Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 8

Глава девятая

Я никогда не был в других вечных замках, кроме Полуночи. Не то, чтобы я не хотел, просто не выдавалось подходящего случая. Сперва я вообще не знал об их существовании, затем меня не приглашали. С Полуднем зависло длительное непонимание из-за старой вражды, во главе Заката стоял натуральный маньяк, не гнушающийся геноцида. Координаты Сумрака оставались неизвестны, про Затмение я вообще молчу… А вот дальше начиналось интересное.

Замки-близнецы Рассвет и Заря долгое время считались уничтоженными, стёртыми с лица великой паутины. И лишь недавно удалось выяснить, что на самом деле был разрушен только один из них, «шестой». Моргана вроде как подтвердила эту информацию, хотя я бы не стал её считать за надёжный источник. Так или иначе, здесь, в воспоминаниях Мордреда, как минимум один из замков-близнецов оставался цел.

Пока что.

Я никогда не был в других замках, и мог только примерно представлять, как они выглядели изнутри. Тронный зал в этом месте, как ни странно, мало отличался от аналогичного помещения в Полуночи. Огромное пространство прямоугольной формы, высокий потолок, изящные колонны, переходящие в фигурные балки, большие окна на стене напротив. Различия можно было посчитать по пальцам одной руки — например, вместо серого камня, похожего на отполированный гранит, здесь использовался белый камень с едва заметными розовыми прожилками. Выход в главный коридор находился с другой стороны, двери были расположены совершенно иначе, но всё равно — невероятное сходство.

Разве что в моём тронном зале даже в худшие из времён никогда не водилось столько отвратительных чудовищ.

— СОМКНУТЬ СТРОЙ! — прогремел откуда-то сбоку голос Ланселота. — ОБОРОНА СЕДЬМОГО КРУГА! УНИЧТОЖИТЬ ОТРОДИЙ СКВЕРНЫ!!

В голове промелькнул вопрос — почему командует он, а не сам Артур? Промелькнул и исчез, поскольку быстро стало ясно, что в тронный зал попало не более трети изначального отряда. Ланселот, Мордред и ещё пять незнакомых мне рыцарей, ощетинившихся сталью против напирающей орды. Им противостояли скелеты, с которых на ходу сползала плоть, зато внутренности жили собственной жизнью внутри костей. Сплавленные кадавры, комки конечностей, стремящиеся затянуть в себя новые части. Тела, раздувшиеся до безобразия, до потери каких-либо черт внешности, покрытые пузырящимися гнойными нарывами. И много, много кого другого — масштабом поменьше, но берущего числом.

Такого количества разнообразной в худшем смысле слова нежити я не видел нигде — даже в руинах города Пепел. Там догнивали остатки безумных экспериментов лорда Бертрама, здесь — в бой шли свежайшие образцы. Не уверен, что мне бы удалось перебить всю эту погань из Райнигуна, даже при условии полного запаса сил.

Но рыцари Авалона не задавались подобными вопросами.

Попавшие в западню, оторванные от большей части отряда, они обратились в живую мясорубку для наступающей нежити. Огромные двуручные мечи мерно взмывали и опускались в идеально выверенном ритме, не мешая друг другу, не задевая товарищей в строю. Всё, что попадало в радиус удара камелотской стали, оказывалось уничтожено — не прорвалась ни одна тварь. Прошло не более пяти минут, как битком забитый нежитью зал опустел более чем наполовину. А затем рыцари так же синхронно разомкнули строй и двинулись вперёд, по расходящемуся кругу, шинкуя врага молниеносными широкими взмахами. Спустя десять минут кроме них в зале уже ничто не пыталось пошевелиться.

Только почему-то это не ощущалось, как победа.

— Концентрат старого проклятья, — с отвращением сказал Мерлин, наклоняясь и пристально рассматривая чёрную жижу на полу, уровень которой доходил нам чуть ли не до колен. Жижа смердела, хотя и не так сильно, как если бы я на самом деле стоял в ней и вдыхал вонь.

