Инкуб

Глава 8

Глава восьмая. Падение.

Во сне Алинаэль оказалась в сырой темнице, где тусклый свет люминесцентной плесени отбрасывал длинные тени на каменные стены. Она обнаружила себя в клетке, окружённой холодными железными прутьями. Вокруг царила напряжённая тишина, нарушаемая лишь эхом капающей воды.

Через прутья она заметила Гэлиона, сидящего в соседней клетке. Его вид был измученным и усталым, он сидел, осунувшись, опустив голову и вжавшись в прутья спиной, полный горечи и одиночества. Алинаэль чувствовала, как её сердце сжимается от сострадания, и у неё возникло непреодолимое желание помочь ему.

Она протянула руки через холодные прутья, стараясь согреть его через холодный металл, что разделял их. Её прикосновение мягко коснулось его плеча, и Гэлион поднял голову и обернулся, его фиолетовые потускневшие глаза встретили её взгляд. В этот момент слезы наполнили глаза Алинаэль, а горечь сжала сердце.

Алинаэль начала говорить с нежностью и уверенностью, делясь с ним словами утешения и ободрения. Она шептала ему, что даже в самых тёмных местах можно найти свет и надежду, если есть кто-то, кто готов поддержать и разделить бремя. Её слова, как нежный шёпот, пробуждали в Гэлионе искру надежды и насыщали его глаза красками жизни.

Постепенно атмосфера в подземелье начинала меняться. Тусклый свет становился теплее, а холодные стены больше не казались такими угнетающими, растворяясь в нави. Алинаэль и Гэлион смотрели друг другу в глаза, и в этом взгляде зарождалось нечто большее, чем просто понимание. Его взгляд разжёг в ней что-то глубоко возбуждающее, пробудил чувство, которое заставляло её сердце биться быстрее, но что было закопано ею саморучно глубоко в душе. Она ощущала, как по телу пробегал лёгкий трепет, её дыхание становилось более частым и глубоким. Невидимая сила притягивала их друг к другу, и, поддавшись этому мгновению, они наклонились ближе.

Когда их губы встретились, это был словно взрыв эмоций — поцелуй, полный страсти и нежности одновременно. Холодные прутья клетки были единственной преградой между ними, но это не мешало их телам стремиться друг к другу. Алинаэль чувствовала, как её кожа становилась более чувствительной, и поцелуй разжигал в ней ещё одну волну тепла, пробегающую по всему телу снизу вверх. Они забыли о всём вокруг, полностью погрузившись в этот спонтанный и страстный порыв.

После этого страстного момента их поцелуя в подземелье сон начал медленно распадаться. Атмосфера вокруг стала более эфемерной, и образы начали размываться, как утренний туман под первыми лучами солнца.

Алинаэль медленно открыла глаза, осознавая, что она уже не в подземелье, а в своей комнате. Её сердце всё ещё билось учащённо, а на губах осталось ощущение недавнего поцелуя. Она лежала в своей постели, окружённая мягким светом пробуждающегося утра, и чувствовала, как её охватывает смесь удивления и нежности от пережитого сна. Её длинные эльфийские ушки слегка подёргивались и краснели от смущения, отражая внутреннюю бурю эмоций, которую она испытала. Алинаэль задержалась на мгновение в этом состоянии, переосмысляя то, что только что почувствовала, и осознавая, как этот сон оставил в её душе след, который она не сможет закопать так же легко.

И лишь пара белых глаз-бусинок в тени рассвета остались полностью незамеченными эльфийкой.

Инкуб лишь ласково улыбался. Он не думал, что неразумным демоном сонного паралича можно будет так просто управлять. Накинутый на него поводок можно было дёрнуть так, что демон явился бы перед ним в любую секунду. Хотя, задумавшись над классификацией этого создания, он скорее определил его в низшие духи, ну и разумными они были очень уж условно. Даже в мелких порождениях круга гнили разума было больше, ведь они родились из душ младенцев, что умерли при родах и всей душой хотели жить и веселиться. Хотя, посмотрев ещё более внимательно на это создание, он даже чётко не увидел искры души — настолько слабо было это существо, что не имело сил даже удерживать свой дух полноценно в материальной действительности.

