Господин следователь. Книга 11

Глава 8 Адаптация к сцене

А цены в этом ресторане кусачие. Ну-ко ты, порция телятины аж 80 копеек. Офигеть! Ветчина — 75 копеек. Это за фунт или за кусочек? Вон — даже бутерброды дорогие, по 15 копеек, а те, что с паюсной икрой, вообще по 30. Чашка кофе — 40 копеек!

Они что, издеваются? Я за такие деньги в Череповце кофе три раза попью, да еще и с сахаром. Нет, не поеду служить в столицу, разорюсь по ресторанам питаться.

— Вань, ты чего бурчишь? — поинтересовалась Аня, которая, как и я, изучала меню.

— Возмущаюсь. Ты цены смотрела?

— Ага. Одно яйцо столько, что у нас впору штук пять купить. Но если господин Лейкин пригласил, пусть платит.

— Сами заплатим, — помотал я головой. — Мы с тобой не голодные авторы, которых издатель обедом кормит, а они, на радостях, все что угодно подпишут. У нас, милая барышня, собственная гордость имеется.

— Как скажешь, — покладисто сказала Анна, потом уточнила. — Ты заплатишь, я тебе потом свою долю отдам. У меня денег при себе нет.

— Ань, ты чего? — удивился я.

— Так я здесь сижу не как твоя барышня, или сестра, а как соавтор. А если соавторы, все должно быть поровну.

Хотел обозвать ее чучелом-мяучелом, но кабинка, где мы сидели, пусть и отгорожена от зала, но только портьерами. Вообще — идея Лейкина встретиться в ресторане мне не сильно нравилась. Наш издатель вообще предлагал явиться часиков в семь, но кто же в такое время обедает? У нас батюшка к восьми часам к ужину явится, а маменька не поймет, если детки окажутся сыты.

Позавчера, пока я был на аудиенции у государя, Анна заходила в «Осколки». Сказала — сначала не хотели пускать, но как узнали, что она представляет и Артамонова, и Максимова, забегали и сразу же провели к издателю. Разумеется, Анна Игнатьевна потребовала, чтобы ей показали ведомости, по которым автору начисляют гонорар — издатель это обязан сделать, но, к своему удивлению, никаких погрешностей или приписок не нашла. Разумеется, издатель всегда отыщет возможность недоплатить автору, но здесь, все цифры сходились. Конечно, мудрый издатель, в отчетах всегда занижает тираж газеты, но на этом нам его не поймать. Здесь потребуется производить сверку данных из типографии с данными редакции, а у нас на это нет оснований.

Очень надеюсь, что Анина скрупулезность помогла прочим авторам, в том числе и молодому Чехову, который, если верить его биографам, иной раз оставался должен господину Лейкину. Но так как Антон Павлович был человеком интеллигентным, да и своей Анечки у него не было, спускал обман.

А выбрались мы в ресторан потому, что Лейкин очень хотел познакомить нас с представителем дирекции императорских театров, мечтавшим поставить на сцене Александринки «Обыкновенное чудо». Мы с Аней посовещались, потом решили, что встретимся. Не очень понятно — в чем корысть издателя, но, наверняка, свой интерес имелся.

Однако, Николай Александрович меня нынче разочаровывал. Времени уже десять минут шестого, а издателя нет.

— Подождем пятнадцать минут и уйдем, или закажем что-нибудь? — поинтересовался я, хотя по правилам ресторанного этике следовало — если взяли меню, следует что-нибудь заказать.

— Закажем себе по пироженке, и кофе, — решила моя мудрая соавторша. — Тебе обычный, а мне с молоком. Попробуем, что здесь за пирожные, там видно будет.

Капризы барышни следует выполнять и скоро — минут через пять, мы уже ковыряли наши ореховые пирожные. И кофе принесли сразу.

— У Лентовских вкуснее, — вынесла вердикт Анна Игнатьевна.

Согласен. В этом ресторане, считающимся едва ли не самым дорогим в столице, пирожные неудачные. И тесто непропечённое, а грецкие орехи застревали между зубов. И кофе так себе. Не похож он на свежезаваренный.

Что ж, пирожное мы доели, кофе допили. Ждать Лейкина с театральным деятелем? А с какой стати? Я рассчитался, оставив на чай гривенник (хотя и не заслужили!) и мы вышли из залы.

Только подошли к гардеробной, чтобы взять верхнюю одежду, как в ресторан ввалился господин Лейкин, а с ним еще какой-то длинный и бородатый дядька.

— Иван Александрович! Анна Игнатьевна! — завопил наш издатель. — Куда это вы?

— Николай Александрович, — строго сказал я. — Вы нам назначили на семнадцать часов. Сейчас уже половина шестого.

— Ну, подумаешь, на полчасика опоздал. С кем не бывает?

