Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 8

Глава двадцать первая

— Мы пропусти-ли. Поворот.

— Не пропустили, а тактически обошли. Ты видела, сколько там всего было натыкано?

— Виде-ла. Можно было обезвре-дить.

— Ау, у тебя в голове шестерёнки ещё вертятся⁈ Там уже не базовая ерунда, там ложное инферно не ниже третьего уровня! Одна ошибка — и от тебя останется лужица металла!

— Я бы не ошиб-лась.

— Ладно себя не жалеешь, а о Вике подумала?

— А ты? Мы ходим круга-ми.

У Адель и Литы раньше не было поводов для серьёзных споров, и уж тем более ссор. По правде сказать, они в целом не очень много общались, в силу различий в профессиональной деятельности. Опять же, паучишка обычно сопровождала меня в других мирах в астральной форме, а леди-автоматон — внутри Полуночи. Сегодня они чуть ли не впервые ассистировали мне одновременно, и страсти быстро накалились. Иногда вполне буквально — поскольку среди ловушек Полудня с поразительным постоянством попадались сокрушительные огненные заклятья.

Мне бы вмешаться в роли беспристрастного судьи, да только обе девушки были по-своему правы. Чем дольше мы шли, ведомые амулетом, тем яростней нарастало сопротивление. Пустым стражам и ожившему оружию на подмогу пришли огромные ожившие статуи, конструкты, изображающие крылатых полулюдей-полульвов с умиротворёнными ликами святых. Летать истуканы не умели, зато на раз-два перегораживали коридоры, позволяя врагам поменьше атаковать из-за их широких спин. Ловушки становились всё изощрённей, всё чаще они активировали магические жезлы, которые с каждым разом были запрятаны хитрее и глубже. К этому моменту могло показаться, что Полдень намеренно пытается стереть внезапных гостей в пыль, но моё чутьё хозяина возражало. Мы совершенно точно шли по загрязнённой территории, неподконтрольной воле вечного замка.

И всё же, Лита была права — я уже дважды вытаскивал Адель из-под потоков плазмы, по интенсивности едва уступающих драконьему пламени. Адель, что раньше ни разу не ошибалась при обезвреживании ловушек!

И всё же, Адель была права — мы начали пропускать самые злокозненные проходы, и тем самым безобразно растянули дорогу. Нормальные герои всегда идут в обход, да только сейчас было неясно, приближаемся ли мы к цели или ходим кругами.

Проходы сменялись залами, залы — рядами комнат, комнаты — лестницами. Далеко не все помещения пустовали, встречались и крайне любопытные находки, вроде небольших библиотек или заброшенных оружейных. Попадись такие в Полуночи — грёб бы всё лопатой, строил схемы, как забрать самое ценное. Здесь — проходил мимо не задерживаясь, даже не поворачивая головы. По той же причине Райнигун покоился в кобуре, ни разу не испепелив враждебной тени.

Пока что мы были в гостях, и стоило проявлять вежливость. Даже если это становилось всё тяжелее с каждой новой минутой.

Через три часа похода мы остановились перед очередным коридором, что обещал посетителям поистине адскую прогулку. Лита безошибочно определила тип заклятий — молнии, начинающие беспрестанно лупить в того, кто заденет ловушку. Действует недолго, минут пять, но этого хватит, чтобы превратить кого угодно в обугленную головешку. Адель хладнокровно шагнула вперёд, готовая исполнять свой долг, но я удержал её и покачал головой.

— Привал и смена тактики.

Нам больше нельзя было терять времени. Ошибка, ловушка или испытание — не столь важно, главное — добраться до очищенной зоны. Предположительно, Полдень функционировал по тому же принципу, что и Полночь, от двенадцати до четырнадцати часов, только «закрывался» не на день, а на ночь. Это значило, что в какой-то момент позднего вечера по мою душу может явиться местный Хранитель равновесия, бессмертный вышибала для праздно шатающихся по коридорам гостей. В Полуночи это был Жнец, с которым я нашёл общий язык. Кто исполнял эту роль в Полудне? Ни малейшего понятия. Помогут ли против него средства, работавшие против Жнеца? А шут его знает.

Теоретически, я всё ещё был официально приглашён. Только вот не явился на приём, вместо этого застряв в загрязнённой части замка, как какой-нибудь паршивый мародёр. Не по своей воле? Хорошо, если получится это доказать. Гораздо лучше — если доказывать не придётся.

— Я набра-лась. Опыта, — спокойно сказала Адель, рассматривая «начинку» коридора с безопасного расстояния. — Больше не оши-бусь.

— Верю, — кивнул я. — И в рядовых обстоятельствах мы бы продолжали как есть, но время не на нашей стороне. Ты сможешь быстро разрядить ловушки, которые преграждают путь, если я понесу тебя в кармане?

