— Сними шелк. На колени. Выпрямись, — одна за другой сыпались команды, которые я выполняла быстро и покорно.
Я стояла на коленях, голой перед Майлом из Аргентума, перед его похожим на трон стулом, в его покоях, в Аргентуме.
— Колени, — напомнил он, и я расставила перед ним ноги еще шире. — Ты теперь известна как Тиффани, и я даже в это верю, рабыня для праздников, собственность компании Эмильянуса.
— Я — Тиффани, рабыня для праздников, собственность компании Эмильянуса, — повторила я за ним то, что написано на моем ошейнике.
— Забавно, вот только я никогда не забываю лица, — сказал генерал.
Я промолчала.
Вся наша группа в полном составе была доставлена из Ара в Аргентум, как я думала для развлечений. Вот только сделано это было за счет Майла из Аргентума.
Кроме того, к немалому удивлению и неудовольствию остальных девушек, которые, возможно, к настоящему времени успели несколько разбаловаться мягким обращением, нас перевозили с соблюдением строжайших мер безопасности. С тех пор как мы покинули здание агентства в Аре, и до того момента, как вошли на территорию дворца в Аргентуме, с нас не снимали цепей того или иного вида. Подозреваю, что из всех девушек, и возможно, из всего свободного штата агентства, только я подозревала об истинных причинах этой поездки в Аргентум и таких мерах безопасности. Я сомневалась, что Майл из Аргентума особенно интересовался нашей группой банкетных рабынь, как таковой. Разумеется, этого добра и в Аргентуме было навалом. Я подозревала, что, скорее всего, его интересовала одна, вполне конкретная рабыня из группы. И вот сегодня вечером меня привели к нему на поводке и в наручниках. Мой провожатый, служащий агентства, доставив меня в покои Майла, освободил меня от этих пут и передал заказчику. Генерал арендовал меня на эту ночь.
— Выпяти грудь, Тиффани, — приказал он.
— Да, Господин, — сказала я, и сделала даже больше того, выпрямив спину, втянув живот и расправляя плечи, в результате мои груди поднялись высоко, и нагло устремились в его сторону, совсем как у рабыни для удовольствий, представляющей себя для осмотра или использования.
— А Ты прелестна, Тиффани, — отметил Майл.
— Спасибо, Господин.
— И мне доставляет удовольствие командовать Тобой, — признался он.
— Да, Господин.
— Ты, правда, столь хороша, как о Тебе говорят, Тиффани?
— Пользовавшиеся мной мужчины нашли меня приемлемой, Господин.
— Мы с Тобой сейчас сыграем в небольшую игру, Тиффани, — улыбнулся он.
— Мы притворимся, что Ты — Шейла — Татрикс Корцируса.
— Но я — Тиффани, — испуганно сказала я. — Я рабыня для праздников, собственность компании Эмильянуса!
— Но мы же только притворимся, не так ли? — спросил он, хитро прищурившись.
— Как пожелает Господин, — сказал я, не понимая, что он затеял.
— Но ноги, — скомандовал Майл, и я мгновенно оказалась на ногах. — Прямее!
И я выпрямилась еще больше, а он, тем временем, сходил к стене комнаты, к стоящему там сундуку, и вернулся с прекрасным, желтым, шелковым покрывалом. Это покрывало он накинул мне на плечи и расправил на манер королевской мантии.
— Кто Вы? — спросил он.
— Я Тиффани! — не задумываясь ответила я. — Тиффани, рабыня для праздника, собственность компании Эмильянуса!
— Но мы играем, не так ли? — напомнил он и я задрожала. — А теперь попробуем еще раз. Кто Вы, на самом деле?
— Шейла, — нерешительно пробормотала я. — Шейла — Татрикс Корцируса.
— Я так и думал, — усмехнулся генерал.
Я потрясенно и испуганно посмотрела на него.
— А теперь садись на стул, — велел он.
— Но я не осмеливаюсь! — пролепетала я.
Даже одна только мысль о том, чтобы присесть на такой стул привела меня в ужас. Это же стул свободного человека! А всего лишь рабыня. Меня же могут избить плетью до полусмерти, а то и сразу убить, даже за попытку сесть на такой стул. Самой большой честью, которой я могла бы ожидать в связи с этим стулом, было бы разрешение встать подле него на колени, лечь у его основания, или, возможно, быть прикованной цепью за шею рядом с ним.
— Мне повторить приказ? — холодно поинтересовался он.
— Нет, Господин! — простонала я, и как на казнь поплелась к стулу.
Какой маленький и испуганный и казалась самой себе сидя на нем!
— Сядь прямее, по-королевски величественнее, и положи руки на подлокотники, — подсказывал он. — Вот так, хорошо.
Осмотрев меня со всех сторон, он подошел к стулу и, склонившись, тщательно расправил на мне покрывало. Потом снова отстранившись, осмотрел меня еще раз, и видимо, оставшись доволен, проговорил:
— Хорошо!
И сам уселся по-турецки, на каменном полу, в нескольких шагах от меня.
— Да, — кивнул он. — Хорошо. Это, то что нужно.
Сейчас, сидя на полу, он оказался ниже меня. Угол его зрения был почти тем же, что и тогда в тронном зале Корцируса, когда он стоял на нижних ступенях постамента, и смотрел на меня, сидящую на троне.
— Я никогда не забываю лица, — повторил он мне, и в комнате повисла напряженная тишина.
— Кто Вы? — вновь задал он тот же вопрос.
— Я — Шейла, — ответила я, как мне было приказано — Татрикс Корцируса.
