Идущие на смерть приветствуют тебя!

Глава 9. Маленький переполох в большом городском пруду

А увидел я, само собой, довольного Бамбали. Протоспафарий партии «зеленых» мчался на колеснице по площади перед дворцом, а за ним бежал окровавленный и грязный человек в одной только набедренной повязке.

Руки его были связаны, а конец веревки тянулся к колеснице Бамбали. Следом за колесницей маршировали воины, одетые в кирасы, а поверх них развевались зеленые плащи. Я узнал в связанном изнемогающим от усталости человеке Тибула, микропанита прасинов.

Бамбали подъехал ко мне, прыгнул к колесницы и поклонился.

— Император, вот твой самый злостный враг после Веттониана, — сказал он, глядя в землю. — Я пленил его, несмотря на то, что твои прославленные воины не смогли с ним справиться. Вот он, связан и готов пасть к твоим ногам.

— Отличный подарок, Бамбали, — сказал я, подходя к микропаниту, устало свалившемуся на камни площади. — Да, это действительно Тибул, которого не смогли взять мои воины. Эй, как ты поживаешь?

Микропанит поднял на меня глаза и прохрипел:

— Он поймал меня с помощью предательства, а не в честном бою. Если бы я не доверился ему, то сейчас был бы на свободе.

Он злобно выплюнул кровавую слюну в сторону бывшего коллеги. Бамбали усмехнулся.

— Я вовремя понял, где находится истинный центр власти в этой стране, Тибул. Вот и тебе советую выбрать правильного правителя, а не нашего кривляку Веттониана с его полоумной женушкой.

— В подземелье его, — распорядился я. — Но только в отдельную клетку от других пленников, а то они сговорятся, чего доброго. Дьявол, если так будет продолжаться дальше, мне придется строить новую тюрьму!

Затем я обернулся к Бамбали и сказал:

— Ты доказал свою преданность. Отныне ты будешь моим советником по внутренним делам. Заходи ко мне в любое время дня и ночи.

И наклонившись ближе к образованному мужчине, я прошептал:

— Ты будешь присматривать за Донатиной и Лакомой, чтобы они не позволяли себе ничего лишнего, понял?

— Слушаюсь, император, — снова склонился Бамбали. — А насчет Черного Шептуна я скажу, что он уже давно ведет переписку с вашим отцом. Вы об этом знали?

— Врешь, — сказал я, отшатнувшись. — Не может такого быть. И о чем же та идет речь, в этой переписке?

— Дайте мне время и я предоставлю вам доказательства, — прошептал Бамбали.

Я посмотрел в его ясные, широко открытые глаза. Кажется, не врет. Мне показалось, что кто-то схватил меня за горло и сдавил изо всей силы.

Неужели Донатина и вправду плетет интриги за моей спиной? Впрочем, чему здесь удивляться? В этом городе ложь сидит на предательстве и погоняет вероломством.

— Сделай это и займешь его место, — сказал я, резко развернулся и отправился дальше в казармы, навестить бедного Лакому.

В ночной стычке две центурии потеряли около десятка человек, из них двое убитыми, остальные ранены. Лакома сидел на ложе, а полевой архиатр перевязывал ему окровавленную голову.

— Как ты себя чувствуешь, доблестный дукс? — спросил я. — Как же так получилось?

— Они напали из-за угла, император, — морщась, ответил Красная Борода. — Как заправские бандиты. И их было больше, чем пара десятков, намного больше. Если бы мы не подоспели ночью, к утру канал был бы разрушен, а все рабочие перебиты.

— Значит, они все-таки планировали туда наступление, — сказал я, сопоставляя то, что сообщил Бамбали. — И мы успели вовремя?

— Да, я оставил там центурию для охраны, но этого может не хватить, — опять поморщился Лакома. — Хотя сегодня днем народ опять может взбунтоваться. Кто-то ходит среди них и подбивает на неповиновение. Говорят, что здесь замешана дочка Севера.

— Ну конечно, как же без этой стервы, — сказал я, вспоминая Секстилию. — Ладно, отдыхайте и береги себя. Вместо тебя пока командование возьмет Эрнак.

Лакома устало опустился на ложе, а я отправился обратно во дворец. Солнце уже поднялось и заливало лучами площадь.

