Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 8

Глава восемнадцатая

Все мужчины рода фон Харгенов были на одно лицо.

Это не пренебрежение и не оскорбление — в конце концов, данное лицо принадлежало и мне самому. Просто один из самых далёких моих предков однажды решил, что неплохо было бы проклясть всех своих детей, внуков и правнуков слегка нездоровой связью с вечным замком. Нездоровой — поскольку те, кто не садился на вакантный трон Полуночи по истечению энного количества лет, умирали в муках. Даже если не подозревали, что их вообще ждёт какой-то трон.

Проклятье в равной степени касалось мужчин и женщин, но для первых далёкий прадед припас ещё один сюрприз. Теперь все носители XY-хромосом походили друг на друга, словно братья-близнецы. Даже если их разделяли сотни или тысячи лет, что было совершенно невозможно по всем правилам генетики. Но магия работала по другим правилам — и мальчики фон Харгенов по мере взросления все как один становились сверхсильными, сверхвыносливыми, исключительно талантливыми магами. Со светлыми волосами, голубыми глазами и заметным шрамом на левой щеке. Почему шрам? То ли по ошибке, то ли в качестве платы за изначальное колдовство, то ли просто как некая метка.

При таких условиях могло показаться, что отличить одного фон Харгена от другого будет невероятно сложно. И для кого-то фамильное сходство в самом деле становилось сюрпризом — например, дракониха Эргалис когда-то спутала меня с моим предком. Но у меня к текущему моменту глаз был намётан, и лорда Бертрама я бы не принял ни за кого другого. Лицо моё, но более зрелое, человека в хорошей форме лет за сорок — при том, что прожил он более двухсот. Стильная чёрная мантия, расшитая неизвестными мне оккультными символами, на поясе — короткий жезл с навершием в форме черепа. На губах — самоуверенная улыбка человека, уверенного в своей силе, уверенного в неуязвимости и безнаказанности. С этой же улыбкой он записывал свои «голографические» дневники, в которых описывал чудовищные эксперименты, пытки, геноцид. С этой же улыбкой он пытался сбить с небес Полуночи древнюю дракониху Эргалис, Матерь Пепла, разъярённую кражей её детей. Я видел это, видел, когда впервые посещал башню Вечности.

А лорд Бертрам тогда увидел меня в ответ.

Сегодня, в каком бы моменте времени мы ни находились, был другой случай. Мой далёкий предок находился близко, слишком близко, и не догадывался о моём присутствии. Этот факт сперва натолкнул меня на дерзкую мысль — напасть на гада исподтишка и заставить ответить за всё то дерьмо, что он навалил за очень долгую жизнь. На моей стороне был эффект неожиданности, нарастающая злость и могущество Авалона.

Один прыжок. Скрутить на месте. Оторвать руки. Вырвать язык…

Но, прежде чем разрозненные жестокие мысли оформились в полноценный план, сквозь меня прокатилась волна ледяного ужаса. Ужаса, рождённого не в моей голове, а пришедшего откуда-то извне. Понадобилась полноценная секунда, чтобы я осознал — боялась башня Вечности, и не преминула мне об этом сообщить. Причина столь сильного страха осталась неясна, но натиск чужих эмоций заставил протрезветь и прикинуть варианты.

Во-первых, подобная атака могла нахрен нарушить пространственно-временной континуум и создать парадокс неописуемых масштабов. Предположим, лорд Бертрам уже успел оставить потомков, и прикончив его я не сотру себя из реальности. Но даже при таком раскладе парадокс убитого дедушки способен дать сдачи уже в моём времени и доставить миллион проблем.

Во-вторых, я могу провести успешную атаку и даже убить Бертрама, но к чему это приведёт дальше? В моём арсенале не было средств для окончательного уничтожения хозяев вечных замков, так что его попросту воскресит Полночь.

В-третьих — даже с новообретённым могуществом и солидным опытом сражений — хватит ли мне сил на самом деле?

Словно в ответ на цепочку рассуждений, лорд Бертрам фон Харген вдруг остановился и слегка нахмурился, так, что его улыбка стала слегка недоумённой. А следом на этаже вдруг погас свет, погружая зал в кромешный мрак.