— Да.

— А если в это же время вокруг будут толпиться враги? Я не подпущу их к тебе, но обстановка ожидается нервная.

— Мои нервы. Сталь. Не беспокой-ся.

— Спасибо. И за то, что решила пойти со мной — тоже. Ты просто умница.

— Я умни-ца, — тихонько повторила Адель, и я подхватил её в переносной карман для предметов.

— А я? — слегка ревниво спросил полупрозрачный паучок с моего плеча.

— Ты тоже умница, Лита. Твоя задача — быстро определять, в каких коридорах ожидаются физические преграды вроде ложной лавины, а какие можно просто пробежать насквозь.

— Вик! Вашего сопротивления магии не хватит, чтобы «просто пробежать»!

— Так и есть. Но я кое-что с собой захватил.

Магический доспех, некогда зовущийся «ненасытным духом распада», не получил имени при создании. Его заказчица, леди Сигилд, так и не воспользовалась выкованным артефактом. Но теперь латы прошли сквозь пламя драконьей кузни, и обещали почти абсолютную защиту на долгое время. Мордред заметил, что грех для столь могучей вещи ходить без имени, так что с его подачи артефакт был назван Wyrmbord.

Вирмборд, «драконий щит».

Разумеется, ничто в мире не даётся даром, и уж тем более что-то из разряда «абсолютного». Артефактные латы теперь действовали гораздо дольше прежнего — до часа жаркого боя вместо пяти минут, и по истечении срока не спадали с меня по кускам, а просто начинали терять силу. Арчибальд говорил, что существовали способы дополнительного усиления доспехов, но и на данный момент результат превосходил ожидания. Единственный минус — я хотел сохранить латы для настоящих проблем, вроде схватки с Князем или Конрадом. Маловероятно, что сегодня состоится любая из них, но практика показывала, что подобные варианты никогда нельзя исключать.

— Ко мне, — негромко сказал я, освобождая одну из ячеек переносного кармана. — Ко мне, Вирмборд.

Секунд пять — и я уже стою, закованный в сияющую броню, как и положено рыцарю Полуночи и Авалона. В моей затее существовал определённый элемент риска, поскольку Арчибальд не говорил напрямую, что доспех способен выдержать любое «энергетическое» заклятье. С другой стороны, артефакт изначально предназначался для противостояния знаковому оружию хозяев других замков, а то зачастую обладало разрушительными магическими свойствами. Если я ошибся, придётся слегка прожариться под шквалом молний, быстро отойти и вернуться к первоначальной планомерной зачистке.

Если я оказался прав, то экономия времени окупит все неприятности.

— Вик!

— Да, Лита?

— Ещё раз замечу, что это звучит, как плохая идея!

— Разрешаю тебе говорить «я же говорила» столько раз, сколько захочешь. Идёт?

— Нет! Я согласна с Адель, она справится с ловушками!

— Знаю.

Я размеренно пошёл вперёд, даже не пытаясь перешагнуть нажимную плиту. Анализ Литы оказался изумительно точен — откуда-то из темноты потолка вырвался слепящий разряд молнии, ударивший мне в плечо. За ним ещё один, и ещё один, и ещё!

Один за другим, они скользнули по отполированной поверхности Вирмборда, бессильно уходя в пол. Я не ощутил ничего, даже легчайшего покалывания слабого тока. Ещё секунда, ещё один разряд — для верности. А теперь — прибавить ходу!

Расхожий миф о средневековье гласит, что рыцари едва могли передвигаться в полных латах. Мол, перед боем их облачали пять оруженосцев, затем ещё десять усаживали на верного коня, и только верхом бронированному воину удавалось кое-как орудовать копьём или мечом. Скинут его на землю — станет беспомощней черепахи, даже встать сам не сможет.

Разумеется, это была полнейшая туфта — кроме части, где рыцарю помогали надевать броню. Любые латы, даже самые тяжёлые и закрытые, позволяли тренированному человеку вставать, ходить и даже бегать, пусть и с ограниченной скоростью. Рыцарь был столь же смертоносен на своих двоих, как и верхом, особенно если его противники не могли позволить себе дорогих и прочных лат.

У меня имелось сразу несколько преимуществ перед воителями прошлого. Во-первых, Вирмборд за счёт своей магической природы весил заметно меньше классического готического доспеха, надевался сам, за считанные секунды, и почти не стеснял движений. Во-вторых, он подстраивался под мою смену формы, и обеспечивал надёжную защиту даже для «Зверя в лунном свете». В-третьих, моя физическая сила значительно превышала таковую даже у самого тренированного атлета. Изначальная сила хозяина вечного замка, плюс мощь «Зверя», плюс умножение этого в два-три раза за счёт могущества Авалона. Итог — я спокойно бежал в драгестольных латах словно в плотной рубашке, не напрягаясь ни в малейшей степени.