Его дал дракон, он кормил этого духа, чтобы видеть приятные сны и спать подольше и поглубже. И сил у него было крайне мало, всё, что он мог, это кинуть сон и во сне показать цели иллюзию. В силу малого количества мозгов, а точнее полного их отсутствия, он просто показывал аморфные картины ужасов, но если у него есть чёткий приказ с пакетом информации, то этот дух просто прекрасен. Удручает только то, что и большой пакет информации он не может удержать, что крайне досадно.

— Хм… Надо бы потом спросить тот кусок мрака, что нагло притворяется котом, а не родственник ли он ему часом.

— Ты про Гэрри? — телепатически спросил дракон.

— Ты его знаешь?… — инкуб заинтригованно покосился на подсумок с кристаллом.

— Хм… Самому бы об этой тваринке что-нибудь узнать. Единственное, что могу сказать точно: этот его образ очень чёрного кота — это не его настоящее тело.

— Ну, сам он говорит, что он породнился с планом кошмаров.

— Я знаю только одну тварь, схожую с котом. И звали её Бехемокталь, пожиратель нави. Да будет тебе известно: Явь — наша реальность, навь — сонное царство фей, а план кошмаров — это тёмное отражение их обоих. Кто-то ассоциирует его с самыми глубокими пластами варпа, на которых «стоят» самые обширные пласты варпа, ну, там, где, собственно, и творится вся кутерьма. По ним можно перемещаться меж миров, там демоны, боги, порождения порядка и прочие движения межвселенского масштаба.

— А как так?

— Что именно?

— Как сон может быть реален?

— Хм… Если смотреть на царство фей, то твой сон и образ в нём — это лишь маленький его кусочек, из которого состоит участок пространства, меньший самой маленькой песчинки. Это просто реальность фундаментально другого характера, от того феи не могут пройти в явь, мы же не можем пройти в навь, но можем общаться, перекидывать друг другу… Ну, не совсем вещи, скорее менять энергии через эрзац подпространство, путём больших потерь через несколько подслоев… Короче, с геморроем как у самого отпетого содомита сифилитика. Но выгодно, так как навь пластичнее нашей реальности и, соответственно, свойства энергий и материалов сохраняются при переносе, позволяя делать невозможные для здешних ресурсов вещи. Соответственно и наоборот, им нужны наши материалы и энергии, чтобы делать невозможные уже в их мире вещи. Вот так и живём, мало что друг о друге можем узнать, но разумные могут договориться и в таких условиях.

— А как тогда я воздействую на сны? У меня же есть прямой доступ к тем, с кем я имел сексуальный контакт.

— Сам же и ответил. Через душу. Ты инкуб, само твоё присутствие слегка подтачивает очень прочную завесу реальности. Технически ты даже не сон меняешь, ты скорее задаёшь волей течение малого кусочка нави, связанного с душой существа, к которой у тебя есть доступ. Из-за пластичности нави ты этого даже не чувствуешь как какое-то усилие. Впрочем, с контрактором духов такой финт провернуть не удастся, в лучшем случае потратишь силу и ничего не получишь.

— А что тогда варп? Это ведь чистые эмоции…

— Ну, тут тебе лучше демона под стеной расспросить, но вообще варп — это буквально море душ. Любая эмоция отражена и в нави, и в яви, и в варпе. В этой псиэнергии существуют души, зерно неуничтожимое ничем, окружённое психической структурой в разных её вариациях, некоторые прочнее, некоторые больше, некоторые заметнее, другие и вовсе выглядят как черное ничто.

— То есть теоретически можно сделать полную копию меня?

— Ну… Если говорить прям до тошнотворности занудно, то вообще-то это невозможно, просто потому что хаотичность нашей сути слишком велика и мы даже сами себя понять не можем, в казалось бы одинаковых ситуациях. Кого можно скопировать — так это порождений порядка. У них всё четко, без изменений и постоянно, и их копий можно наделать сколько угодно, только зёрен души побольше неси. Как хорошо, что они абсолютно не могут производить психическую энергию, ведь эмонации психики есть сущий хаос, а они его полностью отвергли.