В малом тронном зале собрались Фальк и Траян с помощниками, а еще казначей Беллатор, организатор Евмен, мой главный конюшний Помптим Экзупетр и советники из городской курии. Подготовка к проведению Квинкватрий шла полным ходом.

— Из Рима к нам приедут двадцать экипажей, — сообщил Евмен, зачитывая списки, которыми он обложился со всех сторон. — Из Неаполиса семь колесниц, из Мутин — пять колесниц, из Капуи — десять, из Брундизий — две и из Регий — четыре.

Ого, да это неплохо. Вроде бы у нас и в самом деле получаются международные соревнования.

— Как вы знаете, в других городах империи также существуют партии колесниц, — продолжал докладывать Евмен. — Я подготовил подробный доклад, сколько их в каждом городе, если хотите, я зачитаю, император?

Я поднял руку и покачал головой.

— Это уже лишние подробности, Евмен, лучше обрисуй в общем чертах ситуацию с партиями.

Комит по администрированию послушно кивнул и поведал дальше, поминутно сверяясь со свитком:

— В остальных городах империи, по большей части, везде есть партии «синих» и «зеленых». Четыре крупные партии, как в Равенне, есть только в Риме и Константинополе. Во всех остальных городах их только по паре, разве что в Капуе есть еще «красные» и «белые» в Карфагене. Кстати, в Константинополе заинтересовались вашей идеей, император, но из-за междоусобной борьбы пока что не могут отправить колесницы и атлетов. Возможно, потом, когда у них ситуация утихомирится, они примут более активное участие.

— Отлично, отлично, — сказал я. — Меня интересует, как же вам удалось так быстро связаться с ними? Никакой гонец не успел бы добраться так стремительно и привезти от них ответ.

— Голубиная почта, император, — объяснил Евмен. — Она до сих пор существует. Мы отправили голубя в Византию, и вскоре получили ответ.

Ага, вот оно что. Между прочим, хорошее дело. Надо бы распространить новинку во все города империи. Интересно, можно ли сейчас создать телеграф между городами или это несбыточные мечты?

— Это была информация по колесницам, мой император, — продолжал доклад комит. — Теперь расскажу по дальнейшей организации праздников.

Он на мгновение запнулся, снова вгляделся в список и сказал:

— Император, я рассмотрел разные варианты и предлагаю провести соревнования наподобие Акцийских игр. Это изолимпийские игры, то есть они проводятся по тем же правилам, что и старинные игры в Элладе. Помимо гонок колесниц, туда включаются атлетические и музыкальные состязания. Кроме того, я предлагаю провести гребные соревнования, в новом вырытом канале. Победителей мы наградим венками из тростника, в знак того, что игры посвящены Нептуну. Ну, и под конец праздника можно провести бестиарии, то есть отдать на растерзание диким зверям преступников, приговоренных к смертной казни.

— Ого, программа получилась очень насыщенная, — сказал я. — Только я не уверен насчет бестиарий. Понравится ли это народу?

Присутствующие рассмеялись, будто я сказал удачную шутку.

— Император изволит шутить, — сказал Траян. — Да ведь народ постоянно просит провести бестиарии. Мы так давно их не проводили. В последние годы этому препятствовала только церковь, потому что подобные казни напоминали им о великих мучениках, отдавших свою жизнь за христианскую веру. Сам же народ на подобные развлечения сбегается со всех сторон. Если вы сделаете вход в амфитеатр платным, то заработаете уйму денег.

Беллатор усиленно закивал головой, полностью согласный с факционарием русиев, а я задумался. Вот ведь оно как! А я со своим гуманным мышлением двадцать первого века, конечно же, чересчур добр к преступникам. Кажется, если я буду настаивать на отмене бестиарий, подчиненные попросту не поймут меня.

— Ладно, я поговорю с епископом и постараюсь решить этот вопрос, — сказал я медленно, так и не приняв еще окончательное решение. — Чтобы церковь не чинила препятствий.

Хотя, с другой стороны, если казни будут подвергнуты всяческие изверги, вроде маньяков и убийц, а также растлителей детей, то я буду только за.

