Идущие на смерть приветствуют тебя!

Глава 8. Если поймал щуку, то почему бы не взять и карася

Нет, все-таки недаром я накануне недолго общался с Бамбали. Правая рука факционария оказался умнейшим человеком, который сразу признался мне, что осуждает борьбу за власть в партии и в империи. Он несколько раз пытался в объяснить своему начальнику, что со мной лучше не враждовать, а заключить мир и помогать в развитии общества, а не гнаться за призрачным императорским троном.

— Но он совсем не хочет слушать голоса разума, — со вздохом признался Бамбали во время нашей короткой встречи. — Поэтому я вынужден сообщить, что он готовит на вас покушение, доминус, хотя мое сердце очень сильно болит от всего этого.

Таким образом, Бамбали пошел против своего господина, а я решил принять его к себе на службу. Он показался мне толковым малым, который по капризу судьбы оказался в подручных не у того лидера. В руках умелого руководителя Бамбали мог принести много пользы.

Первым же делом в знак своей верности протоспафарий рассказал, что планирует его господин против меня и как хочет меня похитить в театре. Это позволило мне подготовиться наилучшим образом.

Я приказал своим лучшим воинам одеться актерами и спрятать оружие под одеждой. Актрисы, надо признаться, были настоящие, это были вольноотпущенницы, подруги Вирсании и мои люди, само собой, испытали немало удовольствия, когда играли с ними на сцене.

И вот теперь, вместо того, чтобы похитить меня, я сам вез своих непримиримых врагов во дворец. Мы упаковали их самым надежным образом, связали руки за спиной и бросили в колесницы.

Затем скорее поехали в наше крепкое жилище. Я торопился, потому что справедливо опасался, что сторонники партий могут устроить беспорядки в городе, когда узнают, что их лидеров захватили. Но, к счастью, все прошло благополучно.

Прибыв во дворец, я приказал усилить охрану и запереть ворота, а дворец с этого времени считать на осадном положении. Затем послал гонцов в Капитолий, чтобы они тоже приготовились к различного рода эксцессам.

Воинов у разбитых мною партий осталось не так много, самое большее, около полусотни человек, но вот поклонников в городе было немало. Их люди могли хорошенько взбаламутить народ и поднять его на бунт. Не хотелось бы, чтобы нас захватили врасплох.

Во дворце мы поместили их в подземелье башни, под неусыпный контроль конвоя. Веттониан улыбался и беззаботно напевал песенку, а вот Бланд был мрачнее тучи.

— Молодец, Момиллус, — сказал мне лидер прасинов, перед тем как мои воины отвели его в подземелье, в то время, как глава венетов упорно молчал. — Получилось красиво. Ты одолел нас в битве под Равенной, а затем и захватил в плен, как тупых баранов. Признаюсь, ты взял над нами вверх по всем пунктам. Это достойно уважения.

Затем он кивнул мне и сам направился в башню. На миг остановился и сказал, повернув голову:

— Но только ты не обольщайся, что победил. Пока я жив, тебе не будет покоя. Так что советую тебе не расслабляться.

Я и сам знал об этом. Может быть, и в самом деле приказать придушить их потихоньку в подземелье? Нет человека, нет проблемы.

Но подумав еще, я вынужден был отказаться от заманчивой идеи. Я не был уверен, что со смертью лидеров партий все мои затруднения мигом рассосутся. Наоборот, вместо этих врагов тут же появятся другие, вот только мне придется потратить много времени на их выявление и контроль.

А эти враги, пока живые, сейчас у меня под боком. Я могу использовать их, как разменную монету в переговорах, могу торговаться, обменять, договориться о каких-нибудь преимуществах. В общем, рано их пока что убивать. Да и не в моих это привычках, честно говоря.

Размышляя, как быть дальше, я поднялся в свои покои, намереваясь хоть немного отдохнуть. От усталости у меня на ходу смыкались веки. Я надеялся, что в покоях меня будет ждать Либерия, но девушки нигде не было.

— Куда она подевалась? — спросил я у Камахана.

Мой телохранитель пожал огромными плечами.

— Она не хотела ехать во дворец, — сказал он. — Выбежала из театра и умчалась в неизвестном направлении. К родителям, наверное.

Я хотел видеть Либерию и приказал Донатине найти ее. Затем приказал всем ждать, пока я отдохну и отправился в спальню. Вопреки всем моим ожиданиям, сейчас там никто не подстерегал меня с кинжалами в руках. Я завалился на клинию и уснул, как убитый.

