Жрица богини Маар

ГЛАВА 32

Император Адмий поразил меня в тот вечер неестественным спокойствием. Бледный Правитель выслушал нас бесстрастно, хотя новости причинили ему боль, это было очевидно. Господин Нагорт задал множество вопросов, уточнял, переспрашивал, делал пометки. Император спросил только об одном.

— Вы не назвали имя беременной женщины. Почему? Оно не упоминалось?

— Нет, Повелитель, оно не звучало, — я покачала головой и робко продолжила. — Но у меня есть догадка…

— Говорите, прошу, — подбодрил Император.

Несмотря на жуткие открытия, он был благожелателен. От этого я только больше терялась и смущалась. Не знала, как смягчить удар.

— Я бы попросила лекаря все же осмотреть принцессу Теллими. Говорят, она отменила фехтование и вообще плохо себя чувствует, — глядя на собеседника исподлобья, я очень хотела ошибиться в предположении. Но, как только оно было произнесено вслух, поняла, что права.

— Ее осмотрят, — глухо заверил Император и повернулся к советнику: — Арестуйте принца Ясуфа и всех, кто приехал с ним вместе. Кроме господина Тевра, разумеется. Велите стражам забрать амулет у священника. Нельзя позволить ему использовать силу.

Выдержка и собранность Правителя восхищала. Он жестко и твердо отдавал приказы, сохранил и в такой ситуации присутствие духа. Мне это особенно бросалось в глаза, ведь я всего час назад видела, как воспринимает плохие новости принц Ясуф. Чувствовала его злость, клокочущую разрушительную ярость, когда что-то шло не так, как он задумывал.

— Думаю, Сегериса нужно искать там, где собирается община, — предположил господин Нагорт. — Сейчас время вечерней молитвы, а священника мы арестовали. Уверен, Сегерис воспользуется ситуацией, чтобы повлиять на сарехов.

— Наверняка, — согласился Император. — Займитесь этим. Всех, кто будет сопротивляться, тоже арестуйте. Никому никаких поблажек, пока не разберемся. Усильте защиту Храма. Он прошлый раз был одной из целей.

— Да, Повелитель, — кивнул советник. — Я поговорю с господином Мирсом. Ему тоже следует подготовиться к возможному нападению на дворец. О планах Его Высочества отравить вас ему тоже нужно знать.

Император вздохнул и не ответил.

В комнатах Доверенной вкусно пахло свежей выпечкой и корицей, служанка заварила чай и оставила нас одних.

— Хорошо, что мы попросили Императора и господина Нагорта держать подробности расследования в строжайшей тайне ото всех, — сестра зябко повела плечами, набросила шаль. — Так принцесса не узнала, что принца Торонка не удалось отравить. Знай принц Ясуф об этом, не мчался бы в Ратави, а переигрывал бы партию. Он еще не догадывается, что его план провалился. Что его от престола по-прежнему отделяет не просто старший родственник, а сын старшего сына покойного Императора.

— Никогда не перестану удивляться этому странному закону наследования. Ведь есть же прямой наследник…

— Да, несовершеннолетний. То есть не устраивающий страну… Для таких случаев и придумали этот закон. Империя должна оставаться сильной. А связь с принцессой это очень умный ход, — похвалила Гарима. — Верный способ упрочить положение принца Ясуфа. Дополнительно опорой стал бы ребенок, мальчик, рожденный в таком союзе, — сестра налила нам чаю и добавила: — Конечно, если ребенок не внебрачный.

— Представляю, какой может быть скандал «внебрачный ребенок вдовствующей принцессы Теллими», — я покачала головой. — Принц прав. Такого она ему не простит.

— Зато теперь понятно, почему принцесса не вышла замуж повторно. Зачем связываться с вельможей, если можно стать Императрицей?

— Но все это началось чуть больше двух лет назад, а ее муж давно умер, лет шесть прошло, — нахмурилась я.