— Достаточно, чтобы заразить целый отряд?

— Не на этом этапе, нет… Хотя все мы знаем конец истории.

Мерлин выпрямился, и оглянулся по сторонам, будто только сейчас заметил, куда попал. Невероятно, но он помрачнел ещё сильнее.

— Мне не нравится кое-что другое. Тебе знакомо это место?

— Один из вечных замков, тронный зал? Заря или Рассвет, одно из двух.

— Рассвет, — уверенно сказал Мерлин. — Но это не имеет определяющего значения, они всегда выглядели и действовали, как единое целое. Мы это видим и понимаем, они — нет. А ведь Ланселот неоднократно посещал это место во главе торжественных делегаций Авалона, и не мог бы ни с чем его спутать.

Я прислушался к разговору рыцарей — и понял, что волшебник оказался прав. Они обсуждали то, что враждебная магия перенесла их в засаду, во «вражеское логово», а также о том, что нужно немедленно найти императора и других братьев. Ни слова о Рассвете или Заре, никакого упоминания вечных замков. Здесь, конечно, только что царил локальный филиал ада, но это не объясняло такую невнимательность.

— Они словно ослепли, — пробормотал я.

— В каком-то смысле так и есть, — согласился Мерлин. — И печальная причина тому лежит на ладони.

— Боюсь, она прошла мимо меня.

Верховный маг сощурился и явно собирался сказать что-то ядовитое, а то и назвать меня ослом, но сдержался. Примирение с сестрой и остальные события явно благотворно повлияли на его софт-скиллы. Вместо этого он негромко спросил:

— Поведай, владыка ночи, какова основная особенность твоего замка?

Вопрос застал меня врасплох, но я постарался сосредоточиться.

— Поглощение душ? Нет, они все этим промышляют… А. Замедление времени.

— Поистине так. Не буду пытать тебя о других замках, скажу лишь о замках-близнецах, память об одном из которых нас окружает. Рассвет и Заря всегда были сильны в грёзах, сиречь снах наяву. К примеру, их никогда не осаждали — не только из-за могучих союзников вроде Авалона, но и потому, что иные армии не могли отыскать к ним дорогу… Даже стоя вплотную к крепостной стене.

— Иллюзии, — дошло до меня. — Воздействие на разум. Поэтому они не понимают, где находятся?

— Это единственное объяснение. Разум рыцаря Авалона сам по себе защищён от внешних воздействий, но мощи вечных замков почти невозможно сопротивляться.

— Но почему? С чего бы Рассвету внушать иллюзии своим союзникам?

Мерлин промолчал, что в его случае обычно значило: «объясню позже, когда появятся новые данные».

Я присмотрелся к отряду из семи рыцарей, уже собравшихся двигаться дальше, и заметил, как браслет на руке у Мордреда словно светится в окружающей полутьме. Никто не обращал на это внимания, так что скорее это вновь был случай «сюжетной подсветки». Мордред медленно поднял левую руку и приложил к латному шлему, словно пытался унять головную боль сквозь двойной слой металла.

— Ты в порядке, брат? — спросил его Ланселот, и я поразился, насколько нормально и даже заботливо это прозвучало.

— Я не ранен, — сказал Мордред. — Но что-то здесь… не складывается. Не могу понять, что.

— Мы разберёмся во всём, как только найдём отца и остальных братьев. Поспешим.

Сверившись с какими-то амулетами — возможно, несущими ту же функцию, что и мой золотой ястреб, рыцари покинули тронный зал через главный коридор. Мы последовали за ними. Я не стал расспрашивать Мерлина, почему наше восприятие, как наблюдателей, отличалось от взгляда Мордреда. Почти наверняка дело было в браслете, эффект которого постепенно нарастал, уже влияя на подсознание и память владельца, но ещё не добравшись до центра сознания.