— Хм… А можно ли трахнуть порождение порядка?…

— Нет. Некуда. Даже ртов нет.

— А что тогда за тварь была в той группе, что тебя убила?

— Это не порождение порядка, это просто избранник богов, что стал приближён к нему. Да, для нас, сущностей предельно хаотичных, они выглядят очень уж одинаково, но разница есть. Избранники богов забавно визжат, когда пожираешь их заживо.

— Откуда же тогда взялся порядок?

— Из хаоса. Даже в тебе есть частички стабильности, но они не вечны и когда-нибудь снова обратятся в ничто. При этом ты сам останешься таким же, каким и был, и это даже не почувствуешь.

— То есть порядок — это просто свойство материи сопротивления разрушению?

— Скорее материи структурировать всё вокруг по образу и подобию самой себя. Поэтому в любом разумном есть и хаос, и порядок, а оба эти абсолюта неразумны, но стремятся к обретению друг друга.

— Да, да. Спасибо за эту занимательную беседу, но мне ещё два томика надо дочитать.

Вообще инкубу были искренне интересны корни природы мироздания, но пустое умствование на эту тему не давало никаких преимуществ перед теми, кто усердно учил прикладные аспекты бытия, а сейчас он, например, читал про интересное применение его внутренних сил, что позволяет наложить невидимость не только на себя, но и на кого-нибудь ещё, причём сделать это на большой дальности. Так же ему было занятно увидеть, как менять атрибут заклинания путём вливания небольшой толики внутренней силы.

Его силы были действительно хоть и зажаты в рамки его природы, но в купе с тайной магией и силой изменений через суть простор и арсенал его волшебства был огромен, а если ещё добавить помощь Тенебриса, то ещё и духов можно попризывать. Впрочем, это требовало зазубривания заклинаний и тренировок.

— Стой. — Пока он шёл в сторону храма, его окликнули.

— Да-да, Леди Илантриэль? — посмотрел Люпин на друида.

— Что за дух у тебя под плащем?

— Не ваше дело, Леди Илантриэль.

— Что?!

— Я не обязан с вами даже говорить, не то что отвечать на ваши вопросы.

— Это вопрос безопасности деревни. Отвечай, что за духа ты призвал.

— Скажи, что это ловчий кошмаров, — шепнул телепатией дракон на ухо.

— Ловчий кошмаров, у меня после очень долгого заточения в тёмной сырой камере без надежды вырваться какие-то жуткие кошмары каждую ночь.

— Ладно… — шумно выдохнула Илантриэль воздух. — Давай так: ты придёшь в друидский круг, и мы с тобой поговорим в более спокойной обстановке.

— О, да, конечно, Леди. Думаю, через пару лет, когда у меня удастся колдовать молнию так же непринуждённо, я обязательно приду к вам и мы обязательно, спокойно и уважительно поговорим. До тех пор боюсь Лорд Каэларин будет против праздных шатаний вместо обучения тайн магии.

— Стой. — Эльфийка положила руку на его плечо. — Послушай, мне правда жаль, что так получилось, мы действительно пытались найти способ тебе помочь.

— К сожалению, пытались вы неудачно. Всего хорошего.

— Да стой ты! — Лоза обвила ногу Люпина, от чего он сверкнул недобрым взглядом в сторону друида. — Прости за это… Кхм… Я и мой муж Фаэлин приглашаем тебя и Миратиэль на ужин в эту полнолуние.

— Это всё?

— Да.

— Я передам Миратиэль это приглашение.

Сложная эмоция выразилась на лице эльфийки от того, что её оставили в режиме ожидания, но сделать тут что-то было бы крайне проблематично.

Наконец-то он дошёл до храмовой библиотеки и уселся на своё законное место в углу. Сирена же снова подсела к нему. Абсолютно проигнорировав её, инкуб продолжил читать трактат и медленно писать конспект. Эльфийка раз за разом зыркала на него с надеждой в глазах, но на 39 раз она лишь ещё раз посмотрела на него, томно вздохнула и, уронив лицо на стол, проговорила:

— Ску-у-чно! — её голос прозвучал протяжно и слегка капризно, как будто она пыталась разбудить Люпина от его книжного транса.

