Идущие на смерть приветствуют тебя!

Глава 6. Комедия и трагедия в двух актах

Я и раньше слышал, что на подмостках римского театра могут твориться всякие непотребства, но впервые увидел подтверждение тому собственными глазами. На сцене творилась дикая вакханалия. Никак иначе это назвать было нельзя.

Насколько я помнил, сегодня давали старинное римское представление под названием ателланы. Герений пытался объяснить мне, что это такое, но я запомнил самую малость. Это были небольшие комические сценки, где играли гротескные персонажи.

Среди них наиболее распространенными считались четверо основных, они-то и присутствовали на сцене. Это были Маккус-простак, толстый актер с лысиной, ослиными ушами и горбатый. Он строил из себя дурака, обжору и ловеласа. Затем был Букко-хвастун, толстощекий болтун и хвастун с огромным ртом. Третьим был Паппус, богатый и скупой старик, и, наконец, Доссенус, злой карлик, провинциальный «философ» и одновременно шарлатан.

Сегодня они вчетвером устроили праздник Либерий на сцене, обольстив по сюжету четырех придворных дам и выдав себя за при этом за галантных кавалеров, приехавших из императорского дворца. Когда я пригляделся к сцене, дела у всех четырех очень даже прекрасно пошли на лад.

Неприступные дамы, не поддавшиеся доселе их атакам, как раз сейчас сняли оборону и всю свою одежду, в том числе. Вернее, из одежды у них остались лишь маски.

На сцене, как я уже говорил, была изображена крепостная башня. Четверо мужчин-актеров изображали различного рода стандартных персонажей, они были уже обнажены, хотя приглядевшись, я скорее был готов признать в них молодых людей.

Их мокрые от пота тела блестели в свете полуденного солнца. Я слышал от Герения, что в нынешние времена многие парни из семей патрициев с охотой участвовали в такого рода спектаклях. Ну еще бы, я тоже не отказался бы.

Конечно, стоило только поглядеть на их партнерш. Тоже молоденькие, лиц не видно под масками, но вот тела выставлены на всеобщее обозрение. Две девушки были среднего роста, но это с лихвой компенсировалось их пышными грудями и не менее пышными задницами. При этом, в силу молодого возраста, в талии они еще сохранили привлекательную тонкость.

Две остальные девушки были высокими блондинками, тоже скрывающими лица под масками. Эти были не такие пышные, а стройные и крепкие, похожие на молодые деревца с ранней листвой. В двадцать первом веке их с радостью бы приняли в любое модельное агентство, демонстрировать нижнее белье, а то и вовсе позировать ню. Короче говоря, выглядели актрисы просто превосходно.

В данный момент, отыграв комичную сценку, где дамы всячески издевались над кавалерами, заставив их пройти множество испытаний, чтобы добиться их расположения, теперь дело перешло к справедливому вознаграждению за проявленное упорство. На сцене стояли разные атрибуты, подтверждающие принадлежность к крепостным сооружениям, вроде рухнувшей колонны, сундуков для хранения флагов, остова каменной лестницы или деревянных клиний для солдат.

На всех этих предметах теперь лежали дамы, а их кавалеры склонились над ними и сначала целовали и всячески облизывали их прелестные тела. Я взял Либерию за талию, придвинул к себе поближе и сунув руку под тунику, смотрел за происходящим на сцене. Да что там я, все зрители тоже смотрели, затаив дыхание.

— Какое интересное представление, — прошептал я на ушко своей девушки. — Как ты думаешь, они зайдут настолько далеко, насколько я думаю?

— Я еще не такое видела, — шепотом ответила Либерия и шлепнула меня по руке, которая пыталась заползти ей между ног. — Как-то здесь выступали два десятка актеров и актрис. Они отмечали на сцене праздник Флоралий и были наряжены пастухами и пастушками.

— Хм, тогда мы действительно попали сюда вовремя, — прошептал я и погладил голое бедро моей спутницы под туникой.

Между тем актеры на сцене уже прекратили целовать груди и шеи своих партнерш, а сосредоточились на нижних частях их прекрасных тел, продолжая возбуждать их языками. Я чувствовал, что зрители буквально пламенеют от возбуждения.

Женщины, что находились в толпе, дышали учащенно и спутники, что пришли с ними на представление, тоже начали целовать и ласкать их. Если так будет продолжаться дальше, то дело закончится поголовной оргией, как и вчера в окрестностях города. Вольный дух Либералий, судя по всему, проник и сюда, на сцену римского театра.

