Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 8

Глава десятая

Молчание за Круглым Столом не могло длиться вечно — и в итоге продержалось не более пяти секунд. Затем рыцари взорвались обсуждениями, причём не шёпотом, а криком! Шум поднялся такой, что в нём почти невозможно было разобрать отдельных голосов. Кажется, одни пытались подтвердить увиденное, другие — опровергнуть, третьи отказывались верить первым двум. Что там голоса — мне с трудом удавалось сосредоточиться на собственных мыслях, чтобы слегка обдумать произошедшее.

Тот, кто воплотил в реальность план трёхтысячелетней давности, был настоящим гением. Кровожадным, безжалостным, безумным маньяком, но всё же — гением. Мало того, что он изобрёл оригинальное проклятье нежити, он мастерски воспользовался им, чтобы стереть с лица великой паутины сразу трёх могучих игроков.

Сперва — атаковать колонии Авалона, заставить ослабить защиту центрального мира, и нанести дерзкий удар по столице. Прекрасно понимая, что никакая сила не способна уничтожить рыцарей и Артура в открытом бою, но также прекрасно понимая, что атаки не останутся без ответа. Подготовить агента для открытия портала и, возможно, переманить на свою сторону некоторых магов из совета.

Далее, пока Авалон занят, бросить все силы на захват Зари и Рассвета. Каким образом неизвестному злодею удалось затопить замки-близнецы нежитью и заменить хозяев на двойников — совершенно неизвестно. Подозреваю, что здесь тоже не обошлось без крупного предательства.

Наконец, когда отряд зачистки с Артуром во главе отправится в путь, направить их в Рассвет, с дальнейшим прицелом на Зарю. Искусно смешать грёзы с реальностью, подкинув немного нежити для шинковки, и с помощью могущества Экскалибура поделить на ноль два вечных замка подряд. Если бы не паранойя Мордреда, сопряжённая со своевременным амулетом, схема развернулась бы без сучка и задоринки. Не зря местные маги смотрели на Мордреда с таким уважением — дело было не только в вежливости.

Разумеется, ловушка могла бы развалиться на любом из этапов. Допустим, рыцари не купились на приманку — и двойников хозяев не хватило бы, чтобы добраться до сердца. Затея с двойниками провалилась, но как-то удалось заморочить мозги авалонцам, запустить их в замок? Дорога к сердцу осталась бы закрыта без воли хозяев, хоть фальшивых, хоть настоящих. Все компоненты ловушки должны были идеально сойтись воедино — и они сошлись, не считая уцелевшей Зари. Но та всё равно понесла тяжелейший удар, потеряв «брата», и впала в кому на много тысячелетий. С тем же успехом её могли бы разрушить.

И после всего этого ни император, ни его рыцари так и не провели полноценного разбора полётов, свалив всё на Мордреда. Просто великолепно.

Кажется, из-за этого адского гвалта вокруг я что-то упускал, причём «что-то» было размером с мамонта в посудной лавке… А, точно. Проклятье нежити не только породило изначальные армии неизвестного врага, оно затем фактически уничтожило Авалон. Стартовало в тот же самое время, когда отряд вернулся из сердца Рассвета, и по всему выходит, что источниками стали сами рыцари. Но как? Если того «концентрата» на полу тронного зала не хватало для заражения, тогда откуда…

БДОННННН.

Гулкий, несколько приглушённый звук столкновения металла с камнем мигом привлёк всеобщее внимание — и в очередной раз вызвал тишину. Император Артур неторопливо отстегнул и стянул с себя латный шлем, опустив его на столешницу. Я едва удержался от дрожи — владыка Авалона выглядел немногим лучше, чем «отродья скверны» из воспоминаний. Артур не иссох, как почти все его подданные, а словно продолжал гнить заживо. Плоть сползала с кости вслед за кожей, обезобразив лицо до состояния гротескной, исковерканной маски. Оголившийся череп, дыра на месте носа, истлевшие губы, зияющие язвы на впалых щеках. Правый глаз давно вытек, но левый смотрел ясно и строго.

— Теперь я вспомнил, — медленно сказал император, и я поразился ясности его речи при столь деформированном лице. — Вспомнил то, что предательская память пыталась скрыть от меня все эти годы.

Только сейчас я заметил, что Мордред всё ещё лежит на полу там же, где его уложил Мерлин, и здорово забеспокоился. Волшебник предупреждал, что процедура крайне рисковая, даже для «подлатанного» рыцаря. Но заслышав речь сюзерена, мой верный союзник слегка пошевелился и с трудом приподнялся на одной руке. Галахад неслышно покинул своё место, помог Мордреду подняться и снова занять кресло за столом.

