Жрица богини Маар

ГЛАВА 7

Суни закрепила прядь моей прически золотой шпилькой и пошла открывать дверь. Взяв со столика пузырек, я нанесла духи на внутренние стороны запястий. Теплый запах роз оттенял свежий арбуз. Гарима, увлекшаяся созданием духов, считала, это сочетание должно увеличивать мою уверенность в себе и успокаивать. Последнее было особенно важно. Ратави дала мне многое. Сестер, уважение, некое подобие дома. Множество знакомых, знания.

Но не покой.

Прислушиваясь к беседе, поняла, что ко мне наведался хранитель библиотеки. Принес книги, о которых я просила. За два года нашего знакомства этот молодой худощавый мужчина привык к тому, что мои интересы весьма разносторонние. Религиозные трактаты, толкования законов милостивых Супругов, поучения для жрецов Содиафа и наставления для жриц Маар привлекали меня не меньше легенд других народов, сказаний об их богах. Постепенно библиотекаря перестали удивлять легкие книги о приключениях и других странах, с завидным постоянством появляющиеся в каждом моем списке.

— Сиятельная госпожа Забирающая! — мужчина замер в низком поклоне, едва я оказалась на пороге гостиной. — Да озарит благодатное солнце ваши думы, да не коснется вашего чела тень сомнений. Я счастлив нашей новой встрече.

Это действительно было так. Велеречивый гость искренне радовался, считал общение со мной проявлением расположения богини. Он сыпал лестными словами, всячески старался мне угодить. Хотя нет, не мне. Великой Маар, проводником чьей силы я была. Так и не смогла за два года привыкнуть к тому, что большая часть знакомых умудряется не видеть во мне ничего, кроме дара.

Обсудив с гостем список книг, которые взяла в работу печатная мастерская, я отобрала труды для библиотеки при Храме. Слушая чуть сиплый голос исключительно почтительного собеседника, поймала себя на том, что за возносимыми хвалами потеряла нить разговора. Но в который раз не решилась попросить гостя быть кратким. Это могло его обидеть, обеспокоить. А я предпочитала не волновать людей понапрасну.

Он ушел через час, забрав новый список и прочитанные книги. Новые, аккуратно перевязанные лентами, Суни унесла в мою спальню. Мне хотелось бы запереться там, полностью уйти в описанные на страницах миры, но сегодня, в день летнего солнцестояния, жриц великой Маар ждали во дворце.

На последнее в полугодии заседание Совета было приглашено множество людей. Судьи, казначеи провинций, жрецы Содиафа, военачальники, городские управители, купцы, градостроители и многие другие. Жрицам Маар выделили почетное место слева от Императора, его жены и преемника. Еще и поэтому мне казалось, что взгляды присутствующих обращены на меня, на единственную чужеземку в большом зале, наполненном солнечным светом.

Гарима вслушивалась в отчеты чиновников, делала пометки в тетради. Непосвященный мог решить, что Доверенная рисует странные закорючки от скуки. Но я уже изучила правила, которыми руководствовалась сестра, делая записи. Так тонкие штрихи напротив имени городского казначея символизировали туман. Попытки чиновника запутать слушателей, что-то скрыть. А резкое выступление командующего западной армией, настаивавшего на усилении границ и выделении дополнительных войск, сопровождали глубокие вертикальные борозды. Гариме пришелся по душе напор резко жестикулировавшего воина. Доверенная была согласна с его видением. Ей тоже не нравилось настроение даркези. Соседи еще не искали ссоры, но их посол в Ратави становился все более обидчивым. Как повторяла Гарима, это был настораживающий признак.

Абира, откровенно скучавшая на Совете, с интересом поглядывала на сидящих почти напротив воинов. Один из них, высокий, статный, зеленоглазый помощник командующего северной армией, тоже больше внимания уделял Передающей, чем словам чиновников. Случайно встретившись с ним взглядом, я ощутила отголоски его мыслей. Утонченная и красивая женщина казалась ему доступной, простой добычей, но одновременно и почетным трофеем. Таким, которым приятно похвастать. Зная, как легко Абира относится к кратким связям с мужчинами, я догадывалась, что уже очень скоро красавец станет частым гостем в доме жриц. За неразборчивую Абиру мне было обидно, но разговоры о ее многочисленных любовниках Гарима заводила бессчетное число раз. Никакие объяснения и просьбы быть осторожней на Передающую не действовали.

Смотреть на воина, больше не казавшегося мне даже привлекательным, не хотелось. Я отвернулась и, скользнув взглядом по жрецам Содиафа, прислушалась к словам первого советника. Господин Нагорт всегда мне нравился тем, что его речи не расходились с делами. На него можно было положиться. Кроме того, он не представлял угрозы десятилетнему принцу и более других хотел достойно подготовить его к правлению. Ведь принц Будим приходился первому советнику внуком.

После господина Нагорта слово взял принц Ясуф, племянник Императора, сын принца Фаида. Он командовал северной армией и редко бывал в столице. Славился решительностью, жесткостью, даже жестокостью. Глядя на этого молодого мужчину, мне всегда приходилось напоминать себе, что ему всего лишь тридцать. Из-за плотно сомкнутых тонких губ, тяжелого взгляда из-под насупленных бровей, носа, напоминающего орлиный клюв, принц Ясуф выглядел значительно старше, чем был.

Заседание Совета длилось очень долго, становилось все сложней удерживать мысли на докладчиках, многие поглядывали на часы. Но казалось, песок в них застыл, остановился навсегда. Жена Императора до конца заседания не выдержала.

