Инкуб

Глава 25

Инкуб.

Глава двадцать пятая.

Безумец для безумцев.

Утро следующего дня растворилось в дымке, как и вся неделя, утонувшая в вихре плотских утех. Женщины — от преданных пассий, чьи взгляды горели обожанием, до новоприбывших, жаждущих прикоснуться к апостолу бога, — сменяли друг друга в его объятиях, словно волны, разбивающиеся о скалы. Комната храма, пропитанная сладковатым дымом благовоний и солоноватым запахом пота, превратилась в святилище наслаждений. Шёлковые простыни, смятые и влажные, шуршали под их телами, а полумрак, прорезаемый мерцанием свечей, скрывал следы вина и масел на их коже. Люпин лежал среди спящих эльфиек, морально истощённый, но пылающий неутолимой божественной энергией. Их тёплое, неровное дыхание касалось его груди, а тонкие пальцы одной из них всё ещё цеплялись за его запястье, словно во сне она боялась потерять связь с ним. Его кожа хранила отголоски их прикосновений — лёгкие царапины, следы губ, — но разум уже блуждал где-то за пределами этого хаоса страсти.

Всё это организовала Алинаэль. Заняв место верховной жрицы, она проделала невероятный объём работы в отсутствие инкуба: прописала основные положения культа и регулярно проповедовала.

То, конкретно сейчас, инкуб выбрался из постели и направился на улицу. Выйдя из храма, чья комната была преобразована в обитель плотских утех, он увидел пылающий алым рассвет.

Зима окончательно отступила, и солнце теперь всходило над горизонтом раньше. Инкуб сидел на корне дерева, глядя на рассвет, что поднимался над горами, пока вся деревня ещё спала.

Попивая душистый травяной чай, он внезапно ощутил всплеск энергии за пределами деревни — той же, что текла в его венах. А вскоре до него донёсся громкий рёв.

— Спасёшь эту дуру — расскажу, как сделать ваши деревья ещё лучше, — раздался голос Тенебриса.

— А ты знаешь, кто это? — спросил инкуб, вставая и медленно направляясь к источнику рёва.

— Бедная родственница. Очень похотливая молодая драконица с весьма странными, но благоприятными для тебя вкусами, — раздражённо рыкнул дракон.

— Серьёзно? Вы, драконы, оказывается, за семейные ценности? — ускорил шаг Люпин, осознав услышанное.

— Удивишься, но я знаю своих предков вплоть до Семицветной Матери, а также всех родственников по пра-пра-прадеду и пра-пра-прабабушке в этом мире. Эта дура по судьбе оказалась рядом. Дура дурой, но дружит даже с металлическими драконами.

— То есть ты добровольно помогал и опекал её, а она вляпалась в неприятности с богами варпа?

— Эх, если бы… Лихой беды одно начало, сидела девица скучала… Вот и этой скучно стало.

— Да помогу, помогу.

Мысленно отмахнувшись от дракона, инкуб подбежал к до сих пор неразобранным воротам. Из чащи доносился шум и гам: лязг металла, треск поваленных деревьев. И всё это двигалось к деревне на огромной скорости.

Через пару минут эльфийские стражники во главе с Ариэль и Люпин увидели, как молодую чёрную драконицу, истекающую кровью, теснит и гонит воин в неестественно огромной броне, пышущей паром, с ещё более массивным мечом, который был весомым аргументом даже против дракона.

Инкуб шарахнул молнией по броне, разорвав схватку и дав драконице пару мгновений, чтобы отпрыгнуть. В следующий миг он телепортировался с поднятыми щитами и выставленным копьём, оказавшись между этой ненавидящей друг друга парой. Стражники у ворот ненавязчиво потянулись за магическими стрелами с пробивающим эффектом.

— Так! Отставить потасовку и порчу лесов! — рявкнул Люпин, оказавшись между молотом и наковальней.

— Отойди, эльф! Я зарублю это порождение ящеров, якшающееся с тёмными силами! — прогудел яростный голос из-под шлема.

— П-прошу… Спасите! — взмолилась телепатически молодая драконица, лишённая привычной драконьей гордости.

— Кто ты, воин? — обратился инкуб, разглядывая помятую, но целую броню рыцаря.

