Из Злодейки в Толстуху

Глава 23. Почему не дала

От Алукерия больше нет вестей, и это напрягает.

Изида после рабочего дня возвращается домой и первым делом забирается в ванну, которая будто бы стала больше или — ей действительно удалось сбросить жирок за последние дни.

Она обнаруживает, как ещё можно использовать разные режимы душа, и задерживается в ванной надолго.

— Умно, — хвалится, — ай, как умно-то!

Нет, теперь точно нужно сделать такую систему в Эзенгарде!

И от этой мысли она тут же хмурится.

— Тогда нужно будет укрепить положение на границах, понабегут сразу полоумные-то, всё поразрушивают мне, не разберутся ведь, как этим пользоваться...

Недавно она слышала о Китайской стене, и идея-то прикольная, даром, что не её. Надо будет приказать построить.

Довольная планами, Изида красная, распаренная в махровом халате выходит из ванной и переводит взгляд на ноут.

— Бараний потрох! Бараний глаз! Баранье копыто! Бараньи кишки!

Сплёвывает.

Планы-то хорошие, но Алукерий молчит, и она не знает, выгодно ли ему вообще и дальше ей служить. Не обманет ли, овца паршивая.

Мир а приковывает её, она решает посидеть в нём и, может быть, этим спровоцировать контакт с демоном.

Несколько часов Изида изучает книги Ирочки, с трудом вчитываясь в текст, а затем и сама не замечает, как оказывается в белой вкладке и быстро набирает текст продолжения романа.

Вряд ли у неё бы получилось сделать это специально, если бы она захотела, тут, видимо, сработала мышечная память, привычки Иры, её мысли по поводу продолжения.

Которые Изида обыграла, конечно, по-своему...

Стук в дверь прерывает её, а затем и звук шагов в коридоре.

— Изидочка, — раздаётся голос Глеба, — у тебя было открыто, милая. Я зайду?

— Чего, баран?

Изида, морщась, отвлекается и весь писательский транс спадает с неё, словно тяжёлый плащ.

А прервалась она как раз на том моменте, когда героиня насиловала дракона на глазах у связанного принца.

— Нда, что-то не знаю, ну, пусть, — она машет рукой и отправляет главу жителям а. — Хотели ж узнать, что дальше будет, теперь надо будет понять, как подписку открыть, потому что пора платить дань!

Глеб подходит к ней, улыбаясь, и протягивает палку хорошей колбасы, перевязанной розовой ленточкой.

— Подарочек. Чего обзываешься, мм? Отвлёк от дела? — теснит её, чтобы сесть рядом за ноутбук и прочесть главу.

— Ты тоже читать умеешь? — Изида приподнимает бровь.

Глеб смеётся.

— Ну, зачем же ты так? Неужели я похож на тупого?

— Да нет, при чём здесь тупой или нет, просто зачем тебе?

— В смысле? У меня высшее образование, чтоб ты знала, — отвлекается он от текста. — Одно время работал юристом. Просто потом... не знаю, решил заниматься любимым делом. И мог себе это позволить. Ты написала? — кивает на монитор. — Необычно...

— Хочу заработать на новую ванну, — ухмыляется Изида и откусывает кусок от колбасы.

— Угу... — снова, но уже скептически, вчитывается он в текст.

Более-менее понятная история перерастает в беснование главной героини, и больше походит на поток сознания.

За некоторым исключением всё написано более ли менее грамотно, но как-то обрывисто, будто за ведение рассказа боролись две абсолютно разные личности.

«Марфа думает о красных хрустальных туфельках, за обладание которыми так боролась, и думает так:

«К баранам лупоглазым эти туфельки, мне нужен хороший меч!»

Она топает ногой, от удара расходится эхо, в разные стороны разлетаются летучие мыши.

Лорд продирается сквозь них, готовый сразиться с драконом.

Марфуша бежит к нему, в объятья, в объятья, в объятья, из которых выбирается и плюётся, принимаясь избавлять лорда от тяжёлых лат и меча.

Но уже поднявшиеся ожидания лорда не оправдываются, Марфушка оставляет его не у дел...»