— Да, — кивнул Майл. — Это — это Вы.
Мужчина вновь поднялся, и приблизившись ко мне, сдернул покрывало. Но не унес, как я ожидала, а сложил его вдвое, потом снова и снова, до тех пор, пока у него в руках не оказался, плотный, толстый около шести дюймов толщиной, и длинный — до семи футов, шелковый шнур.
Тут он исчез из поля моего зрения. И вдруг этот шелковый шнур упал на меня сверху, опоясал меня и плотно прижал меня спиной к спинке стула. Майл снова появился и присел на то же самое место на полу.
— Да, — пробормотал он, — точно, по крайней мере, один серебряный тарск.
Я припоминала, как в большом тронном зале, к ярости очень многих из моей свиты, он высказал прогноз относительно моей цены как рабыни на открытых торгах.
Майл снова встал и навис надо мной сидящей на стуле. Я попытался отстраниться, изо всех сил вжимаясь в спинку стула. Кисти моих рук были свободны, но толстый желтый шнур, завязанный тугим узлом за спинкой стула, надежно держал меня на месте.
— Надеюсь, Ты не собираешься мне помешать? — спросил он.
— Нет, Господин, — ответила я дрожащим голосом, перешедшим в стон, ибо мужчина начал меня ласкать.
— Было трудно найти Тебя, — сказал генерал.
— Да, Господин, — простонала я.
— Но удача оказалась на моей стороне, и я нашел Тебя в Аре, не так ли?
— Да, Господи-и-ин-м-м.
— Как это здорово, что адреса владельцев большинства рабынь написаны на их ошейниках, правда? — шептал он мне, не собираясь останавливаться.
— Да-а-о-о, Господи-и-ин, — вскрикнула я.
— Это сильно облегчило мне твои поиски, — усмехнулся он.
— Да, Господин.
— Что-то не так? — поинтересовался Майл из Аргентума.
— Ничего, Господи-и-ин!
— Но Ты извиваешься и трясешься? — заметил он.
— Да, Господин! — прохрипела я сквозь стиснутые зубы.
— Тебе понравилось путешествие сюда из Ара?
— Да, Господин!
— Ведь Ты была в цепях все время поездки?
— Да, Господи-и-н-м! — почти теряя контроль над своим телом, с трудом проговорила я, впиваясь ногтями в подлокотники.
— Кажется, Тебя кто-то остриг на голо, — заметил он.
— Да, Господин. Последний раз это сделал Боркон, надсмотрщик цеха № 7, ткацкой фабрики Минтара, несколько месяцев назад, — запинаясь на каждом слове, задыхаясь и вздрагивая, рассказала я.
— Понятно, — протянул он.
— О-о-ох, — зарыдала я, окончательно выпадая из реальности. — О-а-ай!
— Ты снова задергалась, — донесся до моего гаснущего сознания его спокойный голос.
— Да, Господин, — толи простонала, толи прокричала я.
Мое тело содрогалось в конвульсиях, беспомощно, неудержимо, я могла сидеть лишь потому, что удерживалась на стуле тугим шнуром, скрученным из покрывала. Кажется, мои ногти оставили царапины в подлокотниках.
— Ты реагируешь совсем, как настоящая рабыня, — заметил мужчина.
— Да, Господин!
— Кто Ты? — резко спросил Майл.
— Шейла — Татрикс Корцируса! — выкрикнула я.
— Я это знаю, — кивнул он.
Я попытался приподнять тело ему на встречу, облегчить ему доступ к моим самым нежным местам.
— Пока достаточно, — остудил он мой порыв, убирая руки от моего тела.
Я смотрела на него дико, жалобно, умоляюще. Как он мог остановиться в такой момент! Неужели он не понимал того, что сделал со мной?
— А теперь, Леди Шейла, я собираюсь взять Тебя на поводок, и посмотреть, как Ты выступишь для меня на поводке, и, может быть, тогда я покормлю Тебя. А после этого, Тебе придется умолять, чтобы я позволил Тебе по рабски ублажить меня, — объяснил он мне наши планы на эту ночь.
— Да, Господин.
Он снова сходил к сундуку и принес оттуда широкий, простой, сделанный из черной кожи, закрываемый на замок ошейник. В ошейник было вшито крепкое стальное кольцо, с прикрепленным к нему длинным, черным, кожаным рабским поводком, длиной приблизительно футов пятнадцать. Конечно, в большинстве случаев вождения на поводке, вся эта длина не используется, и обычно хозяин держит смотанный излишек в своем кулаке.
Эта избыточная длина необходима, если от рабыни ожидают исполнения танцев поводка, или собираются привязать где-либо, или сложенный вдвое и скрученный он может быть использован господином для быстрой порки рабыни. Я сидела, откинувшись на спинку стула, надежно удерживаемая там туго затянутым желтым шнуром, и смотрела на неспешно приближающегося ко мне с ошейником и привязью в руках мужчину. Наконец он навис надо мной.
— Ну что ж, Тебе пора на поводок, — усмехнулся он.
— Да, Господин.
— Подними подбородок, — приказал Майл.
— Да, Господин, — ответила я, запрокидывая голову, и тут же почувствовала, как высокий, толстый ошейник окружил мою шею прямо поверх стального принадлежащего Эмильянусу.
Тугая кожа плотно обхватила мое горло, вынуждая держать подбородок высоко поднятым. Послышался щелчок замка.
— Ну вот, Ты на моем поводке, — сообщил он мне.
— Да, Господин.
