Из Злодейки в Толстуху

Глава 36. Пробуждение

Изиде снятся родные прерии вперемешку с серыми обледенелыми высотками. Алукерий с лицом Каруила, Глеб посреди её латников — улыбающийся до ушей. Анд, сидящий на троне рядом с ней.

Это уже совсем непозволительно!

— Ааа! — она вскрикивает, но крик глушит чей-то горячий, дурнопахнущий... рот.

Анд медленно отстраняется, внимательно рассматривает её, затаив дыхание, и понимает, что всё получилось.

И не выдерживает, прижимая её к земле:

— Продолжим на том, на чём остановились, госпожа?

Изида стискивает зубы, сверля его пронзительным взглядом уже невероятно ярких, синих глаз.

Баран окаянный! Чудовище лохматое! Какая уверенность перед лицом смерти!

— Яблан! — всё же не выдерживает она, как вдруг оглядывается. — О, Анд... Я всё ещё здесь?

Ирочкой ей сильно притворятся не пришлось, потому что та была в таком положении, что не для кого и дела особого не было — что она там из себя представляет вообще.

Но сейчас в этом есть смысл.

Только как бы состроить глаза овцы...

— Неужели, — она всхлипывает, — не получилось?

У Анда на лице появляется недоумение, в глазах недоверие. Руки по-прежнему крепко держат её за плечи.

— Госпожа? — он лихорадочно пытается придумать, как бы проверить наверняка и выпаливает: — Враги уже на границе, это должны быть вы!

— Какие ещё враги, увалень! — Изида от эмоций чувствует толчок, отзывающийся болью под рёбрами. Закрепляется связь с демоном, приливает сила, что распространяется вокруг синей дымкой, спадают цепи. — Ты до чего страну довёл, паразит?!

Голос её громом разрывает воздух на куски.

Но Анд смеётся почти счастливо.

— Я пошутил. Изида! — и на эмоциях, несмотря ни на что, заключает её в крепкие и тёплые объятия.

Всплеск силы спадает, после перехода она слишком слаба, чтобы управлять энергией Ада. Как была слаба и тогда, когда Анд сумел захватить её, утомлённую жестокими, нескончаемыми сражениями. Если бы не его руки, она могла бы упасть.

— Ты вернул меня? Не мог вынести такой власти, жалкий смерд?

Но он лишь крепче прижимает её к себе и молчит.

Она приподнимает бровь и открывает рот, выдвигая челюсть, что больше подходит её холодному острому лицу.

— Что, баран, ты убедил моих людей, что я стала женой твоей? Не верю, что кто-то поверил в эту чушь!

Он заглядывает ей в лицо и целует. Уверенно и властно, горячими руками проводя по её спине. И этим давая Изиде ответ.

— Ир Челиаб хорошо играла жену.

Изида отстраняется, насколько это возможно, морщась, и смачно плюёт ему в лицо.

— За это я отдам тебя коням! Несколько недель они будут пользоваться тобой, а потом ты попадёшь в темницу, чернь!

Он будто каменеет, запястьем стирает плевок со щеки и недобро щурится.

— На первый раз я прощаю тебе. Но, госпожа, стоит смириться, что теперь здесь всё иначе. И ты стала моей.

— Ты вернул меня, надеясь, на что? — она округляет глаза. — На то, что сдамся?

— Ты уже проиграла, а значит не можешь сдаться. Тебе остаётся принять всё как есть. И если на то пошло, ты... женщина, — говорит он с видом таким, будто сам это понял только что. — Тебе не хватает кротости.

Изида начинает кричать ещё пуще:

— Чем тебя Ирочка не устраивала, если тебе тупо баба нужна?! Овечка!

— Тем, что люблю я тебя! — голос его разносится эхом, и Анд отступает, словно и не собирался это говорить, словно сам удивлён тому, что всё ещё звучит вдалеке:

«Люблю»

«Тебя»

«Тебя...»