Актрисы между тем уже изгибались, лежа на сцене и недвусмысленно шевелили бедрами, требуя, чтобы их партнеры как можно скорее удовлетворили их желания. Я сомневался, что спектакль окончится такой откровенной сценой, хотя, с другой стороны, почему бы и нет. До сих пор римляне отнюдь не показывали себя ханжами, которых смущает прилюдное совокупление.

Короче говоря, конечно же, ателлана закончилась сценой страстной и животной любви между актерами. Несколько раз они менялись между собой, а среди зрителей, надо признаться, тоже происходило много чего такого, что не стоит рассказывать в приличном обществе.

Я к тому времени, само собой, тоже уже достиг крайней степени возбуждения. Либерия поначалу сопротивлялась и не хотела, чтобы мы тоже занялись любовью, тем более, на глазах других зрителей, но я не отстал от нее.

— Ладно, ладно, — прошептала девушка, сдаваясь под моим напором. — Все равно мы в масках, кто же догадается? Тем более, мы до сих пор празднуем Либералии. Так что давай, иди ко мне.

Я развернул ее к себе, приподнял тунику, подсадил и вошел в нее, держа на весу за ягодицы. Мы так и остались стоять на месте, а стоящие рядом мужчины с завистью покосились на меня.

— Ох, давай, Ромул, делай это, — прошептала Либерия, прикрыв глаза, еле видные в прорези маски.

Мы занимались любовью еще несколько минут, в то время как женщины на сцене кричали от блаженства. Либерия не кричала, она просто едва слышно стонала, сжав губы, прислушиваясь к своим ощущениям. Я полагаю, после того, как она лишилась девственности, девушка теперь впервые начала получать удовольствие от секса.

Я же, несмотря на то, что вскоре у меня задрожали руки, поскольку держать ее и сохранять равновесие оказалось нелегкой задачей, тоже старался как можно дольше оттянуть пик своего удовольствия. Наконец, Либерия тоже затряслась от наслаждения и протяжно застонала мне в ухо, бессознательно пытаясь поцеловать меня, забыв о том, что она по-прежнему в маске. В это же мгновение я тоже извергся в нее фонтаном своей страсти.

Некоторое время мы так и продолжали стоять, держа друг друга в объятиях. Окружающие зрители то и дело поглядывали на нас. Может, они тоже хотели попробовать бутон моей партнерши? Ишь ты, даже не надейтесь.

— Все было просто великолепно, милая, — прошептал я Либерии и отпустил девушку, одновременно выйдя из нее.

— Ох, мне надо срочно привести себя в порядок, — прошептала она, сведя ноги вместе и стараясь вытереть подолом туники остатки нашей страсти у себя между ног. — Где здесь можно умыться?

— Пойдем, я отведу тебя, — сказал я и повел девушку между рядов.

На сцене между тем действие все еще продолжалось и актрисы кричали, а их партнеры взгромоздились на них сверху. Одна парочка, впрочем, занималась любовью, когда мужчина находился сзади. Он сыграл Маккуса-простака, но вопреки своей роли, оказался вовсе не промах.

Мы тем временем спустились с четвертого ряда на первый и прошли к сцене. Когда мы отошли сцену, навстречу вынырнул Хиларий. Он как раз, едва завел нас на территорию театра, отправился выполнять мое срочное поручение. Теперь, судя по тому, что он радостно улыбался, мое задание ему удалось успешно осуществить.

— Ну как, нашел ее? — спросил я.

Хиларий кивнул.

— И не только ее, а всех других, кого требовалось, император.

Я кивнул.

— Отлично, пойдем.

Мы прошли за сцену. Хиларий на ходу оглянулся туда, где кричали актрисы, завистливо поцокал языком и провел меня за подмостки. Здесь за счет высокой деревянной ширмы, изображающей каменную стену башни получилось просторное помещение, где актеры переодевались, гримировались и отдыхали перед игрой.

Со сцены сюда отчетливо доносились страстные стоны. Либерия скрылась за другой ширмой с кувшином в руке, а со стороны сцены появилась женщина в маске лисы и с распущенными темными волосами.

Рядом с ней стояла женщина в белой тунике и с пепельными волосами. Приглядевшись, я узнал Вирсанию в женщине с маской лисы. Женщина с пепельными волосами подошла ко мне и поглядела мне в лицо. Ее пронзительный взор, казалось, проник сквозь маску и впился мне в голову.

— Здравствуй, человек, сидящий внутри другого человека, — сказала она хрипло.

В темном помещении было мало света и я видел, как тени играют на ее многочисленных морщинах на лице и крючковатом носе. Мне стало не по себе, хотя я старался держаться бодрячком.

Это что же получается, она намекает на то, что моя душа заняла тело Ромула Августула, вытеснив его прежнего владельца? Никто в этом мире не знал об этом, а она сходу догадалась?