Майл зашел мне за спину, и я почувствовала сначала рывок, а потом исчезновение державшей меня на месте импровизированной веревки. Он не освобождал меня от этого, пока не взял на поводок. Любой гореанин при связывании или сковывании рабов поступил бы точно также. Это почто как вторая натура. И я вынуждена признать разумность подобного отношения. По крайней мере, во многих случаях, безопасность должна быть на первом месте, и одна страховка должна сохраняться, пока она надежно не заменена другой. Он сложил скрученный из покрывала шнур пополам и бросил к ножке стула.
— И что делает на таком стуле, женщина на рабском поводке? — насмешливо поинтересовался Майл.
— Простите меня, Господин, — попросила я прощения, но, как бы то ни было, со стула не встала.
Я пока не понимала того, что он от меня хотел.
— Теперь слазь со стула и падай на четвереньки, — приказал он, — и отползи отсюда на десять футов, затем, не вставая, повернись ко мне лицом.
Торопливо повинуясь ему, я уже через пару мгновений стояла на четвереньках где он указал. Поводок, свисавший с ошейника, теперь лежал почти ровной линией между мной и стулом.
Майл из Аргентума спокойно и величественно опустился на свой стул. Как правильно смотрелся он там, как высокомерно и грозно.
— Надеюсь, Ты отметила, — заговорил он, — что на Тебе обычные рабские поводок и ошейник. В них нет ничего примечательного или драгоценного. Ошейник, например, не усыпан сапфирами, ни украшен золотом. Да и сам поводок, точно так же, сделан из простого, зато крепкого материала. Оба приспособления совершенно обычны, но весьма эффективны.
— Да, Господин, — согласилась я.
— Мне показалось забавно видеть Тебя в столь обычных вещах, — заметил он.
— Да, Господин.
— Теперь Ты, на четвереньках обойдешь весь периметр комнаты, — велел он. — И, также не вставая, Ты поцелуешь стены в каждом углу комнаты, обе стены каждого угла, в пяти хортах от угла и в десяти от пола. Если по пути Тебе встретятся предметы мебели, рассматривай их как часть стены, целуя и их углы тоже. Закончив, возвратись точно на то место где сейчас стоишь.
— Да, Господин, — всхлипнула я.
— Можешь приступать, — приказал он.
— Да, Господин. Спасибо, Господин, — вздохнула я, и начала обход его комнаты.
Целуя неодушевленные предметы, такие как сандалии господина, или пол по которому он прошел, рабыня приучается к уважению и почтению к своему хозяину. Возможно, что его приказ целовать стены и мебель в его комнаты заключал в себе именно эту цель. Но не исключено, что была и иная мотивация, например это действие, гарантировало, что обойдя весь периметр комнаты и перецеловав все углы, сундуки и шкафы, я лучше узнаю и запомню обстановку.
Через некоторое время, я снова стояла на четвереньках там, где была прежде, приблизительно в десяти футах от его стула, лицом к нему. Поводок, свисавший с моего ошейника, теперь тянулся позади меня проходя между моих ног.
— Подними голову, — приказал мужчина. — Вперед на пять футов. Голову не опускать.
Я покорно приблизилась, держа голову понятой.
— Теперь, склони голову. На живот. Снова на четвереньки. Подними голову.
— Приятно видеть Татрикс Корцируса голой и на моем поводке, — усмехнулся Майл.
— Да, Господин.
— Можешь принести мне поводок, — сказал он, и добавил: — в зубах.
— Да, Господин, — ответила я, и поползла к концу поводка.
Там я опустив голову к полу, сначала губами подцепила кожаный ремешок, потом перехватила его зубами, и поднесла его прямо к руке Майла из Аргентума. Когда он принял у меня поводок, я решилась посмотреть ему в лицо.
— Просит ли Шейла — Татрикс Корцируса разрешения, выступить на поводке для Майла, генерала Аргентума? — спросил мужчина.
— Да, Господин.
Он встал, и со щелчком встряхнул поводок, затем пустил по нему змейку, понемногу подтягивая меня к себе. Потом мужчина принялся играть с ним и со мной, как ему нравилось, изменяя ракурс и расстояние от него до меня, заставляя извиваться, дергаться и позировать, то всего в паре дюймов от него, то отпуская на полные пятнадцать футов.
— А теперь продемонстрируй мне себя сама, — приказал Майл.
— Да, Господин, — тяжело дыша, проговорила я, и начала свое выступление.
Я показывала себя так возбуждающе и обольстительно, насколько это было возможно, но все же иногда он подстегивал меня командами:
— Еще непристойнее! Еще развратнее! Еще похотливее!
— Да, Господин! — отвечала я не каждую его команду, и старалась изо всех сил понравиться ему еще больше.
Он держал меня на поводке еще, по крайней мере, двадцать енов и, в последней части командовал мной. Казалось, что он заставил меня двигаться, и позировать почти во всех позах, в которым сильный самец мог бы пожелать увидеть человеческую самку, и конечно, я должна была полностью соответствовать его желаниям. Он даже провел меня вокруг всей комнаты и сводил к своей кровати. Он заставил меня делать, такие вещи как тереться животом о стены комнаты и перегибаться через большой окованный железными полосами сундук то животом, то спиной вверх.
Я запомнила ощущения от соприкосновения дерева и железа с моей кожей. Он позволил мне, точнее, скорее приказал, залезть на его кровать и там продолжать мою демонстрацию. Конечно, прежде чем прикоснуться к его постели, я должна была встать на колени у левой стороны кровати и поцеловать покрывала. Натешившись зрелищем, он сдернул меня на пол прямо под рабское кольцо. Следом за мной на пол полетели покрывала сорванные его рукой с постели.