Во сне я снова увидел двухголовую девушку, только уже не помнил ее лиц. Кажется, это были лица Аэбуты и Лаэлии. Настроены они ко мне были весьма недоброжелательно. Я хотел соблазнить эту диковинную девушку во сне, но остался не с чем, потому что она исчезла в самый ответственный момент. Я проснулся с гудящей от боли головой, разбитый и усталый.

В спальне кубикуле было темно. Рабы не смели тревожить мой покой, потому что я опасался покушений и не заходили зажигать светильники. Я сделал это сам, пообещав себе, кстати, провести газ во дворец до начала следующей зимы.

— А иначе мне что же, самому остаться без отопления, как сапожнику без сапог, что ли? — пробормотал я, зажигая светильники.

— Что ты там бормочешь, как старик? — спросил сзади знакомый женский голос.

Я чуть не подпрыгнул от страха и неожиданности, но сумел удержать себя в руках. Медленно обернулся и посмотрел на Вирсанию, сидящую на краю моей клинии.

— Как ты сюда пробралась? — спросил я, стараясь унять бешено стучащее сердце. — Готов поклясться, тебя не было в комнате.

Вирсания покачала головой. Ее профиль в свете слабеньких колышущихся огоньков казался мягким и прекрасным, словно вылитым из олова.

— Я уже давно здесь, мой маленький император. Сидела здесь, ждала, пока ты проснешься. Глядела, как ты спишь и пыталась понять, о чем ты бормочешь во сне. Ты такой юный, когда спишь, совсем еще ребенок.

Это плохо. Эдак я могу выболтать все планы во сне. Как бы обезопасить себя от такой напасти?

— И что, о чем же я разговаривал? — спросил я с любопытством. — Ты разобрала имена?

Женщина снова покачала головой.

— Нет, ты такой же скрытный во сне, как и наяву. Вроде весь нараспашку, но на самом деле до твоей сути нелегко добраться. Но я не особо этого хотела.

Она помолчала, а затем спросила:

— Скажи, Ромул, чем я могу помочь тебе? Ты думаешь, что тебя окружают одни враги, но на самом деле это совсем не так. Есть много людей, что желают тебе добра.

— Серьезно? — спросил я и потер ноющие виски. — И где же они? Наверное, только ты, Вирсания, пока что относилась ко мне благожелательно.

Женщина покачала головой.

— Ты любишь смотреть на людей разумом, а я предлагаю смотреть сквозь сердце.

Я махнул на нее.

— Прекрати, ты напоминаешь мне свою подружку Кумскую Сивиллу. Кстати, она неплохо заработала. Прирожденная торговка, как она хорошо меня развела на тысячу солидов, это надо уметь! Чувствуется большой опыт.

Вирсания тонко улыбнулась.

— Зря ты так. Она дорого берет за свои услуги, но еще ни разу не ошибалась. Все, что она сказала, это правда.

— Ну да, конечно, мне тоже хочется в это верить, — сказал я, открыл дверь и хлопнул в ладоши, зовя рабов, чтобы накрыли на стол для ужина. — Я и в самом деле рад, что это ребенок Траяна. Правда, если бы я не дал тысячу солидов, то этот ребенок с такой же легкостью оказался моим. Уж я в этом уверен.

— Эх, маленький император, тебе надо еще раз навестить ее и послушать, все, что она скажет, — вздохнула Вирсания. — Ты бы узнал многое о своем будущем.

— Ты была у нее? — спросил я и окунул лицо и руки в кувшине с водой, что принесли рабы. — Что она тебе сказала?

Вирсания посерьезнела, даже помрачнела.

— Ничего хорошего, — прошептала она. — Она сказала, что я вознесусь очень высоко и также очень больно упаду оттуда.

— Ну вот, она приносит благие вести, только если ей хорошенько заплатить, — сказал я, усевшись на клинию, в то время, как двое рабов принесли закуски и вино, чтобы подкрепиться. — Но хватит об этой старухе. Где твои подруги актрисы? Они остались в театре, но я желал бы продолжить с ними знакомство.

— Ну еще бы, — улыбнулась молодая женщина, располагаясь рядом. — В этом я не сомневаюсь. Ты не успокоишься, пока не трахнешь каждую из них.

