Идущие на смерть приветствуют тебя!

Глава 15. Морские игрушки взрослых мальчиков

Всего за неделю, а то и того меньше Гордий сумел совершить невозможное. Мало того, что он вырыл большой канал, но он заложил порт.

Вот о чем я думал, когда ехал от Равенны в порт Классис на следующий день после музыкальных соревнований.

Судьбу дяди я пока что еще не решил. Для начала просто ограничился арестом, но таким, мягким, в легкой версии, поскольку схолы поместили его не в подземелье, а закрыли в одной из комнат на третьем этаже. Что с ним делать, я буду думать после Квинкватрий, которые выдались хлопотными и многозадачными.

Рано утром после ночи, проведенной в совещаниях с советниками и в тяжких раздумьях, я выехал к порту вместе со свитой. Для начала мы отправились к новому каналу, по которому только вчера пустили наконец воду из Адриатического моря.

Как я уже говорил, Гордий, комит по строительству, совершил выдающееся достижение. Вчера он рассказал мне, что прорыть канал было относительно легко, потому что раньше, в незапамятные времена, когда империя была мощной и нерушимой, этот канал и так существовал.

Впоследствии, когда империя захирела и море отошло от Равенны, река Пад занесла его илом, а затем и сама отступила от города. Поэтому канал копать было легко, наши землеройные машины отлично справились с задачей. Как и планировалось, по устью канала могли проплыть самое большее два корабля, причем заплывали они с одного конца, а выплывали с другого и опять попадали в море.

Гордий, как мне вчера сообщил Герений, успел за несколько дней построить на лагуне в южной части канала новый военно-морской порт, примерно на том же месте, где он и располагался раньше, в далекие годы. Этот порт в незапамятные времена так и назывался, Классис, поэтому мы, не мудрствуя лукаво, так и нарекли его сейчас. Канал к морю назвали каналом Августа, в честь основателя Римской империи, который в свое время и приказал построить первоначальный канал.

Гордий успел построить пять казарм для моряков, оборудовал молы и даже маяк. Вчера ночью этот маяк уже начал работать и освещать направление подходящим кораблям. Стоила вся эта задумка громадных денег, казначей Беллатор постоянно ругался с Гордием, но я безропотно согласовал все траты, потому что рассчитывал на прибыль, которую мы скоро будем получать от морской торговли.

С открытием порта Классиса столица получала доступ к товарам со всего восточного побережья Средиземноморья, в том числе из Константинополя и Александрии. Ну, а мы, владельцы порта могли собирать пошлины за доставку груза. Сегодня мы опробуем, как хорошо у нас вышел порт и ведущий к нему канал.

Для участия в соревнованиях мы допустили любые корабли, потому что у моей империи, как это ни стыдно было признать, сейчас своего флота не было. Мне предстояло еще создать его, а для этого требовались крупные вливания, даже моей имперской казны не хватило бы сейчас для этого.

Впрочем, любое большое дело начинается с маленьких шагов, я планировал уже после Квинкватрий заложить постройку трех небольших бирем, юрких и маневренных военных судов с двумя ярусами гребцов. Главное, найти хорошего корабельного мастера, чтобы он строил на совесть, Гордий уже обещал мне показать такого умельца.

Затем, если удастся найти еще деньги, можно будет и построить больше кораблей, а там, глядишь, недалеко и до воссоздания могучего Равеннского флота. Не прошло еще и сотни лет, как этот флот, говорят, участвовал в разгроме коалиции варварских орд, налетевших тогда с востока.

— Я никогда еще не каталась на корабле, — призналась Лициния, когда мы со свитой доехали до пристани. — Отец обещал как-нибудь взять меня в морское путешествие в Испанию, но так и не выполнил слово, потому что плавать стало слишком опасно.

— Это точно, на морях сейчас господствуют пираты, — подтвердил Бамбали, а Филоник подтвердил его слова кивком.

Канал получился широким, я даже не думал, что он будет таким крупным и внушительным, гораздо больше всех каналов в городе. Местами его берега еще не успели до конца облицевать и там проглядывала зеленая от ила земля.