— Свободный человек наступал сюда, — сказал он, ткнув пальцем в место на полу прямо перед валявшимися кучкой покрывалами.
— Да, Господин, — сказала я, и стоя на коленях, склонила голову и трижды прожалась губами к указанному месту.
Я подняла голову и покорно посмотрела на него.
— Ползи сюда, — указал Майл на место у его ног, и когда я оказалась вплотную к нему, приказал: — Теперь целуй мои ноги.
Я, не задумываясь, принялась покрывать его ноги поцелуями.
— Вот теперь Ты можешь умолять меня, чтобы я использовал Тебя, как рабыню, — милостиво разрешил он.
— Я умоляю использовать меня как рабыню, Господин.
— Ложись там, — приказал мужчина, указав на покрывала прямо под рабским кольцом, — на спину.
— Да, Господин.
Опустившись рядом со мной на колени, он привязал поводок к рабскому кольцу, оставив всего четыре — пять футов слабины между кольцами, ошейника и рабским. Это как раз хватило бы ему, чтобы поставить меня на колени, или перекатить меня, на бок или на живот.
Майл переступил через мое тело одним коленом и крепко прижал мои руки, к полу за моей головой.
— Приветствую Тебя, Леди Шейла — Татрикс Корцируса, — усмехнулся он.
— Приветствую Вас, Господин, — ответила я.
— Сопротивляйся, извивайся, попытайся вырваться, — велел он.
Я отчаянно задергалась, с очевидной бесполезностью этого, по моих сил хватило ненадолго.
— Я не смогу вырваться, — призналась я.
— Ты признаешь, что находишься во власти мужчины? — спросил он.
— Да, Господин.
— Полностью?
— Да, Господин.
— В полной власти какого мужчина Ты находишься? — уточнил он.
— Я нахожусь в полной власти Майла из Аргентума, — ответила я.
— Как же долго я мечтал об этом событии, — признался он.
— Да, Господин.
— Значит, Ты — женщина, которая просила показать себя мне, и затем столь превосходно исполнила это?
— Да, Господин.
— Поздравляю, Ты преуспела в этом, — усмехнулся он.
— Спасибо, Господин.
— Я даже припоминаю, что Ты стоя на коленях, и целуя мои ноги, умоляла меня использовать Тебя как рабыню.
— Да, Господин.
— Ну что ж, пожалуй, я сделаю с Тобой, то о чем Ты просила, — пообещал Майл.
— Спасибо, Господин.
Наконец он выпустил мои руки и, переступив через мое распластанное тело, встал на колени справа от меня. Затем его руки, умело и искусно, заскользили по мне. Уже через пару инов мне стало ясно, что не в состоянии сопротивляться ему, даже если он вдруг дал бы мне разрешение попробовать. Руки мужчину были уверены и опытны. Он знал то, что он делал со мной. Я лежала рядом, и беспомощно чувствовала, что вспышка моих рабских рефлексов, это всего лишь вопрос времени. Я вцепилась зубами в покрывало, ибо они уже разгорались во мне. Для меня не было секретом его намерение вынудить меня отдаться ему, с рыданьем и мольбой, как покорную рабыню. И я прекрасно понимала, что выбора он мне не оставит.
— Ты необыкновенно привлекательна, Леди Шейла, — прошептал он.
— Спасибо, Господин, — простонала я.
— И у Тебя рефлексы рабыни, — добавил он.
— Да, Господин. Спасибо, Господин.
Я не думала, что теперь это займет слишком много времени. Но неожиданно для самой себя я дернулась всем телом прочь от его рук. Он сделал меня столь чувствительной к своим прикосновениям! Но Майл не ударил меня, ни даже не обругал меня, но, также, он не дал мне и пощады. Он, также неторопливо, терпеливо и неуклонно продолжал процесс превращения меня в покорную мужской власти и ласке, содрогающуюся от удовольствия порабощенную самку. Теперь, своей левой рукой, просунутой под моей спиной, он удерживал меня на месте за мое левое плечо.
Я стиснула зубы от внезапно накатившей на меня злости. Какую же власть над нами держат в своих руках мужчины. И тут же расслабилась, желая только одного — чувствовать, и умолять сжалиться надо мной. Потом снова накатило отчаянное стремление сопротивляться. Высокий, черный, кожаный ошейник врезался в основание моего подбородка. Своей спиной я чувствовала каменные плитки пола под покрывалом. Он даже не позволил мне лечь на его кровати, он будет брать меня в ногах, на полу, под рабским кольцом.
Я снова выгнулась дугой. Мне на глаза попалось проклятое рабское кольцо. К нему был привязан черный поводок, другой конец которого заканчивался на моей шее.
Я была но привязи!
Я чувствовала его руки блуждающие по моему телу.
Я должна сопротивляться! Я должна сопротивляться!
— О-о-о, пожалуйста, Господин, — закричала я, — позвольте мне отдаться Вам, как покоренной рабыне! Я умоляю позволить отдаться Вам!
— Когда придет время, — прошептал он. — Всему свое время.
Зверь! Бесчувственное животное! Я покажу ему! Я буду сопротивляться ему! Я отказываюсь чувствовать это! Я не позволю ему делать это со мной!
