Инкуб

Глава 19

Глава девятнадцатая.

Осознание.

— Так, посиди здесь. Я сейчас найду кого-нибудь из жриц жизни, они тебе помогут, — суетилась Мириэль, склонившись над инкубом.

— Благодарю, — коротко отозвался Люпин.

Женщина поспешно выбежала на верхний ярус, оглядываясь в поисках хоть одной жрицы.

— Кхм… Здравствуйте, леди Мириэль, — с ноткой грусти произнесла Миратиэль, спускаясь к ней.

— Твой племянник ранен. Ему обожгли ноги магией, и он не может двигаться.

— Ох… Веди, — отозвалась Миратиэль.

Её тон показался Мириэль вялым, но она решила промолчать.

Они быстро направились в комнату отдыха и ворвались туда без промедления. Там уже сидела Алинаэль, оживлённо беседуя с Люпином.

Их лица светились весельем, а не тревогой. Мириэль предположила, что Алинаэль просто отвлекает юношу от боли.

Миратиэль опустилась к раненым ногам и начала шептать молитву.

Незнакомое заклинание нарушило привычную картину. Ткани на ногах Люпина стали срастаться ещё до того, как жрица закончила чтение, и это не ускользнуло от её внимания.

Детали, накопившиеся за целый месяц, начали складываться в тревожный узор. Пропавшая книга, которую Мириэль едва успела начать читать, — по обрывочным черновикам переписки она восстановила её текст и заподозрила неладное, когда прочла про демонический культ. Позже книгу вернул Гэлион.

Гэлион… Его окружало слишком много странностей. Он явно путался не с одной девушкой — и даже не только с девушками, но и с женщинами много старше него, что было даже слегка предосудительно. Устраивал какие-то сборища молодёжи, что само по себе не вызывало вопросов. Но его магия… Она отливала необычным розовым или пурпурным оттенком. А после последней такой встречи бесследно исчезли Илинтриэль, Фаэлин, Сильвен и Лиандра. Теперь пропал и её муж — и снова тень Гэлиона. Ему пророчили судьбу героя, достойного книжных легенд, тех, что она видела своими глазами. Но что-то с ним пошло не так. Слишком не так. Взгляд стал иным, внешность — притягательнее, а глаза — глубже, словно бы затягивали в себя твой разум.

Можно было бы списать всё на драконью кровь и плоть, что он, возможно, вкусил. Но мутации от такого обычно грубы и смертельны. Скрыть их невозможно — глаза выдают всё, а порой появляются рога или чешуя. Ей доводилось читать о подобных случаях.

И теперь… С ним снова что-то не так.

— Нечитаемые слова магии, — тихо произнесла Мириэль, завершая заклинание. Её заговорённое кольцо дрогнуло, указывая в сторону мужа. — Так… Не соблаговолите ли объясниться, Гэлион? Почему мой муж оказался в этом храме?

— Что?! — Люпин вздрогнул. Его слишком часто разоблачали в последнее время. — Не может быть!

— Нет-нет, моё кольцо чётко чувствует его присутствие.

— Что? Не верю, — встрепенулась Алинаэль. — Где он?

Миратиэль поднялась, бросив на Мириэль беспокойный, но молчаливый взгляд.

— Идём, — мрачно бросила Мириэль.

Она повела двух жриц и «Гэлиона» туда, куда тянуло кольцо.

— Постойте… Этой стены здесь раньше не было.

— Это не стена, а дверь, — Алинаэль приказала корням расступиться.

Они шли в гнетущем молчании, пока не приблизились к цели. Внезапно из тени прохода к горлу Мириэль приставили кривой клинок, а чьи-то руки сжали её в захвате.

— Ну, в общем-то… Ты бы всё равно не смирилась с тем, что там, — прозвучал голос. — Я бы на твоём месте выбрал кого покрепче. Но на нет — и суда нет.

— Что? Ты?! Ты сговорился с дроу? Мерзкий выродок! Они истребили твою семью! — Мириэль вырывалась, но дроу, убедившись в её слабости, сдавил ей шею, скрутил руки и убрал клинок на пояс.

— Девочки… Почему вы стоите? Убейте этого предателя! — в ярости выкрикнула она.

— Прости… — еле слышно выдохнула Миратиэль.

— Нет, подруга, ты кое-что не поняла, — усмехнулась Алинаэль. — Мы решили, что вы нам мешаете, и дали вам шанс послужить нашему делу.

— Какому делу?.. — неверяще уставилась на неё Мириэль.

— Отпусти её, — бросил Люпин, махнув дроу. Тот разжал хватку. — Пойдёмте, я вам покажу.

Мириэль, всё ещё не веря, последовала за эльфом, чья улыбка казалась зловещей.

Перед ней открылось ужасающее зрелище.