— Сирена, я понимаю, что книги не самое весёлое занятие из всех на свете, — Люпин отвёл взгляд от страниц и скользнул по ней взглядом, задержавшись на изгибе её бёдер, когда она растянулась на столике, её поза открывала соблазнительный вид, который сложно было игнорировать. — Но они действительно важны.

— Ты всегда так увлечён ими, — Сирена подняла голову, поймав его взгляд, и посмотрела на него с интересом, её серебристые волосы мягко спадали на плечи, обрамляя лицо, а изумрудные глаза светились игривым интересом. — Неужели они действительно могут быть интереснее меня?

— Ну, ты права, ты очень даже интересна, — Люпин отложил перо и посмотрел ей в глаза, его взгляд на мгновение задержался на её утончённых чертах, нежной коже и лёгком румянце на щеках. — Но знания и сила магии куда интереснее.

— Ладно, ладно, — Сирена улыбнулась в ответ и подпёрла подбородок рукой, её глаза блестели от любопытства, и она потыкала пальчиком в руку инкуба. — Что ты там нашёл такого, что готов променять на моё общество?

— Здесь много о магии, о её законах и тёмных ритуалах, — Люпин сделал паузу, обдумывая свою таинственную чушь, но его взгляд снова скользнул по её утончённой фигуре и грациозной позе. — Это может быть и опасно, но и увлекательно.

— Опасно, говоришь? — Сирена подалась чуть ближе, её глаза загорелись интересом, и Люпин не мог не заметить, как её губы изогнулись в лёгкой улыбке. — Я бы хотела узнать больше, люблю опасности. Может, ты покажешь мне что-то из своих открытий?

— Возможно, позже, — Люпин кивнул на стопку книг перед собой, его усмешка была загадочной. — Нужно сначала разобраться со всем этим.

— Я понимаю, — Сирена кивнула, её разочарование было едва заметно, но её уверенность и очарование не покидали её облика. — Но если тебе понадобится помощь или просто компания, я всегда здесь.

— Благодарю, Сирена, — Люпин снова встретил её взгляд, чувствуя, как его сердце начинает биться чуть быстрее от её близости и обаяния. — Я обязательно обращусь, если понадобится.

— Тогда, может быть, в другой раз? — Она наклонилась чуть ближе, её уверенность и энтузиазм были очевидно слегка подкошены, её волосы мягко переливались в свете. — Я уверена, что у нас будет ещё множество возможностей.

— Ладно, убедила. — Люпин вздохнул и закрыл книгу, его взгляд смягчился, он, конечно, жесток, но так с ней можно сблизиться очень уж просто. — Я могу сделать небольшой перерыв на час в твоём обществе. Конспекты готовы у меня на две трети, а у тебя, полагаю, на половину.

— Правда? — Сирена оживилась, слегка подёргав ушками, что добавило ей ещё больше очарования. Люпин не мог не заметить, насколько её улыбка стала притягательной. — Я обещаю, ты не пожалеешь.

— Доверяю тебе, как дроу своему клинку. — Люпин улыбнулся, вставая и собирая свои записи, всё ещё ощущая её магнетическое присутствие. — Куда ты хочешь пойти?

— У меня есть одно место на примете, — Сирена подмигнула, вставая с места и плавно направляясь к выходу, её движения были грациозными, словно она плыла по воздуху. — Давай, я тебе покажу.

— Веди, о путеводная Сирена, — Люпин кивнул и протянул руку. — Я с удовольствием проведу это время с тобой.

После прогулки по зале библиотеки между полок они поднялись на чердак, где царила ещё более уединённая атмосфера. Сирена огляделась, ожидаемо никого не увидела, а затем повернулась к Люпину с игривой улыбкой.

— Здесь мы можем спокойно поработать над нашими заклинаниями, — предложила она, её голос был полон энтузиазма и ожидания.