— Пожалуйста, пощадите меня, Господин! — заливаясь слезами, умоляла я. — Я признаю, что покорена. Я покорена! Теперь я Ваша, как Вы и хотели от меня, я полностью Ваша рабыня! Я прошу только позволить отдаться Вам смиренно и бесстыдно. Позвольте мне дать Вам почувствовать, как беспомощно отдается извивающаяся от наслаждения рабыня!
Кем же была та, кто так бесстыдно, так беспомощно и дерзко выпрашивал милосердия господина? И я поняла, что она, та, что плакала и молила, была мной.
— Пожалуйста, Господин, — я стонала, рыдала, полностью сдавшая себя на милость победителя. — Пожалуйста, Господи-и-ин. Пожалуйста-а-а-о-о!
— Леди Шейла, благородная и гордая Татрикс Корцируса желает отдаться мне как рабыня? — переспросил он.
— Да-а-а, Господи-и-ин, — простонала я. — Я прошу этого! Я молю-у-у об это-о-ммм!
Наконец он вошел в меня внезапно, резко и неистово.
Я, что было сил, вжалась в него.
— Пожалуйста! — прошептала я позже.
— Еще нет, — сказал он.
Спустя несколько енов я снова стонала и молила его позволить отдаться ему.
— Еще нет, — стоял он на своем, и я застонала от разочарования.
Тем временем, Майл изменяя ритм своих движений, снова и снова то выводил меня на грань экстаза, то вдруг резко останавливался, давая мне остыть и удалиться от заветной черты. Он повторял это снова и снова, словно издеваясь надо мной. Он не только показывал свою власть надо мной, но и получал огромное удовольствие от этого процесса.
— Приятно использовать Татрикс Корцируса для своего удовольствия, — усмехнулся он.
— Да, Господин, — прорыдала я с горечью.
И все же я не могла отрицать того факта, что кроме унижения он вынуждал меня, также, испытывать огромное наслаждение, но его характер и количество полностью зависели от его желания.
По моим ощущениям прошла уже четверть анна, но кто мог сказать точно, сколько уже длилась эта пытка нахождением на грани почти невыносимого напряжения.
— Вот теперь, Леди Шейла, Ты можешь отдаться мне полностью, как рабыня, как Ты того и просила, — долетело до меня, наконец, долгожданное разрешение.
— Спасибо, Господи-и-ин! — взвыла я, и запрокинув голову, с восторгом и благодарностью, освободилась от всех сдерживавших меня барьеров, и обладаемая Господином, издала отчаянный вопль своего рабского ему подчинения.
Когда все кончилось, он встал над моим расслабленным телом и, окинув всю меня взглядом, довольно произнес:
— Приятно было использовать Татрикс Корцируса для своего удовольствия.
— Да, Господин, — устало пробормотала я, не в силах даже пошевелиться.
Затем, присев рядом со мной, Майл перекатил меня на живот, дернув мои руки за спины, он небрежно, накинул на них наручники.
— Эту ночь Ты проведешь в наручниках, — сообщил он мне.
— Да, Господин, — прошептала я не в силах даже удивляться.
Следом за запястьями браслет сомкнулся на моей левой щиколотке, и я оказалась прикована за ногу к рабскому кольцу в ногах его кровати цепью.
Теперь поводок уже стал не нужен, и мужчина расстегнул и снял с меня кожаный ошейник. Эти предметы вместе с ключом, были убраны в один из сундуков у стены комнаты. Покрывала, кроме одного, он забросил обратно на постель. Я осталась лежать на полу под рабским кольцом на половине одного покрывала, укрытая другой половиной.
Ближе к утру, в самые предрассветные часы, он призвал меня на свою кровать пожелав воспользоваться мной повторно. Встав на колени перед его кроватью, я сначала поцеловала простыми и лишь потом заползла наверх. Майл бесцеремонно поставил меня на колени и повернув спиной к себе, вжал мою голову в перину. В этот раз он был быстр со мной. Кажется, он даже толком не проснулся. Наверное, я должна была быть благодарна ему, за оказанную мне честь кровати господина. Но даже наполовину спящий, он не захотел оставить меня. Он даже не побеспокоился снять с меня наручники, а закончив со мной, небрежно, ногой, столкнул меня на пол. Вновь оказавшись на своем месте, скрипя зубами от возмущения, я, как смогла, расправила покрывало, и улеглась под рабским кольцом, не в силах заснуть.
Как же далеко я очутилась от своей крохотной квартирки, от прилавка в парфюмерном отделе супермаркета на Лонг-Айленде. Наивная маленькая продавщица теперь, валялась в ногах мужской кровати, в наручниках, прикованная цепью к рабскому кольцу, на планете, живущей по законам природы. И не было у нее больше прав ничего не давать мужчинам, впрочем, как не было и разочарования от того, что она не могла служить им с совершенством, и, прилагая все свое способности, обеспечивать их, фантастическими удовольствиями. По крайней мере, теперь я полагала, что для кое-чего годилась.
Как походя Майл из Аргентума, только что использовал меня! Но мне нечего было ему возразить, ведь я была всего лишь рабыней. Подобная форма небрежного использования, такого бесцеремонного употребления, возможно, неприемлемая для свободной женщины, была вполне подобающей в отношении рабыни. Мы и не должны быть объектом тщательно продуманных и утомительных приготовлений, оговорок, сложных ритуалов, внимания и уважения. Мы могли, время от времени, быть простыми элементами комфортного существования рабовладельца, и, в этом, также, есть нечто честное, естественное, и прекрасное. Есть время, когда господин просто хочет нас, и все тут. В таких случаях, нам, являющимся его — рабынями, остается только с удовольствием служить ему. Безусловно, использование, которому Майл из Аргентума только что подверг меня, и я хорошо это себе представляла, не было просто случайным, использованием удобства. Это, также, было использование презрения. И хотя он даже не разговаривал со мной, за исключением короткого и властного приказа подняться к нему, у меня не было никаких сомнений, что с его точки зрения, я все еще оставалась Шейлой — Татрикс Корцируса. Какая роскошная насмешка над гордой Татрикс!