Приятно было осознавать себя зрячим. Если бы ещё картина вырисовывалась не столь мрачной.

Путь сквозь Рассвет за отрядом Авалона оказался для меня одним из самых тяжёлых впечатлений за последнее время. Рыцари молча пересекали коридоры, залитые кровью, проходили мимо комнат, буквально заваленных трупами. Иногда те уже оказались подвержены проклятью нежити, иногда — нет. Десятки, сотни тел, когда-то принадлежащих прислуге и гостям замка, не подлежащих возрождению. Что случилось с ключевыми слугами — неизвестно, но навстречу те не попадались.

Мне не стоило горевать об этих людях — они погибли тысячи лет назад, всё равно, что скорбеть о жителях древнего Рима. Но, подобно пеплу Везувия, скрывшего тела жителей Помпей, память Мордреда сохранила их безымянные останки. И теперь они болезненно напоминали мне о собственном замке, о той ужасной участи, что ждёт Полночь, если я совершу ошибку.

Император Артур обнаружился в центре внутреннего сада — точнее, того, что от сада осталось. Ещё недавно это было роскошное место, превышающее сад Полуночи в несколько раз, сейчас — безобразное нагромождение бурелома. Деревья, перерубленные у основания, вывернутые с корнем. Стволы, разбитые в щепки, обугленные дочерна. Оплавленная земля, погибшие травы. И повсюду — изуродованные проклятьем нежити тела, исторгающие чёрную смердящую заразу.

Артур учтиво разговаривал с двумя незнакомыми мне лицами, и отвлёкся лишь когда отряд с Ланселотом во главе подошёл вплотную.

— Сыновья мои. Я знал, что вы живы, но счастлив видеть каждого из вас. Враг просчитался, попытавшись разделить нас и застать врасплох, ибо доблесть Авалона не сломить! А ныне к нам на помощь пришли союзники — лорд Эверард и леди Катель.

Двое собеседников императора отвесили приветственные поклоны, и все рыцари заметно расслабились — по всей видимости, узнав старых знакомых. Все — кроме Мордреда, который вновь пережил сильнейший приступ головной боли, и изо всех сил старался не показывать виду. Его беспокойство отразилось и в нашем с Мерлином восприятии — черты хозяев вечных замков смазались, исказились, как в кривых зеркалах. Они вызывали примерно столько же доверия, сколько и разбросанные вокруг мёртвые чудовища.

— Плохо, — сказал Мерлин. — Гораздо хуже, чем казалось. Но увы, многое объясняет.

Я хотел было сразу сдаться, попросить объяснений, чтобы не тратить время — но тут из глубины памяти всплыло несколько полузабытых эпизодов. Кас, внимательно рассматривающая меня вблизи и с облегчением шепчущая: «Настоящий». Илюха, проводящий похожий осмотр. Он затем сказал, что… как же там было… Если бы Князь смог меня поймать, то по великой паутине могло бы шататься штук пять Виков?

А ещё один — сидеть на троне в Полуночи.

— Это… не настоящие хозяева Зари и Рассвета, верно?

— Двойники. Слепки сознания, присыпанные пеплом души — несчастные, омерзительные порождения запретной магии, чей век недолог. Но на короткое, совсем короткое время, они способны обмануть даже вечные замки, и нанести изнутри колоссальный вред.

— Я заметил, — пробормотал я, но затем припомнил ещё кое-что. — Погодите. Вред какого рода? У меня… была возможность уничтожить Полночь в момент её слабости. А если один из замков-близнецов погиб…

— У них нет абсолютной полноты власти, что присуща истинным хозяевам, — сказал Мерлин. — Но она и не требуется, когда можно просто указать дорогу воинам Авалона. Слушай!

Фальшивые хозяева и настоящие рыцари как раз обсуждали план действий. По словам «леди Катель», замки-близнецы также якобы едва пережили атаку, и хозяева решили лично разобраться с проблемой в тот же самый момент, что и император Артур. Невероятное, судьбоносное совпадение, что несомненно принесёт смерть тем, кто направлял орду отродий скверны. Нужно лишь добраться до глубин вражеского логова и уничтожить два корня, подпитывающих тёмный замысел!