— Да, теперь мне очень интересно, как он умер, — кивнула Гарима. — Хотя не думаю, что мы это когда-нибудь узнаем. Только если судьи решат, что принцесса была вдохновительницей убийств, и приговорят ее к ритуалу.

— А ребенок? — ужаснулась я.

— После того, как она разродится, — уточнила сестра. — Почему-то мне кажется, так и будет.

В дверь постучали, вошедшая в комнату Съярми извинилась, что прерывает беседу.

— Сиятельная госпожа Забирающая, господин Ферас пришел, когда вы были во дворце. Я предложила ему подождать. Он все еще сидит в вашей гостиной.

— Ой, как неловко. Не знала, что он пришел, — я смутилась, покраснела. — Передай ему, пожалуйста, я сейчас буду.

— Господин Ферас? — вопросительно подняла брови Гарима, когда старшая прислужница ушла.

— Это сын господина Мирса, — объяснила я. — Он работал у принца Ахфара в северных провинциях, немного разбирается в сарехских ритуалах. Рассказывает мне всякие городские и дворцовые новости.

— Вы часто видитесь? — пытливо глядя на меня, уточнила сестра.

— Каждый вечер. Но из-за ритуала я потеряла счет часам и позабыла, что он придет, — теперь мне вдобавок стало немного стыдно оттого, что ничего не рассказывала сестре о воине раньше.

— Ты присмотрись к нему, Лаисса, — ласково улыбнулась Гарима. — Может статься, он приходит вовсе не потому, что хочет поделиться слухами.

Я хмуро глянула на сестру, красноречиво указала на все еще опухшую после общения с Ингаром губу:

— С меня пока хватит, — мой голос прозвучал на удивление мрачно, что Гариму совершенно не смутило:

— Если ты после этого случая замкнешься, то получится, что Абира победила. Что мелочная мстительная завистница все же испортила тебе жизнь, — сестра погладила меня по плечу. — Не закрывай сердце. От этого только тяжелей, я точно знаю.

— Это значит, ты дашь господину Тевру шанс? — обрадовалась я.

— Причем тут он? Это другое, — Гарима смутилась и досадливо нахмурилась. — Это совсем другое!

— Почему же? Ты ему очень нравишься. Я это еще тогда заметила, а сегодня почувствовала снова. И до ритуала, и во время, — сестра хотела перебить, но я не дала. — Гарима, он не о политике думает рядом с тобой. Он тобой восхищается!

Сестра покраснела, отвела глаза.

— Дай ему шанс, — попросила я. — Он его заслуживает. Пожалуйста!

— Хорошо, — пообещала она и поторопила: — Иди, тебя ждут.

Ферас коротал часы ожидания за чтением. Сосредоточенный взгляд, красивое серьезное лицо, свободная поза — он не слышал, как я вошла. Остановившись в дверях, наблюдала за воином и после слов Гаримы попыталась увидеть его в другом свете. Пока правой я ее не считала. Если не принимать во внимание пару случаев, наше общение с Ферасом было по-родственному теплым, как с его отцом, и все же деловым. Подтверждение тому я получила сразу, как только поздоровалась с воином. Он поспешно встал, чопорно поклонился и подчеркнуто почтительно попросил прощения за то, что взял без спроса книгу.

— Надеюсь, вы простите мне эту вольность, — добавил он сухо.

— Это мне стоит извиниться, — возразила я. — В свое оправдание могу сказать только, что не знала, что вы ждете. Мы с госпожой Доверенной были во дворце.

— Что-то случилось? — нахмурился воин.

— Об этом я пока не могу говорить, — я отрицательно покачала головой. — Но в ближайшее время будет много арестов. В городе будет неспокойно.

— Сарехская община? — мрачно предположил он.

— Да, — коротко подтвердила я.