А вот кто напрягался — так это все, кто попадался мне на пути.

Молнии и потоки пламени стекали по броне, не причиняя ни малейшего вреда. Ледяные ловушки ощущались как прохладное осеннее утро. Копья, колья, стрелы, шипы, качающиеся маятники-топоры, давящие плиты — я проходил их насквозь невредимым, даже не запыхавшись. То же относилось и к враждебным теням, к огромному для них удивлению. Разбирать их всех на запчасти было слишком муторно, так что я пробегал там, где мог пробежать и сражался только когда проход перегораживали окончательно.

Пустые стражи пытались навалиться числом — я расшвыривал их, едва отряхнувшись, обгонял и оставлял далеко позади. Самые упорные преследователи рано или поздно попадали под активировавшиеся ловушки. С конструктами возни было куда больше, но я обнаружил, что глаза у них на голове были не просто для красоты. Так что пришлось взять за правило — сперва отбивать им умиротворённые бошки, а затем проскакивать мимо, пока они слепо тычутся по сторонам.

Трижды на пути возникали препятствия, против которых не спасала ни моя сила, ни защита Вирбморда. Лита честно предупреждала о ловушках, что перегораживали дорогу завалами снега, глыбами льда толщиной в несколько метров, либо просто смыкающимися стенами. Но иногда их не удавалось обойти — и я выпускал Адель, сам разворачиваясь к преследующим теням. С последним залом, в котором потолок падал на пол, а пол попросту проваливался на пять этажей вниз, моя механическая помощница возилась минут пятнадцать. Но она и в самом деле не совершила ни одной ошибки — и на исходе четвёртого часа изумительной прогулки по интерьерам Полудня, я вырвался на свежий воздух.

За спиной раздался затухающий грохот — часть пустых стражей дорвалась до зала и активировала те участки, которые Адель не тронула. Я аккуратно закрыл за собой дверь, водрузив на место солидный засов.

Внутренний двор. По размеру — примерно, как такой же в Полуночи, из которого можно было попасть в лазарет и сад. Только этот по ощущению находился не на уровне основного пространства замка, а на пару этажей выше — если отталкиваться от высоты внешних стен.

Милое место. Эдакий заброшенный сквер, густо поросший давно не ухоженной растительностью, от розовых кустов до полноценных деревьев. Даже уцелевшие скамейки имеются, что скорее всего значило, что это место очищали не позднее пары сотен лет назад, но с тех пор не трогали. В центре сквера на небольшом постаменте сидел однорукий человек с усталым лицом, обращённым вверх, к солнцу. Мне понадобилось не меньше секунды, чтобы понять, что человек был статуей.

— Никакой магии! — бордо отрапортовала Лита. — И, если я ничего не путаю, отсюда должен быть выход в основную часть замка.

— Лову-шек нет, — поддержала её Адель. — Я мо-гу поискать потайные. Ниши.

— Не стоит. Если из них кто-то вылезет, это будут его проблемы.

С некоторой осторожностью я приблизился к статуе, но изваяние ни разу не напоминало гаргулью или конструкта. Искусная работа из мрамора или похожего камня, слегка выщербленная временем. Выбитая надпись на постаменте гласила «Лорд Айстульф», и больше ничего. Любопытно, что руки у мужика не было по задумке скульптора. Один из хозяев Полудня? Достаточно знаменитый, чтобы ему возвели памятник на территории замка, но, видимо, не легендарный — иначе бы он не стоял на загрязнённой территории.

Проскользнувший сквозь сквер ветерок принёс запах цветущего шиповника. Вернусь в Полночь — попрошу Хвою устроить похожее место, да хотя бы и в «переходном» дворе. Даже статую можно соорудить, тому же лорду Роланду. Заслужил предок, и ему самому в облике Жнеца будет приятно…

— Как думаете, кем он был? — спросил я скорее в воздух, неспешно обходя сквер по периметру. Можно было воспользоваться одной из двух новых дверей, а можно попытаться вскарабкаться на внутреннюю стену и спланировать в основное пространство Полудня.

— Кто? — рассеянно переспросила Лита — по всей видимости, обдумывающая что-то своё.

— Однорукий мужик. Как его… Айстульф. Статуя.

— Кто⁈ — переспросила Лита, на этот раз нервно. — Какой ещё Айстульф⁈

— Вик, — сказала Адель, быстро подходя ко мне с другой стороны. — Здесь нет ника-ких. Статуй.

У Вирмборда, моих великолепных доспехов, существовал лишь один крупный недостаток. Временная неуязвимость понижала паранойю, жизненно необходимую в незнакомых местах.

