Инкуб

Глава 16

Глава шестнадцатая.

Подарок.

Утро дня после ночёвки с Сиреной было замечательным, особенно когда оно началось с яркой инициативы последней. Она ничего не говорила, да и не могла сказать.

Её глаза после сна, что впился в её разум, были расширены, слюни и слёзы истекали медленными потоками, когда она соприкасалась со столь желанным объектом.

Не спрашивая желания, без какой-либо нежности, в абсолютном исступлении она нервно скакала на инкубе. Их бёдра тёрлись, разогреваясь от трения, языки хлюпали, пытаясь победить друг друга в страстном танце. У Сирены это едва начало получаться, она почти нащупала, как поставить инкуба, его удовольствие себе под власть, почти нашла тот темп, что доводил его нервы до болезненного натяжения, но не давал разрядки, почти смогла ухватить ту волну страсти, что дала природа женщинам и от которой мужчины без ума.

Вот только Люпин в мгновение уложил Сирену на кровать, придушив её горло и придавив её тело своим весом. Из-за этой резкой, неожиданной смены положения и баланса её пробила судорога оргазма, в которой ей отчаянно не хватало воздуха, в которой не было возможности продохнуть.

Но инкуб и не думал останавливаться в этом томительном удушении. Он закрыл ей возможность дышать своим изменившимся языком. Она пыталась биться, почти парализованная наплывом чувств, на грани беспамятства, когда инкуб всё быстрее, всё навязчивее входил в её лоно, достигая слегка болезненным импульсом её матки.

Так, почти потеряв сознание от удушения, Сирена дёрнулась в будто бы предсмертном оргазме, ощущая, как в неё вливаются горячие потоки семени, и в последнее мгновение перед обмороком она смогла вдохнуть.

Вдыхая сладкий воздух, она чувствовала себя поистине живой. Она плакала, не понимая от чего, прикрывая глаза в этой позорной слабости. Но инкуб и не планировал давать ей передышку. Он убрал её руки от лица и слизывал дорожки слёз, что лились из её глаз, и медленно и нежно продолжил их страстное утро.

Сирена наконец-то смогла расслабиться, она не мучила себя вопросами о том, хороша ли она, не пыталась сделать что-то лучше остальных, сейчас она наслаждалась тем, что просто жива, что занимается сексом, что сейчас её рот покоряется поцелую инкуба, что она может видеть, что она чувствует нежность от этого парня. Когда она посмаковала эти ощущения, Люпин кончил в её расслабившееся лоно ещё раз, слегка растягивая животик эльфийки.

— Хм… Ну наконец-то мне удалось выбить из тебя эту дурь, — сказал Люпин, варварски вытирая простынёй любовные соки.

— Ох… Прости, я… Ха… Ах… — Сирена до сих пор не могла нормально отдышаться и краснела от стыда. — Я не очень понимаю, о чём ты.

— Ты постоянно напряжена. Не только в постели со мной, вообще везде, в чём угодно. Как будто стараешься сделать что-то так, чтобы это было лучше всех, постоянно ища заусенцы в своём поведении, не понимая, что силы, потраченные на постоянные сомнения, стоит бросить на то, чтобы отдаться делу. Ты была так напряжена даже в ложе со мной, что я думал, будто ты пытаешься чуть ли не быть лучше суккуба в постельных игрищах, чуть ли не научиться выжимать соки насильно своей киской.

— Но… Разве это что-то плохое, да и… Разве тебе не нравится, что я стараюсь?.. — слегка обиженно сказала Сирена.

— Больше всего мне понравилась ты сейчас. — кивнул инкуб.

— То есть раньше тебе не нравилось?! — с истеричной ноткой спросила Сирена.

— Ага… Вот оно что… Ты думаешь, что если ты будешь постоянно напряжена, постоянно с включённой головой, то сможешь избежать ошибок, сможешь рассчитать все варианты, сможешь сделать всё лучше. Сможешь трахаться идеально, сможешь идеально отдохнуть, сможешь идеально выполнить задание, что дал преподаватель, не понимая, что мастер, тот, кто сделал эталон, не был напряжён в своём труде, он расслаблен, он творит от порыва души, в нём нет желания сделать лучше остальных, он знает, что то, что он делает, — лучшее, ведь никто, кроме него, не отдался делу всецело, каждую секунду жизни и каждый вдох тела.