— Я обычно предпочитаю находиться в другом человеке, только если он женского пола, — вежливо ответил я. — А вы и в самом деле потомственная прорицательница из рода Кумской Сивиллы?

Женщина продолжала пристально глядеть на меня. Затем вздохнула и ответила:

— Ты очень занятный человек. Двуликий. Надеешься, что тебя спасет твоя изворотливость. Ты берешь врагов хитростью, заманиваешь их в ловушки, как паук. Но это тебя не спасет. Тебя ждут большие, очень большие испытания. Берегись кинжала, что заточил близкий тебе человек. Он хочет вонзить его тебе в спину.

Если бы я не был пришельцем из будущего, когда вера в необъяснимое и сверхъестественное поколеблена научными знаниями, то наверняка поверил бы этой убедительной колдунье. Тем не менее, мне сейчас нельзя было расслабляться и поддаваться на чушь, которая сплошным потоком лилась из ее уст.

— Послушайте, милая кумушка, — прервал я странную женщину. — Разве Вирсания не объяснила вам, для чего мы здесь собрались? Прорицать надо вовсе не для меня, а для другого человека. Он сейчас будет здесь, с минуты на минуту.

Женщина усмехнулась, показав острые, будто намеренно заточенные зубы. На шее у нее висело ожерелье с костяными бусинами.

— Я знаю, для чего ты позвал меня сюда, двуликий человек. Ты хочешь узнать, от кого ребенок, которого носит его жена, от тебя или от него самого.

Я раздраженно покачал головой и посмотрел на Вирсанию. Разве она не объяснила глупой старухе, что от нее требуется? Неужели придется повторять?

— Послушайте, дорогая, — сказал я быстро, потому что Траян мог появиться в любое время. — От вас требуется совсем другое. Вы должны сказать ему так убедительно, как только можете, что это его ребенок. Не надо ничего придумывать. Разве вас не предупредили заранее?

Я снова грозно посмотрел на Вирсанию, а моя прелестная куртизанка подняла руки и недоуменно покачала головой в маске. Мол, я тут ни при чем, я старалась объяснить женщине все, что надо, но это уже ее самодеятельность. Уф, видимо, мне придется еще раз, самому, втолковать прорицательнице, что мне от нее нужно.

В это мгновение из-за ширмы появилась Либерия и моя собеседница с интересом уставилась на нее, шевеля губами.

— Послушайте, дорогая, — я пощелкал пальцами перед ее лицом, чтобы привлечь внимание. — Вы обладаете определенным авторитетом, я признаю это. Вы известны, как Серая Агриппа из Кумских Сивилл и ваша слава распространилась по всей империи. К вам приезжают за советом видные люди даже из Константинополя. Но я, император Ромул Августул, сегодня прошу вас об одолжении. Мы заплатим вам сотню солидов, лишь бы вы сообщили Траяну, что ребенок его жены — это его собственный ребенок.

Прорицательница продолжала смотреть на Либерию и что-то шептать. Она меня слышала вообще?

— Эй, женщина! — повысил я голос и легонько коснулся ее плеча, как будто наполненного воздухом. — Вы слышали, что я сказал?

— Беги отсюда, — пробормотала женщина Либерии. — Беги отсюда, мерзавка.

— Чего? — спросил я с удивлением, а Либерия настороженно посмотрела на нее. — О чем это вы?

Со сцены уже давно перестали доноситься стоны. Вокруг наступила тишина, будто бы все в театре прислушались к зловещему бормотанию старой карги.

— Уходи, дура! — закричала предсказательница. — Уходи или ты сожжешь свои крылья и упадешь обгорелым комочком на землю. Иди, беги отсюда в свое гнездо. Не вовремя ты вылетела из него!

— Что вы такое говорите? — закричала Либерия.

— Эй, уважаемая! — тоже повысил я голос. — Вы слышите меня? Если вы хотите и дальше заниматься ерундой, тогда давайте не будем отнимать друг у друга время.

Женщина снова повернулась ко мне и я опять похолодел от ее пронзительного взгляда, проникающего в душу.

— Эх, двуликий, даже сотня масок не спасет тебя от страшной судьбы, — сказала она.

Я понимающе кивнул.

— Ладно, хорошо, я обо всем догадался. Пятьсот солидов вас устроит? Я уверен, столько вы еще не получали даже от гостей из Константинополя.

Женщина продолжала смотреть на меня и шевелить губами. Я поднял руки.

— Агриппа, мое последнее слово — это семьсот солидов. Это огромная сумма. Если вы беретесь за это дело, то получите ее прямо сейчас, договорились?