— Я инквизитор Гарций. По велению Его Величества я охотился на восточном пределе Империи за рядом нечестивых культистов. В ходе расследования выяснилось, что все нити ведут к этой особи дракона. После подтверждения её связи с тёмными богами ей был вынесен смертный приговор. Я уполномочен её прикончить, не считаясь с потерями!

— Во-первых, здесь не твоя Империя. Во-вторых, ты применяешь силу и потрясаешь регалиями на нашей земле. В-третьих, эта разумная просила защиты, и всё выглядит так, будто ты решил прикончить молодого дракона и пустить его на реагенты.

— То есть ты покрываешь культистку?

— Эй, драконица! Ты культистка?

— Нет! Я всегда чтила древних богов Аэльдари! — явно набивала себе цену истекающая кровью драконица.

— Вот видишь! Иди отсюда, человек. Тебе не место в этих землях. А твой бог никогда ничего хорошего эльфам не делал, а порой и вовсе приносил лишь недоброе. Уходи, ибо я, Апостол богини Любви, в силах доказать, что, какой бы ни был бог, дури в его наместниках хватит на целое войско таких, как ты!

— Вот значит как… Значит, ты заодно с этой тварью… — рыцарь перешёл в другую стойку.

— А не тот ли ты Гарций, что был прозван Безумным? — спросила Ариэль вкрадчивым шёпотом, так, что её услышали все в радиусе двухсот метров.

— Да, клеветники любят преувеличивать, — запнулся Гарций, явно не ожидавший, что его узнали. — Но уверяю, это всё навет глупцов, не имеющий ничего общего с реальностью.

— Хорошего человека безумным не назовут. Прочь отсюда, иначе нам придётся завершить твой путь здесь, и мы будем в своём праве.

Инквизитор постоял в стойке, что-то обдумывая, вздохнул, опустил меч и отправился прочь.

— М-да… И что это было?

— Спасибо! — драконица превратилась в свою гуманоидную форму и запрыгнула на спину инкуба, обхватив его руками и ногами.

— Слезь с меня, ящерица! Ты вся в крови!

— Ой… Да, простите.

В гуманоидной форме драконица оказалась на удивление миниатюрной: полтора метра роста, наглый, раскрепощённый взгляд, вертикальные зрачки с фиолетовой радужкой, длинные чёрные волосы, закрывающие локонами все срамные места, миловидное хищное личико, отдалённо напоминающее человеческое и эльфийское одновременно. Заострённые зубы, периодически сверкающие во рту, ясно говорили, что она далека от всеядности, а три пары рожек окончательно ставили точку в вопросе её расовой принадлежности.

— Рассказывай. Кто такая, зачем пришла? — кивнул Люпин, критично осматривая кровоточащие раны драконицы. Он плеснул на них зельем, и шипение жидкости, соприкоснувшейся с её чешуйчатой кожей, наполнило воздух резким травяным ароматом.

— Зовут Фив! Пришла в храм! — козырнула голая драконица, её вертикальные зрачки сузились, а фиолетовая радужка вспыхнула, поймав солнечный свет. Её длинные чёрные волосы, влажные от пота и крови, прилипли к плечам, едва прикрывая соблазнительные изгибы.

— Я уже ощущаю от тебя гору проблем, присыпанных геморроем, — выдохнул Люпин, но его взгляд невольно скользнул по её телу. Её чешуйчатая кожа — гладкая, с тонким узором, напоминающим чешую, но мягкая, как у змеи, — мерцала в утреннем свете, подчёркивая каждый изгиб.

— Ну… Может, вы согласитесь меня приютить? — Фив шагнула ближе, её когти слегка царапнули землю, а тело изогнулось с хищной грацией. Она наклонилась, глядя снизу вверх, так что её рожки почти коснулись его груди. Горячее дыхание с лёгким привкусом серы обожгло его кожу, а её клыки сверкнули в насмешливой улыбке. — Обещаю не кусаться… сильно, — прошептала она, и её длинный язык мелькнул, облизнув губы.

Люпин ощутил, как кровь быстрее побежала по венам, а в груди зажёгся знакомый жар. Её запах — терпкий, звериный, с ноткой металла — будил в нём что-то первобытное, но он стиснул зубы, подавляя порыв.