В следующий миг слепящая вспышка разорвала пространство между мной и Адель, разбрасывая нас в разные стороны. Если бы я не знал контекста, то без промедления бы сказал, что это работа леди Мелинды, вернувшейся в Полдень исключительно, чтобы попортить мне кровь. Но нет, передо мной стоял «несуществующий» лорд Айстульф, с тем же застывшим усталым лицом, только теперь обращённым на меня. В единственной руке — короткий меч романского типа. Мраморные черты не проявляли иных эмоций, но в глубине зрачков нарастало неземное сияние, направленное на уничтожение всего нечистого, осквернённого, еретического.

И я, судя по всему, являлся всем этим одновременно.

— Я тут по приглашению, — глухо сказал я, поднимаясь на ноги.

«Мне это известно».

Можно было сказать, что лорд Айстульф двигался быстро — но это прозвучало бы несколько неточно. Точное определение — «исчезал и появлялся во вспышках света», каждый раз на мельчайший миг застывая в позе мраморной статуи. Шквал атак его меча ощущался так, словно мои латы попали под крупный град, лупящий их со скоростью три попадания в секунду! Хуже всего было то, что как раз в этот момент сила Вирмборда начала постепенно иссякать, честно отработав свой час.

Ни Ланселот, ни Мелинда, ни Конрад не могли похвастать такой безумной скоростью. Я парировал один удар из пяти, о контратаках пока не шло и речи! Лита сперва пыталась что-то говорить, но быстро замолчала, чтобы не мешать мне сражаться — пользы от магического консультанта сейчас было немного. Я не успел спрятать Адель в переносной карман, но, к счастью, бешеное изваяние сосредоточилось только на мне.

Отступить к стене, ограничить радиус атак — теперь я парировал по три удара, но всё ещё пропускал два.

Больше мощи «Зверю» — мой ответный выпад полэксом начисто снёс верхушку небольшого каменного фонтана на краю сквера, но Айстульф остался невредим.

«И это вся твоя сила, владыка ночи?»

Этот голос даже не звучал у меня в голове, как если бы со мной говорила Полночь. Скорее он вспыхивал где-то снаружи, и уже оттуда медленно просачивался в сознание, неприятно обжигая мои собственные мысли. Голос загрязнённого слуги, оставшегося в этом месте? Хранителя равновесия? Самого Полудня? В любом случае, я не собирался отвечать словами.

У меня ещё оставался запас действий.

«Трава, что крушит камни» здесь неплохо бы сработала, застынь этот живчик на месте хотя бы на какую-то секунду. Запас энергии у него не иссякает, в худшем случае — он черпает его напрямую у замка. А вот Вирмборд продержится не дольше минуты, и Айстульфу, кажется, это тоже известно.

Вопрос только в том, насколько он осведомлён о полном арсенале моих способностей?

Очередная вспышка — и клинок романского меча попадает точно в щель между кирасой и шлемом. Это место должно быть прикрыто кольчугой, но сейчас меч проходит внутрь, не встречая ни малейшего сопротивления.

Буквально ни малейшего, шлем Вирмборда отделяется от лат, демонстрируя пустоту внутри, совсем как во время моего боя с Ланселотом. А я, уже использовав чудеса «Покрова» и «Метаморфа», стою в стороне и взываю к растительности под ногами. Эх, надо было почаще практиковать это вместе с Хвоей!

Айстульф повернул лицо в мою сторону — очень быстро, но по его меркам — с черепашьей скоростью. Сияние в его глазах достигло своего пика, и я понял, что не успеваю на ту самую секунду, сейчас эта сверкающая сволочь снова исчезнет и атакует меня, уже не прикрытого доспехами. Даже из Райнигуна не успею пальнуть в качестве запасного плана…

БАБАХ!

Пуля — не Райнигуна, а из винтовки Адель — едва оцарапала голову мраморного воина, даже не заставила его обернуться. Зато она купила мне ту самую драгоценную секунду, чтобы из земли вырвались живые стебли, впивающиеся в каменные ноги, сдавливающие, дробящие! Могущество Авалона не делало разницы между «Зверем в лунном свете» и «Травой, что крушит камни», оно давало равноценное усиление всех моих способностей.

Замешательство Айстульфа усилилось, он освободился из смертоносной травы в новой вспышке, но пошатнулся, едва вернувшись назад — тяжеловато стоять на повреждённых ногах! Полэкс обрушился на его грудь, заставив мрамор разлететься мелкой крошкой. Короткий меч вновь рванулся вперёд, отыскав наконец живую плоть, но я уже стоял вплотную, водрузив левую руку ему на голову. Камень, оживлённый внешней силой, вполне считался за артефакт — «Взгляд библиотекаря» это подтверждал.

Хотел потренироваться на столовых приборах, а пришлось на жезлах-ловушках, да обезумевших статуях. «Незримое касание»!

«Достойный… бой».