Ну что ж, превосходный урок для плененной правительницы, оказаться использованной в качестве объекта для сброса ее захватчиком утреннего напряжения, чтобы сразу по окончании быть сброшенной обратно к ее месту у рабского кольца. Но даже в этом случае я не возражала. Что-то в внутри меня чисто по-женски ответило на его столь надменное обращение со мной. Он еще раз ясно дал мне понять сколь восхитительно и ужасно владычество мужчин, под которым я оказалась на Горе. Я сама искала мужчин, которые могли бы стать моими правителями и владельцами такими, какими они были на Горе. Я сама жаждала принадлежать им так, как это произошло со мной на Горе. Я сама мечтала любить их, повиноваться им так, как сделали это со мной, не оставив мне выбора, на Горе.
Еще я думала о Майле из Аргентума.
Насколько же опытным он оказался в обучении женщины ее неволе. Как здорово он проверил меня в деле на поводке, и чуть позже и в своих руках. И как всего несколько енов назад, он просто приказал меня мне залезть к нему и бессловесно взял меня, поставив именно в такую позицию, которой ему от меня больше всего хотелось, с головой опущенной вниз.
Я обдумывала свое покорное согласие с его потребностями и пожеланиями. Я отлично повиновалась ему. И конечно, я не смела даже подумать о том, чтобы поступить иначе. Надо мной был далеко не мужчина с Земли. Меня брал типичный гореанин.
Я, аккуратно, чтобы не сместить покрывало, перевернулась на другой бок, и немного пошевелила запястьями, беспомощно закованными в рабские наручники за моей спиной.
Почему мужчины делают с нами все, что им нравится? Почему они властвуют над нами! И я сердито, бессмысленно, иррационально задергала руками, пытаясь вытащить их из браслетов. Конечно, я не смогла освободиться от плотно сидящих стальных колец.
Какой же великолепный мир создали для себя мужчины! Мир, в котором такие женщины, как я должны были служить им и ублажать их!
Но я тут же потянулась с восторгом и удовольствием. Какой же это великолепный мир и для женщин! Мир в котором мы должны служить и ублажать!
Я вдруг почувствовала восторг от своей неволи, от беззаветности самоотверженного служения до экстаза сексуальной капитуляции рабыни перед властвующим над ней мужчиной, ее господином. Насколько прекрасной я стала в неволе, и как прекрасна неволя оказалась для меня. Я по своей природе была создана для неволи. Это ясно проявлялось в моем теле, и в моем характере и склонностях. Я была счастлива, что кому-то пришла в голову мысль доставить меня в мир, в котором я был свободна исполнять, и, в данной ситуации даже не буду иметь никакого иного выбора, кроме как исполнять это свое естественное предназначение. Здесь, на Горе, не было ни путаницы определений, ни подмены понятий, ни двусмысленностей и просто откровенной лжи присущих Земле. Здесь, на Горе была лишь ясность, система и правда жизни. Здесь цивилизация не стала воевать с природой, здесь рабыни остались рабынями, а их владельцами — владельцами. И здесь я стала тем, чем я была — рабыней, и без каких-либо компромиссов. И, что удивительно, я не возражала. Скорее я была возбуждена этим, с тех самых пор узнала о моем месте в природе этого мира.
Но я была напугана Майлом из Аргентума.
Кажется, что он не думал обо мне как о беспомощной и низкой рабыне, которой я была, как о простой девушке взятой в аренду на ночь для его удовольствий. Похоже, что он обращался со мной как с благородной леди и свободной пленницей Шейлой — Татрикс Корцируса. Возможно, он делал это по соображениям мести ей за ее побег из его лагеря. Возможно, его чувство оскорбленного достоинства и его унижение, бушевали в нем даже теперь, когда я в его несгибаемой неволе, вынуждена была демонстрировать себя и обслуживать его как настоящая рабыня. Конечно, он получил от этого глубокое удовлетворение.
Но он же отлично знает, что настоящая Шейла попалась в руки Хассана — Охотника на рабынь. Совсем недавно он доставил ее в Аргентум в позолоченном мешке. И теперь даже, для развлечения, они держат ее в том мешке, полотно завязанном и по несколько анов в день подвешивают его, троном зале, в то время как там идут приемы и заседания. Мешок собираются открыть, и выпустить бедную женщину, чтобы представить ее Клавдию — Убару Аргентума, высшему совету, и знатным горожанам во время городских празднований, в кульминационный момент большого пира, который будет дан через два дня.
Так, в чем же тогда интерес Майла из Аргентума ко мне? Он же понимает, что я не могла быть настоящей Шейлой. Обращаясь со мной так, и называя меня — Шейла, он, конечно же, всего лишь играл в со мной в игру. Он же не мог помнить меня, по крайней мере, я на это надеялась, по его появлению передо мной в тронном зале, когда я сидела на троне, и по времени, когда он захватил меня, и я голой пленницей сидела в золотой клетке.
Нет, он всего лишь играл со мной!