Не успевает Глеб дочитать, как на главу начинают сыпаться уведомления с недоумёнными отзывами.

«Иришка Королева, я не хочу обидеть, но книжка скатывается куда-то не туда... Что это вообще?»

«Мда, характеры сломаны, почему никто не умеет нормально книги заканчивать, может тогда и не начинать их, а???»

«ООООООООООООООООООООО, хардкор, вот это повороооооооооооооооооот!»

«бедный лорд... Девочки, вы поняли что-нибудь? Почему она ему не дала? Уже триста страниц без этого самого, сколько можно...»

***

Фандей всхлипывает, но слезам уже не позволяет срываться с ресниц.

Он мерит шагами подземелье, будто желая ещё сильнее утрамбовать песчаный пол. Оглядывает каменные тёмные стены, на которых горят факелы и пускают под потолок чёрный дым. Свечи расставлены по углам, и тьма трещит, сгорая на острие их ярких красных язычков.

Под ногами тонкие линии мела и письмена, выведенные поверх него углём.

Но ни голоса Изиды не слышно, ни образ её не собирается из чёрного дыма, как должно было случиться, ни тело её, в котором заключена Ирочка, не реагирует.

— Точно? — уточняет маг у неё, ставя Иру в центр пиктограммы, поправляя на её шее хрустальное, заговорённое ожерелье. — Совсем ничего не чувствуешь?

А мысли то и дело ускользают к Элизе, которую пришлось оставить в землянке.

Сидит там, наверное, бедняжка, плетёт венки из ромашек да васильков. Фандей оставил ей целую корзину с цветами и травами. И на дверь повесил тяжёлый замок, чтобы она не выбралась.

И только молит небеса, чтобы никто не догадался, что, принеся её в жертву, как и нужно было сделать изначально, Изиду наверняка получилось бы вернуть. Гораздо быстрее и легче, чем он пытается сделать это теперь.

— Ну, как? — переспрашивает у Иры вновь.

— Ничего, совсем ничего, мне только как-то грустно стало, это считается? — тянет Ира, которую сейчас больше волнует даже сам маг, чем своё положение.

Как бы он, бедненький, ни упал в обморок.

Фандей бледнеет, отступает от неё и отворачивается, чтобы вытереть глаза.

— Можно, — всхлипывает, — госпожа, можно ещё раз попробую прочесть заклинание? Вы не устали?

Ира качает головой и улыбается ему.

— Конечно-конечно. Ты не волнуйся только. В моём мире маги ещё хуже, от них вообще никто ничего не ждёт.

Фандей улыбается ей с благодарностью.

— Вы очень добры.

Он ходит вокруг неё, бормоча заклинания, и пламя свечей подрагивает в такт его голосу.

— ... своё от чужого, живое к живому, аминь, — хлопает он в ладони, и колокольчики на его волосах и запястьях разрываются тонким задорным смехом.

Видимо, потешаясь над магом, ибо ничего не происходит.

Фандей садится на пол, обнимает себя за колени, утыкаясь в них лбом, и начинает плакать.

— Горе мне, — причитает он, покачиваясь, — горе. Не видать мне счастья! Не быть мне с Элизой!

— Это почему? — Ирочка вдруг садится рядом с ним, поправив платье. — А что с ней вообще такое?

— Её нужно было принести в жертву, чтобы великая Изида заняла её тело. А я... — он смотрит на Иру отчаянным, заплаканным взглядом, — я не хотел убивать. Подумал, можно ведь на время впустить Изиду, а после вернуть всё как было. Решил, это сложнее, но все будут довольнее. А вышло... — он снова утыкается лбом в колени и судорожно всхлипывает. — Элиза теперь на грани, между мёртвыми и живыми. А госпожа... вы знаете сами. Быть может, если не держать Элизу, то... Но я не хочу. Не отдам её! Хочу... Я прошу у вас её руки, — вновь поднимает он взгляд. — Это наглость, да. Но вы... Сейчас вы на месте нашей королевы. Ваше слово имеет вес.

Ира хмурится, пытаясь ничего не упустить из его тирады.

