Кейджера Гора

Глава 11 Избитая Сьюзан. Разговор с Лигурием. Мне нечего бояться

Гвардейцы просто втолкнули меня в мои покои, да еще и дверь захлопнули у меня за спиной. Здесь рорела маленькая лампа, дававшая совсем немного света, так что комната тонула в полумраке. Из дальнего угла послышался чей-то тихий жалобный плач.

— Сьюзан! — вскрикнула я в ужасе, приблизившись к ее распростертому на полу обнаженному телу.

Она лежала на животе, прямо на голом полу. С нее сняли не только тунику, но даже шелковый чехол, прежде прикрывавший ошейник и подобранный в тон к цвету ее одежды. Теперь ее шея была заключена в одну только обнаженную, неукрашенную сталь. Ее ужасно выпороли плетью. Я нерешительно опустилась на колени около девушки.

— Животные! — крикнула я, при этом постаравшись сделать это как можно тише.

Я осторожно коснулась ее волос. Ведь я знала, что этой ночью она танцевала танец плети.

— Это сделали со мной не гвардейцы, Госпожа, — простонала Сьюзан, и ее тело снова затряслось от уже не сдерживаемых рыданий.

— Тогда кто? — потребовала я у нее ответа.

— Это сделал надсмотрщик Лигурия по приказу самого Лигурия, — проговорила она сквозь слезы.

— Но, за что? — удивилась я.

— За то, что я не сообщила Лигурию, что вызвала к Вам Друза Ренция сегодня вечером.

— Но как же он узнал об этом? — спросила я.

— Скорее всего от гвардейцев, а кроме того Вы же покинули дворец, — объяснила она.

— Мне жаль, что так вышло, Сьюзан, — расстроилась я, ведь именно я попросила девушку не сообщать Лигурию о вызове телохранителя в мои покои.

— А почему Тебя оставили здесь? — опасливо спросила я.

— Для того, чтобы Вы смогли увидеть меня, Госпожа, — опять зарыдала успокоившаяся было рабыня.

— Это — все моя ошибка, — в отчаянии схватилась я за голову.

— Нет, Госпожа, — всхлипнула она. — Это — моя ошибка. Мой Господин оказался мной недоволен.

Похоже, Лигурий, здорово расстроился, и особенно тем, что я покинула дворец. Он встретил нас с Друзом Ренцием у малой двери задних ворот в восточной стене, с ним был отряд гвардейцев с фонарями. Друз Ренций был взят под стражу прямо там, а меня под конвоем быстро доставили в мою комнату.

Внезапно дверь вздрогнула от двух ударов, очень громких ударов.

— Лигурий, первый министр Корцируса, — объявил гвардеец, по ту сторону двери.

Я встала, и вышла в центр комнаты. Я попыталась встать очень прямо, подняв голову, стараясь, чтобы это выглядело по-королевски.

— Войдите, — позвала я.

Лигурий вошел.

Испуганная, зареванная Сьюзан, с усилием, которое, должно быть весьма болезненным для ее исполосованного плетью тела, поднялась на колени, сразу же уткнувшись головой в пол между ладоням своих рук, приняв ту позу почтения, которую Лигурий требовал от своих женщин.

— В свою клетку, рабыня, живо, — приказал Лигурий девушке.

Сьюзан подняла голову и простонала:

— Да, Господин!

— Пшла вон, шлюха! — рявкнул он на рабыню.

— Да, Господин! — вскрикнула она, и, вскочив на ноги, вылетела из комнаты.

— Вы сегодня припозднились, — усмехнулся Лигурий, осматриваясь.

— Я была в городе, — сказала я, вызывающе.

— Это могло быть опасно, — заметил он, — особенно в эти времена, и ночью.

Я вскинула голову. Он не должен знать того, что произошло на той темной улице.

— Вы должны понимать, что я несу ответственность за Вашу безопасность.