— Не понимаю… Точнее, понимаю, но я не согласна. — надула губки Сирена.

— Но ты же это сейчас прочувствовала. — ухмыльнулся инкуб

— Ну… Да… — кивнула она.

— Поняла? — мягко спросил Люпин.

— Ну… Не знаю. Не совсем… — мотнула эльфийка головой

— Хорошо. Ляг на живот и расслабься.

Сирена повиновалась, легла на живот и оттопырила упругую попку, подложив подушку под живот.

— Э… Нет… Просто ляг.

— Ну… Ладно, — в лёгкой задумчивости она вернула подушку под голову и легла, попытавшись расслабиться.

Люпин принялся резко, сильно и жёстко мять её тело. Мышцы Сирены пытались сопротивляться такому напору, но как будто с каждой секундой у неё отбирались силы, и, когда сил в группе мышц вовсе не оставалось, Сирена чувствовала небольшую боль и наконец расслабление. Так продолжалось, пока не взошёл рассвет. Люпин прошёлся по всему телу Сирены, и она наконец почувствовала, что он ей хотел сказать. Просто спокойствие, просто комфорт, просто то, как если бы из неё достали мириаду тонких игл, к которым она уже привыкла и не замечала.

— С… Спасибо, — Сирена поднялась из неги и поцеловала инкуба. — Я поняла.

— Отдыхай. Сегодня же праздник и выходной, так можно пролежать хоть до завтра.

— Ну нет. Мне бестиарий завтра сдавать.

— Ну, как знаешь.

— Но… — сделав паузу, Сирена продолжила. — Немного я действительно ещё расслаблюсь, единственное, я бы хотела ещё тебя.

— Хм… — хмыкнул Люпин на то, как Сирена снова легла в провокационную позу и покачивала своей задницей. — Ну почему бы и нет.

Через ещё четверть часа разврата Люпин оставил Сирену одну и направился в храм. Было у него пару дел, которые пришли ему на ум вот буквально только что.

Алинаэль, несмотря на то что имела право на отдых, сейчас сидела в своей комнате и молилась. Раньше у неё были проблемы с представлением своей богини. Нет, она видела фрески, видела изображения, запечатлевшие древнее божество и её аватар, но как-то… Не было у неё тех ощущений, что были сейчас. Она ощущала, что богиня рядом, она понимала, что та рада за Алинаэль, она чувствовала, как это божество совершенно, она видела в своём воображении, как в златом свете и пурпурных всполохах его любят его слуги.

Люпин зашёл, когда Алинаэль отдалась этой медитации, и вместо неё помог корням зарастить вход.

Забавно, если раньше он не ощущал и толики божественной мощи, что свойственна жрецам, какому бы богу они ни отдавались в службу, то сейчас разум Алинаэль полнился крупицами силы этого божества, и она была так хорошо ему знакома.

Тихонько, чтобы не сбить этот транс жрицы, он подошёл к ней и тонкой ментальной нитью утянул её дальше в видения. Тонкий барьер, что не давал фантазии быть столь же яркой, какой она бывает во сне, был подавлен. Алинаэль увидела — и увидела всё. Её разум оказался в царстве хаоса, прямо у трона владыки излишеств. Это божество было столь разным, но столь великолепным в любом из обличий, что вызвало трепет и слёзы от созерцания его лика. Алинаэль пала на колени и плакала слезами радости, пытаясь смотреть и запоминать каждую черту, а рядом с ней стояли мириады демонов, смертных душ, что пришли в это царство, путешественников и поломников до невозможного, и каждый плакал точно так же.

Через мгновение это видение схлопнулось, а Алинаэль обнаружила себя в руках Люпина.

Обрадованная таким развитием событий после того, что увидела, она стянула с себя платье и со всей страстью набросилась на инкуба. Люпин, несколько в шоке от такого, попытался было сопротивляться, но банально не мог. Точнее, мог, но тогда бы ему пришлось что-то сломать этой жрице. Зелёные глаза Алинаэль приобрели пурпурный отлив и были до жути расширены.

Горячее лоно обняло член инкуба, сжав его до невозможного сильно.