— Так, я не против разврата, но точно не у всех на виду, — рявкнул он, отводя взгляд, чтобы не поддаться её откровенной провокации. — Ариэль! Принеси одежду для нашей гостьи!

Через пару минут драконице нашли одежду, но из-за среднего роста эльфов она была ей великовата.

— Хы! — улыбнулась Фив, обнажив частокол зубов. — Спасибо. Полагаю, ты и есть Апостол?

— Да. А теперь выкладывай, зачем ты тут на самом деле, — кивнул инкуб.

— А я вижу, что Апостол бога не так прост…

— Хватит льстить. Если бы не твой родственник, я бы даже не оставил свой чай, чтобы пойти за твоей избитой тушкой.

— Пфи-фи-фи… Какой ты бука. Задание у меня от твоего бога. Я многим обязана Слаанеш.

— Ты так говоришь, будто моя мать — мужчина.

— М? Ну да. Совершенный и такой мужественный! — с мечтательными нотками промурлыкала драконица.

— Ладно, не суть. Что конкретно за задание? И как я к нему причастен?

— Мне велели временно быть твоей свитой до захвата эльфов, потом стать пропуском в летающий град, а дальше я свободна, как вольная птица.

— Ага… Мне тут одна вольная птица напела, что ты дура из дур, так что я даже не знаю…

— Что?! Где эта пернатая падаль? Я порву её и съем! — образ драконицы треснул: голос стал откровенно рычащим, руки превратились в полноценные лапы, а лицо разъехалось в пылающую огнём и яростью морду.

— Зовут Тенебрис, образован, умён, крайне саркастичен, не женат.

— Ой… — в миг Фив сжалась, словно уменьшившись в своей гуманоидной форме.

— Ладно. Что умеешь? Какие способности? Короче, зачем ты мне?

— Могу сосать! — оскалилась Фив во все клыки.

— Кхем… От такого опыта пока откажусь.

— А так? — очень длинный язык изогнулся в воздухе и задёргался, капая слюной на пол.

— Так, отставить! Разврат вечером, у меня куча дел. Серьёзно, что в тебе полезного?

— М… — прикрыла она рот с развратным языком. — А мало?

— Да. Предпочитаю, чтобы в свите были полезные женщины, а не сосальное стадо с вывихом мозга.

— Эх. Ладно. Могу летать, умею драться на уровне сильного молодого дракона, немного знаю магию, знаю многих монстров нагорья — в основном в гастрономическом смысле. Хорошо работаю маногенератором, ещё лучше, если это специфическая магия с уклоном в тёмные искусства.

— Ясно. Ладно, может, ты и не совсем бесполезна. Основные школы магии?

— Преобразование, Воплощение, Очарование.

— М-да. Ну, пойдёт. Полагаю, о силе дракона спрашивать не стоит, так что в ближнем бою даже не буду уточнять, как ты дерёшься.

— То есть можно остаться?

— Ладно, можно. Сейчас у меня практика магического искусства, потом надо сделать пару дел, а дальше можно проверить твои способности другого плана.

— Хе-хе, — от её пошлого смешка передёрнуло даже Люпина.

До вечера ничего особенно неприятного не произошло — обычная рутина, за которой следила Фив. Обычные занятия по контролю большего количества маны в пределах локального резерва да пара экспериментов с Сиреной. Их парочка спелась не только на почве интимных утех, но и в работе с магией, где они дополняли друг друга.

— Милый у тебя домик, — промурлыкала драконица.

— Ага. Располагайся, будь как дома, но не забывай, что в гостях, — за день в её обществе инкуб ещё не определился с её ролью в своих планах, но активно размышлял.

— Хе-хе, — Фив, не теряя времени, обняла Люпина сзади и потянулась к его штанам.

— Так, ждать! Сначала баня.

— Ну… Ладно.

Изведя пару бадей воды, они наконец распарились и раскраснелись.

— Так, становись-ка на эту лавку. Пора сыграть в лекаря и крестьянку, — ухмыльнулся Люпин, стягивая пропитанную паром рубаху. Его кожа блестела от пота, а глаза сверкнули божественным огнём.