Алукерий появляется рядом в облаке тьмы, похожей на дым. В воздухе раздаётся оглушительный щелчок. Демонский смех, и Анда стягивает по рукам и ногам корень дерева, под которым они находились.

Если Изида была слаба, то у демона с её появлением наоборот обновилась и возросла сила.

Правда, ненадолго. Но этого должно хватить, он успеет...

— Я схватил его, госпожа! — Алукерий медленно хлопает в ладоши. — Я так долго вас ждал, так долго играл им друга! Даже договор с ним заключил, что если помогу вас вернуть, то он даст мне высокую должность, сделает вашим советником. Ах, — качает головой, и во тьме глаза его горят зелёным пламенем, — но мне-то важнее лишь ваша признательность!

Пусть поверит, тогда при любом раскладе Алукерий получит своё.

Он на секунду зажмуривается, мысленно проговаривая это, как будто загадывая желание, и клыкасто улыбается.

Изида, встрепенувшись, после пламенных объятий и речей дуралея, наступает на Алукерия и хватает его за шкирку.

— Почему! Так! Долго! Я тебя, тварь копытная, сдам назад в Ад, и попрошу мне обменять на другого!

— Но гос-по... жа, — едва не блеет Алукерий, но быстро берёт себя в руки: — Госпожа Изида, я делал всё, что в моих силах. И добился своего! А ведь он, — указывает пальцем на Анда, — мог бы и воспрепятствовать вашему возвращению! Он слишком самоуверен, чтобы считать, что не справится без вас.

— Демон лжёт! — выкрикивает Анд, пытаясь освободиться от пут. Но вот корень доходит и до его шеи и рта, рискуя и вовсе задушить его, не то, что заставить замолчать.

Изида поднимает взгляд на Анда, медлит несколько мгновений и кивает Алукерию.

— В темницу его. Но без шума. Ты всё мне расскажешь и... демон... — она снова орёт, вцепляясь в свои лохмотья, — постирать это убожество нельзя было? Мне нужна ванна!

— Да-да, моя госпожа, конечно, — начинает суетиться он. — Сейчас всё будет! О Великий Ад, я так рад вашему возвращению!

***

Утром Артём открывает дверь Ирочкиной квартиры своим ключом. После того как она подружилась с Маринкой, взяла её шубу и выхлестала все запасы веселящей воды, он надеется, сестра сможет одолжить ему денег на первое время, пока он уже всерьёз ищет работу.

Она крепко спит, и он сидит на кухне, пока в дверь не звонят.

На пороге стоит её бывший начальник с букетом белых роз.

— Я к Ире, она дома?

Ясно дело, что к Ире, думает Артём и пропускает его.

Ирочка же сладко дремлет, чувствуя как над ней нависает — какой же дурачок — Алукерий, его горячее дыхание обжигает кожу.

И пахнет... ментолом?

Она вздрагивает от холодного укола будто бы страха и распахивает голубые глаза.

— Здравствуй, — улыбается ей Кирилл и присаживается рядом, почти заслоняя свой образ букетом. — Даже рад, что ты спала, и мечтать не мог, что первое, что увидишь, буду я...

На этом его рука ныряет под одеяло и скользит Ирочке по бедру.

Ира вздрагивает и подтягивает к себе колени приподнимаясь.

Это её спальня! Её квартира! Её... начальник.

— Я... сошла с ума, — шепчет она.

Что-то пошло не так? Это альтернативная реальность? Галлюцинации? Подтвердилось худшее — и всё происходящее лишь несвязный бред... Сначала другой мир, другое тело, демон, а теперь что?

Всё невероятнее и невероятнее...

Кирилл Михайлович в её постели с букетом роз!

— Ааа, — не может она связать и двух слов, не зная, как реагировать.