— Когда я прошёл через портал, — продолжал Артур. — То понял, что остался один, окружённый бесчисленной ордой врагов. Они набросились на меня прежде, чем я успел достать свой меч, и причинили раны. Я взял верх, но едва мог идти, когда меня нашли… те, кого я принял за лорда Эверарда и леди Катель. Они предложили испить… чашу с лекарством, горечь которого не сравнить ни с чем. Я больше не чувствовал боли — как не чувствую её до сих пор.

— Отец, — глухо сказал Ланселот, вставая из-за стола. — Ты бодрствовал дольше обычного, и недуг вновь набрал силу. Умоляю тебя, отдохни, пока не стало поздно!

— Я и без того спал… слишком долго!

Артур поднялся на ноги, и свет из витражных окон окрасил его исполинский силуэт алым.

— Мы зрили себя выше других, столпами мироздания. Мы уверились в собственной непогрешимости, неуязвимости, бессмертии. Мы позволили гордыне направлять нашу судьбу — и оказались именно там, где должны были.

Металлический лязг прозвучал в ответ, словно аплодисменты — рыцари Круглого Стола один за другим стягивали закрытые шлемы. Не все выглядели так же скверно, как и Артур, но их невозможно было перепутать с живыми людьми. Сидящий рядом сэр Кей грустно улыбнулся мне — половина его лица осталась от рыжеволосого красавца, но другую половину не удалось бы даже распознать как лицо.

— Гордыня, — говорил император. — Ослабила нас, когда мы столкнулись с коварным врагом. Гордыня лишила нас осторожности, когда пришло время нанести ответный удар. Гордыня ослепила нас, когда мы своими руками погубили ближайшего союзника, и когда вернулись назад. Но сегодня я более не слеп. И, прежде чем вновь выйти к своему народу для покаяния, я оглашу вердикт священного суда!

Голос Артура поднимался, пока не достиг грохота лавины. Но я заметил, что его бронированные руки едва заметно дрожат, и с каждым словом ему становится всё тяжелее. Кажется, это заметили все, только на этот раз никто не дерзнул прервать.

— С верховного мага Мерлина снимаются все обвинения. Отныне он восстановлен в своём титуле и связанных с ним правах.

Хорошая новость для Мерлина. Впрочем, маг не выглядел радостным, смотря на Артура с нарастающей тревогой.

— Когда Авалон вырвется из хватки кошмара, наш долг — пробудить вечный замок Заря, отыскав достойного хозяина. Одним этим не искупить вины, но первый шаг должен быть сделан.

Я сперва не понимал, почему Артур затягивал с главным, хотя мог сказать сразу. Но спустя несколько минут, смотря на древнего властителя, до меня дошла простая истина — ему было… стыдно. Нестерпимо, мучительно стыдно. В случае с Мерлином хороши были оба, в случае с Рассветом — Артур поддался вражеской магии. Но Мордред, выступая как полная противоположность персонажа из земных легенд, нёс груз несправедливой вины сквозь многие тысячи лет. На него повесили все грехи, объявили убийцей и предателем, так, что это запомнили даже все оставшиеся жители Камелота.

Сколько сил требовалось, чтобы признать, что оказался неправ изначально, без смягчающих обстоятельств? Чуть не погубив единственного из своих сыновей, кто пытался спасти положение, раз за разом. Стыд держал великого императора слишком крепко — и время работало против него. Против нас.

— Мордред… — наконец молвил Артур, но уже не громогласно, а еле слышно. — Сын мой…

С этими словами он тяжело рухнул назад, едва не опрокинув кресло Круглого Стола, и его единственный оставшийся глаз безвольно закатился. Рыцари вскочили со своих мест, даже Мордред, который сам едва мог удержаться на ногах. Но быстрее всех оказался Ланселот на своих крыльях, мигом приземлившийся возле Артура. Он единственный из всех не снял шлема, но это не мешало ему прислушаться к груди императора, а затем объявить:

— Отец погрузился в сон.

После первый из рыцарей бережно поднял со стола и надел шлем на изуродованную голову Артура. Некоторые восприняли это как сигнал, чтобы скрыть и собственные лица за привычной бронёй, но две трети рыцарей не пошевелились.

— Я говорил, — глухо сказал Ланселот, разворачиваясь к столу. — Я предупреждал, что отца следует будить не более, чем на час, но вы не слушали. Ныне его недуг сильнее, чем когда-либо, и мне неведомо, проснётся ли он вовсе.

Мерлин помрачнел настолько, что им можно было заслонять солнце, но промолчал. Он не смог рассчитать действие заклятия пробуждения настолько, чтобы его хватило на задуманное. Недооценил ущерб, который проклятье нежити нанесло — и продолжало наносить Артуру. Мы узнали правду — но этого оказалось недостаточно.