— Я об этом хотел поговорить с вами, госпожа, — хмуро продолжил собеседник. — Сегодня днем там видели Сегериса Перейского. К послу он пройти не пытался, видимо, был предупрежден, что это невозможно. К дому купца, который сейчас используют вместо разрушенного храма, подтягиваются люди. В это время, думаю, там собралась уже вся община. Стражи оповещены. Готовятся к новым волнениям.

— Император тоже знает, что вскоре в городе будут беспорядки. Сегерис попытается вовлечь и общину даркези, — подчеркнула я. — Как в прошлый раз. Оказывается, тогда цель не была достигнута.

— Тогда будет и нападение на Храм, — задумчиво предрек Ферас.

— Наша охрана знает и готовится, — заверила я.

— Кажется, мое предупреждение немного запоздало, — невесело усмехнулся воин. Создалось впечатление, он огорчился оттого, что не смог рассказать мне ничего нового.

Мне хотелось подбодрить:

— Я думала, вы обрадуетесь тому, что не пришлось быть дурным вестником.

— Вы правы, — светло улыбнулся Ферас. — Мне не хотелось вас пугать. И я действительно рад, что вы готовы к любому развитию событий. Хотя мне было бы интересно узнать, откуда у вас сведения.

В зеленых глазах читалось любопытство, но воин ни на чем не настаивал. Я даже пожалела, что не могла рассказать, не нарушив данное Императору слово. Всегда считала, что Ферасу можно довериться.

Он передал мне немногочисленные дворцовые новости. Как я и предполагала, о появлении принца Ясуфа, скрывшегося в доме господина Тевра, еще никто не знал. Даже принцесса Теллими, вновь настойчиво интересовавшаяся, почему у нее не получается связаться с женой господина Далибора. Принцесса сетовала, что тарийские охранники не только не пропускают ее гонцов, но и не берут письма. Дружба этих двух женщин и прежде настораживала меня. Упоминание Сегерисом неких достойных доверия людей, поручившихся за принца, и воспоминание о печати со звездной чашей натолкнули на мысль, что за дружбой на самом деле стоял сговор. Поэтому принцесса так переживала из-за невозможности связаться с женой посла.

— Я вынужден попрощаться, госпожа, — глянув на часы, сказал Ферас. Проследив за его взглядом, поняла, что незаметно пролетели два часа. Не в первый раз подумала, что с ним не замечаю течения времени. — Командир не простит мне опоздания.

— Вы будете охранять посольство?

Он кивнул. Ферас казался спокойным и уверенным, а мне стало тревожно. Не хотелось отпускать его, вдруг поняла, что очень боюсь. Боюсь за него, боюсь не увидеть его завтра.

— Император отдал приказ арестовать Сегериса Перейского. Хочется верить, что он не успел зачаровать общину или настроить людей на штурм посольства. Надеюсь, сарехи не пойдут освобождать своего посла, — голос предательски дрожал, я оробела еще больше, когда почувствовала, что краснею.

— Если и пойдут, мы будем готовы, — твердо заверил Ферас. — Они получат достойный отпор.

— Берегите себя, — попросила я и, потупившись, добавила. — И, пожалуйста, дайте знать, что… что вы живы и не ранены.

— Благодарю за заботу, — после показавшейся вечностью паузы мягко ответил он. — Я сообщу.

Посмотреть на него я так и не отважилась.

Хоть после ритуала чувствовала себя разбитой, той ночью я не сомкнула глаз. Сидя на балконе, видела зарево далеких пожаров. Обхватив себя руками, молилась великим Супругам, чтобы все поскорей закончилось и главное, чтобы сохранили жизнь Ферасу. Мысль, что он там, в самой гуще беспорядков, оказалась болезненной. Да, нас связывали всего лишь деловые отношения. Но все же было очень тяжело знать, что хороший знакомый, сын близкого человека, которым за годы общения стал господин Мирс, рискует в эти часы жизнью. Поэтому волновалась так, что не помогало даже успокоительное.