Дальше Евмен рассказал более подробно, в какие дни и время будут проводиться каждое состязание, а также в каком месте. Основная нагрузка, конечно же, придется на амфитеатр и ипподром, а также канал, если мы будем проводить соревнования по гребле. Беллатор постоянно встревал в каждую его фразу и прикидывал примерно, во сколько это обойдется казне.

Мы обсуждали проведение игр до полудня. Затем, едва успев пообедать, мы продолжили совещание, но в зал вошел гунн и быстро приблизился ко мне.

Едва увидев его, я уже знал, о чем пойдет речь. Его прислал Эрнак, значит, у нас проблемы на канале. Наверняка опять взбунтовался народ, вот ведь никак не угомонится, несносные.

Так и есть.

— Меня прислал Эрнак, доминус, — сказал гунн. — У канала собрались толпы народа, требуют отпустить прасинов.

— А сколько у Эрнака людей? — спросил я. — Он что, не может разогнать их?

Гунн покачал бородатой головой.

— Он взял только две центурии, доминус. А народу гораздо больше и все вооруженные.

— Эх, все равно никто в этом городе не может обойтись без помощи императора, — вздохнул я, поднимаясь с трона. — Ладно, пойдем посмотрим, что там творится.

Совещание продолжилось без меня, а я приказал Атальфу, оставшегося заместителем командующего, собрать пять центурий. Филонику я на всякий случай тоже сказал приготовить три архитронито, которые уже имелись в нашем распоряжении. Он уже успел завербовать четыре центурии арбалетчиков и почти круглые сутки натаскивал их на меткую стрельбу.

Затем в сопровождении двадцати палатинских схолов из отряда Лакомы, которыми командовал Марикк, я отправился к каналу на колеснице. Возницей был шустрый парень по имени Камилл. Атальф выступил с пятью сотнями воинов почти сразу следом за мной.

Со времени моего последнего посещения канала работы уже продвинулись далеко вперед. Герений, а затем и Гордий вовсе не теряли времени.

Мои помощники и вправду почти завершили канал, как мне и докладывали. В соответствии с планом они вырыли сооружение в форме подковы, оба конца которой обратили к морю.

Осталось только немного докопать до моря, а затем постепенно заполнять его водой. Корабли должны были заходить в канал с южного конца, затем разгружать товары на пристани в вершине подковы и выходить с северного. Впоследствии канал можно будет расширить еще больше, чтобы корабли беспрепятственно заходили с обоих его концов и не мешали друг другу во время движения.

Но сейчас все эти грандиозные планы были поставлены под угрозу. Я еще издали услышал крики и гул большой толпы. Несомненно, там сейчас творится самое лютое безумие.

— Император, — густым басом позвал Марикк и указал вперед, туда, где за многочисленными домами сновали людские фигурки. — Ты уверен, что хочешь оказаться там? Может, вернешься во дворец, а их предоставишь Атальфу?

Я, само собой, не собирался очертя голову бросаться в кипящую толпу народа. Я оглянулся, увидел, что центурии Атальфа ровными рядами идут за нами и бодро ответил:

— Мне надо посмотреть, что там творится. Всегда полезно знать, что хочет твой народ.

Марикк пожал плечами, мол, как знаешь, ты вроде умный человек и правитель империи, но большей глупости я еще не слышал. Мы продолжили поездку и вскоре выехали из черты города. Здесь городская стена уже была разрушена и перед каналом рабочие успели расчистить и выровнять пространство для пристани. На нем-то как раз и собралась беснующаяся толпа.

Невольно Эрнак допустил тактическую ошибку. Пытаясь защитить канал, он поставил свою оставшуюся сотню цепью возле него, а когда здесь появились тысячи вооруженных людей, мои воины оказались зажаты между рвом канала и нападающими. Сейчас их теснили к каналу, пытаясь скинуть туда, а малое количество солдат только распаляло толпу.

Нападающих, я вам скажу, оказалось немало. По меньшей мере, две-три тысячи человек. Все они кричали, размахивали дубинками, мечами и длинными ножами. Несколько солдат лежали неподвижно в стороне.

Я вздохнул и оглянулся на Атальфа, затем отъехал в сторону, чтобы дать ему дорогу. Делать нечего, тут остается только один вариант действий, силовой.