— Почему они её слушают⁈ — не выдержал я, хотя меня-то как раз услышать не могли. — Это же звучит как откровенная ложь, бред! Почему никто не возражает?

— Это не просто двойники, — пробормотал Мерлин. — В них нет ничего человеческого. Это два портала, за которыми раскинулись океаны враждебной силы, рвущейся наружу. Две бездны, которым не обязательно даже говорить — Артур и вся его свита пошли бы за ними, укутанные грёзами Рассвета. Бедный мой мальчик…

Сперва мне показалось, что Мерлин говорит об Артуре, но затем Мордред издал глухой стон боли, сорвал с себя шлем и стиснул голову между латных перчаток! Его браслет разгорался всё ярче, пытаясь защитить носителя, но получал мощнейшее противодействие и буквально сводил рыцаря с ума.

— Сын мой… — начал Артур, но Мордред его перебил:

— Государь… отец! Прости за дерзость, но здесь что-то не так! Эти люди — не те, за кого себя выдают, их слова не имеют смысла! Мы должны… должны отступить, вернуться в Камелот, понять, что произошло!

На секунду мне показалось, что речь Мордреда, лихорадочная и едва связная, проняла Артура. Но в следующий миг он сокрушённо качнул головой, и отвернулся.

— Если ты не можешь продолжать поход, сын мой, оставайся здесь. Мы подберём тебя на обратном пути. В признании слабости нет бесчестия.

— Отец!..

— Это приказ. Либо следуй своему долгу молча, либо оставайся здесь.

Мордред явно хотел возразить, но вместо этого лишь скрипнул зубами от бессилия и вновь надел шлем. Отряд двинулся вперёд, ведомый двумя безднами в человеческом обличье — сквозь осквернённый, израненный замок Рассвет.

Прямиком к его ещё живому сердцу.

Не могу сказать, сколько времени заняла эта дорога на самом деле, поскольку даже могучая магия Мерлина не могла навести полный порядок в воспоминаниях Мордреда. Проходили ли рыцари испытания, или миновали их обходными путями? Спускались вниз или поднимались наверх? Сражения точно было — бессчётное число сражений с конструктами разных форм и размеров, подобно тем, что охраняли лабиринт на подступах к сердцу Полуночи. Но даже самые громадные и опасные на вид не могли задержать отряд Авалона дольше, чем на несколько минут. Строй рыцарей казался непобедимым, а если возникали проблемы, вперёд выступал Артур. Битва тут же кончалась, когда император вынимал из ножен полосу нестерпимо-яркого света и делал пару скупых взмахов. Отряд миновал дымящиеся обломки и шёл дальше.

Рассвет не останавливал время, но иллюзии становились всё более странными, болезненными, безумными. Мир переворачивался вверх тормашками, выворачивался наизнанку, расползался по швам. Не знаю, догадывался ли вечный замок о смертельной опасности, или то были обычные эффекты приближения к его сердцу. Как бы то ни было, ведомым двойниками рыцарям не требовалась карта, и спустя часы — дни — недели — бог знает, сколько на самом деле — они достигли цели.

Сияющая вена, поставляющая поток энергии из бесконечного источника «силовой точки мироздания» к вечному замку, выглядела ровно так же, как и в Полуночи. Только здесь — целой, не нарушенной, чистой.

К несчастью — ненадолго.

Двойник Эверарда произнёс что-то бессвязное, указывая на силовую вену — вероятно, вновь что-то про корень зла, несущий зло и питающий зло. Артур молча кивнул в ответ, взявшись за рукоять Экскалибура.

— Отец, не делай этого! — крикнул Мордред, бросаясь вперёд, но его тут же оттеснил Ланселот вместе с тремя другими рыцарями.