— У меня есть идея. — кивнул Люпин. — Давай обучим друг друга магии, которой владеем. Я могу показать тебе заклинание, которое нейтрализует любое другое. Это может быть полезно во многих случаях. А что ты можешь предложить мне в обмен?

Сирена задумалась на мгновение, её глаза заискрились интересом. Внезапно, не дожидаясь дальнейших объяснений, она плавными движениями рук неожиданно создала перед ним гипнотический узор, который начал переливаться в воздухе.

Пока Люпин наблюдал за узором, погружаясь в его ритм, он почувствовал, как его разум уплывает в глубь души, вводя тело в оцепенение. Сирена наклонилась к нему и нежно коснулась его губ своими. Её губы были мягкими и манящими, а вокруг витал вкусный аромат цветов и пряностей.

Люпин, неожиданно для неё, очнулся от чар раньше, чем предполагалось. Почувствовав тепло её губ и тонкий аромат, он моментально пришёл в себя. Не раздумывая, он притянул Сирену ближе, углубляя поцелуй. Их губы, почти оторвавшись друг от друга, встретились ещё раз в страстном танце, языки переплелись, обмениваясь агрессией и нежностью. Поцелуй был влажным, насыщенным, их тела прижались ближе всякого приличия и начали было реагировать друг на друга, но…

Сирена, застигнутая врасплох его неожиданной реакцией, мягко отстранилась, её щеки залились румянцем, а ушки слегка дёрнулись от смущения и неловкости.

— Это было… неожиданно, — прошептала она, её голос дрожал от смущения и толики негодования.

— Прости, ты сама виновата. — с весельем он следил за её реакцией, блестя огоньками похоти в фиалковых глазах. — Ну а теперь, когда ты показала мне своё, хм… мастерство, позволь продемонстрировать моё заклинание.

Он собрался с мыслями и показал, как разрушить узор, который оказал эффект даже на инкуба. Сирена с интересом наблюдала за его действиями, хотя больше скользила не по его пассам, а по его лицу и горячим губам…

В смущении эльфийка пересказала формулу заклинания, чтобы инкуб его свершил, он же передал формулу разрушения заклятий. По сути это был глиф хаоса, что разрушал всё остальное плетение в направленной области, мешая манифестации энергии на уровне разума и материи, безвредно рассеивая энергию. Его достоинство — это почти моментальное срабатывание, но большой недостаток — это расход энергии, сопоставимый с 6-метровым огненным шаром.

Энергии у них уже не оставалось на заклинания, поэтому они решили перенести их тест на попозже. Надо заметить, переписывание заклинаний в компании этой умницы было крайне приятно для инкуба. Ему она чем-то напоминала Маэвис, но характер её был куда более мягким и несерьёзным.

Так они и не заметили прихода вечера. Инкуб был явно раздражён этим фактом, а Сирена беззвучно посмеивалась в кулачок, когда она поглядывала на раздражённого инкуба. Как понял Люпин, учитель счёл их слишком продвинутыми, а сейчас же усиленно таскал остальных учеников по теории и практике. И если инкуб и Сирена покажут то, что смогли приуспеть до конца недели, то их обучение будет в таком же свободном формате, что было приятным стимулом.

Вечерний храм был красив, малая служба проводилась Алинаэль, а инкуб приятно смотрел на неё. Каждый раз, когда она отвлекалась от ритуала и смотрела на него, румянец подступал к её щекам и ушкам. В храме было несколько молодых эльфиек, что молились богине Любви во время службы. Занимательная традиция — молиться о суженом и обретении нежных чувств. Скользнув взглядом он увидел и Сирену. Она сидела в дальнем углу и не видела его, взгляд был направлен в пустоту, и она усиленно что-то обдумывала, покраснев до кончиков ушек.

