Громов: Хозяин теней

Глава 19

Глава 19

«Сложно сказать с уверенностью, что представляет собой так называемая Тень. Мы можем говорить лишь о некоторых свойствах её и только. Однако и без того очевидно, что представления некоторых лиц о существовании разумных Теней, и как следствие, возможности с оными договориться, есть ничто иное, как дичайшая смесь суеверий и романтизированных чаяний. И смесь сию мы полагаем в крайней степени опасною, вредоносною, ибо иные незрелые умы, очаровавшись ею, спешат отыскать доказательства, собирают экспедиции и…»

Из речи главы Академии наук.

Надо же, ещё живой.

Лежу.

Дышу. Чувствую всею спиной поверхность кровати. И поверхность эта раздражающе-гладкая, хоть бы какая складочка там или комок. Но нет…

Бесит.

Глаза открываю.

Потолок.

Окно.

За окном — темень, разбиваемая зыбким светом далёкого фонаря. У окна — кресло. В нём женщина дремлет. Впрочем, сон её чуткий, и стоит мне повернуть голову, она открывает глаза.

Красивая.

Хотя не в моём вкусе. В моём прошлом. Я всегда любил фигуристых и налитых, чтоб слегка в теле. Потом психотерапевт утверждал, что эти вкусы есть ни что иное, как отголосок голодного моего детства. В общем, тогда я и осознал, что психотерапевты — те ещё извращенцы.

Эта тощая.

Исхудавшая.

И лицо у неё нервное, а выражение застыло не столько злое, сколько решительное. Всем видом своим женщина показывает, что будет защищаться.

От кого?

Не важно.

— Д-доброй… — во рту сухо, верный признак, что валялся я долго. И она встаёт, рука тянется к кнопке.

— Н-не надо, — говорю ей, облизывая губы. — Толку от них.

— Я обязана.

— Потом…

Кивок.

И она подходит, ощупывает, осматривает. Смешные они. Суетятся-суетятся… знают, что я не жилец, а туда же… и главное, если вздумаю окочурится, то откачивать станут. Тоже старательно.

Дело даже не в деньгах.

Хотя им выгодно, пока я тут, но… знаю, что дело не в деньгах. Не только в них.

— Давно я… валяюсь?

Она помогает откашляться.

И напиться.

В лёгких булькает, но вполне терпимо. Да и в целом терпимо. Когда поставили диагноз, я сразу и не поверил. Как же… я же Савелий Громов. Какой рак? Жизнь удалась. Фирма работает, деньги капают. Я — уважаемый человек, если не на вершину мира забрался, то где-то рядом с нею обретаюсь. У меня и планы на будущее грандиозные. А тут вот рак.

Ошиблись.

Наверняка.

А они не ошиблись.

— Две недели, — она не лжёт. — Поэтому…

— Тебе придётся доложить?

— Да.

— Хорошо.

Две недели… долго? Или нет. Всё не пойму, как время в двух мирах соотносится. Или понимать нечего? Тот, другой, он ведь ненастоящий. Он — опухолью рождённый, моим желанием жить и лекарствами. Ядрёная, если разобраться, смесь.

Ну да я не в обиде.

Всё веселей, чем просто тихо помирать.

— Иди… — разрешаю. — Раз положено

Мне-то плевать, но девчонке достанется. А ей и так досталось уже… женщины. Женщин рядом со мной было много, и до Ленки, и после неё. Честно, я Ленке был благодарный, конечно, тут сказать нечего, но не настолько, чтоб уж любовь и прочая хренотень.

Как-то просто получилось, что держал её рядом.

Потом… потом привык.

Ну и…

Так вот, женщин всегда было много. И рыночные девахи, искавшие ухажёров, чтоб при бабле и не жадных. Ленкины сотоварки по старой профессии. Хотя ими-то скоро брезговать стал, сам не знаю, почему. И потом, позже, женщины иного уровня.

Статуса.

Модельки.

Актриски… студентки вчерашние и нынешние. Даже девицы из новосостоявшихся семейств попадались, желавшие семейного уюта с человеком, как мне говорили, своего круга. Только… не то.

Всё не то.

Почему я об этом думаю? Может, потому что надо думать о чём-то, а голова вот деревянная. И квадратная по ощущениям. Удар по голове. Проклятье. Зачем так морочиться? Если уличная драка, то двинуть покрепче и нет Савки. А тут проклятье и какое-то очень хитровымудренное.

Я в них не понимаю, но сдаётся мне, что штука эта непростая. А значит, достать её тоже не каждому под силу, иначе и доставали бы, и использовали бы все, кому не лень. Против мужей надоевших, жен, богатых родственников, соседей… люди — ещё те твари, у каждого найдётся пара-тройка врагов, которых в расход не жалко.

Да…

А оно редкое.