Комната, сужающаяся к одной точке, ломала разум своей кривизной. В центре зияла чёрная дыра, из которой тонкой струёй лился розовый ихор, наполняя резервуар под висящими телами. Создавая иллюзию того, что они имеют конечности, просто уходящие в резервуар.

Алтарная плита в форме перевёрнутой пирамиды уже стояла на месте, и старейшина из последних сил удерживал её вместе с одержимыми телами.

— Эллиан!

— !

Старейшина оставался под заклятием немоты. Мириэль рванулась к нему, но Люпин подставил ей подножку.

Она рухнула, разбив свой изящный эльфийский носик.

Люпин, мягко улыбаясь, схватил её за волосы и поднял. Её глаза пылали гневом, руки тщетно пытались оттолкнуть его.

С трудом встав на ноги, она замахнулась, но он перехватил оба её запястья.

Его рот растянулся до неестественных размеров, и длинный язык скользнул по её шее и щеке.

— Чудовище… Отпусти… Прошу… Отпусти…

— О нет. Мы только начали, — прорычал инкуб.

Он повалил её на пол. Из углов комнаты вырвались щупальца, растянувшие её конечности и разорвавшие одежду.

Слёзы катились по её лицу от унижения, но щёки пылали под воздействием чуждой силы.

Инкуб щедро одарил её несколькими дозами афродизиака. Тело, вопреки её воле, начало жаждать страсти.

— Хм… Ты, конечно, не первой свежести товар, но весьма ничего.

— Заткнись… Нена… кхр… — её слова заглушило щупальце, заткнувшее рот.

Её лоно приняло его с жадностью. В этом акте не было ничего примечательного, но беспомощность её мужа источала восхитительный аромат.

Для Люпина эти ощущения были новым опытом — с обезумевшими Фаэлином и Илинтриэль такого не вышло.

Наконец он излил в неё своё семя. Эльфийка содрогнулась, теряя контроль. Щупальца отпустили её — разум уже был во власти иной силы.

Второй раз оказался страстнее. Мириэль сама принялась работать ртом, а её муж лишь скрипел зубами и ронял горькие слёзы.

Удовлетворённый её не самым умелым язычком, он не дождавшись кульминации вытащил. Смоченный слюной, он загнул её раком и вошёл сзади.

Кровь от разрыва дырочки не предназначенной для секса оказалась неприятным сюрпризом, но эльфийка лишь подмахивала, вымаливая ещё.

Спустя минуту яростного ритма инкуб наполнил её, а она рухнула без сил, не сдержав мочевой пузырь от наплыва ощущений.

Люпин перевернул её, едва в сознании, и вновь воспользовался ртом, излив туда семя — раз, второй, под конец из её рта и носа потекла белёсая слизь пузырями.

Пройдясь по остальным её отверстиям ещё раз, он приступил к финалу. Эльфийка, обезумевшая от эйфории, корчилась в нескончаемых оргазмах.

— Хм… Это немного мешает…

Содрогания мышц мешали костяным пилам на концах щупалец, которыми он отрезал ей руки и ноги. Но вскоре дело было сделано.

Пинком он отправил её изувеченное тело в лужу под алтарём.

Увидев мужа, она в безумии поползла на обрубках к нему. Ткани алтаря присосались к её культям, влив в вены кровь инкуба.

Благодарю этой помощи, ей тяжело дышащей и обезумевшей от похоти, желания и боли удалось насладиться на пульсирующий член, выплеснув часть того, что её наполняло. Её душа первой отошла к Слаанеш.

Демон в её теле довёл Эллиана до конца за пару минут.

Алтарь был завершён. Его сила росла, и до первого дня весны оставалось лишь ожидать выхода на его проектную мощность.

— Ну… Это, конечно, стрёмно со стороны, но видывал я ритуалы и похуже, — сказал дроу, наблюдавший за представлением.

— Хм… Не поделишься?

— Нет… Это долго. Но, если вкратце, некромантам понадобилось очень много кожи. Они сделали химер, что регенерировали достаточное её количество, а потом проводили ритуалы воскрешения каждый раз, когда тварь умирала. А когда им это надоело, они начали использовать микроскопическое количество зелий для постоянного поддержания их на грани смерти. Так рычащие, воющие и ноющие твари крутились на штырях, напарываясь на острые лезвия, что медленно снимали с них кожу, которая из раза в раз регенерировала.

— Да… Тут хотя бы есть конец, — посмотрел Люпин на эльфов, что уже не были оными в полном смысле.

— Угу… Слушай, а мне всегда было интересно, что демоны делают с душами?