Алинаэль в порыве страсти сплелась языком с Люпином, монотонно, быстро и тяжело вбивая его член в себя. Так она довела инкуба до трёх оргазмов, прежде чем немного размякла и ослабила хватку.

— Ух… Это было приятно. Хотя я бы предпочёл быть сверху. — пытаясь отдышаться сказал инкуб.

— Ах, Люпин, мой маленький демон. — с какими-то жуткими обертонами сказала жрица.

— Ч-что?! — глаза демона расширились от того, что его раскрыли.

— Я поняла! Я поняла, что такое любовь! Ах! — Алинаэль снова начала двигать бёдрами, а её взгляд стал ещё более жутким.

Люпин попытался было превратиться, но при его попытке применить похоть для трансформации Алинаэль просто высосала эту магию из его оболочки и лишь сильнее возбудилась.

— Ну нет, мой маленький инкуб. Я хочу тебя в этом облике. Ох! Ещё! Ещё!

— Какого?! — первый раз за эту жизнь Люпин ощутил себя беспомощным.

Приглядевшись к Алинаэль, инкуб увидел море силы. Перед ним сейчас была совсем другая жрица, не та, что была раньше, и эта сила была абсолютно такой же, что Люпин использовал для магии, но она была гуще, и сейчас он понимал, что Алинаэль ко всему прочему имеет стабильный канал поступления этой силы.

Инкуб нащупал ту способность иссушения, что помогла ему в первые дни пребывания в этом мире, и начал втягивать эту силу, что наполняла жрицу. Он чувствовал, что, если этого не сделать, через пару часов на её месте будет кучка пепла.

Он почувствовал, что это работает: железная хватка жрицы стала обычной для её силы, а её разум слегка прояснился. Малейшей слабости в руках Алинаэль хватило, чтобы Люпин, ломая кости и рвя мышцы от сверхусилия, скрутил и подмял сумасшедшую. Она просто молила его продолжать, она хотела плотского удовольствия.

Люпин уже начал просто не выдерживать того, что лилось из жрицы. Его тело вздулось, и демонический ихор, его настоящая кровь, брызгал во все стороны, искажая реальность одним своим присутствием. Так демон начал погружаться в знакомый себе мир, тот, где не существовало красок ни у чего, кроме эмоций. Сейчас он выглядел как пурпурная звезда в беззвёздной ночи. Алинаэль же буквально походила на угли костра, что серели в жаре, но жар этот был не реальным, а просто потоками энергий. Люпин загребал этот жар, всасывая всё больше и больше этой странной энергии, и наконец Алинаэль пришла в себя и начала кричать. От боли или от оргазма — не важно, главное, что никто не услышит крик жрицы за толстой стеной.

Так продолжалось ещё с полчаса. Противоестественный акт закончился вполне обычным сексом, а реальность приобрела вполне привычные краски.

Алинаэль не могла упасть в беспамятство, у неё не было ни капли сил, чтобы поднять руку, и в то же время хватило бы сил, чтобы сдвинуть горы. Сейчас она чувствовала, что изменилась, и, что самое забавное, она от этого смеялась странным смехом, который раньше слышала только у безумцев.

Инкуб чувствовал мощь, нет, не силу, а реальную возможность прогнуть реальность под себя усилием воли, то, что называется заклинанием, особенно теми низкими, что он использует, — целое ничто на фоне того, что есть сейчас у него в нутре. Это… Это непередаваемое чувство одноразового всемогущества пьянило, но он понял, что это. Это подарок его матери. Видимо, Алинаэль начала обращаться к другому божеству любви, и её притянуло к царству Слаанеш, а от того, что Люпин её подтолкнул, видимо, она посчиталась за «свою», оттого ей и были даны знания, кто он и что он такое.

— Да, мать, ну у тебя и шуточки… — ответа инкубу не было.

— Прости… Я не знаю, что на меня нашло, прости, Люпин. Я люблю тебя, я хочу ещё, я хочу, чтобы ты… Хмф…

Люпин просто заткнул поток этой эмоциональной бессмыслицы поцелуем.

— Не называй меня Люпином, я Гэлион, считай, что это игра. — серьезно кивнул инкуб

— Да, — радостно кивнула Алинаэль.