— Вовсе нет, — сказал я с набитым ртом, поскольку жевал превосходно копченого угря. — Пришла пора создать отряд Коварных Сирен, о котором я тебе говорил. Эти девушки вполне подходят, чтобы встать в его ряды?

— Отряд? — поморщилась Вирсания, полив кусочек хлеба соусом и изящно сунув его в рот. — Боже, Ромул, ты изъясняешься, как солдат. Может, ты назовешь нас еще легионом или когортой? Мы будем Группой Сирен, а еще лучше, Плеядой. Как тебе? Звучит? Плеяда Коварных Сирен? Тоже, конечно, немного по-дурацки, но суть передает, а это самое главное.

— Называйте себя, как хотите, — сказал я, усмехаясь. Я успел перекусить, головная боль отступила, настроение улучшилось. — Главное, дайте мне результаты. Зови сюда своих девушек.

— Хм, отлично, — сказала Вирсания, потягиваясь. — Я тоже насытилась. А каких ты результатов хочешь от нас?

— Перво-наперво, вы должны давать мне верные сведения, — сказал я, омывая руки.

— Разве у тебя нет для этого фрументариев? — спросила женщина, вытянув руки над головой, улегшись на клинии и соблазнительно посматривая на меня.

— Есть, но я не хочу полностью зависеть от них, — ответил я, подходя к ней. — Мне нужно, чтобы вы тоже давали мне сведения.

— Весьма разумно, — согласилась Вирсания.

— Затем, я хочу, чтобы вы очаровали того мужчину, на кого я вам укажу, — продолжил я, взобравшись на клинию рядом с женщиной. — Он должен полностью зависеть от вас, вернее, от конкретной девушки, и делать то, что я прикажу, через нее, разумеется.

— Это тоже можно устроить, — промурлыкала женщина, помогая мне снять с себя тунику. — И это все?

— Конечно, ты думаешь, что этого мало? — спросил я, медленно целуя ее в шею и плечи. — Это очень и очень много.

— Хорошо, мой маленький повелитель, — пробормотала Вирсания, прикрыв глаза, прижимая меня к себе и полностью отдаваясь удовольствию. — Я сделаю все, что ты скажешь.

Я тоже снял с себя одежду и следующие полчаса мы провели в яростных ласках. Затем я встал и приказал разомлевшей подруге:

— Приведи мне всех своих актрис. Я должен выбрать из них ту, что покорит Друза Секстилия Фалька, лидера партии левков.

Вирсания сразу очнулась от блаженной неги:

— Подожди, я ведь хорошо наслышана о нем. Разве он не женат? Его супруга — дочь сенатора из Карфагена, ему невыгодно с ней ссориться.

— Что, первое же задание заставило тебя растеряться? — нахмурился я. — А ведь это не самое сложное задание.

Вирсания на миг задумалась, а потом усмехнулась.

— Нет, почему же, нет ничего невозможного, когда речь идет о мужчине и женщине. Я уже знаю, кто этим займется и как она это сделает.

— Ну вот и отлично, я хочу, чтобы ты рассказала об этом как можно скорее, — сказал я, обнял женщину и отправился из комнаты наружу, оставив куртизанку лежать на ложе обнаженной.

Возле спальни стоял на часах Марикк. Родерик все еще приходил в себя после ранений, полученных во время битвы.

В таблинуме меня терпеливо ожидали несколько человек. Среди них был Гордий, Беллатор и Бамбали, а еще Лакома и Атальф.

Первым делом я поговорил с казначеем, все-таки финансы главнее всего. Он принес мне отчеты по расходам и доходам. Цифры пока что были неутешительные и казначей хмурился. Пока что мы тратили уйму денег и получали мало прибыли. Недавние боевые действия совсем сократили налоговые поступления.

— Надеюсь, мы кое-что заработаем во время Квинкватрий, — сказал я. — Помнишь мою задумку? В скором будущем я хочу полностью снять с казны расходы на обеспечение гонок колесниц и проведение других соревнований. Мы будем тратиться только на призы для победителей. А вот доходы от входа зрителей в амфитеатры и циркусы пойдут полностью в казну. Кроме того, я хочу взимать налоги со ставок на играх. Короче говоря, пусть народ получает прибыль, какую только можно, но при этом платит налоги. Чем более выгодными будут игры, тем больше прибыли мы получим.