— А? О-о… Хорошо, — Фив хихикнула, её голос дрогнул от игривого азарта. Она взобралась на верхнюю полку с кошачьей грацией, её когти слегка царапнули дерево. Нагнувшись, она выставила бёдра, оттопырив всё сокровенное. Чёрные волосы разметались по её спине, открывая чешуйчатую кожу — гладкую, с тонким узором, напоминающим чешую, но мягкую и тёплую, мерцающую в свете лампы.

Люпин замер, его дыхание сбилось. Перед ним было нечто первобытное, далёкое от эльфийской анатомии. Её клоака, лишённая разделения, пульсировала, покрытая тонкой, влажной плёнкой, источающей терпкий, мускусный аромат с лёгкой ноткой серы. Чешуйчатая кожа вокруг неё, чуть темнее, чем на бёдрах, вздрагивала, словно от внутреннего жара. Запах ударил в ноздри, разжигая его инстинкты, и он ощутил, как кровь прилила к вискам.

— Хм… Интересно, — пробормотал он, преобразовав руку в тонкие, гибкие щупальца. Они скользнули внутрь, осторожно исследуя горячую, податливую плоть, которая сжималась в ответ, словно живая.

— Ой… — Фив дёрнулась, её когти впились в лавку, оставив борозды. — Ну… Ладно… — выдохнула она, но её голос дрожал от смеси удивления и удовольствия.

— Первый раз вижу что-то такое, — его голос стал ниже, почти рычащим, пока щупальца ощущали её внутреннюю структуру: упругую, ритмично сокращающуюся, с жаром, который обжигал даже его сверхъестественную кожу.

— Хи-хи… Думала, мужчинам всё равно, во что тыкать, — Фив обернулась, её фиолетовые глаза сверкнули, а длинный язык мелькнул, облизнув острые клыки. Её рожки качнулись, отбрасывая тени.

— Нет, конечно, — усмехнулся Люпин, но его сердце заколотилось быстрее от её наглой провокации.

— Тогда зачем тычут сюда? — она хмыкнула, раздвинув ягодицы когтистыми пальцами. Её анальное кольцо сократилось, а клоака слегка приоткрылась, выделяя каплю вязкой, тёплой смазки, которая стекла по её чешуйчатой коже. — Это же… ближе к удовольствию, — добавила она, её голос стал мурлыкающим, почти гипнотическим.

— Очевидно — чтобы не плодить бастардов, — ответил он, но его взгляд приковался к её движениям, а в горле пересохло.

— Как будто это плохо… — Фив фыркнула, её чешуйчатая кожа на бёдрах слегка потемнела, словно от прилива крови. — Знатный муж сеет семя — его кровь течёт во всех. Через пару поколений его черты станут общими. Ничуть не зазорно, если низшие растят полукровок.

— Не думал, что ты способна на такие мысли, — Люпин мотнул головой, но его пальцы замерли, ощущая её жар. — Впрочем, мне плевать. Детей я, как чувствую, могу зачать только с воли матери. Но… Надо проверить.

— Ммм… Так проверь! Хватит копаться, дурачок, — Фив выгнула спину, её когти процарапали лавку, а бёдра раздвинулись шире, словно приглашая. Её клоака сжалась, выделяя ещё больше смазки, которая стекала по её ногам, смешиваясь с паром.

— Хорошо, понял, — он ухмыльнулся, убирая щупальца. — Зато знаю, куда целиться.

— Да что там думать? У порождения бога удовольствий размер не подведёт, не промахнёшься в яйцевод, — хихикнула она, и её клоака сжалась, словно поддразнивая.

— Значит, вверх.

Люпин пристроился сзади, его ладони легли на её бёдра, ощущая горячую, гладкую чешуйчатую кожу, скользкую от пара и её выделений. Он вошёл медленно, чувствуя, как её клоака обхватывает его, пульсируя и подстраиваясь под его размер. Её жар был почти невыносимым, а мышцы сжимались так плотно, что он невольно стиснул зубы, подавляя стон. Несмотря на её миниатюрность, она приняла его полностью, и её чешуйчатая кожа задрожала, словно от удовольствия.