Безумие плескалось в её зелёных глазах, сейчас ничего в ней не напоминало жрицу богини Любви, которой она была. Сейчас перед ним сидело что-то иное, он не понимал как, но в ней перевернулось всё с ног на голову, он почувствовал это даже в сексе с ней. Она постоянно пыталась спрятать эмоции, поступиться чувствами, закрыться от аффекта, сейчас же она полной грудью вдыхала этот разврат, что разлит по комнате, и полностью открытыми глазами смотрела на него, будто бы видела всё в жизни впервые.

Решив залезть в разум к эльфийке, Люпин сел на её грудь, аккурат так, чтобы сжимать её рёбра, положил руки ей на голову и нырнул в её психику.

Раньше не сказать, что психика Алинаэль была простой, — огромный механизм по сдерживанию стрессов любой объёмности и сложности, вот что было до этого. Сейчас же это нечто запутанное и алогичное выглядело просто невозможно. Он попытался проникнуть, но наткнулся на барьер, субъективно представляющий собой хрустальный шар.

Через мгновение после соприкосновения с ним на его поверхности проявилось послание:

«Это мой тебе подарок, знай, что ты не один, и пусть она будет тебе вернейшим союзником и опорой в том деле, что ты себе взял.

Удачи, избранный.»

Хрустальный шар начал трескаться и образовал мириаду осколков, что вонзились в руку инкуба и быстро затащили его внутрь, а после стекло вернуло свой изначальный вид.

Как-то передумав что-либо трогать, Люпин вышел так же, как и зашёл, и вернулся в реальность. Алинаэль счастливо глядела на него и просто ждала невесть чего с широко открытыми глазами.

— Хм… Так перешить психику разумного за мгновения — удивительно, на что способны боги, — пробормотал удивлённо дракон из глубин кристалла.

— Нет… Слаанеш лишь даровал то, что у неё попросили.

— И что же?

— Я хочу сделать так, чтобы он меня любил. — Процитировал кусочек памяти Алинаэль инкуб.

— Ну как, уже испытываешь симпатию к психопатке, которая готова продать душу богу излишеств ради твоей любви? — с ехидством спросил Тенебрис.

— Честно говоря, за такую смелость у меня появилось редкое чувство, которое я не могу назвать никак иначе, кроме как «уважение». Это… Чертовски смело и безрассудно…

— Хм… Ну да… Это действительно достойно сильной личности. Жертвовать всем ради своих желаний. А ведь маленькая девочка просто хотела любви, ах, бедняжка.

— Этой маленькой девочке два с половиной века. Ладно, бред полный, конечно, то, что сейчас произошло, но всё сложилось хорошо.

Люпин вздохнул уже вслух, слез с Алинаэль, та через секунду прижалась горячими грудями к его спине. Не то чтобы страстно, просто нежно, пытаясь быть как можно ближе.

— Так, ладно… Надо бы тут убраться, а ещё, похоже, нам стоит найти одежду. Есть идеи?

— Ну… Я живу недалеко от храма, — посмотрела Алинаэль на порванное недёшевое платье, которое вдобавок ещё заляпала чёрная кровь инкуба.

— Что же… Тогда поступим просто: я беру тебя за руку, и мы быстро идём до твоего дома. Ты же живёшь одна?

— К сожалению, мои родственники давно в мире ином. Так что да, я живу в гордом одиночестве.

— Понял. — кивнул инкуб.

Люпин бытовым заклинанием собрал свою кровь, обрывки одежды и заодно грязь в один ком и банально сжёг это, превратив в пепел. Дури в его крови сейчас много, так что магия в разы мощнее.

После он накинул на Алинаэль и себя невидимость, и они быстро, почти нагие, прошли до её дома.

Пять минут при морозе, который вернулся после кратковременной оттепели, крайне неприятно, а ещё снег сыпался с неба, и чувствовать его на теле несколько неприятно.

Наконец они дошли до дома Алинаэль. Дерево это было большим и типовым, настолько вычищенным от напоминаний о ком-либо, что можно было подумать, будто тут никто не живёт и дом готов к продаже.

Алинаэль замёрзла и прижалась к спине инкуба, как только они дошли. После они скинули обувь и отогревались уже друг об друга.

Из постели жрицы инкуб вышел только к середине дня и с ужасом осознал, что забыл…