Увещевать разъяренную толпу нет смысла. Мы остановились возле полуразрушенной городской стены, с внешней стороны. Марикк окружил меня телохранителями и предложил снова уехать, но я опять отказался. Надо посмотреть, как будут действовать мои люди.

Тем временем некоторые из толпы увидели меня и сразу догадались, кто к ним явился.

— Смотрите, щенок сам явился сюда! — раздались крики, тут и там. — Давайте спустим его самого в этот канал, пусть отведает грязи.

Как я заметил, призывы в толпе к тому времени уже раздавались не к остановке строительства канала и освобождению факционариев, а к смене власти. «Долой Момиллуса!», — кричали бунтовщики, и даже: «Пустите прасинов во дворец!», «Веттониана на трон!».

Да, аппетит растет во время еды. Надеюсь, сейчас вам понравится блюдо от шеф-повара Атальфа.

Несколько десятков человек из толпы бросились ко мне и в это мгновение из пролома в стене на пристань вышли солдаты Атальфа. Бывший наемник сразу оценил обстановку, понял, что сейчас начнется противостояние и еще загодя приказал воинам построиться в боевые порядки.

Они быстро соорудили построение «черепаха» и медленно направились в сторону толпы. Вскоре на пространстве для пристани оказалось десять коробок «черепах», с полусотней солдат в каждой и все они неторопливо направились к бунтующей толпе.

Я оглянулся назад. Надеюсь, сейчас на нас не нападут сзади, иначе моим воинам придется туго. Но нет, в самом городе было тихо. Жители окрестных домов спрятались кто куда, только в соседней каупоне пьяные посетители стояли возле входа, кричали в унисон толпе и воинственно размахивали руками.

— Бей солдат! — закричали в толпе.

Бунтовщики оставили Эрнака и его людей в покое и бросились на воинов Атальфа. Но для того, чтобы справиться с обученными солдатами, у них явно не хватало умений. Я надеялся, что Лакома достаточно хорошо натаскал моих воинов, чтобы они могли противостоять численно превосходящему противнику, пусть и плохо вооруженному.

Пробить римскую «черепаху» трудно даже для опытных и закаленных в боях варваров, а вот обычным городским повстанцам это и вовсе сделать был не под силу. Здесь главное не дать нападающим прорвать строй, выдержать первые, самые яростные минуты натиска, а вот потом, когда бунтовщики поймут, что не в силах пробить оборону солдат, уже можно делать с ними все, что угодно.

Судя по всему, Атальф прекрасно в этом разбирался. Нападающая толпа разбивалась о медленно продвигающиеся коробочки «черепах», как волны о скалы. Только в одном месте, на левом фланге крайняя «черепаха» не выдержала напора толпы и развалилась.

Солдаты там подались назад перед толпой, а я досадливо поморщился. Такой успех, даже самый малый, может воодушевить толпу и усилить ее натиск. К счастью, даже там, в отряде, где «черепаха» сломалась, солдаты не побежали, а быстро перестроились атакующим прямоугольником, выставили щиты перед собой и по бокам строя и начали колоть противников в просветах, совсем, как в реальном бою с варварами. Здесь уж толпа ничего не могла им противостоять, потому что у бунтовщиков не было копий и щитов.

Остальные «черепахи» между тем успешно продвинулись вглубь толпы, разрезая ее на малые разрозненные части, деморализуя и лишая способности к сопротивлению. Всюду на земле лежали трупы погибших бунтовщиков. Поняв, что им не удастся пробить оборону солдат, протестующие люди начали разбегаться.

Коробочки «черепах» добрались до редкой цепи воинов Эрнака. Я вздохнул с облегчением. Главное, что удалось спасти эту центурию.

Сзади послышался шум и оглянувшись, я увидел, что из города выехали с десяток колесниц с позолоченными бортами. Рядом с возницами стояли люди в шелковых плащах, по большей части пожилые и солидные.

Ясное дело, аристократы и богачи, члены партии прасинов и венетов, истинные организаторы беспорядков. Позади колесниц маячили вооруженные всадники, около сотни, судя по всему, сопровождающее войско.

Но не это удивило меня больше всего. В толпе сопровождающих всадников я заметил Либерию, переодетую в доспехи и с вызовом глядящую на меня.