— Я знаю, да, расстались мы недавно при странных обстоятельствах. Но понимаю, что ты... — обворожительно улыбается ей, — дразнишь меня. И я не в обиде. Кира, к слову, многое о тебе рассказала, но вижу, совсем тебя не знает. Видимо, позавидовала, застав нас вместе. А, слушай, — склоняется над ней будто для поцелуя, — а не хочешь провести со мной эти выходные?

Она отодвигается к самому изголовью кровати, будто бы пытаясь врасти в стену.

— Д-да, конечно, Кирилл Михайлович, спасибо.

Несмело улыбается и заправляет за ухо прядь волос.

А он, принимая это за заигрывающий жест, забирается к ней, оставляя букет на полу у кровати, и всё-таки тянется к Ире, чтобы поцеловать.

Она вздрагивает. А затем и вскрикивает.

— Помогите! Что же это делается-то! Я не могу так сразу, Кирилл Михайлович... Что это вы?

К ним тут же врывается Артём.

— Ты что сделал?! — набрасывается он с обвинениями на Кирилла, которого словно сдувает с кровати.

— Ничего... — растерянный взгляд. — Ирочка, с каких пор я снова Михайлович? Куда делось такое нежное и забавное «Каруил»? В смысле, так сразу? Мы не виделись... не так уж и давно.

Артём от неловкости отступает к двери и смотрит на сестру, мол, оставить их или нет?

Ира же чувствует, как глаза начинают щипать, но сдерживается перед начальником.

— К-к-к... Я... Мне нужно побыть одной, я позвоню.

— Женщины, — цокает Кирилл языком, качает головой, пытается справиться с в очередной раз уязвлённой гордостью, — сами не знают, чего хотят... — он уже отходит к двери, как оборачивается и произносит: — Ах да, Ира, подумай ещё, не хочешь ли снова работать у меня, пожалуйста.

— Снова? Вы-вы... что, уволили меня?

Кирилл бросает на Артёма недоумевающий взгляд, и тот просто выводит его вон.

А вернувшись к сестре, начинает улыбаться.

— Ира? То есть... слушай, — от неловкости чешет он затылок, — ты не могла бы мне одолжить немного? Понимаешь, я уже почти нашёл работу. И Маринка к себе зовёт. А не могу же я прийти к ней без ничего, будто бы... альфонс какой-то.

— Что? — Ира сверлит его блестящим взглядом. — Какая Маринка? Артём, как ты? Мне нужно тебе кое-что важное рассказать, братик...

Она кидается к нему, чтобы крепко обнять.

— Как ты? Я всё боялась, что она убила тебя!

Он обнимает её и счастливо, тепло улыбается.

Но после тревожится, боясь, что ошибся и всё продолжается. А потому осторожно уточняет:

— Кто убила, Маринка?

Ирочка качает головой.

— Я про... — шепчет она, всё ещё опасаясь, что сошла с ума, — Изиду. Из... Эзенгарда.

— Так и знал, что это правда, — шепчет он и обнимает сестру крепче. — Священник даже не помог, Ир... — делится он сокрушённо.

— Ты веришь мне? Значит, я не сошла с ума? А что здесь делал Кирилл Михайлович, он с ней общался, да?

— О, кто только не общался! — тянет Артём.

Ира целует его в щёку.

— Слава богу, этот кошмар закончился! Ты, наверное, весь извёлся здесь с ней? Распереживался?

— Угу... — жалостливо отзывается он. — Из дома меня выгоняла.

Ира кивает понуро.

— Скажи... теперь у меня большие трудности здесь? Она хоть... никого не убила?

— Нет, — усмехается Артём и достаёт телефон, чтобы найти видео под названием «Жги, толстушка!». — Но почти.

Но Ирочку больше удивляет даже не боёвка, а...

Она поднимается с постели и подходит к зеркалу.

Всё ещё толстуха, но уже совсем не та, что раньше.

Теперь даже есть что-то похожее на...

— Талия! — переводит она ошалевший взгляд на Артёма.