— Николай Александрович, вы хотели меня познакомить с Павлом Артамоновым, — дернул Лейкина за рукав длинный бородач.

Лейкин посмотрел на длинного, перевел изумленный взгляд на меня.

— Так что такого? Вы же не померли, ожидаючи?

— С дороги отойдите, — попросил я. — У вас имеется лишнее время, у меня нет.

А я и на самом деле был слегка заведен. Понимаю, все в жизни бывает, но назначить встречу и опоздать на полчаса? Государь на аудиенцию пришел минута в минуту, а тут какой-то издатель? Ладно, все понимаю, но извиниться — пусть и формально, он мог бы? А вместо извинений — подумаешь, на полчаса…

— Подождите, Иван Александрович… — оторопел Лейкин. — Вы что, так просто возьмете, и уйдете?

— Вы меня не слышали? — поинтересовался я, помогая Ане просунуть руки в рукава пальто. — Вы опоздали. Значит, встреча для вас не так и важна. Что ж, я теперь знаю, что своих авторов вы не уважаете. И сделаю соответствующие выводы.

— Совершенно верно, — поддакнула Анька.

— Николай, так мы к Артамонову идем, или нет? — проявил нетерпение театральный деятель.

— Сергей Иванович, так вот же, ваш Артамонов стоит, — показал Лейкин на меня, потом кивнул на Анну. — И вот, это тоже он. И оба капризничают.

Театральный деятель с недоумением вытаращил глаза. Наверное, у него тоже не укладывалось в голове, что Артамоновых может быть сразу двое. Причем — один из них чиновник, в немалых для такого возраста чинах, да еще и с «владимиром» на груди, а второй — красивая барышня с толстой косой, в скромной блузке и юбке (сведущие люди знают, что скромная одежда стоит, иной раз, гораздо дороже, нежели яркая).

— Иван Александрович, так в чем же дело? Мы же приехали, а вы тут кобенитесь. Цену себе набиваете? Так вам, даже при протекции государя, никто столько платить не станет. Кому вы кроме меня-то нужны?

М-да… Если у Лейкина и был шанс поладить со мной, несмотря на опоздание, то теперь этот шанс пропал.

— Так, господин Лейкин. Считайте, что нет у вас больше такого автора, как Артамонов. Да и Максимова тоже нет. То, что вам передано — печатайте, отбирать не станем, а вот новые вещи — все. И все авторские права у вас аннулированы. Считайте, что «Принцесса Марса» отдельной книгой у вас не выйдет. Завтра я свяжусь с адвокатами, они все формальности исполнят.

Про адвокатов, конечно, я погорячился, но Лейкин-то об этом не знает. Зато он знает, что половина автора — очень дотошная в финансовых вопросах. А вторая половина, как-никак, юрист.

— Иван Александрович, простите, случайно вырвалось, — заюлил издатель. — Да что же вы на всякую ерунду-то обижаетесь? Я вас никуда не пущу!

Лейкин встал в дверях, а туша у него будь здоров.

— Нет-нет, постойте, — вступил в разговор и театральный деятель. — Мы договорились с Николаем Александровичем, я все бросил, приехал.

Ну да, я сейчас подорвусь, побегу.

— Со мной лично вы ни о чем не договаривались, а господин Лейкин сам назначил время. А если он опоздал, значит, ему не слишком-то и хотелось нас знакомить. К тому же, он мне сейчас нахамил.

— Так я же извинился, Иван Александрович! — опять завопил Лейкин.

Какие интересные люди. Считают, если они извинились — так и все?

— Будьте так добры, выпустите нас, — попросил я. — Иначе, я вас просто-напросто вынесу, а потом сдам в полицейский участок.

У меня в кармане шинели даже свисток лежит. Свисну, городовой прибежит. Здесь не Череповец, в участок Лейкина по моему требованию не определят, но испугать — испугают. Но он уже малость оторопел. Или вспомнил, что имеет дело не просто с литератором, но и с литератором, за чьим творчеством следит САМ[1].

К тому же, здесь все-таки ресторан. И хотя время еще не самое пиковое, но парочка посетителей уже зашла и теперь, вместо того, чтобы раздеться и проходить в залу, с неким удивлением посматривала на нас.

Я кивнул швейцару, чтобы тот открывал дверь, пропустил Анну, вышел сам. А следом за нами пошел и «деятель».

— Подождите, господин коллежский асессор, не знаю вашего имени-отчества. Понимаю, Николай Александрович опоздал — к слову, по моей вине, потом наговорил вам глупостей, но я-то здесь при чем? Я искренне желаю поставить в Александринском театре вашу сказку. Она прямо-таки создана для сцены!