И что из того? Кто-то настолько невзлюбил мальца, что расстарался, потратился и достал. А потом… воспользовался? Допустим… допустим, была драка. И по головушке Савку двинули. Как там? Некроз… это я уже знаю, это значит, что мозга часть отмерла. Но знаю, что отмирает не сразу. Вон, мой, опухолью разодранный, жив ещё и худо-бедно соображает. А у Савки дар. И если тамошний доктор прав?

Если дар начал просыпаться.

И Савку защищал? Если тот от удара по голове взял да и не помер? Должен был, но не помер. А наоборот, поправляться начал? Вот тот, кто бил, тот и обеспокоился. И решил доканать… а что, момент же удачный. Савка болеет. А с болезными всякое произойти может. Сегодня он дышит, а завтра мозговая горячка началась.

Сходится?

Если на том, что знаю, то сходится. Хреново, что знаю я малую малость… но идём дальше. Проклятье взяли, чтоб уж наверняка. И оно должно было Савку убить, а он выжил.

Снова дар помог?

И затих.

И потому никто его не заметил? Это уже не палец в небо, целая пятерня туда же. А ритуал? Нити эти, которые душу к телу… вот опять не понятно, как понимать. То ли образно Афанасий Николаевич говорил, то ли буквально, потому как в том мире, глядишь, наличие души и определить можно, и пощупать…

— Савелий Иванович, — заспанный доктор сбил с мысли. — Как же вы нас напугали…

Ага. Прям до икоты.

— Как вы себя ощущаете?

— Живым.

На лице доктора мелькает странное выражение, то ли удивления, то ли… разочарования. Я его так достал?

— Это хорошо, очень хорошо… удивительно просто.

— Давно должен был окочуриться?

— Давно, — доктор не лезет меня щупать, довольствуясь показаниями приборов. — Скорее удивляет, что вы ещё живы, да… кстати, ваша супруга дала разрешение на кое-какие исследования…

Ленка?

Всё ещё надеется на чудо. Вот… бестолковая. Ей бы уже домик себе подыскивать. У моря. У меня, конечно, есть виллы и в Италии, и в Испании. И где-то там, на островах, тоже чего-то да есть. Даже остров одно время был, потом продал за ненадобностью.

Ну его…

Но те виллы, они огромные, статусу соответствующие, в правильных местах возведённые и с прислугой. Ленке, как теперь понимаю, другого хочется. А она всё меня тянет. Верит… и зачем, спрашивается?

— … опухоль уменьшилась.

— Что?

— Опухоль ваша. Основная. Стала меньше на треть… — повторяет доктор терпеливо. — И не только она. Некоторые вторичные опухоли вовсе исчезли, у других наметился регресс…

— То есть, я поправляюсь?

Охренеть новость.

Это я поторопился, выходит, фирму продавать?

— Я бы так не спешил, — доктор опустился на кресло и на мою медсестру поглядел.

— Пусть остаётся, — разрешил я.

— Улучшение имеет место быть… и медицина знает подобные случаи. Редкие… иногда сомнительного свойства… — он говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Так называемый синдром Перегрина или спонтанная регрессия рака. Опухоль без видимых причин сама регрессирует, отступает… иногда до первичной, иногда больной излечивается вовсе.

Надо же.

Не знал. И удивление моё было явным.

— Пока я бы не стал говорить, что мы имеем дело именно с этим явлением.

— И как вы…

Объясняете?

Это я не выговорил, но рукой двинул, отметив, что теперь движется она куда как легче. Нет, слабость никуда не делась, но вот исчезло чувство, что мне суставы изнутри зажало.

— Повторюсь, пока рано о чём-то говорить… — доктор как-то совсем не оптимистичен. Точно достал его. — Я бы и не стал, но ваша супруга… она приняла эти новости весьма… эмоционально.

Ленка такая.

Когда дело касается меня вон или её, то одни эмоции.

— А объяснить сложно… есть мнение, что дело в инфекциях. Бактерии становятся причиной… или скорее вирусы. В истории описан случай выздоровления пациента с лейкозом после того, как он перенёс гриппоподобную инфекцию. А вирус кори достоверно может способствовать спонтанной регрессии лимфомы…

Любопытно.

Только… почему-то кажется, что дело не в вирусе. А в чём? В том, что я хожу… туда? И тогда получается, что и тот мир, и Савка — не выдумка?

— Сейчас проводятся исследования со многими вирусами… к примеру, герпеса[1]. Да и с другими тоже. Возможно, когда-нибудь создадут и препараты на их основе. А пока вот… остаётся наблюдать.

Он добавил куда тише:

— И надеяться…

— Спасибо, — это я говорю совершенно серьёзно. И доктор чуть кивает.

— Это наша работа.