Я же была просто Тиффани, рабыней для банкетов, доставленная в Аргентум с другими такими же, чтобы прислуживать на пиру в честь победы. Это же не моя вина, что я имела некоторое отдаленное сходство с Шейлой — Татрикс Корцируса. К тому же, успокаивала я себя, я не собственность Майла из Аргентума, Он всего лишь арендовал меня на ночь, как это мог бы сделать любой мужчина на Горе с любой такой женщиной, как я.
Уже этим утром, он должен вернуть меня служащим компании Эмильянуса. Я надеялась, что он забудет обо мне за это время. А через несколько дней, возможно уже через три — четыре, я буду вместе с другими девушками моей группа на дороге в Ар.
Нет, мне нечего бояться!
Я не принадлежала ему. Именно это было самой важной причиной, по которой он не мог навредить мне, по крайней мере, серьезно, или надолго, не заплатив некоторую компенсацию компании Эмильянуса. В конце концов, я была их собственностью, ему не принадлежащей.
Лишь перед самым рассветом мне удалось забыться тревожным сном.
Странно, но проснулась я довольно поздно. По моим ощущениям было около восьмого ана. Комната была уже залита солнечным светом.
Меня разбудил стук в дверь. Я решила, что должно быть пришел служащий Эмильянуса, чтобы забрать меня. Я с трудом поднялась на колени, принимая положение в котором рабыня обязана приветствовать входящего свободного мужчину. Я не хотела бы получить пинок или затрещину за неподобающее поведение. Со скованными за спиной руками, я не смогла удержать на себе покрывало, и он соскользнуло мне на бедра. Майл из Аргентума, уже нарядно одетый и гладко выбритый, открыл дверь, встречая гостя. Я не поняла, кто именно стоял за дверью, но, похоже, это был кто-то другой, к компании Эмильянуса отношения не имевший.
— Она вскоре будет у Вас, — сказал он мужчине за дверью.
Я не поняла этого замечания, и так и не смогла рассмотреть гостя, а Майл уже закрыл дверь. Возможно, решила я, что тот человек подождет снаружи. Кто же это мог быть?
— Я вижу, что Вы уже проснулись, Леди Шейла, — насмешливо заметил он.
— Да, Господин.
— Замечательно, — усмехнулся Майл. — А то ведь уже восьмой ан заканчивается.
Я не поняла, и его фразы насчет восьмого ана. Какое это могло иметь для меня значение?
Но то, что произошло потом, поразило меня еще больше. Я почувствовала как Майл из Аргентума, подойдя ко мне со спины, вставил крошечный ключ в замочную скважину моего ошейника.
— Господин! — испуганно вскрикнула я.
К моему изумлению он открыл ошейник, и снял его с моей шеи.
— Господин, что Вы делаете? Как Вы можете делать это? Откуда у Вас ключ? — потрясенная до глубины души, я засыпала его вопросами, не думая о последствиях.
— Ты помнишь, как мы встретились в Аре, несколько дней назад? — напомнил он. — Уже на следующий день после этого, я заплатил за Тебя, но передача прав собственности, определенная в контракте по моему настоянию, считалась вступившей в силу с этого утра, в восьмой ан. Несколько енов назад, Ты сама того не зная, стала моей собственностью.
— Конечно же, Вы шутите, Господин, — залилась я слезами. — Они не захотели бы продавать рабыню для праздника таким способом. Я же нужна им. Мне не подготовили никого на замену. К них нет подходящей девушки, чтобы исполнять мои обязанности!
— Я бы не был столь уверен в твоей незаменимости, дорогая, — отмахнулся Майл. — Одной девкой больше, одной меньше, разница не существенна.
— Но они предпочитают иметь под рукой полный набор рабынь, — заверила я его. — Если бы я должна была быть продана Вам, они прислали бы, в дополнение к моей группе, еще одну женщину.
— И они имеют его, — весело засмеялся Майл, — просто, по моей просьбе, ее везли отдельно. Кстати ее называют Эмили. Ты случайно не знаешь такую?
Я ошеломленно смотрела на мужчину, не веря в происходящее и не в силах выдавить из себя хотя бы слово.
— Ты знаешь ее? — уже строже спросил он.
— Да, Господин, — наконец смогла ответить я. — Ее обучали в классе следующим за моим. Наверное, теперь ее включили в мою группу.
— Несомненно, на замену Тебе, — усмехался Майл.
— Да, Господин, — прошептала я, и с ужасом глядя на него, спросила: — Значит, теперь я, на самом деле, принадлежу Вам?
— Да, — сказал мужчина, — каждый дюйм, каждый волосок, каждая веснушка, каждая капля пота, каждая капля интимных выделений — мои.
Меня затрясло.
— А вот и твой новый ошейник, — продемонстрировал он мне его. — Разве он не восхитителен?
— Да, Господин, — признала я.
Стальной, поблескивающий ошейник с крепким, тяжелым замком сзади, действительно притягивал внимание. В этом я буду отмечена как следует, и заключена не менее эффективно, чем в ошейнике Эмильянуса.
— Взгляни-ка вот сюда. Здесь написано «я — собственность Майла из Аргентума», — прочитал он мне гравировку на стали.
— Да, Господин, — печально сказала я.
— Подними подбородок, — приказал он.
Едва я сделала это, как на моем горле защелкнулся новый ошейник. Ошейник Майла из Аргентума.
— Прекрасно подошел, — отметил он.
— Да, Господин, — согласилась я.
— Тот же самый размер, как и у твоего предыдущего ошейника. Я узнал его в компании Эмильянуса.
— Да, Господин.
— Ты не кажешься счастливой, — заметил Майл. — В чем дело? А я-то думал, что Ты будешь вне себя от радости.