— Удивительное дело, — раздался голос лорда Бертрама, идущий из ниоткуда и отовсюду одновременно. — Я знаю, что в библиотеку проник посторонний, проник и не вышел. Ты не обычный мародёр, правда? Не наёмный убийца — иначе бы атаковал в первые десять секунд, пока я делал вид, что иду без защиты. Мои сигнальные заклятья сработали, но как-то странно, а я не могу тебя обнаружить, даже находясь в одном пространстве. Кто ты такой?

Мой далёкий предок говорил своим обычным тоном, спокойно и даже дружелюбно, но я слышал тончайшую нотку раздражения за этим фасадом. Глаза постепенно привыкали к колдовскому мраку, и я увидел, как книжные ряды многократно удлинились ввысь и вдаль, заворачивая под безумными углами. Полки отрастили нечто среднее между ветвями и хватающими конечностями, у книг появились глаза и зубы, даже более мерзкие, чем у «книжных» мимиков. Волей лорда Бертрама зал библиотеки обратился в чёрный лабиринт, до краёв наполненный его злой волей. Создатель же этого лабиринта ползал где-то сверху, перебираясь с одного ряда на другой на чрезмерно длинных паучьих лапах. Те были сотканы из мрака столь густого, что он стекал вниз, оставляя на полу жирные следы. Всё в этом месте работало на него, идеальная ловушка для незадачливого вора.

И при всём этом — он не мог меня обнаружить.

— Кто ты? — повторил Бертрам более настойчиво. — Покажись, откликнись! Хочешь, я дам клятву, что не причиню тебе вреда? Хочешь, награжу за смелость? Тебе всё равно не выбраться без моей помощи!

Башня Вечности вновь послала мне предупреждение, но это было необязательно — я и так понимал, что почти каждое слово моего предка являлось ложью. Разумеется, он не собирался давать никаких клятв, а даже если бы и дал — ему уже случалось их нарушать. Никакой награды меня тоже не ждало, если не считать мучительной смерти пополам с разрастающимся временным парадоксом. А что до последнего пункта…

Лабиринт вокруг казался настоящим адом, но по сути своей он всего лишь относился к продвинутым иллюзиям. Я проходил через подобное в замке Морганы, и теперь спокойней относился к внезапному искажению местности. Закрыв глаза, я коснулся дальнего зова, и тем самым вышел на более плотный контакт с башней, существующей одновременно во всех временах. Перед моим внутренним взором протянулась сияющая линия, ведущая по истинному, не иллюзорному этажу к выходу из зала. Всё, что от меня требовалось — пройти по ней, не обращая внимания на спецэффекты и лживые увещевания. Желательно ещё не наступать на колдовские ловушки, но прочерченный башней маршрут, кажется, учитывал эту проблему.

Вперёд, пока меня попросту не нашли на ощупь.

От дальнего шкафа на третьем ярусе до спуска в подвал пролегало не такое уж большое расстояние — метров пятнадцать до центральной винтовой лестницы, два пролёта вниз и ещё немного до выхода. Но эта «стелс-миссия» заставила меня знатно попетлять, чтобы избежать всё новых сюрпризов по дороге. Бертрам обнаружил, что я сдвинулся с места — поскольку за мою невидимость отвечала усиленная «Вуаль», а за неслышимость всего лишь артефактный плащ. Он сбросил напускное дружелюбие и откровенно злился, раскидывая по всему пространству заклятия на замедление, удержание, удушение, гниение заживо. Об эффектах мне сообщал «Взгляд библиотекаря», который я сразу включал, когда открывал глаза.

При этом колдун вынужден был сдерживаться от наиболее убийственных средств в своём арсенале — иначе бы пострадали бесценные книги. Но с каждой секундой его злость нарастала, переходила в чистое бешенство, и он постепенно забывал об осторожности. К тому моменту, как я спустился на первый ярус, пол вокруг меня почти целиком обратился в ядовитую трясину, и это был отнюдь не иллюзорный эффект.

Я ускорился, прыгая по уменьшающимся островкам каменных плит — и затормозил только возле самого выхода, перечёркнутого сочащейся тьмой паучьей сетью. «Взгляд библиотекаря» взялся было перечислять эффекты, которыми могло меня наградить это заклятие, но быстро сдался. По сравнению с паутиной лорда Бертрама проклятье, выворачивающее цель наизнанку, казалось сущим ребячеством. Спасёт ли меня оберег Альхирета в этот раз? До чего же не хотелось проверять!