Ну да, и оплачиваю я её по высшему разряду. Но… чем-то он похож на того, другого, Афанасия Николаевича с его нелюбовью к бездельникам, которые зря растрачивают свой дар. И даже не могу сказать, чем именно, потому как целителя я не видел.

А доктор…

Вот он. Рядышком.

— Всё равно, спасибо. И извините, если чего не так было. А Ленку я успокою. Объясню…

Что чудеса, если и случаются, то не с такими, как мы. Что такие как мы… они не для чудес.

Когда доктор уходит, притворивши дверь палаты, медсестра возвращается на своё место.

— Ленке звонила?

— Она купила мне квартиру. Зачем?

— Затем, что могла.

А ещё, наверное, ей тоже Тимоха глянулся. Или эта вот девчонка, в которой Ленка вполне могла увидеть себя — психотерапевт втирал, что мы в каждом человеке видим свои черты, только разные. Бред, в общем… но Ленка, да, могла. И увидела.

Пожалела.

Так-то она, когда речь не о бизнесе, вообще жалостливая до невозможности.

— Это всё равно как-то… чересчур.

— Оформила?

— Да… и сказала, чтоб я не дурила. Я и не подумала, — кривая усмешка. — Это раньше я была гордой и отказалась бы. А теперь… пользуюсь вот. Поумнела.

— Повзрослела, — поправляю.

Сна ни в одном глазу. Это я за пару неделек отлежался. А она вот давит зевок.

— Спи, — говорю, — если хочешь.

— Да уже как-то… сейчас проверять начнут.

— До сих пор не уживаешься?

— Нет… как-то уже привыкли, что ли, — она пожала плечами. — Жалеют… и Тимка здесь почти свой.

— Приходил?

— Просился. Я… решила, что он не помешает. И ваша супруга разрешила.

— Не помешал, — согласился я. — Что твой бывший? Чудил?

— Геннадий… — она слегка запнулась, выговаривая это имя. — Его… немного… побил. Но… дело решили… ваша супруга прислала юристов… в общем, всё сложно.

Ага, самый обычный жизненный ответ.

Всё сложно.

— Не отстал?

— Звонит. Ругается. А про квартиру узнал, так и… хотел Тёмку из сада забрать, но там воспитатель меня знает. Набрала… я его больше в сад не вожу. Только…

Всю жизнь под охраной не просидишь. Это я понимаю лучше, чем кто бы то ни было.

— Разберёмся, — обещаю ей. А она криво улыбается.

— Спасибо вам за квартиру… я бы в жизни… у меня была. От бабушки. Однушка.

— И куда делась?

— Продала… бизнес хотели открыть. С мужем. Точнее он…

— Можешь не продолжать.

— Я дура?

— Не без того, — странный у нас полуночный разговор получается. А я думаю, не могла ли часть силы Афанасия Николаевича и сюда попасть? С моею неспокойною душой? И если могла, то… как бы она на опухоли подействовала? Или всё-таки тень их жрёт?

Поискать её, что ли?

И заставить жрать дальше? Тень, может, и не вирус… ладно, попробую, но позже.

— Знаю, что дура… тогда казалось, что мы с ним навсегда. И любимому нужно верить… а оно не сложилось. И вот…

— Больше квартиру не продавай.

— Не буду, — усмешка её стала ещё более кривой. — Даже дуры способны учиться.

Ну… как сказать.

Никак. Потому молчу.

— Как лего? Собрали?

— Почти… очень большой… он в восторге, — а вот теперь она улыбается. — Честно говоря, думала, что с ума сойду, пока пойму, что там да как… но теперь он и сам справляется.

— С кем он?

— С подругой моей. Мы вместе переехали… она за Темкой приглядывает. Из соцслужбы приходили… сказали мы, что она — няня.

— Правильно.

— Елена контракт с ней оформила. Договор трудовой, чтоб уж точно никто… и адвоката номер дала. А тот приехал… вот. Всё это как-то… чересчур.

Это пока.

Пока я не помер.

Или не ожил. Нет, всё-таки рановато я на продажу фирмы согласился… вдруг да и вправду выживу? С другой стороны, почему эта новость, которая должна бы радовать, злит? Не с того ли, что уйдёт опухоль, с нею и лекарства, а там, глядишь, и мозги работать станут нормально. И исчезнет то ли выдуманный мир с Савкою вместе, то ли настоящий, в который мне позволено было заглянуть в замочную скважину.

А меня это не устраивает.

Категорически.

— Вы… устали, — женщина — никак не запомню её имя, даже неудобно — поправляет одеяло. — Спите.

И я подчиняюсь.

[1] Некоторые препараты онколитических вирусов успешно прошли испытания от FDA, как, например, T-VEC от меланомы на основе онколитического вируса простого герпеса. Еще несколько препаратов находятся на разных стадиях клинических испытаний. В целом тема очень благоприятная, особенно, когда касается опухолей, что плохо поддаются традиционным видам лечения.