В устье канала Августа покачивалась трирема «Благословенный». Раньше она называлась «Юпитер», но пришлось переименовать под влиянием епископа, способствовавшего ее приобретению. Пока что это был единственный мой корабль. Ну хорошо, спасибо и на этом, месяц назад у меня и этого не было.

Корабль был длиной в восемьдесят локтей, а шириной до десяти. Если помнить, что каждый локоть у римлян — это примерно полметра, то становится понятным, что судно было не такое уж и маленькое. Внешне корабль напоминал рыбу, глаза которой размещались в носовой части, плавники угадывались в веслах, а хвост можно было разыскать в гибком веере руля на корме. Весла располагались в особом шахматном порядке и имели различную длину.

Самые длинные весла были на верхней палубе, для самых сильных, привилегированных и высокооплачиваемых гребцов, называвшихся транитами. На среднем ярусе были зигиты, а на самой нижней палубе ютились таламиты. Общее число гребцов достигало полутораста человек. Начальствовал над ними гортатор по имени Тарентий, а триерарха, то есть капитана корабля звали Кай Марцелл. Судя по свирепой внешности, раньше Марцелл был контрабандистом и пиратом.

Дождавшись, когда последний из моей свиты заберется на палубу, триерарх скомандовал к отплытию, а Тарентий приказал гребцам шевелить веслами.

Трирема медленно поплыла по каналу, постепенно увеличивая ход. Толпа на пристани разразилась приветственными криками.

— Никогда не думал, что мне доведется отплыть на корабле от Равенны, — сказал Евмен и мне показалось, что его глаза подозрительно заблестели. — За одно только это вас нужно боготворить, император. Вот уже десятки лет город оставался без выхода к морю.

Гордий что-то одобрительно проворчал, а Беллатор добавил:

— Конечно, порт нужная вещь, я не спорю, но кое-какие расходы можно было бы уменьшить.

Не обращая внимания на ворчуна, я спросил у триерарха:

— С какой скоростью может плыть трирема?

От усиленного размышления у Марцелла ходили желваки на скулах. Он чуточку помедлил и сказал:

— Мы можем плыть еще втрое быстрее, доминус. Если прикажете.

— Нет, пока не надо, — сказал я, нервно оглядываясь. Не хватало еще наехать на стенки канала на потеху публике. — Мы никуда не торопимся.

В центре корабля при необходимости можно было в считанные минуты установить немаленькую такую мачту высотой до двадцати локтей, с парусом из овечьей шерсти. Еще один небольшой парус можно было установить на форштевне, то есть на носовом ребре судна. Сейчас мачты и паруса были аккуратно сложены на палубе.

— Видите, — объяснил мне Марцелл. — Этот парус на носу позволяет нам использовать не только попутный, но и боковой ветер. У греков таких нет, они до носового паруса не додумались.

— А во время боя они не мешают? — спросил я.

Триерарх кивнул.

— Конечно, мешают. Во время боя мы убираем мачты и пользуемся только веслами. Это помогает достичь наивысшей маневренности, чтобы использовать таран.

Да, у всех римских военных кораблей имелся таран, острый брус, расположенный впереди на килевой балке. Его делали из железа, меди либо дерева, окованного железом. С помощью тарана трирема могла свободно проламывать борт неприятельского корабля, затапливая его либо идя на абордаж. Если сражение доходило до рукопашной, в бой вступали легионеры, на нашей триреме их могло поместиться до полусотни.

— Вам приходилось использовать таран в своей жизни? — спросил я у Марцелла.

Триерарх остро глянул на меня и кивнул. Для полноты пиратского облика ему явно не хватало курительной трубки и попугая на плече.

— Всякое бывало, — проворчал он, отворачиваясь. — Два раза я бил тараном, а один раз — меня. Я тогда еле спасся. Если бы берег не был близко, я бы сейчас здесь не стоял.

Вскоре трирема сделала поворот на восток и постепенно вышла из П-образного устья канала прямо в Адриатическое море. Триерарх снова прокричал команду и корабль развернулся на юг, к порту Классис.

Издали виднелся портовый маяк. Даже сейчас, невзирая на дневное время, на его верхушке горел огромный костер.

— Как же это прекрасно! — захлопала в ладоши Лициния и обняла меня.