— Некуда бежать, — пробулькало то, что недавно носило моё лицо. — Негде прятаться. Ты попался, вор. Тебе надо было показаться, пока я был добрым.

И тут лорд Бертрам фон Харген, испепеляющий и безжалостный, покоритель сорока империй, ненасытный зверь, пожирающий миры, совершил ошибку. Взбешённый до предела погоней за незримой целью, потративший тонны магической энергии впустую, он упал на меня сверху, собираясь лично схватить неуловимого «вора». Насладиться наконец ужасом пойманной добычи. Он выглядел как настоящее чудовище, приняв форму теневого паукотавра, и мог бы расправиться с любым нарушителем.

С любым — исключая меня.

Физическая мощь и сопротивление магии не числились в первых достоинствах моего предка, зато их с лихвой хватало у последнего из его потомков. Одним движением я протянул руку и поймал прыгнувшего на меня Бертрама за горло, сдавив так, что готовое заклятье застряло у него в глотке. А следом, позволив инерции сделать своё дело, я отправил его лететь дальше, в объятья чёрной паутины и темноту подвала за ней. Его, Бертрама, версии подвала, существующей лишь в его время.

А я спокойно шагнул в освободившийся проход в свою версию, пока зал за моей спиной рассыпался в прах небытия.

— Вынужден заметить, что вы исключительно рисковали, лорд Виктор, и не могу этого одобрить. Я не имел сомнительного удовольствия застать правление лорда Бертрама, поскольку уже тогда стал безмолвной тенью. Но мне удалось навести справки у госпожи Кулины и госпожи Лаахизы, и то, что они поведали…

Пожалуй, я никогда не слышал, чтобы Арчибальд был так взволнован — он буквально меня отчитывал, пусть и в своей неизменно вежливой манере! В целом, возразить ему было нечего — как и Кас ранее, которая нашла для меня несколько совершенно ледяных эпитетов. Сложись любая мелочь иначе, и мой побег из библиотечного зала мог бы превратиться в побоище между двумя фон Харгенами с неизвестным исходом. Воскресила бы Полночь лорда Виктора, погибни он не где-то, а в прошлом примерно тысячу лет назад? Какая версия Полуночи взялась бы за эту нелёгкую работу?

В первый мой визит башня Вечности словно показывала мне видения прошлого, симуляцию, в которой я участвовал на правах игрока. Но стычка с Бертрамом ощущалась иначе, более реальной, гораздо более опасной. Если бы он знал, с кем имеет дело, то ни за что бы не полез в рукопашную — и скорее всего задавил меня на расстоянии.

Хуже всего, что-то мне подсказывало, что это была не последняя наша встреча.

— … подобная безрассудность ставит под удар не только ваше здоровье и живую душу, но и всех ваших слуг, гостей, подданных! Подумайте, что стало бы с Полуночью, не вернись вы из сего необдуманного похода? Подумайте только…

— Арчибальд.

— Да?

— Вы правы, а я — нет. Но предлагаю вам продолжить лекцию, когда у нас на руках будет нужный артефакт, и мне не создать его без вашей помощи.

— К вашим услугам, лорд Виктор.

После неожиданных злоключений в башне Вечности мне больше всего хотелось передохнуть, но в настоящем времени ночь была в самом разгаре. Так что пришлось сперва наведаться к Терре и Лаахизе, чтобы убедиться в отсутствии на мне каких-то хитрых проклятий, а затем отправиться на артефактный этаж, прихватив с собой освободившегося Арчибальда. В работе над латами пришлось сделать перерыв, поскольку к середине процесса Луна едва стояла на ногах.

Вниз и вниз, до уровня темницы и бывшего экспериментального полигона. Побороть в себе порыв, чтобы не заглянуть на огонёк к Надзирателю и Орриссу — время суда для заключённых ещё не пришло, а рядовой визит не принесёт большой пользы. Кас и так периодически к ним наведывалась, а во время её отсутствия тем же занималась Лита через астральную проекцию.

