова не болит от тяжелых дум, в отличие от некоторых.

Он многозначительно посмотрел на Маркуса. Маркус не ответил, вернулся к изучению карты.

Дэйв подвел меня к столу в углу, у окна. Стол чистый, в отличие от остальных. На нем телефон, пепельница пустая, новая, стеклянная, лоток для входящих документов тоже пустой.

— Твое место, — сказал Дэйв. — Тихий угол, никто не мешает. Я напротив, если нужна помощь. Маркус и Тим слева.

Я положил портфель на стол, огляделся. Из окна виден Вашингтон. Крыши зданий, купол Капитолия вдалеке. Небо затянуто легкой дымкой, день обещал быть жарким.

— Кофе пьешь? — спросил Дэйв.

— Пью.

— Автомат на втором этаже. Десять центов за чашку. Дрянь редкостная, но лучше, чем ничего. Если хочешь нормальный, забегаловка через два квартала, Frank's Diner. Тридцать пять центов, плюс свежие пончики. — Он сел на край моего стола. — Слушай, не бери в голову Томпсона. Он всех новичков так встречает. Проверяет на прочность. Через неделю-другую привыкнет к твоему лицу, перестанет цепляться.

— Понял.

— Моррис старый динозавр. Работает уже двадцать лет назад. Толку от него мало, но Томпсон его ценит, он ветеран войны. Коллинз странный, но безвредный. Тим балагур, но парень надежный. А Маркус… — Дэйв понизил голос. — Маркус один из первых чернокожих агентов в Бюро. Гувер пустил их только под давлением Кеннеди в шестидесятых. Ему тяжелее, чем остальным. Некоторые старики здесь относятся к нему так, будто он случайно зашел не в ту дверь.

Я посмотрел на Маркуса. Он стоял у карты, воткнул новую булавку в район Филадельфии. Лицо сосредоточенное, непроницаемое.

— А как к нему относится Томпсон?

— Томпсон профессионал, — ответил Дэйв после паузы. — Если агент работает хорошо, ему все равно, какого он цвета. Но не все здесь такие.

Дверь кабинета открылась, вошел еще один мужчина. Пожилой, лет шестидесяти, полный, в мятом сером костюме. Лицо красное, нос с выраженными капиллярами. В одной руке пластиковый стакан с кофе, в другой пончик.

— Доброе утро, джентльмены, — прогудел он, направляясь к столу в центре. — Томпсон, у нас проблема с делом Бруклинского банка. Свидетель отказывается давать показания, адвокат его запугал.

— Разберемся после обеда, Харви, — откликнулся Томпсон, не поднимая головы от документов.

Харви кивнул, откусил от пончика. Повидло вылезло с другой стороны, капнуло на галстук. Он выругался вполголоса, схватил салфетку со стола.

Дэйв усмехнулся тихо.

— Харви Бэкстер. Старший агент. Хороший следователь, но вечно в пятнах.

— Вижу.

Дэйв спрыгнул со стола.

— Ладно, давай, обустраивайся. Томпсон скоро даст тебе дело. Начнешь с простого. Проверка алиби, опрос свидетелей, канцелярщина. Ничего захватывающего первое время.

— Нормально.

Он вернулся к своему столу напротив. Я сел за свой, положил руки на чистую деревянную поверхность. Дерево гладкое, теплое под ладонями. Пахло лаком и воском.

Огляделся снова. Все агенты вернулись к работе. Стук пишущих машинок, шорох бумаг, приглушенные телефонные разговоры. Обычный рабочий день в Федеральном бюро расследований.

Томпсон поднялся из-за стола, взял толстую папку, подошел ко мне. Бросил папку на мой стол. Она упала с глухим стуком.

— Бэкфайлы, — сказал он. — Старые дела, закрытые, но требуют финальной обработки. Проверь все рапорты на полноту, убедись, что все подписи на месте, все вещдоки учтены. Потом пронумеруй и отнеси в архив на первый этаж. Хватит на два дня работы. Покажешь, умеешь ли читать.

— Есть, сэр.

Томпсон ушел. Я открыл папку. Внутри десятки дел. Пожелтевшие страницы, машинописный текст, подшитые фотографии. Дело об ограблении банка в Балтиморе, 1968 год. Дело о мошенничестве с почтовыми марками, 1969. Дело о краже автомобиля через границу штата, 1970.

Рутина. Скучная, монотонная работа.

Я взял первое дело, начал читать.