Я улыбнулся и тоже обнял ее. Когда моя голова оказалась за правым плечом девушки, я встретился взглядами с придворными, стоящими на борту. Среди них была и Валерия. Девушка поправила белокурые локоны, растрепавшиеся от морского бриза и презрительно усмехнулась. За прошедшее время она стала еще привлекательнее.

Да, Валерия Драко, дочь судьи, тоже находилась сейчас здесь на судне, со своим женихом, советником по делопроизводству в муниципальной курии Равенны. В кои-то веки явилась на празднества. Заметив ее, я сразу пригласил молодых вместе с собой в морскую прогулку.

Трирема неслась на всей скорости, видимо, триерарх и гортатор решили все-таки показать мне, на что способна эта малышка. Ну что же, судя по всему, трирема могла многое.

Главное, как она себя поведет в будущем. Чует мое сердце, что те таранные удары, о которых говорил Марцелл, не самые последние в его жизни. Вскоре нам понадобится отвоевывать жизненно важное пространство и на море, а тогда понадобятся все тараны и пираты, какие только здесь имеются.

Сейчас трирема быстро подплыла к порту и одним махом пришвартовались у пристани. Помимо нашей триремы, в порту уже находились еще два десятка кораблей. Все они прибыли для участия в соревнованиях по гребле.

Когда я сошел на берег, прозвучали трубы, в которые, кстати, дули вчерашние победители в музыкальных соревнованиях, а именитые рекламаторы, тоже завоевавшие вчера призы, объявили о моем прибытии.

В порту собралась еще большая толпа, чем на пристани у канала Августа в Равенне. Кажется, сюда прибыло много гостей из других городов и даже иных стран. Смотрите-ка, сюда приехал даже посланник из Византийской империи, император которой, между прочим, до сих пор не признал меня своим коллегой.

Я еще не давал ему официальной аудиенции, поскольку Донатина еще до празднеств сообщил мне, что он и в этот раз не привез грамоты, а значит, я до сих пор не признан императором в Восточной Римской империи. Он приехал просто посмотреть, правда ли то, что я сделал и то, что в Равенне снова появился новый порт. Ладно, змея, смотри, удивляйся, а уж я постараюсь, чтобы твои глаза вылупились как шары, от изумления.

Евмен передал самому звучному глашатаи таблички с программой соревнований и тот объявил о том, что будет дальше. По плану, все корабли, что принимали участие в гонках, должны были войти в канал Августа с южной стороны, там, где располагался маяк, проплыть все его устье и выйти с северной стороны подковы. Затем они наперегонки мчались обратно к порту. Выигрывал тот корабль, что первым достигал до пристани.

В соревнованиях заявили участие восемнадцать кораблей, из них большая часть бирем и либурн, двухярусных и одноярусных кораблей соответственно. Трирем, помимо моей, набралось еще три.

Все они уже были поделены организаторами гонок на пары и с раннего утра заняли свои позиции, чтобы поочередно входить в канал. Сейчас все ждали только моего прибытия, чтобы начать гонки.

Я подумывал о том, чтобы забраться на маяк для лучшего обзора, но потом решил, что лучше не надо. Слишком далеко и слишком высоко. Работники Гордия в два счета соорудили мне нечто вроде помоста, на котором расположили золотой императорский трон.

Я уселся на него, а вокруг меня на затрещавшем помосте встали телохранители и придворные. Лициния, ввиду того, что она не являлась императрицей, вынуждена была отойти в толпу сановников. Девушке это не понравилось и она немедленно обиделась на меня. Ладно, потом разберемся.

— Начинайте, — скомандовал я и глашатай объявил о начале соревнований.

Трубы взревел и первая пара кораблей тут же двинулась с места, вспенивая воду веслами. Это были две либурны, почти одинаковые по размерам. Топла на портовой пристани зашумела от восторга.

Либурны, словно стремительные дельфины, быстро набрали скорость и почти одновременно вошли в канал Августа. Поскольку устье было узким, они даже на мгновение столкнулись бортами и сцепились веслами.

— Эй, как бы они мне там не разломали новый канал! — посетовал я. — Смотри, что делают!