Еще бы. Евгений Шварц эту сказку как раз для сцены и писал. Действительно, «театрал» ни в чем не виноват. Да и «Обыкновенное чудо» хочется на сцене увидеть. Только с Лейкиным я больше дел иметь не желаю.

— Как я слышал, вас Сергеем Ивановичем зовут? — повернулся я к «деятелю». — Сергей Иванович, вы после репетиции наверняка очень проголодались? — Тот кивнул, а я продолжил. — Обедайте, не переживайте. Сможете завтра со мной встретится?

— Иван Александрович, завтра вам некогда, завтра вы заняты, — вмешалась Аня.

Точно, завтра я буду занят. Дело семейное, но отменить его не получится. А через два дня уезжаю.

— Жаль. Но что поделать. Значит, не судьба «Обыкновенному чуду» появится на сцене.

Теперь уже завопил и театральный деятель.

— Как это так — не судьба? У меня Далматов мечтает Медведя сыграть, а Славина — принцессу! Там и всего-то нужно кое-какие ремарки вставить, роли распределить.

Про Славину я от кого-то слышал, но, как мне казалось — это уже зрелая актриса. Куда ей после Симоновой принцессу играть?

— Единственный вариант, если вы приедете ко мне на квартиру прямо сегодня, часов в десять.

Ужинать мы сядем в восемь, как раз и успею. Конечно, можно бы «театрала» и на ужин позвать, но без уведомления родителей не стоит.

Театральный деятель был согласен.

— Приеду. Куда подъезжать?

— Иван Александрович, а зачем десяти часов ждать? — снова вмешалась Аня. — Не проще ли Сергею Ивановичу проехать с нами прямо сейчас? Время есть, чаю и бутерброды я организую. Пока обсуждаем, он перекусит.

И кто скажет, что моя соавторша не гений?

Уже в пролетке — в столице еще снега не нанесло, на сани извозчики не перешли, я представился:

— Одна половина Артамонова — которая договоры подписывает, перед вами. Чернавский Иван Александрович. Вторая — Анна Игнатьевна. Она пока официальные документы подписывать не может, в силу возраста, зато она отслеживает все недоучеты и бдит, чтобы гонорары поступали исправно.

— Чернавский? Сын товарища министра? Следователь, о котором постоянно в газетах пишут? — с легким удивлением переспросил Сергей Иванович, едва не сев на колени Аньке. — Значит, Николай не врал, когда говорил, что у него в газете Чернавский-младший пописывает?

Пописывает? Мы с Аней переглянулись.

— Пожалуй, давно следовало с Лейкиным порвать, — задумчиво изрекла Анна. — Ишь ты, пописывает.

А я думал, барышня ругаться станет из-за Лейкина. Не сейчас — потом, без посторонних.

— Сергей Иванович, вы член дирекции?

— Фамилия моя Верховцев, коллежский советник, хотя мундир я редко ношу. Если быть совсем точным, то я помощник директора императорских театров господина Всеволожского. Иван Александрович больше тяготеет к опере, к балету, а мне по душе драма и комедия. В моем ведении Александринский театр. Отбираю репертуар, утверждаю актеров и их назначение на роли. Так же имею право заключать договоры с драматургами, подписываю ведомости к оплате.

— Очень приятно, — слегка поклонился я, а Анна последовала моему примеру. Если имеет право отбирать репертуар, выплачивать деньги — нам такой нужен.

— К слову — я вообще не понимаю, почему вы сотрудничаете с Лейкиным? — спросил Верховцев.

— Так уж получилось, — усмехнулся я.

Не станешь же говорить, что когда-то Аньке на глаза попались «Осколки», куда она и отправила наш первый опус про деревянного человечка.

— Лейкин, нужно отдать ему должное — платит щедро, — уклончиво отозвался я.

— Платит, потому что он на вас зарабатывает такие деньги, что никому другому и не снилось. А вам отсчитывает копейки.

Копейки? Ну, я бы не сказал, что это копейки.

— Если желаете, могу познакомить вас с кем-то из более приличных издателей, — предложил Верховцев.

— Спасибо, — ответила за нас обоих Аня. — Мы подумаем.

За разговором доехали до нашего дома на Фурштатской. Верховцев сам рассчитался с извозчиком, а мы ему не мешали.

Когда входили в парадное, спросил:

— А в чем интерес господина Лейкина нас свести?

— У него исключительные права на «Обыкновенное чудо»? — поинтересовался Верховцев, вместо ответа.

— Ань?

— Только право публиковать в газете, и издать книжку, — тотчас же отозвалась Анна. — К тому же — права истекают в этом году.

В дверях нас уже встречала прислуга. Мы принялись раздеваться и разуваться, заодно помогая помощнику директора театральной столицы освободиться от пальто на меху. Шапку он и сам снял. А тут, конечно же, на шум вышла и маменька. Мы ей говорили, что зайдем в ресторан, теперь, надо полагать, решила проверить — в каком состоянии сын?

