Игрушки судьбы

похоже, гробокопателей совсем не интересовала подоплека дела

Похоже, гробокопателей совсем не интересовала подоплека дела, ну или они знали больше, чем я, и больше, чем Ульфсак, ибо наш словоохотливый ученый, с начала действа, с того самого времени, как мы открыли первый саркофаг и отсекли голову, пребывал будто в прострации. Ну хоть болтать перестал без умолку.

Бульдозер с восьмируким споро принялись открывать оставшиеся саркофаги, а я не менее споро рубить головы, хотя и не без некоторого внутреннего сопротивления.

Я все время поглядывал по сторонам. Мне казалось, на стенах, потолке, даже полу пещеры время от времени возникают сполохи, словно сталкивались два заряда. Я посмотрел на остальных — видят ли они то же? По лицам гробокопателей было трудно что-либо понять, Ульфсак, кажется, не видел вообще ничего.

Я попытался просветить стены — даже для моего, измененного зрения они оказались непроницаемы.

Под руководством старшего, парочка человек-бур — тощий, произведя некие манипуляции, открыли ящик, который мы принесли. Внутри лежал… человек, средних лет, худое изможденное лицо, на вид совершенно обычный, человек не дышал. Труп? Зачем мы тянули сюда труп? Местных мало?

К тому времени, как труп извлекли, мы уже закончили с мумиями.

Я подошел к покойнику, желая получше рассмотреть его, ну или понять, что в нем такого, и в этот момент, он сделал вдох и открыл глаза. Парень был не мертв!

Позади что-то зашуршало, я обернулся — с пола поднимался Юань. Взглянув на ожившего покойника он довольно оскалился.

— Попался!

Тело передо мной дышало, моргало, но не шевелилось.

— И не пытайся, — продолжил Юань, и в голосе слышались нотки торжества, хотя самого явно трусило, — это тело специально изменено, ты не сможешь ни двинуться, ни убежать.

— Аньх… — разлепились губы лежащего.

— Прощай, Тег, — Юань кивнул мне.

Я помотал головой, не понимая.

— Руби, — он показал глазами на шею несчастного.

Я медлил, одно дело отсекать головы мумиям, которые двести лет, как мертвы, и совсем другое беспомощному человеку.

— Ну же!

И я отрубил.

«Тебе кажется, ты достоин большего? Проживаешь не свою жизнь? Возможно, так и есть.

Приди в компанию „Поменяй свою судьбу“ и стань другим человеком!»

И снова эта реклама. Почти созвучна его мыслям, только он считает, что достоин не большего, а меньшего.

После обеда, его позвал к себе рыжий. Вэньян знал, что так будет, он сам отправил запрос на встречу, минуя Карлоса — плевать.

Он решился, даже сам не понял, когда и как. Встал сегодня утром — и решение ждало его в голове. Основное — обеспечить Мей. Если все пойдет по плану, на первое время девушка не будет нуждаться в деньгах, даже совсем не будет, а потом… Вэньян гнал от себя мысли о «потом». Если опять же все пойдет по плану, для него этого «потом» не случится, но зато обеспечит Мей. Любовь, это не только брать, но и отдавать, иногда отдавать нужно больше, иногда нужно даже отпустить того, кого любишь, чтобы он был счастлив.

Рыжий, как всегда сидел в своей лаборатории.

— Что-то срочное? Все всполошились, ищут шпиона, нас уже несколько раз вызывали на допрос, отчего-то Чжоу — мистер-бдительность и подозрительность решил, что именно в нашем отделе завелась, как он говорит «крыса».

— Вот, — Вэньян положил перед рыжим то, что уже давно собирался. Еще полтора месяца назад он догадался, как можно изменить структуру двигательной молекулы, благодаря которой наноробот перемещался, но которая была настолько огромна, что он с трудом проникала сквозь мембрану клетки. В двадцати случаев из ста наниты просто застревали, мало того, что пропадая впустую, так еще и закупоривая возможные пути проникновения собратьев. Его наниты двигались не за счет химической реакции, а за счет тепла, как белок, который изменяет конфигурацию под воздействием температуры.

— Интересно, — посмотрев его разработки, кивнул рыжий, но ваша двигательная структура — билет в один конец. Отработав, она уже не сможет вернуть наноробота обратно, да вообще хоть куда его перенести, он будет вынужден остаться внутри.

— Да, но в большей части случаев, нам нужно только это. Вы не хуже меня знаете, что маленькие умные микросоздания, которые переходят от клетки к клетке, врачуя их — сказки для обывателей. Восемьдесят процентов нанитов растворяется лизосоматическими ферментами уже в первой клетке, именно поэтому, мы запускаем еще и еще, а потом новых нанитов, которые выводят остатки старых. Вы можете сейчас сделать несколько, посмотреть, что называется, в действии, а то, с этими безопасниками непонятно, когда в следующий раз разрешат подняться.

Рыжий покривился, но, тем не менее, кивнул.

— Давай попробуем, — он исчез в глубине лаборатории.

Не теряя времени, Вэньян тут же вывел на его рабочем месте всю информацию, какая была, и запустил режим листания, не отрывая взгляда от экрана. Любые электронные носители информации, во избежание утечки, в компании были запрещены, в компьютерах даже отсутствовали порты и передатчики для них. Информация внутри здания перемещалась либо на бумаге, либо через безопасников. Вэньян не старался запомнить, что мелькало перед глазами, он только выделил отдельный кластер в долговременной памяти и перенаправил зрительный поток туда. Пролистав первую папку документов, он принялся за вторую.