— Не было необходимости в том, чтобы поступать так со Сьюзан, — постаралась я увести разговор в сторону от похода в город.

— Даже не пытайтесь вмешаться в отношения между мужчиной и его рабыней, — предупредил он. — Эти отношения являются безусловными.

— Понятно, — испугавшись выражения его лица, отпрянула я.

— И на будущее, Вы не должны покидать дворец без моего на то разрешения. С этого момента Вы остаетесь здесь, запертой в Ваших апартаментах.

— Нет, — запротестовала я.

— Снимите свою вуаль, — ледяным голосом приказал он, — и Ваши внешние одежды, и сандалии тоже.

Испуганная его тоном, я не осмелилась спорить с ним и покорно сняла с себя то что он потребовал. Я осталась стоять перед ним в длинном, желтом, шелковом больше похожем на ночную рубашку без плеч предмете одежды.

— Вот теперь Ты стоишь перед мужчиной, Леди Шейла, — усмехнулся министр, — босиком как рабыня.

— Я сейчас вызову гвардейцев! — предупредила я.

— Зови, и как Ты думаешь, кого они послушаются? — язвительно поинтересовался он.

— Я позову Друза Ренция! — отчаянно закричала я.

— Он освобожден от своих обязанностей, — отмахнулся Лигурий. — Он больше не твой телохранитель.

— Ох, — вздохнула я.

— И он показался мне очень довольным этим.

— О-о-о, — простонала я.

Теперь я больше не смогу мучить Друза моей близостью и недоступностью.

— И я не могу сказать, что виню его в этом, — засмеялся Лигурий. — Ведь Ты как мне кажется, просто фригидная маленькая стерва.

— Стерва! — возмущенно крикнула я.

— Не стоит переоценивать саму себя, — заметил он. — Ты — всего лишь стерва с Земли и ничем не лучше всех остальных рабынь привезенныз оттуда.

Я смотрела на него с ужасом. Он подступил ко мне, и мне захотелось стать как можно меньше, сжаться в комочек, и спрятаться, чтобы он меня не заметил. Я вскрикнула, почувствовав, как его сильные руки схватили меня за плечи. А он, не мигая, смотрел вниз, в мои глаза.

— Только попробуй, вызови мое недовольство, хотя бы самое малейшее, — прорычал мне в лицо этот зверь в человеческом обличие, — и я лично выжгу клеймо на твоей шкуре и надену ошейник тебе шею. Ты поняла меня?

Я боялась даже начать думать о том, чтобы попытаться освободиться из его железной хватки.

— Да, — испуганно проблеяла я. — Да!

Он не отпускал меня, продолжая смотреть мне в глаза, словно гипнотизируя меня. Этот мужчина казался мне невероятно сильным и огромным.

— Интересно, не стоит ли подвергнуть Тебя, наказанию изнасилованием, — словно бы размышляя, поинтересовался Лигурий.

— Нет, — взмолилась я. — Пожалуйста, не надо.

Но умоляя мужчину не трогать меня, я не могла не почувствовать жар появившийся у меня между ногами, а еще слабость и беспомощность. Я внезапно поняла, что мое лоно уже смазывает само себя, готовясь принять его, если, конечно, он захочет взять меня.

— Как Ты похожа на нее, — пробормотал он, не отрывая взгляда от моих глаз.

— На кого? — пораженно спросила я.

— На ту, что делает меня слабым, — почему-то улыбнулся он, — На ту единственную, кем я сражен.

— Я — всего лишь варварка, — напомнила я.

— Как и она, — сказал он, — Вы обе красотки-варварки.

— Кто она такая? — спросила я, уже слегка успокоившись.

— Ты не знаешь ее, — отмахнулся он, наконец-то убирая свои руки от меня. — По характеру, конечно, Ты очень отличаешься от нее. Она царственней, выше, благородней, величественней и прекрасней тебя. А таких девок как Ты, на любом рынке хоть пруд пруди. Я думаю, что она даже еще красивее тебя, хотя сходство действительно поразительное. Но в интеллекте, великолепие и решительности, конечно же, нет никакого сравнения.