Люпин нырнул в себя, словно бы провалившись в сон, но частью разума оставался в сознании и держал своё тело. В этот момент он заметил новую тонкую, но достаточно прочную ниточку, соединяющую его с кем-то. Думать тут о личности не приходилось, это была Сирена. Проследовав по ниточке, он нежно коснулся её разума и услышал поток противоречивых мыслей с обдумыванием вопроса «что делать?!». Фихри бодрствующей психики и огромные чащи, полнившиеся психической силой, расползающиеся миллиардом капилляров по разуму, были занятным зрелищем. Подумав, а что бы такое можно сделать, он аккуратно сформировал образ ряда пошлостей, что можно бы поделать вместе, напитал энергией и аккуратно толкнул в вихри.

Вынырнув, он просто ждал реакции Сирены, и через несколько секунд он увидел, как её будто бы током прошибло. Красный румянец оставался, но после этого потрясения отчасти сошёл. Она дёргала ушками и над чем-то думала, но уже в несколько другом ключе, более основательно, он видел её такой только когда она усердно старалась конспектировать работы. Проследовав до её разума ещё раз, он увидел, как в представление о пошлостях проросли нити капилляров, что наливали его новым смыслом, а из него выходило несколько, что питали уже какие-то другие идеи. Вихри сил же двинулись дальше, разрушать что-то иное, перерабатывая ненужное в психическую силу.

— Что-то мне подсказывает, что сделал что-то не то… — подумал про себя Люпин.

— Ага, нет существа безумней любящей самки. Крепись, это ты можешь и не пережить. — ехидно прокомментировал дракон.

Отрешившись от мрачных мыслей и передав эту проблему от себя сегодняшнего себе завтрашнему, он начал думать над тем, что задумал сделать с Алинаэль.

Прошёл час, и служба кончилась, он ждал, пока Алинаэль вернётся к своей комнате, и он сможет пойти на разговор. В это время он от скуки рассматривал вязь на каменных частях храма, и что-то ему изрядно резануло глаз, впрочем, раздумывать над смыслом занятного барельефа пока было некогда.

— Леди Алинаэль, рад вас видеть! — Люпин слегка поклонился и сел в кресло. — Ваше общество всегда приятно.

— Гэлион, рада нашей встрече. — Алинаэль улыбнулась и положила свои зачарованные очки на тумбочку. — Рада, что ты пытаешься найти решение и смог довериться мне.

— Боюсь, иные исходы будут намного хуже, нежели излить душу вам, Леди. — он слегка меланхолично кивнул, напустив румянца.

— Что же, начнём с того, где мы остановились в прошлый раз. — Алинаэль внимательно посмотрела на него и тоже слегка покраснела. — Если что-то новое вас тревожит, то вам стоит это сказать, я готова выслушать.

— Последнее время мои эмоции стали более интенсивными, я постоянно думаю о полостях разного рода, хотя мне показалось, что после прошлого визита к вам мне стало действительно легче переносить общество Миратиэль. — Люпин слегка нахмурился. — Но теперь я думаю… О вас…

Люпин нагнал ещё три степени краски и забавно задёргал ушками в смущении.

— Вы снились мне этой ночью, но на этот раз навязчивый сон, как меня утешает моя тетя, сменился тем, как меня утешали вы… И в нём мы… П — поцеловались.

— Не вини себя. В — всё хорошо… — в замешательстве от сна, что был в подробностях таким же, как у неё, Алинаэль смутилась даже больше "Гэлиона". — Продолжай.

— Я думаю о вас, признаться, даже сейчас. И мы… — он осёкся и покраснел так, что это было даже слегка неестественно.

— Всё хорошо, продолжай. — заметив, что "Гэлион" может закрыться, Алинаэль уже чуть более спокойно и настойчиво сказала свою привычную фразу.

— Ха… — шумно выдохнув, "Гэлион" встал, подошёл к креслу жрицы и опёрся на него руками, его огромные фиолетовые глаза смотрели в два светлых изумруда на налившемся краской лице. — Я хочу вас… Я хочу взять вашу талию в руки, сорвать ваше красное ажурное платье, излобызать ваши груди, шею и длинные ушки. Хочу порвать, хочу, чтобы тонкие струйки слёз стекали по вашим щекам в момент вашего оргазма. Хочу придавить вас к этому мягкому ковру и залить его любовными соками. Хочу исследовать ваш ротик своим языком, хочу пройтись руками по каждому закрутку вашего тела. Я хочу тебя, Алинаэль.