Меня вообще удивляло, что госпожа Ханния решила присутствовать на собрании Совета, ведь, по мнению придворного лекаря, ее третий ребенок должен был появиться на свет всего через две недели. Все надеялись, что это будет долгожданный сын, второй прямой наследник Императора.

Принцесса Теллими, старшая дочь правителя, присутствовавшая на всех собраниях Совета со дня смерти ее брата-близнеца, поспешила помочь мачехе. Государственные мужи решили сделать перерыв.

Непродолжительная прогулка по дворцовому саду и богато украшенным мозаикой переходам закончилась знакомством того зеленоглазого воина с Абирой. Как я и предполагала, сестра сама подошла к нему. Мы с Гаримой были недалеко, в разговор не вмешивались, хотя Доверенная явно прислушивалась и поведения сестры не одобряла.

После затянувшегося собрания Совета во дворце устроили праздник и традиционное для летнего солнцестояния представление. Я держалась рядом с Доверенной и временами поглядывала на Абиру и ее нового знакомого. В конце вечера воин меня удивил тем, что вежливо отклонил приглашение Передающей и попрощался. Ему удалось сделать это так, что Абира не обиделась.

…Я сижу на кухне, обхватив себя руками, смотрю на огонь. В моем сердце бушует такой же, он сушит не пролившиеся слезы, жжет изнутри. Азир отвернется от меня, бросит, как только расскажу, что потеряла ребенка. Второго. Разведется с бесплодной. Он вернется через неделю. Все узнает. И моя жизнь закончится.

Хозяин снова хотел взять меня сегодня. Я отбивалась и кричала, он связал мне руки, ударил. Но больше ничего не успел — пошла кровь. Она идет до сих пор. Живот болит, спину ломит. А наверху смеется хозяин. Меня трясет от злости, кажется, я горю. Слышу, как он разговаривает с гостями. Слышу голос хозяйки. Она знала, что он уже брал меня силой. Уговорила не ходить к стражам. Денег дала. Она тоже виновата в том, что у меня больше не будет детей!

Хочется выть, орать, пока не порвутся легкие. Взгляд упал на ножи, висящие на стене. На них кровавые блики… Если у меня больше не будет детей, то и у хозяев их больше не будет.

Встала, взяла нож, вышла из кухни, поднялась на второй этаж. Третья дверь слева — детская. Решительно толкнула ее. В тусклом свете вижу две кровати. Здесь спят мальчики, девочка живет в соседней комнате. Тихо подхожу к ближайшему. Заношу руку с ножом…

Я в ужасе подскочила на кровати. Лицо мокрое от слез, на лбу холодный пот. Хватая ртом воздух, пыталась успокоиться. Сердце колотилось болезненно и так часто, что казалось, это все один непрекращающийся удар.

Видимо, во сне я кричала, потому что Суни уже стояла рядом. Она протянула мне успокоительное и воду, чтобы я могла запить кислое лекарство. Я кивнула в знак благодарности, но пальцы дрожали так, что взять стаканы не смогла. Раздраженно отдернула руки, соскочила с кровати, принялась ходить по комнате. Это немного помогло, и я все же выпила снадобье.

В постель не вернулась, а вышла на балкон, устроилась в кресле. Журчание фонтана умиротворяло. Прохладный воздух пах цветами, в черном небе сияла луна. Суни спросила, не желаю ли я чего-нибудь. Поблагодарив ее за заботу, попросила оставить меня. Желание было только одно: избавиться от дара.

В кабинете Доверенной царил приятный полумрак — тяжелые портьеры и плотные ставни защищали комнаты от солнца. Пестрые маленькие птички чирикали в золотой клетке в углу, на столе расположились аккуратные деревянные коробочки с травами, рядом горкой высились полные мешочки. Видимо, поставщик сестры приходил недавно, и она еще не успела разложить травы по коробочкам. Сквозь открытую дверь в другую комнату я видела стол с колбами и горелками, тяжелые ковшики, большие мраморные и деревянные доски. Там Доверенная готовила отвары, духи, смешивала травы для курильниц. Пряные запахи просачивались из мастерской в кабинет, поэтому здесь Гарима не воскуряла благовония.

Мы устроились на низком диване, пили чай с финиками и поначалу разговаривали о пустяках.

— Суни сказала, ты плохо спала ночью, — в голосе Гаримы слышалось искреннее беспокойство.

— Да, но твоя настойка помогла, — я улыбнулась и попыталась увести разговор в другую сторону. — Откуда ты так много знаешь о травах?

Задай я личный вопрос Абире, та с удовольствием ухватилась бы за возможность поговорить о себе. Но с Доверенной такая уловка в который раз не спасла от неприятного разговора.

— Опять кошмар? — заглядывая мне в глаза, уточнила Гарима.

— Да, — призналась я.

Доверенная нахмурилась. Опершись локтями на стол, сложила руки у лица и задумчиво постукивала указательными пальцами по губам. Она знала, что мне часто снятся преступления тех людей, для которых проводились ритуалы. Такая особенность моего дара оказалась для сестры неожиданностью, отклонением, причины которого она пыталась разгадать.

— Расскажи, что именно тебе приснилось, — попросила Гарима.

Я чувствовала ее беспокойство, настороженность, хоть сестра и старалась говорить бесстрастным тоном.

— Я попрошу тебя вести дневник, Лаисса. Пожалуйста, записывай, что и когда тебе снилось. Хорошо?

— Зачем? — удивилась я. — Это как-то поможет?

— Уж точно не навредит, — улыбнулась она. А мне очень захотелось нарисовать рядом с ее именем тонкие штрихи тумана. У Гаримы явно были какие-то догадки, делиться которыми она не спешила.