— Хм… Ну, вообще зависит от силы демона. Да и для начала нужно понимать, что такое душа. Душа — это отражение физического тела в варпе. Они в нём светятся, насыщая пространство мыслей испускаемыми эмоциями. Сама душа, ну, как я понял, поев несколько, состоит из внешнего слоя, покрова эмоций, что испускает её поверхность вовне. За этой завесой, в «глубь» — это не совсем правильное понятие, но по-другому смертному это объяснить затруднительно, — в общем, за покровом внешних эмоций скрываются уже стремления, даже те, что не осознаваемы смертным. За стремлениями, но всё ещё на этом уровне глубины, стоит память: операционная, навыки, привычные паттерны поведения. Дальше идут уже глубокие воспоминания — это такие колонны самых первых чувств, что настаивались слишком давно и оттого наиболее для нас сладки и ценны. Далее идёт довольно обширное пространство неосознанного, оно есть у всех разумных, даже низших демонов и нежити, оттого им есть что друг в друге кушать, кроме сгустков эмоций. А в самой сердцевине души есть неразрешимая крупица воли. В каждом создании, от червя до бога, что уродился в одном из миров, эта крупица есть. Её лишены только огромные концепции, ибо сами являются лишь потоком стремлений, наиболее явные и понятные потоки эмоций, что испускают смертные. Так они могут формировать целые потоки, что смывают в вихрях хаоса царства внутри варпа, снося всё в вихре дикой псевдоразумной силы.

— А что это за крупица воли?

— Хм… Не задумывался. Но думаю, ответ на этот вопрос чисто функциональный — то, что служит центром всех воспоминаний и эмоций, формируя вокруг себя самое из себя круг эмоций и стремлений. Стоит заметить, что именно этот тонкий круг вокруг этой крупицы теоретически может сохранять воспоминания после реинкарнации, и их, хоть и лишённых эмоциональной напитки, может быть до поражающего много.

— Ага. То есть демоны пожирают душу до этой крупицы, а дальше что?

— А, да… Так вот. Демон сожрал тело и душу смертного. Если это неразумный демон, это даст ему прирост сил, пару столетий — и, вероятно, он переродится в существо сильнее. Концепция времени в варпе не совсем применима, но суть в том, что это занимает субъективно огромное количество усилий, особенно для твари, у которой не хватает мощи собственной души и разума. И методом тыка, ну или сугубо случайно, такая тварь находит способ стать умнее и сильнее, так переходит на среднего демона. Душу в ходе этого оно обычно теряет по глупости, банально не удержав её из-за куда более тонкого и эфемерного строения остатков. Да и светится она начинает куда слабее. Таким методом можно скакнуть до герольда, если быть особенно удачливым, ну или по воле бога-покровителя.

— Ага, и ты на уровне герольда? — спросил Зеларион.

— Ты слушай, а не перебивай. Так вот, тут идёт чёткое разделение, в том числе и по наличию крупицы души и имени. Большинство демонов имён вообще не имеют — это воплощённые идеи бога, напитанные как следует мощью. Ну, или ставленника бога. Ну, или стихийно возникшие демоны. Неразумные твари, движимые лишь парой идей, у них даже инстинктов частенько нет. А вот если герольд движется дальше, то значит, он уже полноценный нерождённый. Он, вероятно, стал демоном в круге одного из богов или переродился в оного своими силами, но такое, как мне подсказывает знание магии, — путь в один конец на обеденный стол к демону посильнее, хотя есть и совсем конченные смертные, что стали своими силами бессмертными, переродились в сущность более высокого, полубожественного порядка.

— Так… Я правильно понимаю, есть абсолютное большинство обитателей вашего мира — это бездумные идеи, подкреплённые силой мыслей смертных, но без души, но есть души, что попали в варп и стали демонами, научились жить в хаосе постоянно меняющейся действительности, и есть смертные, которые переродились в демонов?

— Угу, — кивнул инкуб. — Но есть ещё два способа. Это когда бессмертный, допустим, бог или полубог, впадает в хаос — так он становится демоном, если он слабоват, или архидемоном, если силён. И ещё один, ну, не совсем способ, но всё же стать демоном — это упасть с вершины пищевой цепи из бога хаоса в архидемона.

— Так… Погоди, то есть ты хочешь сказать, что, например, местный бог может взять и быть заражён хаосом?

— Ну, если заражён, то скорее он стал приспешником Нургла. То есть бога разложения и перерождения, и это от него почувствуют очень быстро, по запаху. Хаос — это не болезнь, эмоции и чувства есть почти у всего, свои или накопленные — не важно. Например, твой меч — он окроплён ихором низших и средних демонов, оттого имеет отражение в варпе, виден даже там и может быть ярким маяком в ночи. Вероятно, если убить им тварь посильнее, то и душа какая-нибудь к нему притянется, возможно, даже убитого. Если это демон, советую меч уничтожить — хаотическое создание может тебе очень больно и сильно отомстить. Ну, или призвать в меч демона или демона меча, что утратил оболочку. Это тоже и уже последний путь становления демона.