— Ох… — Алинаэль встала и едва не упала от покосившихся ног, она чувствовала себя как лань в капкане охотника. Скопившаяся вязкая слюна скопилась во рту, от чего она шумно сглотнула. — Я… Я думаю, мы можем найти способ, как справиться с этим… Например, собой…

Договорить она ничего не смогла, томно вздохнув от взгляда инкуба и приземлившись попкой обратно на кресло, она приняла очень неоднозначную позу.

После этого слова инкуб набросился на неё, вторгнувшись в её ротик своим языком. Руки его исследовали приятные большие округлости эльфийки, она что-то пыталась промямлить, но из-за поцелуя, на который сама же неосознанно отвечала, получилось лишь томное мычание.

Руки Алинаэль пытались оттолкнуть "Гэлиона", но после одной робкой попытки они уже стягивали с него рубашку.

Сам инкуб тоже не оставался в бездействии, он нащупал застёжки ажурного красного платья и начал его снимать, словно бы открывая подарок. Едва понятным запахом эмоций он почувствовал давно отринутую застоявшуюся похоть эльфийки, что копилась два с лишним века, он ощутил глубокое сожаление о том, что она пропустила не одного мужчину, к которому испытывала чувства из-за долга, взятого ей по незнанию.

Наконец он снял платье, распахнув перед собой ажурное красное бельё, сотканное из приятной ткани. Не став снимать и его из-за нетерпения, он снял своё исподнее и прислонился к паху эльфийки.

Нежные половые губки, едва видный рыжий ворс лобковых волос, струйки слёз от эмоционального накала эльфийки, рыжие волосы, стекающие огненным водопадом до талии, и ярко-розовые сосочки, раскрытые от сдвига красного шёлкового бюстгальтера.

Эльфийка хотела было сказать, чтобы он остановился, чтобы он не двигался дальше, но, едва отдышавшись, она почувствовала резкую боль от проникновения. Что-то ощутимо прорвалось у неё внутри.

Вскрик боли и приятные ощущения не дали ничего сказать Алинаэль. А дальше она лишь могла хватать воздух ртом между поцелуями.

Едва поняв, что эльфийка начинает приспосабливаться, Люпин подхватил её на руки и жестко скинул на мягкую шкуру, что заменяла ковёр. Эльфийка не успела удивиться первому, как её резко прижали к меху шкуры так, что она даже дышала через раз. Сразу что-то вошло в её лоно, заходя намного глубже в этой животной позе. Эльфийка пыталась кричать от экстаза и боли, но получалось через раз истерично всхлипывать.

Через пару мгновений её прострелил оргазм. После этого инкуб перевернул её на спину и, смотря в её зелёные глаза, из которых текут слёзы, он снова в неё вошёл. Он лишь быстрее и быстрее двигался, а задыхающаяся эльфийка снова содрогалась под ним, но на этот раз что-то горячее влилось в глубь её живота.

Она было уже подумала, что всё кончилось, но Люпин продолжил. Эльфийка расширила глаза от такой страсти и лишь пыталась заткнуть свой крик экстаза в шкуре.

Всё больше и больше соков стекало с их тел, запах разврата витал в комнате, и два потных тела почти без сил содрогнулись в экстазе в последний раз.

— Я не это имела в виду… — Алинаэль, слегка отдышавшись на плече её любовника с некоторым сожалением и облегчением, начала говорить. — Я имела в виду, что я могла бы тебе помочь своим ртом или руками.

— Примите мои извинения. — Люпин снова напустил искусственную краску и сделал сконфуженное лицо.

— П… Похоже, у нас появился общий секрет, который стоит сохранить в течение нескольких лет, иначе… Меня могут изгнать. — Алинаэль кивнула, стараясь успокоиться.

— Алинаэль. Никогда я не допущу такого. — инкуб играл и делал это искусно, будь в комнате сам отец лжи, он бы не смог сказать, наиграны ли эти слова.

Их встреча кончилась страстным поцелуем.