— Подожди, так ты сможешь поменять нас местами? Сможешь ведь? Если тебе нужно будет больше времени, ладно... Мне бы только быть уверенной, что брат в порядке, я могу подождать.

Он кивает.

— Это возможно! Да-да, это возможно! Только не губите жизнь!

Ирочка кивает.

— Тогда пробуй ещё, но пусть всё пройдёт гладко, и я соглашусь, это, дам согласие на... руку.

Фандей улыбается, вскакивает на ноги, достаёт из кармана пригоршню пепла и принимается рассыпать его по полу.

— Сейчас. Сейчас, госпожа...

— Ничегошеньки не выйдет, — будто из неоткуда появляется Алукерий у тяжёлых запертых дверей.

Он стоит, прислонившись к стене плечом, скрестив на груди руки, в красной рубашке и широких чёрных штанах, больше напоминающих длинную юбку.

— Ай, ну как так можно? — тянет он, и бросает на Иру пронзительный взгляд своих невероятно зелёных глаз. — И ты бы молчала? Какое ждать? Надо спешить.

А у самого в голосе сомнение.

Потянуть бы немного... Не вернётся госпожа, Анду будет легко оступиться так, чтобы Алукерий смог забрать его душу. О сделке никто из них не забывал.

С другой стороны, чем скорее Изида вернётся, тем скорее Алукерий получит власть.

Он цокает языком, и Фандей вздрагивает, бледнея на глазах.

Ирочка поднимается и обводит демона строгим взглядом.

— Ты можешь ему помочь? Тогда, может, ладно у всех всё выйдет? Не хочу, чтобы кто-то ещё умирал, здесь и без того повсюду достаточно крови.

Алукерий закатывает глаза.

— Помочь могу. Но проще притащить его девку и...

— Нет! — прерывает его Фандей и замирает белой статуей. — Пожалуйста, нет... Не слушайте демона! — бросается вдруг к Ире. — Прошу вас! Я всё исправлю.

— Изида так легко разбрасывалась жизнями других людей, пусть я в её теле, я не позволю случиться подобному...

А сама про себя думает: «Хоть бы всё вышло и не пришлось...»

Фандей немного успокаивается, а вот у Алукерия начинают не по-доброму сверкать глаза.

— А может ты сама остаться здесь хочешь? — спрашивает тихо и подходит ближе. — Со... — он вдруг становится удивлённым, но не успевает себя остановить, договаривая: — Со мной?

Ира замирает, приложив к груди ладонь.

И не знает, что ответить.

Алукерий протягивает руку, касается её щеки и заглядывает Ире в глаза, будто с печалью.

— Можно... То есть, идём, побудь пока со мной. А наш драгоценный маг пока подумает над новым обрядом.

Ирочка переводит взгляд на Фандея:

— Ты талантливый, верь в себя, и найди решение всех наших проблем.

Что-то подобное она слышала на курсе по управлению персоналом и работе в коллективе, который читали у них в компании.

Маг кивает ей, слегка успокоившись, и отступает в нерешительности, когда Алукерий подхватывает Иру на руки и растворяется с ней в темноте.

— Я, — несёт её по узкому коридору к лестнице наверх, — не хочу... Вдруг понял, что не хочу...

— Что, — не понимает она, — не хочешь?

— Чтобы ты... так быстро уходила, — он плечом открывает какую-то дверь и они оказываются в крохотной, бедненькой спальне.

И Ира, поддавшись порыву, понимая, что вряд ли что-то этим испортит сейчас, принимается расстёгивать его рубашку.

Алукерий опускает её на кровать, снимает аккуратно ожерелье Изиды с её шеи, и припадает горячими губами туда, где только что находился холодный хрусталь.

— Я впервые спрашиваю... — шепчет вдруг, запуская пальцы в её волосы и заглядывая Ире в глаза. — Можно?

Она кивает, и спешно озвучивает ответ, не зная, может ли Кер видеть в темноте, хотя это и глупо:

— Д-да... Только, пусть и будет также темно... Не хочу видеть копыта...

Он фыркает от смеха. А затем начинает смеяться в голос:

— Забыл, что они есть. Не понял, о чём ты.