— ВЕРДИКТ СВЯЩЕННОГО СУДА НЕ БЫЛ ВЫНЕСЕН!! — взревел Ланселот. — Государь не произнёс завершающего слова! И потому я, как первый из рыцарей, требую приговора путём поединка!

Рыцари вновь зашумели — и к их чести, это был изрядно недовольный шум. Но прежде всех возразил Мерлин:

— Ты видел то, что видели все, Ланселот. Слышал слова Артура, как и все. Он признал свою вину, снял обвинения с меня и собирался на покаяние. Он хотел простить Мордреда — и ты должен уважать его решение.

— Я не вижу тому доказательств, маг, — презрительно прогудел Ланселот. — Отец в самом деле ослаб — но не от гордыни, а от твоего подлого колдовства. Даже если увиденное было не искусным мороком, оно ничего не доказывает. Мордред единственный, кто смог вырваться из-под влияния грёз? Наверняка потому, что был с врагом заодно! Он задёргался под конец лишь ради удобного алиби.

— Послушай, что ты несёшь! — не выдержал Мерлин, но тут же оказался перебит.

— Нет, это ты послушай, и слушай внимательно! Ты жив лишь потому, что отцу хватило слабости тебя простить — но не мне! Только попробуй применить против меня любой трюк из своего арсенала — и увидишь, что произойдёт.

Судя по лицу Мерлина, он был бы счастлив превратить первого из рыцарей в здоровенную полумёртвую жабу, но сил и вправду не хватало. Всё-таки волшебник совсем недавно получил своё могущество назад, находился вне своей башни-домена, и уже хорошенько так поколдовал в последние несколько часов.

— Ты не прав, брат, — негромко, но уверенно вступил в разговор Галахад. — И все за этим столом знают, что ты не прав. Неужто твоя гордыня сильней справедливости?

— Я всегда стою за справедливость, — отчеканил Ланселот. — И покуда отец спит, есть лишь моё слово и мой меч против любого из вас. Мордред, предатель Авалона! Осмелишься ли ты принять вызов и попытаться доказать свою правду в бою?

С лёгким ужасом я смотрел, как Мордред пытается встать на ноги с однозначным намерением принять вызов, но ему на плечо упала тяжёлая рука Галахада.

— Попытка вызвать на поединок того, кто не способен сражаться, не делает тебе чести, Ланселот. Я буду биться вместо Мордреда.

— Неразумное решение, брат. Но я уважаю твою смелость. Подойди, дабы скрепить своё слово печатью, и мы проведём бой завтра, на рассвете.

Учитывая последние обстоятельства, это прозвучало как несмешная шутка.

У меня не было возможности оценить силы Галахада, хотя я здорово подозревал, что он участвовал в еженощной зачистке Камелота от тварей кошмара. И всё-таки, по телосложению он казался даже меньше Мордреда — изящный и сравнительно невысокий, по меркам собратьев.

— У него есть шанс? — прошептал я своему соседу, и тот тут же покачал головой.

— Галахад — блистательный тактик, и достойный воин, но до Ланселота ему далеко. Всем нам далеко.

— Как насчёт навалиться толпой?

— Лишь если он запятнает себя бесчестием.

— А что, ещё не запятнал?

— Пока что сэр Ланселот умело прикрывается рамками закона, — невесело усмехнулся Кей. — Чем невыразимо злит многих братьев, и меня лично.

— Так что же, он в рамках закона убьёт Галахада, а затем возьмётся за Мордреда⁈

— За кого вы нас принимаете, благородный гость? Коли Галахад падёт, я первый брошу вызов сэру Ланселоту, дабы пасть следом. А за мной встанут Ламорак, Персиваль, Гавейн и Гарет — и так до тех пор, пока от сэра Ланселота не останется лишь воспоминаний. Либо от нас — как повезёт.

Прав был Мерлин. Авалон обезумел, и безумие его очень даже заразительно!

— Если кто-то желает выступить против этого поединка! — тем временем объявил Ланселот. — Пусть говорит сейчас, или молчит навек!

Сделав глубокий вдох и выдох, я поднялся с места. Подумывал даже залезть за стол, чтобы хоть немного выделиться на фоне сидящих великанов, но решил, что будет перебор.

— Я возражаю. И заявляю своё право первым биться с сэром Ланселотом вместо сэра Мордреда — как его союзник, друг и хозяин вечного замка. Сэр Ланселот нанёс мне и Полуночи смертельное оскорбление, отказываясь признавать истину о падении Рассвета и Зари!

Это, конечно, была полнейшая чушь — та часть, что касалась «оскорбления». Но прозвучало сколько-то убедительно, и Галахад не стал возражать, отвесил мне поклон и направился на своё место. А я, напротив, направился к Ланселоту для «скрепления слов печатью».