К счастью, пожары потушили задолго до рассвета, а отзвуков битвы я так и не услышала. На Храм не нападали, и все относительно скоро успокоилось. Только ветер доносил до меня запах гари.

— Мне кажется, ты не ложилась, — вопросительно подняв брови, заметила утром Гарима.

— В городе сегодня было неспокойно, — хмуро ответила я.

— Мы сделали все возможное, чтобы предотвратить беспорядки, — заверила сестра. — Если ты об этом переживаешь.

Я кивнула:

— Новости ждать тяжело.

Она старалась подбодрить, но слова утешения проскальзывали мимо моего сознания. К счастью, пытка неизвестностью закончилась быстро. Господин Шиан пришел в беседку с докладом. Его сопровождал Ферас. Порядком уставший, но живой и невредимый.

Я не скрывала радости, и было все равно, что она не сочеталась с мрачными известиями. Наши опасения подтвердились. Сарехи попробовали отбить посольство. Им помогали воины изнутри. Они были давно лишены оружия, и только поэтому битва за посольство обошлась малой кровью. Сегериса, зачинщика и вдохновителя беспорядков, арестовали при всей общине во время службы. Я бы предположила, что это стало началом, толчком для гневливых сарехов, но оказалось, священник отправил первый отряд к посольству значительно раньше. Чтобы сарехи привели своего посла для богослужения.

Вообще выяснилось, основной упор делался именно на религиозные противоречия и какое-то мнимое ущемление иноверцев коренными тарийцами. Те же призывы звучали в ту ночь и в районах даркези. Люди, как рассказал Ферас, вели себя очень странно. Они собирались на улицах, повторяли слова, распалившие сарехов. И, казалось, чем чаще повторяли, тем сильней верили в них. Но большинство прислушивалось к господину Квирингу. Он очень старался успокоить своих соотечественников и ему это удавалось. Поэтому в тех районах было относительно спокойно. До кровопролития и погромов не дошло.

Хотя новости оказались относительно неплохими, Гарима заметно помрачнела к концу доклада.

— Мы можем обвинить Сегериса только в том, что он побуждал сарехов взять посольство, отбить своего посла, — объяснила сестра, когда воины ушли.

— Почему это? — не поняла я. — Мы же все выяснили вчера!

— Да, выяснили. Вот только сведения, полученные через ритуал, нельзя использовать в качестве доказательства в суде.

Увидев мое недоумение, Гарима развила мысль.

— Нашим словам тарийцы поверят. В этом нет никаких сомнений. Судьи приговорят Сегериса к ритуалу, и я не допускаю даже мысли, что после всех его злодеяний Великая не заберет душу. Свершится правосудие. Виновный будет наказан.

Я именно так себе все представляла и согласно кивнула.

— Но тут и возникает главная сложность, — вздохнула сестра. — Сарехи не верят в Маар. Не поверят они ее жрицам, их ритуалам и словам. Для сарехов, как для общины, так и для царя, наши слова не имеют силы. В их глазах мы только лишь зазнавшиеся бабы, поклонницы кровожадной богини, делающие все возможное, чтобы уничтожить священника-иноверца.

Я помрачнела, вспомнив, что именно эти оскорбления озвучивал Ингар. По его мнению, мы не были заинтересованы в справедливости и желали только одного — забрать душу. Гарима правильно оценила исключительно тяжелое положение, в котором оказались и мы, и Император благодаря принцу Ясуфу и Сегерису.

— Мы и так в шаге от серьезного политического скандала, — продолжала сестра. — Со дня на день царь узнает о домашнем аресте своего посла. Уверена, священник уже нашел способы его оповестить. Принц не мог упустить такую возможность. Судя по всему, он хочет стать для соседей более выгодным Императором, чем принц Будим. Благодаря своим связям со знатью сарехов и даркези. В случае смерти Императора Адмия это окажет серьезное влияние на совет. Никто из вельмож не захочет развязать войну на севере, если можно найти другой выход.