— Как ты смеешь… — прошипел Ланселот, не успев закончить — легендарный клинок нашёл свою цель, и перерубил её с одного удара.

Мир содрогнулся. Верх стал низом, а низ исчез, стороны бешено вращались, не способные найти своего места. Калейдоскоп отвратительно-кислотных цветов пронёсся сквозь мою голову, вызвав сильнейшее чувство тошноты. Ощущение паники, катастрофы стало всеобъемлющим, и всё сложнее было напоминать себе, что всё это случилось в далёком прошлом, а я лишь наблюдаю со стороны. Что бы ни творилось вокруг, мне нужно было сохранять голову трезвой.

Кое-как взяв себя в руки, я сосредоточился на отряде рыцарей посреди творящегося хаоса.

Мордред всё ещё что-то кричал, его держали. Артур застыл, не опуская в ножны своё чудовищное оружие, но главные изменения происходили с двойниками Эверарда и Катель. Один «лорд Эверард», призрачный и тонкий, остался стоять на месте, а другой бросился к перерубленной вене и обхватил ртом конец, ведущий к Рассвету. Я вспомнил, что даже энергии шкатулки хватило бы, чтобы переполнить, уничтожить ослабленную Полночь — именно такой способ предлагала леди Мелинда. А здесь кто-то только и ждал подходящего момента, подготовив две узкоспециализированных термоядерных бомбы под прикрытием непобедимого отряда воинов. Ведь если не поторопиться, вечный замок может растянуть остатки силы на пару столетий, дождаться нового хозяина, получить помощь…

Ещё несколько неописуемо ужасных секунд мир сходил с ума, а затем вдруг опустилась тьма. Опустилась тишина.

Вечный замок Рассвет пал.

И посреди этой мёртвой тишины раздался чистый, даже весёлый голос «леди Катель»:

— Прекрасная работа, государь! Один корень зла уничтожен, теперь дело лишь за вторым.

В этот момент что-то вспыхнуло во мраке, как маленькое солнце. Браслет Мордреда не то, что засветился — загорелся, воссиял нестерпимым светом, сжигая себя дотла на пределе своей силы. Движения рыцаря вдруг изменились. Он больше не дёргался, не кричал, не рвался в руках собратьев. Один шаг назад, лёгкое движение — и Мордред был на свободе. Ланселот вновь попытался его схватить, но рухнул, не рассчитав силы и получив небольшое ускорение со спины. Мой будущий союзник, верный сын Авалона, единственный, кто сохранил ясность ума, нависал над двойником леди Катель — и в одной его позе читалась смерть.

Артур, будто едва начинающий понимать происходящее, медленно повернулся в его сторону, когда двуручный меч Мордреда взмыл и опустился на фальшивую хозяйку Зари. У неё не было ни шанса увернуться.

Мир снова содрогнулся — но на сей раз иначе, наполняя бывшее пространство сердца Рассвета мощью первозданного хаоса, вырвавшейся наружу вне изначального плана. Кажется, рыцари что-то кричали, то ли все разом, то ли один только Ланселот. Кто-то всё-таки додумался разрезать пространство специально сохранённым артефактом — и отряд исчез в сияющей щели, ведущей назад, в Камелот.

Мне нестерпимо хотелось уйти из этого безумия, но одновременно с этим — тянуло остаться, наконец понять, как это могло произойти. Как удалось одновременно захватить и подменить двух хозяев вечных замков? Чья сила находилась на обратной стороне двойников-порталов — Шар’Гота? Князя? Кого-то ещё? И что нужно было сделать, чтобы…

Я открыл глаза и обнаружил себя за Круглым Столом, три с лишним тысячи лет спустя. Меня окружали благородные рыцари, император Артур, верховный маг Мерлин, а также мои друзья и возлюбленные. Но тишина, стоящая здесь, легко могла поспорить с той, что воцарилась после бесславной гибели Рассвета.

Священный суд на недолгое время лишился дара речи.