Слушая меня, казначей светлел лицом, хотя и проворчал при этом недоверчиво:

— Если все это будет исполнено и мы заработаем хотя бы миллион солидов с налогов, я лично прокачусь на квадриге по всей арене. Обнаженным.

Я усмехнулся и добавил:

— Вскоре заработает печатный станок для бумаги, Росциа и Алетий работают над этим. Там можно будет не только печатать сообщения для населения, но и рисовать картинки. Это называется газеты и журналы. С налогов от продаж с обзорами соревнований мы тоже будем хорошо зарабатывать.

Беллатор покачал головой.

— Слишком уж ты безоблачное будущее рисуешь, император. Пока что мы сидим в глубокой яме с дерьмом. Если срочно не увеличить поступления, скоро казна истощится.

— Предоставь это мне, — сказал я и казначей удалился, продолжая сокрушенно хмуриться.

Следом за тем я позвал Лакому и Атальфа и выслушал их доклад о формировании Первого легиона. Филоник днем и ночью обучал стрелков и должен прийти с докладом завтра утром, ведь сейчас еще была ночь.

После военачальников пришли Гордий и Бамбали. У них оказалось общее ко мне дело.

— Канал почти готов, слышишь, мальчишка? — загремел Гордий. — Вот только этот тип утверждает, что завтра его хотят разрушить.

— Все верно, доминус, — заверил Бамбали. — Мои люди из окружения прасинов докладывают, что они без лидеров пришли в отчаяние и готовы пойти на самые безумные поступки. За главного у них сейчас микропанит Тибул, так вот он совсем не ладит с головой. Они хотят завтра напасть на рабочих канала и сжечь все сооружения и машины. Также они подбивают народ на бунт.

— Что-то не похоже, что он не дружит с головой, — сказал я, нахмурившись. Вести и в самом деле недобрые. — Он бьет в самое уязвимое место. Мы сильно потратились на постройку этого канала, если его разрушат, то деньги будет рассеяны по ветру. Мы понесем большие убытки. Мой казначей сожрет меня.

— Ну конечно, еще и стройку придется заново начинать! — заорал Гордий на весь дворец.

Бамбали почтительно поклонился.

— Поэтому я и предлагаю, доминус, ударить первыми. Совсем скоро, под утро, Тибул отправится с ближайшими помощниками к каналу, чтобы организовать нападение. Почему бы нам не подстеречь его там и не напасть самим?

— Отлично, это как раз по мне, — сказал я. — Люблю свалиться, как снег на голову.

— Снег на голову? — удивленно переспросил Бамбали и я только сейчас вспомнил, что римляне почти не знали снега, разве что жители Галлии.

— Неважно, я согласен с твоим планом, — отмахнулся я. — Это что же значит, в случае успеха мы можем поймать и самого Тибула? Если он составит компанию своему факционарию в подземелье, это будет очень красиво выглядеть. Если я снова увижу изумленную рожу Веттониана, я готов отдать за это половину своих сокровищ.

Подумав немного, я решил возложить на Лакому операцию по защите канала. Хоть он сейчас очень занят, но эта акция не менее важна. Неужели мне удастся наконец усмирить непокорных прасинов?

— Возьмите две центурии под общим командованием Лакомы и двух центурионов, — приказал я. — Он опытный воин, ему я доверяю больше всего.

— А вы не пойдете, доминус? — спросил Бамбали. — Я полагал, что вы захотите сами увидеть собственный триумф.

— Конечно, я с удовольствием посмотрел бы на это, — ответил я. — Но увы, многочисленные государственные дела требуют моего внимания. Я вынужден остаться здесь и поручить проведение операции моим генералам. В конце концов, император и должен просто сидеть на троне и раздавать приказания, разве не так?

Бамбали кивнул и снова поклонился. Вскоре явился Лакома и молча выслушал поставленную задачу. Затем кивнул и отправился за воинами. Бамбали и Гордий отправились вместе с ними.

Я принял еще несколько человек, в том числе Таника и Уликса, первейших равенских богачей. Затем позвал Евмена и Траяна на утреннее совещание по проведению Квинкватрий.

Когда наконец настало утро, во дворец вернулись две потрепанные центурии. Лакома был легко ранен. Никакого микропанита они с собой не привели. Я спустился, чтобы переговорить с раненым дуксом, которого к тому времени уже отвели в казармы, но затем увидел на площади перед дворцом нечто удивительное.