— Ты глупее, чем мне казалось, лорд Виктор фон Харген, — угрожающе прогудел Ланселот, когда я подошёл поближе. — Ты забрёл слишком далеко от своего чёрного замка, и ты мне не ровня. На что ты надеешься?

— На то, сволочь, что покалечу тебя достаточно сильно, а Галахад добьёт, — ослепительно улыбнулся я. — Где, говоришь, ставить печать?

Нам выделили комнаты во дворце — но по старой привычке отряд собрался в одной. Здесь было холодно, даже несмотря на растопленный впервые за тысячелетия громадный камин. Я ожидал, что Кас и Анна начнут возмущаться, спорить, но девушки поддержали моё решение, словно успели сговориться раньше.

— Полночь не оставит вас, Вик, — спокойно сказала Кас. — Она подхватит вашу могучую душу, даже сквозь пелену кошмара, и возродит в своих стенах. Хотя это не понадобится — поскольку вы не проиграете.

— Я кое-что позаимствовала у Гвендид, — заговорчески сказала Анна, вручая мне небольшой талисман из необожжённой глины. — Поймёте, что силы кончаются — падайте с краю и раздавите это в кулаке. Перенесёт в башню, а рыцари добьют этого урода.

Запасной план — лучше, чем ничего, равно как и успокаивающе слова Кас о возможностях Полуночи. Жаль, что шансов на победу практически никаких. К этому моменту я потратил все ресурсы, выданные мне перед началом похода, а ведь и с ними уступал этому грёбаному летающему шкафу. И всё же, Ланселот должен быть повержен — прежде чем приступать к следующему этапу миссии. В крайнем случае, Мерлин сдержит слово и поставит портал без моего непосредственного присутствия. Я не выяснил всю необходимую информацию о гибели Рассвета, но узнал немало. Всё, что осталось — урвать несколько часов сна перед поединком, и выложиться на полную, не посрамив чести родного замка.

Безумие Авалона заразительно, да?

— Владыка ночи.

— Что⁈

Я встрепенулся, с трудом разлепляя глаза. Камин погас, едва мерцая последними живыми углями. Кас и Анна крепко спали на кровати по обе стороны от меня, Бенедикта и Мордреда нигде не было видно — видимо, ушли размять ноги? А надо мной стоял Мерлин собственной персоной, и его ухмылка могла до икоты напугать целую группу любителей страшилок из детского лагеря.

— Какого хрена, уважаемый? — прохрипел я. — Хотите довести меня до инфаркта, чтобы бой не состоялся по техническим причинам?

— В таком случае тебе будет засчитано поражение, — отмахнулся Мерлин подозрительно быстро, словно уже обдумывал этот вариант. — И в том не найдётся ни капли пользы.

— Круто. Тогда в чём дело?

Верховный маг не торопился с прямым ответом.

— Артуру не хватило силы духа и времени сказать главные слова, что спасли бы нас от текущих проблем. Но хотя бы он формально вернул мне права, а с ними — одну из давно забытых возможностей. Следуй за мной.

Мерлин исчез в темноте. Я взвесил «за» и «против», чуть было не решив досыпать в хорошей компании, но в итоге беззвучно выматерился, слез с необъятной кровати и отправился за ним. Волшебник дожидался меня за порогом комнаты, молча вручил зажжённый канделябр, и мы отправились в долгий путь по коридорам древнего дворца. Мимо выцветших портретов и выщербленных статуй, мимо опустевших залов и комнат, мимо витражных окон, за которыми сейчас царила непроглядная тьма.

С каждым шагом я всё меньше понимал смысл этой ночной прогулки, и сердился на мага за полное отсутствие объяснений. Авалонцев, а уж особенно Мерлина, не сковывало табу, что накладывали вечные замки. И мне казалось, что мы заслужили доверие друг друга — хотя бы на базовом уровне. Меньше всего на свете я любил ошибаться в людях.

Кажется, последнюю часть пути я прошёл в полусне — поскольку совершенно не помнил, как оказался в этом странном зале. То ли в подвале дворца, то ли напротив, под самой его крышей — в невероятно вертикальном помещении, напоминающем пустую ракету. Статуи по бокам — куда же без них — но в этих чувствовалось… что-то иное. Старая, затаённая сила, и ленивый взгляд сверху вниз.

Я обернулся. Волшебника нигде не было видно.

— Мерлин? — позвал я. — Где вы? Где мы?

Ответ пришёл не сразу, и я не сразу узнал вкрадчивый голос верховного мага — тот раздавался со всех сторон.

— Лорд Виктор фон Харген, истинный хозяин Полуночи. Готов ли ты принять посвящение в рыцари Авалона?