Дальше — добраться до нужного прохода, используя старую осадную лестницу, и дав себе зарок соорудить на этом месте нормальный подъём. Если артефактный этаж удастся очистить, я всеми правдами и неправдами буду выбивать у Полуночи перенос его куда-нибудь повыше. Хватало мне мастерской механика, до которой требовалось топать через ползамка, а полноценный перенос лишил бы Адель и Хаггу доступа к ценным запчастям из округи. Рано или поздно понадобится нормальная система проходов и телепортов, чтобы кто угодно, не только хозяин, мог добраться из точки «А» в точку «Б», без риска потеряться по дороге или быть проглоченным гигантской жабой. Аномалии короткого пути казались хорошим решением, но Полночь расстраивало их присутствие — они воспринимались ей, как напоминание о долгой болезни.

Потом, всё потом. Сперва — спасти Арчибальда и, желательно, вернуть в рабочее состояние мастерскую артефактов.

— У вас есть чертёж кольца?

— В голове как наяву. Этого количества сырья должно хватить.

— Для сотворения нового предмета, без прилагающегося опыта, стоит удвоить необходимые ресурсы. Обычная практика.

— Я это учёл ещё с прошлого вашего урока, и захватил в три раза больше.

— Тогда приступим?

Не вдаваясь в тонкости, я мог сказать лишь одно — создавать кольцо для очень специфической цели, даже вместе с опытным наставником, оказалось невероятно сложно. В разы сложнее, чем клепать браслеты с защитой от проклятий. Из плюсов — Жнец теперь был на моей стороне, и никак не мешал, когда подошло утро. Из минусов — Кас и Лита все ещё оставались заняты на ритуалах Зури, и не могли оказать помощь.

Стабильный образец я получил в конце следующего дня, чуть не засыпая на ходу. Но «Взгляд библиотекаря» утверждал, что созданного кольца хватит на десять минут воплощения души, без малейшего вреда и даже с небольшим эффектом восстановления. Этого бы не хватило, чтобы вернуть Арчибальду утерянные силы, но должно было хватить на другой мой план.

— Куда дальше, лорд Виктор?

— В вашу личную мастерскую.

Теоретически, весь этаж являлся мастерской по созданию артефактов. Но дух Арчибальда провёл полторы тысячи лет в одной-единственной комнате, запертый ото всех и погружённый в иллюзию работы. Там не осталось ничего ценного, а уцелевший интерьер был уничтожен проклятыми доспехами, в их чрезмерно активной ржавой форме.

И всё-таки, это место оставалось самым близким к тому, что творец артефактов мог назвать своим домом.

Добравшись до комнаты, я поднял зеркало на уровень глаз и внимательно посмотрел на лицо Арчибальда. Когда он впервые «вселился» в новый сосуд, он выглядел в отражении, как обаятельный мужчина лет пятидесяти, седой, но энергичный. Сейчас на меня смотрел усталый старик далеко за восемьдесят, прилагающий массу усилий, чтобы сохранить концентрацию. Внешний вид в зеркале отражал состояние души Арчибальда, и несмотря на его браваду о «паре-тройке месяцев», выглядел он весьма паршиво. Как человек, которому остались в лучшем случае сутки.

— Готовы? — коротко спросил я.

— Я… я не уверен, — сказал он, слегка запнувшись. — В теории, Полночь использует тот же механизм, дабы окутать душу живым телом, но на это уходят силы её собственной великой души. Возможно, лучше подождать до следующей ночи… или провести дополнительные опыты в течение месяца…

Вместо ответа я глубоко вздохнул и швырнул ручное зеркало о ближайшую стену. Брызнули осколки стекла, а вместе с ними из глубины артефакта высвободился едва заметный полупрозрачный силуэт, тающий на глазах.

Ну же! Работай!!

Кольцо, лежащее у меня на ладони, вдруг мелко задрожало и стало таким тяжёлым, что моя рука дрогнула вместе с ним. Силуэт неуверенно протянул руку, касаясь свежеизготовленного артефакта, и в следующий миг обрёл чёткость. За несколько секунд Арчибальд прошёл путь от исчезающей тени до двухмерной картинки, до осязаемого призрака, до живого человека. Очень старого — как он и отображался в зеркале — с трудом дышащего, но однозначно живого. В глазах Полуночи он всё ещё числился загрязнённым слугой, но впервые за очень долгое время получил возможность это исправить.

— Добро пожаловать назад, Арчибальд, — сказал я, направляя Райнигун на плечо старика.

Ещё вопрос, кому будет хуже от этого очищения. Мастеру артефактов, едва не разваливающемуся на части, или мне, только что вернувшему в строй слугу, возрастом в полторы тысячи лет?