Стремясь отцепиться друг от друга, корабли отталкивались все теми же веслами и ломали их. Кроме того, они продолжали беспомощно грести веслами другого борта и стукали их о стенки канала. Дерево трещало, а толпа вопила от захватывающего зрелища.

— А они могут затонуть? — спросил Алетий, комит по науке.

— Нет, вряд ли, — ответил главный конюшний. — Но вот весла себе переломают и будут ковылять по воде, как безногие.

Наконец, либурны отцепились и продолжили свой путь по каналу. Одна из них, сломавшая много весел, почти сразу безнадежно отстала. Другая стремительно плыла вперед. Вскоре они скрылись из виду за поворотом канала и приближаясь к пристани Равенны.

Трубы снова взревели и в путь сорвались две другие либурны. Эти учли опыт своих предшественниц и постарались как можно аккуратнее войти в канал, держась подальше друг от друга. При этом они, наоборот, стукнулись об стенки канала также ломая весла.

— Кто-нибудь, скажите этим придуркам, чтобы не ломали канал, — простонал Гордий. — Эдак от него ничего не останется.

— Точно, — в кои-то веки согласился с ним Беллатор. — Вы знаете, в какую кругленькую сумму обойдется нам ремонт?

Но мы теперь уже ничего не могли поделать. Ладно, канал в любом случае придется чистить и ремонтировать после игр. Либурны скрылись в устье и вскоре стартовала третья пара кораблей, тоже одноярусных.

Я пытался привлечь внимание Лицинии, но она упорно отворачивались от меня, вздергивая вверх хорошенький носик. Да еще, стерва, вздумала кокетничать с каким-то молодым советником из курий Брундизия. Эх, красавица, зря ты так со мной, я ведь до сих пор старался обходиться с тобой по-хорошему.

Отыскав взглядом в толпе придворных Валерию, я заметил, что она заметила мою размолвку с Лицинией и злорадно ухмыляется. Ну что же, кажется, сегодня у меня невезучий день в плане общения с девушками. Бывает и такое, раз на раз не приходится.

— Ты смотри, что они творят, — вдруг сказал громко Евмен. — Разве мы можем допустить такое? Может быть, их снять с гонок?

Он имел в виду две триремы, только что пустившиеся наперегонки по очередному сигналу трубы. Только вместо того, чтобы аккуратно пропустить друг друга перед входом в канал, одна из них вдруг развернулась и ударила другую тараном. Раздался страшный треск, а зрители закричали от негодования и дикого восторга.

К счастью, вторая трирема сумела тоже развернуться в сторону и вероломный удар соперницы пришелся вскользь по ее корпусу. Продолжая разворачиваться, вторая трирема постаралась избежать столкновения и постепенно вообще отвернула нос от въезда в канал. Тогда первая трирема, которой только и нужно было это, прекратила попытки потопить соперницу и на всей возможной скорости рванула к каналу.

Вторая трирема, увидев, что опасность миновала, тоже развернулась и устремилась за ней.

— В правилах ничего не говорится насчет запрета тарана, — сказал Евмен, развернув свиток с описание гребли. — Формально нам не к чему придраться. Корабли действовали в рамках правил.

— Ну, тогда нам нечего вмешиваться, — решил я. — Тем более, что ничего особо страшного не случилось.

— Это произошло только по счастливой случайности, — возразил Евмен. — Если и другие корабли начнут использовать таран, вскоре какой-нибудь из них обязательно затонет и перекроет нам устье канала.

— Это верно, — согласился я. — Пусть глашатаи объявляют, что таран можно использовать только после выхода из канала, в открытом море. Ну, а зрители пусть наслаждаются зрелищами.

Я довольно улыбнулся, поглядел в толпу придворных, разыскивая глазами Валерию или Лицинию, но увидел только Новию Валу. Что такое, разве она не должна быть в Риме?

Мертвенно бледная девушка глядела на меня. Я кивнул, приглашая ее подойти поближе. Приблизившись, Новия прошептала мне на ухо:

— Император, я виделась с римским сенатором Постимием Лоллием Нимногением. Он вовсе не в Риме, а здесь, тайно прибыл в Равенну. Насколько я поняла, он хочет свергнуть тебя с императорского престола.