— В таком случае, быть может, это она должна была бы быть Татрикс Корцируса, а не я, — раздраженно предположила я.

— Возможно, — улыбнуться Лигурий.

Я отвернула лицо от него, и спросила, предполагая какой ответ меня ждет:

— Кто Я? Татрикс Корцируса, или уже нет?

— Да, — совершенно неожиданно для меня ответил он.

— Вы знаете, что я с Земли, — сказал я. — Как получилось, что я был доставлена сюда, чтобы стать Татрикс?

— Мы хотели выйти за пределы города, — объяснил он, — нужно было найти кого-то со стороны, свободного от всех уз и группировок, кто мог бы управлять нами с мудростью и объективностью.

— Понятно, — протянула я. — Значит я — действительно Татрикс Корцируса.

— Конечно, — кивнул он.

— Тогда почему это, Вы со мной обращались с такой грубостью, и даже теперь, я стою босой в Вашем присутствии? — конечно, я это спросила не для того, чтобы вернуть мои сандалии. Вопрос был в принципе. Да и про обувь я не знала, разрешит ли он ее. В конце концов, именно он и приказал мне разуться.

— Ты полезна, — объяснил он, — и у Тебя есть свое предназначение. Однако, Ты и не обязательна. И для Тебя было бы хорошо, вспоминать об этом. Это могло бы поощрить Тебя к более тесному сотрудничеству.

— Я полагаю, что я должна радоваться, что Вы не приказали мне раздеться полностью и пасть перед Вами на колени, — горько усмехнулась я.

— Вы, конечно, — сказал он, — свободная женщина.

— И все же мне кажется, что пусть и неявно, но Вы угрожали мне.

— Существуют подходящие взыскания и наказания и для свободной женщины, — предупредил он, — подходящий для ее статуса и достоинства.

— Не сомневаюсь в этом, — с иронией в голосе согласилась я.

Он вдруг снова шагнул ко мне, и встал вплотную. Я отвернулась от него боясь снова встретиться с ним взглядом.

— И все же, что-то мне подсказывает, что такие наказания, подходящие для свободных женщин, не будут подходящими для Тебя, — усмехнулся Лигурий, нависая надо мной.

— И какие взыскания и наказания, по вашему, были бы подходящими для меня? — не выдержала я, но тут мои руки оказались в его захвате, и в который уже раз за сегодня, я почувствовала свою полную беспомощность.

— Те, которые были бы подходящими для рабынь, — ответил он.

Я напрягалась, но освободиться из его рук оказалось не легче, чем из наручников Друза.

— Ты столь отличаешься от нее, — прошептал он мне, я почувствовала его тяжелое, горячее дыхание слева на моей шее. — Твои манеры, Твои реакции, то, как Ты держишься, то, как Ты двигаешься, как говоришь.

Я вновь почувствовала слабость и тепло внизу живота.

— Я чувствую, — продолжал он, — где должно находиться то, что поможет исполнить твое самое глубинное предназначение. Я знаю то, в чем Ты нуждаешься и чего Ты хочешь, то без чего твоя жизнь никогда не сможет стать действительно прекрасной и полнокровной.

— И что же это? — спросила я с интересом.

— Ошейник, — ответил он все также шепча мне в ухо.

— Нет! — в ужасе закричала я.

— Борись с этим, отрицай это, если сможешь, — засмеялся он. — Ты можешь посмеяться над этим. Но это правда.

— Нет, — снова закричала я.

— Посмотри на свою невероятную женственность, — кивнул он в сторону зеркала. — У тебя формы, мягкость, инстинкты, беспомощность рабыни.

— Нет! — продолжала отрицать я. — Я попытаюсь быть менее женственной, и таким образом больше женщиной!