— Что… что это ты делаешь? — раздался из-за спины голос рыжего.

Вэньян не стал выключать, а дождался, когда компьютер долистает.

— Так, ищу, есть еще кое-какая идейка, — поверил ли ему рыжий, он не знал, а не поверив, не побежит ли сразу к безопасникам, тоже не знал, по большому счету, ему продержаться только до конца рабочего дня. — Ну так что там у вас, получилось синтезировать?

День доработал относительно спокойно, разве что раз сходил к Карлосу, но сейчас, когда решился, это мало волновало Вэньяна.

Худой ждал его, после работы в условленном месте.

Вэньян осмотрелся, увидел лавочку, первым направился к ней.

— Присядем.

Худой двинулся следом.

— Итак, ты сказал, у тебя есть товар? — охранники не стали садиться, а замерли по краям, словно живые статуи.

— Полная документация на печеночные и еще много чего, все посмотреть не успел, но, думаю, вы, или кто стоит за вами, разберетесь.

Худой кивнул.

— Десять, — продолжил Вэньян.

— Что десять?

— Я хочу, чтобы вы простили мне долг и заплатили сверху десять тысяч, — странно, но, как и на работе, он чувствовал себя абсолютно спокойно.

Худой скривился и вопросительно поднял бровь.

— Я примерно представляю, сколько может стоить подобная документация, — поспешил с объяснениями Вэньян, — простить потерю «жучка» и десять тысяч, это не такая большая сумма.

— Я могу забрать их прямо сейчас, у тебя и ничего не платить, — спокойно произнес худой.

— Не сможете, документы здесь, — Вэньян постучал пальцем себе по лбу, — я сотру их в доли секунды, вы и моргнуть не успеете. Дальше можете пытать, да хоть убить, память это не восстановит.

— Однако, — худой с прищуром, даже как-то по-новому посмотрел на Вэньяна, — если ты ведешь какую-то свою игру…

— Я понимаю с кем имею дело, — он приложил ладони к сердцу.

— Хорошо.

Через секунду Вэньяну пришло сообщение — его счет пополнился на десять тысяч. Он тут же перекинул их на Мей, присовокупив и десять тысяч, заработанные ранее. Вместе с ее сбережениями, сумма получилась вполне ничего.

— Итак? — худой продолжал щуриться в сторону Вэньяна.

Тот поспешно перекину им файлик из зрительной памяти — пусть разбираются, что он там успел рассмотреть.

— На всякий, если надумаете сейчас обратно забрать свои деньги, их у меня уже нет.

Худой, судя по отсутствующему взгляду, занялся изучением полученного. Вэньян поднялся, охранники обступили его, но худой сделал знак рукой, и они отошли.

С трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, Вэньян двинулся по улице.

Мы летели обратно, Юань, замотанный в термоодеяло, лежал на одном из спальных мест, парня бил озноб, хотя он выглядел уже лучше, чем, когда мы вышли из пещеры.

Ульфсак сидел рядом, не отводя немигающего взгляда от стены, гробокопатели, кажется, спали.

— Я расскажу вам легенду, — несмотря на состояние, голос у Юаня был ровный, хотя и тихий, — про двух друзей.

Ульфсак оторвал взгляд от стены, проявляя интерес.

— Давным-давно, на заре времен жили два друга, и были они, как братья. В один из дней, друзья решили накопить столько нанитов, чтобы стать равными Атомным Богам, которые правили в то время. И накопили, и вместе, рука об руку, плечом к плечу прошли этот путь. И вот осталось последнее испытание, последняя трансформация, друзья должны были покинуть свои тела, чтобы через восемь дней вернуться новыми существами, и было это на горе Даньшань. И они покинули, но один из них вернулся раньше, и во время восьмидневной трансформации он понял, что, пройдя одинаковый путь, они с другом стали слишком похожи. Энергия, наниты, что пронизывали их тела, были одними и теми же нанитами. Когда-нибудь, не сейчас, может, через сто, может, через тысячу лет, но они неизбежно схлестнуться, ибо двоим одинаковым божествам нет места в мире. Тогда он сжег тело друга, чтобы тот навечно остался духом без плоти. И ушел. Но не учел одного, обретя могущество, друг получил способность вселяться в другие тела, если они не были заняты душами. Неподалеку лежало тело умершего от голода хромого нищего, и друг занял его. С той поры он бродит по свету, переселяясь из одного тела в другое, но никак не может накопить достаточно силы, чтобы свергнуть бывшего друга, который стал богом. Такая вот история.

— Однако, возможно, вы что-то путаете, подобной легенды я не слышал, а легенды, заметьте, моя специальность, — подал голос Ульфсак. — Схожие мотивы, как-то: соперничество друзей и братьев, предательство, обретение могущества, конечно, встречаются, но, боюсь, тот, кто рассказал вам эту историю, выдав ее за древнюю, мягко говоря, ввёл вас в заблуждение. Скорее всего эта, так называемая, легенда какой-нибудь новодел из относительно свежих…

— Он назвал тебя Аньх, — произнес я.

— Да, — лежащий посмотрел на меня, — назвал.

— Очень похоже на имя Бога-демона Аньхоя.

Парень не сводил взгляда с меня, и мне показалось, он не то, чтобы видит меня насквозь, хотя и это тоже, он словно оценивает. Впервые в жизни я почувствовал себя букашкой, над которой стоит кто-то огромный с большой ладонью и решает прихлопнуть ее, или позволить ползти дальше.