— Я безумно счастлива, Господин, — выдавила я из себя.
— Замечательно, — усмехнулся он. — Обожаю, когда мои девки счастливы.
— Да, Господин.
— И, между прочим, я заплатил за Тебя пятнадцать серебряных тарсков, — признался Майл, с улыбкой глядя на мое пораженное лицо.
— Это — слишком высокая цена за меня, — наконец смогла пролепетать я.
— А вот я так не думаю, — протянул он.
— Но я же не могу столько стоить, — прошептала я, прикидывая, что за такую цену можно было бы заполучить прекрасную танцовщицу.
Да в саду удовольствий самого Убара, возможно, было немало рабынь, не стоивших таких денег.
— И, тем не менее, это так, — сказал он.
— Я буду стремиться, чтобы Ваши деньги не были потрачены впустую, — пообещала я.
— О-о, за это Ты можешь не волноваться — засмеялся он. — Уж за этим-то я прослежу!
Я начал неудержимо дрожать. Мужчина освободил мою левую лодыжку от браслета с цепью, что всю ночь держали меня под рабским кольцом.
— Встать, — скомандовал он.
Я вскочила на ноги, как ужаленная.
— Ты не слишком высока, не так ли?
— Нет, Господин.
— Зато фигура, что надо, — отметил он.
— Возможно, Господин. Спасибо, Господин.
— Это — ключ от рабских наручников, что сейчас на твоих руках, — сказал он, продемонстрировав мне ключ на тесемке, и набрасывая его мне через голову на шею.
Ключик уютно устроился между моих грудей. Не много же мне было пользы то него. Нечего было и думать достать его закованными за спиной руками.
— Сейчас я передам Тебя Кротидосу, моему надсмотрщику, — сообщил он. — Ты найдешь его доброжелательным и привлекательным мужчиной. Но с другой стороны, за любое малейшее нарушение дисциплины, за любой изъян в исполнении твоих обязанностей, он накажет Тебя строго и быстро.
— Да, Господин, — вздрогнула я.
— Ну, и, раз уж я такой снисходительный рабовладелец, — усмехнулся Майл, — Ты получишь одежду сразу в свой первый день нахождения в моей собственности.
— Господин щедр, — сказала я без всякой иронии.
Зачастую девушка, особенно вновь приобретенная, должна в течение многих дней стремиться заработать хотя бы узкую полосу ткани и кусочек ленты, дабы прикрыть свою наготу.
— У Тебя будет туника, соответствующая девушкам Майла из Аргентума, — сообщил он.
— Да, Господин.
Майл был воином, генералом. Я предположила, что для своих рабынь, у него имелись отличительные туники, своего рода, униформа. Также, я не сомневалась, что, будучи солдатом, он сможет хорошо представить нас.
— Привилегия одежды, конечно, может быть мгновенно отменена, — предупредил мой новый господин.
— Конечно, Господин. Понимаю Господин.
— Ты неплохо смотришься, — заметил он, — моя бывшая царственная шлюха, ныне низведенная до полного рабства, голая и закованная.
— Нет, — заплакала я. — Нет! Нет!
Я беспомощно замотала головой пытаясь отвергнуть его обвинение.
— К моим губам, — резко скомандовал он.
И я послушно подбежав ему, поцеловала его, в высшей степени по рабски. Отстранившись, я заметила, что, пожалуй, поцеловала его излишне хорошо.
— Не-е-ет, — простонала я.
Он схватил меня за плечи и, протащив через всю комнату, толкнул меня на один из больших сундуков, стоявших вдоль стены. Ключик, висевший на моей шее, жалобно звякнул, столкнувшись с одной из заклепок. Мои груди расплющились о доски и железные полосы.
— Но это же не моя вина, что я похожа на Шейлу — Татрикс Корцируса, — попробовала я протестовать.
— Ты хорошо целуешься, — сказал Майл.
— О-о-ой! — закричала я, взятая им.
— Даже слишком хорошо, — задыхаясь прорычал он.
— Спасибо, Господи-и-ин, — простонала я.
Зачастую девушка-рабыня не до конца понимает какой невероятной властью она обладает над мужчинами. Она даже представить себе не может, что может сделать с ними своим поцелуем, взглядом, улыбкой, жестом, прикосновением.
Я беспомощно заламывала скованные наручниками руки.
— Но что я могу поделать с тем, что похожа на нее! — пробормотала я, когда, наконец, смогла говорить членораздельно.
— Дело не в том, что Ты похожа на нее, — покачал он головой.
— Господин? — удивилась я.
— Ты была ею, — уверенно заявил Майл.
— Нет, нет! — отчаянно закричала я.
— Мы же не хотим заставлять ждать Кротидоса, не так ли? — поинтересовался он.
— Нет, Господин, — простонала я. — Конечно, нет!
— Я обсудил с ним график твоих работ, — сказал он. — Теперь Ты будешь упорно трудиться приблизительно по пять анов в день. К твоим делам теперь будут относиться такие задачи как стирка, мойка полов, и работа на кухне. Мне они кажутся подходящей работой для прежней Татрикс Корцируса. Надеюсь, Ты не думаешь иначе?
— Да, Господин, — застонала я от разочарования. — Ой, Господин!
— Ты хорошо реагируешь на мужскую руку, — засмеялся он. — Я всегда был уверен, что Ты прирожденная рабыня.
— Да, Господин, — сказала я, и заплакала.
— Сегодняшний день Тебе дается для изучения дворца и прилегающей территории.
— Да, Господин, — всхлипнула я.