— Слова для психиатрических больниц на Земле, — засмеялся он. — Ты на Горе. Тебе просто повезло, что тебя в первый же день не поработили, иначе твоя настоящая женственность, Твоя изумительная мягкость и вся глубина твоей чувственности, уже показали и проявили бы себя, более того, они бы требовались от Тебя, причем во всем их обилии, без компромиссов, и даже при помощи плети, Твоими владельцами.

Лигурий зарылся своей правой рукой в моих волосах, при этом левой удерживая мое запястье. Затем он оттянул мою голову назад, пока я не застонала от боли, а моя спина не оказалась согнута назад в дугу.

— Все же интересно, — сказал он, — насколько Вы отличаетесь друг от друга. И в тоже время, Вы кажетесь в разных нюансах настолько похожими.

Я ныла, беспомощно выгнутая его руками.

— А знаешь ли Ты, что такие женщины, как Ты рождены для цепей? — спросил Лигурий.

— Нет, — простонала я. — Нет!

— Да! И твоя жизнь не будет полна, пока не почувствуешь их на себе.

Я беспомощно плакала, и при этом, мне не давала покоя одна мысль, почему он не тащит меня в кровать и не берет меня?

Я уже понимала, что такое настоящая женственность. Это не отторжение, и не разочарование в своей природе, но полная сдача ей. Это значит, быть преданной своей сущности и своим потребностям. Женственность не была несовместима с женской природой, но она была ее выражением. Какое безумство, какое извращение, какую чушь, мне вбивали в голову на Земле!

— Ах, простите меня, Леди Шейла, — сказал Лигурий, как если бы обеспокоенно. — Держа Вас этим способом, я почти забываю, что Вы — свободная женщина.

Он, наконец, выпустил меня и убрал свои руки.

Я выпрямилась, и, обернувшись, отскочила от него, как будто это мне самой удалось освободиться. Лигурий даже поклонился мне в пояс, как если бы в глубоком извинении. Но при этом он ехидно улыбался.

Я был испугана. Я решила, что должна бороться со своей женской сущностью. Я знала, конечно, делать это будет нелегко, и что исполнение задуманного, лежит далеко от моей недвусмысленно выраженной женственности, что оно разбивает и отрицает ее. Но именно это, к моему собственному ужасу, я собралась сделать. Просто я ужасно боялась своей женственности, и особенно того, к чему она могла меня привести.

Таким образом, в тот момент я для себя решила, что моя женственность, а значит и моя женская сущность, должны быть отрицаемы и забыты. Я больше не должна быть такой простушкой, чтобы притворяться самой себе, что моя женственность это именно то, что мне нужно. Я больше не верила этой пропагандистской глупости.

Опасностью для меня, и я теперь поняла это предельно ясно, была именно моя женственность.

Отныне, открыто и честно, от этого надо отречься. Именно этого стоило больше всего опасаться, именно это было наибольшей опасностью для женщин — их собственная женственность, то, что спрятано, глубоко в их сердцах и животах. И я боялся заглядывать так глубоко внутрь своего «я», ибо боялась того, что могла бы там найти.

— Я — свободная женщина, — крикнула я. — Я свободна! Я свободна!

— Конечно же, — кивнул Лигурий.

— Я хотела бы обуться, — решилась я проверить его слова.

— А Вы получили разрешение сделать это? — тут же спросил он.

И я снова испуганно посмотрела на него.

— Вы можете это сделать, — улыбнулся он.

Я стремительно запрыгнула в свои сандалии, и что интересно сразу же почувствовала себя более безопасно. Есть что-то о том, чтобы быть босой перед обутым мужчиной, что-то, что заставляет женщину чувствовать еще большей рабыней перед ним. Все ее чувства усиливаются еще больше, конечно, если женщина обнажена, или одета лишь частично, каковой, повинуясь его приказу, в этот момент была я. Рабыням, конечно же, часто приказывают раздеваться перед их владельцем, и их одежда, любом случае, всегда является предметом его разрешения.