— Так… А с душами что происходит?

— А, да, прости, я отвлёкся от основной темы. Так вот, душа, допустим, попадает к архидемону. Эта тварь сдирает не до эмоций и стремлений — оно жрёт всё вплоть до крупицы. А потом за ненадобностью отпускает. Более интересный путь — это то, что может стать с демонопоклонником. Да, их в конце их жизни сдирает один из демонов их бога, берёт плату в размере всех эмоций и части памяти, что он накопил, но после его душа попадает на план бога. Например, со Слаанеш есть шанс угодить на вечную оргию. Всё, чтобы твоя душа испытывала самые резкие и сложные эмоции вечность и давала силы божеству.

— Что-то мне подсказывает, на оргии будешь не ты, а тебя… — призадумался дроу, смотря на алтарь.

— Ну… Кто виноват, что вы, смертные, слишком сильно любите страдания и испытываете от них самые сильные всплески эмоций?

— Ну… Наверное, боги нашего мира, что нас такими и создали, — кивнул Зеларион.

— Ахахахахах! — искренне рассмеялся инкуб. — А тебя не смущает, что и сами «боги», во-первых, подвержены этим эмоциям, а, во-вторых, могут пасть на сторону хаоса? Вон там, в библиотеке, с десяток случаев описано.

— Ну… Значит, боги помощнее?..

— Например, кто?

— … — дроу задумался.

— Боги хаоса? Так создание одного из таких прямо перед тобой.

— Ну… Если тебя, не шибко отличного от разумного, смогли создать, то, наверное, и такого, как я, при желании смогут.

— Хм… Ну, во-первых, то, что называется крупицей, не во власти богов хаоса и ни во власти кого бы то ни было. Если угодно, это нерушимая закономерность и концепция, которая столь мала и незаметна, что, полностью очищенная, она представляет почти то же самое, что и ничто, то есть пустота, ничего.

— Так… Ну… Тогда… Тогда я не знаю.

— Ну, допустим. Исходя из того, что варп — это отражение эмоций из реального мира, что ты можешь сказать?

— Что… Что сначала появилась реальность?

— Нет. Во-первых, ничего не появлялось, во-вторых, и материум, и имматериум — это одна ткань реальности. Как пальто с подкладкой или торт. С одной стороны — это одного цвета, форм и концепций, а с другой точки зрения — оно иное.

— Тогда… Я, если честно, не понимаю.

— 2+2?

— 4.

— 3+3?

— 6.

— Спасибо, что продали свою душу Слаанеш, ожидайте встречу после крышки гроба. — с мягким голосом отрапортовал инкуб.

— Так. Бред не неси. Я серьёзно.

— Ты только что назвал причину. Первичны абстрактные взаимоотношения, в конце которых всегда один правильный ответ. Так разумные вообще смогли появиться. Просто сложившиеся условия, что создали каскадную неравновесность, которую ты определяешь как жизнь. Но, к сожалению, неправильных ответов во много раз больше, чем правильных. Оттого в ходе бесчисленных попыток жизнь нашла устойчивые формы и развилась. Вероятно, это даже произошло несколько раз независимо столь давно, что мы этого даже не можем найти в глубине миллениумов, оттого такие, как ты, ну или очень похожие существа, есть почти во всех концах мультивселенной.

— Блять… Лучше бы я дальше махал мечом и не думал. Что мне теперь делать со всем этим?! — Зеларион, раскрасневшийся, сел на корень и усиленно задумался.

— Ну… Вообще, я несколько удивлён, что ты воспринял слова демона, причём не самого сильного, за чистую монету, — покивал инкуб.

— А кому мне ещё верить? Я чувствую за тобой… Не знаю… Что-то в тебе, в общем, есть. Ты не из тех, кто будет врать ради лжи, чтобы запутать. В тебе… В тебе есть что-то, чего нет даже во многих разумных. Я не знаю… Какая-то свобода, что ли.

— Ахахах! Какая свобода? Я принадлежу полностью богу хаоса, каждая моя мысль…

Люпин не успел договорить, ведь грохот камня и щепы от снаряда, вылетевшего из портала над алтарём, заткнул голоса собеседников.

— Кхем… Неожиданно… — сказал Зеларион, отойдя от шока.

— Да… Наверное.

Инкуб подошёл к прилетевшему нечто и увидел серебряное копьё с гравировкой картин пошлостей по всей длине — от начала клинка, что после такого влёта даже не погнулся, до шипа с другого конца.

— Ну что же… Видимо, от нас ждут великие дела! — сказал Зеларион на это послание.

— Ага… Наверное, — взял инкуб копьё и услышал тонкий женский стон от этого артефакта.