— Ух… Прямо в матку, — выдохнула Фив, её голос сорвался на хрип, а когти оставили новые борозды на дереве. Её чешуйчатая кожа на спине потемнела, отражая её возбуждение.

— У тебя и это есть? — он замер, ощущая, как её внутренности сжимают его, словно не желая отпускать.

— Мм… Не беременела в этой форме, но… что-то такое нащупывала, — она хихикнула, но её дыхание сбилось, когда он двинулся, медленно, но глубоко.

— Даже не хочу знать, как, — пробормотал Люпин, но информация разожгла в нём хищное любопытство. Он слегка надавил, массируя кончиком вход в её матку, чувствуя, как она поддаётся, пульсируя в ответ. Затем, преобразовав руку в щупальце, он скользнул вдоль своего члена, расширяя проход, пока не уткнулся в стенку матки уже самим собой. Её плоть сжалась так сильно, что он едва сдержал рык.

— Ой! Дурак, больно! — Фив взвизгнула, её тело дёрнулось, но в её голосе мелькнула нотка наслаждения.

— Боль и удовольствие, — прорычал Люпин, его глаза сверкнули. Подхватив её за бёдра, он ускорил темп, вбиваясь в самую глубину. Её клоака сжималась всё сильнее, а тело дрожало, отдаваясь первобытным инстинктам. Через пару минут её пронзила судорога, и она зарычала, её клыки клацнули, а чешelayчатая кожа на спине засверкала, словно уголь в огне.

Не останавливаясь, Люпин прижал её к полу, перевернув так, чтобы её бёдра были задраны под удобным углом. Его рука сжала её горло, слегка ограничивая воздух, пока он растягивал её матку быстрыми, глубокими толчками. Фив хрипела, её фиолетовые глаза закатились, но стоны становились громче, почти звериными. Её когти царапали его плечи, оставляя тонкие кровавые полосы, но это только подстёгивало его.

На третий её оргазм, когда её тело содрогнулось, а клоака сжалась так, что он едва мог двигаться, Люпин не выдержал. С низким рыком он излился внутрь, чувствуя, как её жар поглощает его семя, а её мышцы продолжают пульсировать, выжимая каждую каплю.

— Вот так лучше, — он шлёпнул её по заднице, и влажный звук разнёсся по бане, смешавшись с их тяжёлым дыханием. — А теперь ртом.

— Уф… Секундочку… — Фив рухнула на пол, её бёдра дрожали, а соки — смесь её выделений и его семени — стекали по её чешуйчатой коже, оставляя лужицу на досках. Кое-как встав на колени, она подползла к нему. Её длинный, шершавый язык обвил его член, словно змея, чередуя мягкие и грубые касания. Её клыки слегка задевали кожу, добавляя остроты ощущениям, а её горячее дыхание обжигало.

Люпин стиснул зубы, не ожидав такой интенсивности. Её язык — то мягкий, как шёлк, то жёсткий, как наждачка — полировал его с нечеловеческой ловкостью. Ни одна эльфийка не могла сравниться с этой ящерицей, чья пасть работала с хищной жадностью, словно она пожирала его целиком. Он схватил её за рожки, направляя её движения, и её глаза сверкнули довольством.

Через минуту он не выдержал, выплеснув семя с громким стоном. Фив жадно проглотила всё, её язык облизал губы, а клыки блеснули в свете лампы.

— Ням-ням. Вкусно, — промурлыкала она, вытирая подбородок когтистым пальцем. Её чешуйчатая кожа на щеках потемнела, словно от прилива крови.

— Ух… Что это было… — выдохнул Люпин, его ноги подрагивали, а в голове пульсировала смесь усталости и эйфории.

— Боль и удовольствие! — Фив оскалилась, её рожки качнулись, а лицо приняло развратное выражение, в котором смешались хищная гордость и насмешка.

— Да… Оно и видно…

— А… Мне кажется, или пахнет горелым?

— Что?..

Развратные мысли мигом вылетели из головы инкуба, как только он действительно ощутил запах смолёного дерева. Быстро накинув одежду, он оказался в холле дома. В этот момент по нему прошёлся поток пламени от какого-то мага. А рядом, возвышаясь на полторы головы, стоял уже знакомый бронированный воин.