В обуви, что интересно, я снова почувствовала себя Татрикс Корцируса.

— Есть ли в городе шпионы? — поинтересовалась я.

— Несомненно, у Аргентума хватает шпионов в нашем городе, — признал Лигурий.

— Наши шпионы, — уточнила я. — Те, кто шпионят за нашими собственными людьми.

— Конечно, — признал он и это. — Это — обычная предосторожность характерная для любого города.

— И кому эти шпионы докладывают? — спросила я.

— Надлежащим органам, — уклонился он от пряного ответа.

— А почему, я не знаю о полученной от них информации, — поинтересовалась я.

— Вы все еще обучаетесь управлению Корцирусом, — выкрутился министр.

— Как идет война? — наконец, задала я наиболее важный вопрос.

— Как я сообщал ранее — хорошо.

— Враги, уже в пределах двадцати пасангов от Корцируса, — воскликнула я возмущенно, но тут же захлопнула рот.

— Эта информация, насколько я знаю, близка к правде, — признал он.

— Но это же слишком близко! — заметила я.

— Такие вопросы находятся скорее в компетенции наших генералов, я не Татрикс, — отрезал первый министр.

— Это слишком близко! — настаивала я.

— Скоро мы перережем их линии снабжения, — отмахнулся он. — Не берите в голову, Леди Шейла. Наши войска одержат победу.

— Но Ар находится в состоянии войны с нами! — возмутилась я.

— Это верно, — напрягся он. — Но мы вскоре ожидаем подкреплений с Коса.

— Я боюсь, Лигурий, — призналась я.

— Нет ничего, чего бы стоило бояться, — постарался успокоить он меня. — Город в безопасности. Дворец неприступен.

— Я не хочу войны, — заявила я. — Я хочу остановить бои. Я боюсь. Я хочу прекратить это!

— Такие вопросы, вне Вашей компетенции. Оставьте их другим.

— Но враги, конечно же, рассмотрят наше предложение перемирия! — рискнула предположить я.

Лигурий удивленно посмотрел на меня и, внезапно, захохотал. Его смех поставил меня в тупик. Я почувствовала, что, возможно, ляпнула что-то невообразимо наивное и глупое.

— Это не будет ими рассматриваться? — спросил я.

— Да, — сквозь смех проговорил Лигурий.

Неужели враги настолько озлоблены, настолько непоколебимы? В таком случае, что же привело их в состояние такой военной ярости? Чего они хотели потребовать от Корцируса?

— Попросите их о мире! — все же решилась предложить я.

— Все идет строго по плану, — заявил Лигурий. — Мы просчитали все случайности.

— Я хочу, чтобы мы предложили начать мирные переговоры, — настаивала я.

— Это решение вне Вашей компетенции, — вновь отрезал министр.

— Разве я не Татрикс Корцируса? — потребовала я ответа.

— Конечно, — улыбнулся Лигурий.

— Разве не я правлю Корцирусом?

— Конечно.

— Я правлю Корцирусом, — сказала я.

— Да, Леди, — сказал Лигурий.

— А кто управляет мной? — зло поинтересовалась я.

— Я, — усмехнулся мужчина.

Я вздрогнула.

— Надеюсь, Леди Шейла насладилась своим пряным вуло этим вечером? — делая почтительный вид спросил он.

— Да, — прошептала я, тупо глядя на закрывающуюся за ним дверь.

Я подошла в зарешеченному окну, с отчаяньем смотря наружу. Я была заперта в моей комнате. Где-то там, в темноте, за стенами, приближались враги. И, похоже, что эти враги настолько взбешены, что не хотят даже слышать о каком-то там перемирии.

Интересно, что же случалось такого, что они хотели, так отчаянно, и так решительно, попасть в Корцирус.

Сказать, что я была напугана, не сказать ничего. Возможно, конечно, что войска Коса прибудут для нашего спасения. А сейчас мне оставалось только радоваться тому, что я во дворце, и в безопасности.