— Ольга Николаевна — это господин Верховцев Сергей Иванович, директор театра, — сразу же представила гостя Аня. — А это — Ольга Николаевна, супруга товарища министра.

Наш гость немедленно припал к ручке маменьки, а та, с неким удивлением, сообщила, что ей очень приятно знакомство. Я чмокнул матушку в щечку, она чмокнула и меня, а заодно и Аньку, а та опять повела беседу:

— Ольга Николаевна, если не возражаете, мы с господином Верховцевым немножечко побеседуем о нашей сказке, пока Александр Иванович не приедет. Еще бы нашего гостя чаем угостить, да накормить, он голодный.

— Тогда оставляйте его на ужин, — решила маменька.

— Нет, на ужин я не смогу остаться, но от чая не откажусь, — застеснялся Верховцев.

— Как скажете. Проходите в гостиную, распоряжусь.

— И какие-нибудь бутерброды, — подсказала Аня и добавила. — Сергей Иванович собирается поговорить о постановке, нужно его накормить, чтобы добрее был.

Матушка только кивнула, пошла отдавать кухарке распоряжения, а мы переместились в гостиную.

Наш гость, оценив мебель, фарфоровую посуду и отцовскую бронзу, заметил:

— Странно, когда писатели или драматурги носят мундиры, да еще имеют такие прекрасные квартиры.

— Моя квартира скромнее — дом, почти деревенский, а среди литераторов были такие, что не мне чета. И чины повыше — статский советник Грибоедов, статский советник Салтыков-Щедрин, тайный советник Тютчев, — поведал я, потом приступил к делу: — Так, Сергей Иванович, что вы там про затею Лейкина говорили?

— Николай Александрович хотел стать посредником в адаптации сказки для сцены. Так, чтобы отчисления за спектакли шли ему, а он бы выплачивал вам проценты, как при публикации в газете. Мы не желали рисковать — мало ли, какие претензии будут у автора, зачем театру судебные иски? Просили, чтобы Лейкин показал нам договор, но он все затягивал. Возможно, на сегодняшнем обеде собирался вас уговорить, чтобы вы продлили соглашение.

— И сколько бы мы потеряли? — деловито поинтересовалась Аня.

— Сложно сказать, — развел руками Верховцев. — Все зависит от сборов, от популярности. Пьеса может провалиться после первого представления, тогда отчисления будут чисто символические, но ваша сказка должна иметь успех. Тем более, что в ее постановке заинтересованы все ведущие артисты. Драматургу, чьи пьесы собирают полный зал, выплачивается до двадцати процентов от кассы, а то и до тридцати, как господину Островскому, но вы пока еще неизвестные драматурги. Обычно, начинающим, предлагается разовая выплата. К тому же — сказку придется адаптировать к сцене. Работы немного, но она есть. Но вы, как я понял, в Петербурге долго не задержитесь? Придется брать кого-то, чтобы он прописывал диалоги, провел разметку. Думаю, процентов десять-пятнадцать.

— Иван Александрович, вы не посмотрите — где чай для нашего гостя? — елейным голоском спросила Аня.

Типа — иди-ка Ваня отсюда, не мешай работать.

У барышни в глазенках загорелись огоньки, а на нашего гостя, наверняка поднаторевшего в спорах о гонорарах, она посматривает, как молодая акула смотрит на проплывавшую мимо крупную рыбину, размышляя — сразу ли заглотить или, сначала, пополам перекусить?

— Да, пойду присмотрю, — кивнул я. Уже встав, вспомнил про одного случайного знакомца: — Кстати, если станете нанимать молодого литератора для переработки сказки, возьмите Чехова. Его адрес должен быть в редакциях «Осколков», «Нового времени». Правда, Антон Павлович живет в Москве, но уверен, что ради такого дела приедет. И в столице частенько бывает.

Чехов, разумеется, деньги зарабатывает неплохие — или, еще станет зарабатывать, но ему приходится содержать большую семью. А еще он и больницы строил, и школы организовывал. Надо помочь хорошему парню.

Пошел выяснять — где же наш чай? По дороге наткнулся на горничную, что шла с подносом, на котором не было ни чайника, ни стаканов, зато расположились закуски, вроде бутербродиков, селедочки и… графинчик. Мудрая у нас маменька! Гость водочки себе сам нальет, Анечке потом и разговаривать с ним легче будет, а меня про чай просили узнать. Вот, узнаю и вернусь.

[1] Интересно, кто-нибудь из читателей напишет, что автор выдает желаемое за действительное? Не пишите, я и так это знаю. Нет нынче таких авторов, за которым бы бегал издатель.