Женщина приблизила ко мне свое лицо и прошептала:

— Зачем ты договариваешься со мной? Разве ты сможешь договориться с богами, смертный?

Все понятно, она слишком неадекватная. С такими лучше не иметь дела. Я не могу рисковать в таком важном мероприятии.

— Все хорошо, — сказал я и кивнул Хиларию, приказывая увести прорицательницу. — Мы с вами еще поговорим об этом.

Но мы не успели ничего сделать, потому что в помещение вошел Траян в сопровождении трех соратников. А еще с ним была, конечно же, Уликса. Она стояла, опустив голову и я подумал о том, что последние дни для нее были сущим адом. Наверное, обманутый муж устроил ей остоянные пытки.

— Я получил твое послание, Ромул, — сказал он. — Ты сказал, что сегодня предоставишь мне веские доказательства того, что ребенок в чреве моей жены — это мой ребенок. Я жду, когда ты сделаешь это.

— Это да, я намеревался сегодня познакомить тебя кое-с-кем, — сказал я торопливо, стараясь прикрыть колдунью. — Но я думаю, нам лучше немного отложить этот разговор. У нас произошли кое-какие непредвиденные обстоятельства и…

Чертова старуха вынырнула из-за моего плеча и стремительно подошла к Траяну вплотную, будто хотела поцеловать его. От неожиданности факционарий русиев отшатнулся назад, а вот Уликса, разглядев прорицательницу, наоборот, шагнула вперед, к ней. Схватила за руку и приложила ее морщинистую руку к своему животу. Затем заговорила, еще более быстро, чем я, с неистовой мольбой в голосе:

— Кумская Сивилла, пожалуйста, прошу тебя, помоги мне! Только ты можешь дать ответ! Спроси у богов, пусть они дадут верный ответ. Мой муж подозревает меня в чудовищном обмане. Он не хочет признавать свое будущее дитя. Но я-то знаю, что это его ребенок! Прошу тебя, помоги мне, скажи, что это его дитя!

Агриппа неподвижно стояла ко мне спиной, застыв на месте, как каменное изваяние. Я догадался, что она по своей привычке шевелит губами. Вот проклятье, а если она сейчас скажет, что это не ребенок Траяна?

Драки тогда наверняка не избежать. Хорошо, что здесь есть Камахан, он один справится со всеми соратниками Траяна. Я огляделся и прикинул ходы к отступлению, если все пойдет не по плану.

А то, что так и случится, я не сомневался. Признаю, это было глупой затеей, позвать сюда знаменитую старуху-прорицательницу, не договорившись предварительно с ней. Откуда я знал, что она настолько не поддается обработке?

— Ага, так это Серая Агриппа? — пробормотал Траян и тоже заинтересованно подался вперед. — Тогда другое дело. Я с удовольствием послушаю, что она скажет. Ты и в самом деле придумал отличное решение проблемы, император!

— Это не твой ребенок, — вдруг сказала прорицательница и я понял, что все пропало и даже в темноте увидел, как от лица Траяна отхлынула кровь. — Это ребенок твоей любви. Это ребенок, посланный тебе Богом. Это твой сын.

— Что вы сказали? — задыхаясь, переспросил Траян. — У меня будет сын? Это мой ребенок?

— Это ребенок, посланный тебе Богом, — повторила Агриппа. — Это твой сын. Отказываясь от него, ты оскорбляешь волю Бога.

— Значит, это мой сын? — радостно закричал Траян. — Это мой ребенок! Великий Боже, да я теперь самый счастливый человек на свете! Спасибо, Ромул, ты самый умный и благородный правитель на свете!

Он подбежал и склонился передо мной, а потом подскочил к ошеломленной Уликсе и поцеловал ее.

— Спасибо тебе, милая! Спасибо! Как же я рад, что так все сложилось! Прости меня, пожалуйста!

Он обнял хохочущих соратников и вместе со всеми выскользнул из помещения. Уликса до сих пор еще не успела прийти в себя от неожиданности.

— Ну что же, хорошо, что все так закончилось, — сказал я и огляделся. — Однако, воля богов действительно оказалась весьма кстати.

Серая Агриппа обернулась ко мне и протянула руку.

— Воля богов не оспаривается. И за эту сложную задачу, которую я решила для тебя, император, ты должен отдать им тысячу солидов.

Увидев, как удивленно вытянулось мое лицо, она с усмешкой повторила:

— Воля богов не оспаривается, император.

Ну что же, пришлось отдать ей требуемую сумму. Ладно, поддержка пустые того стоила. Едва мы успели выпроводить ее из помещения, как появился Донатина и сказал:

— Веттониан ждет тебя, император. Надеюсь, ты не забыл, что он хочет тебя похитить?