— Но мы знаем правду! Принца и Сегериса нужно остановить! Мы не можем сидеть и ничего не делать! — сложившаяся ситуация меня возмущала, а мысль, что мы ни на что не можем повлиять, просто бесила.

— Мы уже сделали все, что могли, — глухо и как-то обреченно ответила сестра.

— Сейчас не время опускать руки, — резко возразила я.

— Я не опускаю руки, Лаисса, — невесело усмехнулась Доверенная. — Я признаю поражение.

— Что ты такое говоришь? Мы не проиграли!

— К сожалению, нужно признать, что мы победить не можем, — она видела, что я собиралась перебить, и подняла ладонь в останавливающем жесте. Собрав волю в кулак, я промолчала. — Наши слова — не доказательства и не обвинения. Наши слова — только направление действий для Императора и верных ему людей. Для суда и приговора нужны мирские доказательства. Бумаги, документы, письма, свидетельства и прочее…

— Это все будет! Стражи найдут обязательно! — с сердцем заверила я.

— Конечно, найдут, — не скрывая больше горечи, согласилась сестра. — И кого обвинят во всем? Доказательства чьей вины найдут стражи?

Я хотела было ответить «Принца и Сегериса», но вспомнила вчерашний ритуал, действия господина Тевра, о которых он из-за заклятия даже не помнил. На сердце стало пусто до дурноты и тоскливо до слез.

— Господина Тевра, — прошептала я, стараясь держать себя в руках.

— Именно, — хмуро кивнула Гарима. — Его осудят. И чем закончится ритуал для него, я судить не берусь. Ведь душа конюшего, которого использовали так же, как и его, в кристалле.

— Найдутся свидетели, найдутся доказательства вины Сегериса, — я пыталась убедить ее и себя, но больше из упрямства. Уверенности не испытывала никакой.

— Надеюсь. Думаю, раз Император не велел его арестовывать, он даст стражам приказ доказать именно причастность принца и священника. Но, боюсь, это будет очень трудно сделать, — вздохнула сестра. — До сих пор Сегерис совершил только одну ошибку. Вчера. Он поторопился и начал поднимать сарехов раньше, чем следовало. Подозреваю, в этом виноват принц. Его подгоняет не рожденный ребенок.

Я промолчала.

Гарима была права. Права во всем. И осознание всей тяжести ситуации медленно накатывало на меня, прижимало к земле безысходностью, как огромным камнем.

Чувствовала себя отвратительно. Не просто подавленной, не просто бессильной… я чувствовала себя преданной.

Я верила в силу ритуалов. Верила в Маар и ее направляющую волю. Верила в то, что дар, который до конца не приняла, все же дан мне не просто так. Эта вера единственная примиряла меня с судьбой, с обязанностями Забирающей…

Но все усилия оказались напрасными, а вчерашний выматывающий ритуал — полезным только для нас и Императора. Сведения, полученные с его помощью, совершенно невозможно было использовать, не навредив одновременно Империи в целом. Понимание этого было не просто болезненным, оно меня опустошило и надломило…

— Выход обязательно найдется, — тихо сказала Гарима.

Она положила руку мне на запястье, будто слышала отголоски моего смятения и хотела утешить. Хотя это мне стоило утешать ее!

Я вдруг представила, что нам не удалось отстоять невиновность господина Тевра. Как наяву увидела Гариму, начинающую настоящий ритуал справедливости для человека, который ей очень дорог. Почувствовала ее страх, леденящий ужас за его жизнь, ведь Великая могла забрать и его душу, как забрала душу конюшего. В глазах защипало, а сердце пропустило удар, когда я поняла, что Гарима в самом деле начала бы ритуал для воина. Потому что верила… У меня никогда не было такой сильной веры…

Я не справилась со слезами. Кляла себя за слабость, за то, что поддалась чувствам, и плакала, обеими руками вцепившись в Гариму. Она гладила меня по голове и молчала.