Жрец Хаоса. Книга VII

Глава 8

В особняке жизнь била ключом. Хоть и медленно, но по коридору первого этажа расхаживались уже на своих ногах троица наших кровников: Мясников, Лапин и Калинин. Попутно они крутили в руках странные приспособления с шариками, резинками, кнопками и боги еще знают чем. Видимо, восстанавливая заодно и мелкую моторику. Увидев меня с Кхимару, они радостно заковыляли нам навстречу и наперебой принялись хвастаться успехами:

— Князь, вы были правы! Восстанавливаться всем вместе практичней и веселей! — первым отозвался Мясников.

— О да! То он над нами издевался со своими заданиями, а теперь и сам потеет, — по-доброму рассмеялся Лапин.

Калинин привычно помалкивал, давая возможность товарищам по счастью высказаться первыми, но всё же смущённо произнёс:

— Вы не подумайте, мы не ленимся. К концу недели экзамен промежуточный на моторику будем сдавать. После него Юматов обещал нас допустить к созданию прототипа протеза.

— Я искренне рад видеть вас на ходу, — усмехнулся я, разглядывая неугомонную троицу. — А сейчас прошу простить, мне бы гостя княгине представить. Кровники закивали и отправились на новый круг по коридору.

Пока мы шли в кабинет к бабушке, Кхимару успел поинтересоваться:

— Кто это и каков характер повреждений был у них?

Пришлось кратко пересказать историю с программой по восстановлению ветеранов и историю этой троицы. Про поражение осколками пустотных гранат пока упоминать не стал.

— Позвоночник — это серьёзно, — согласно кивнул демон. — Для большинства человеческих магов — практически приговор. Слишком сложны манипуляции. Удивительно, что вы справились спустя годы.

Мне показалось, что голосе Кхимару даже проскользнули уважительные нотки.

Сестра, пользуясь случаем и последними свободными деньками, проводила их в больнице, понимая, что позже будет там редкой гостьей. Зная ответственность Эльзы, обучение будет занимать большую часть её времени.

Бабушка же нашлась, как всегда, в собственном кабинете. Знакомство с Хильмериком (он же Кхимару) произошло буднично. Представив демона княгине и обрисовав цель его визита, я мог бы поклясться, что оба химеролога окинули друг друга оценивающими взглядами. Бабушку ни капли не смутила моя легенда про наёмничество и соответствие магических сил; отреагировала она на предложение возврата долга жизни абсолютно спокойно. Разве что задержала на насколько секунд взгляд на чёрной повязке Кхимару, закрывающей глаз.

— Что ж, препятствовать не буду, хертуг Хильмерик, — на скандинавский манер уважительно обратилась бабушка к демону. — Рада, что в своё время Николай спас вам жизнь, и вы нашли в себе силы и благородство вернуть долг его наследникам. Право слово, я не знала о том, что у Николая имелись подобные долги. Но, признаться, если они были приобретены за последние два с половиной десятка лет, то у меня было оправдание на сей счёт. Однако, не сочтите за наглость, мы всё же сверим некоторые принципиальные моменты. Я получила звание архимага в области химерологии не за красивые глаза, и хотелось бы понимать, чему вы собираетесь учить моего правнука.

Кхимару уважительно склонил голову, и дальше я потерялся для этих двух фанатиков науки. Они степенно отправились в библиотеку, и в следующий раз увидел их я лишь за ужином. Нет, я, конечно, пару раз пытался сунуться туда и видел, с какой лёгкостью Кхимару порхает между стеллажами, вынимая те или иные учебники и теоретические выкладки бабушки, раскладывая их на массивном деревянном столе, за которым и сидели оба сильнейших химеролога. Они о чём-то жарко спорили: бабушка доказывала собственную правоту, Кхимару же в чём-то соглашался, а в чём-то приводил ей контраргументы, вычерчивая на бумаге странные цепочки знаков и схем. Видя, как сияют задором глаза княгини, я подумал, что если бы Кхимару не существовало, кого-то подобного следовало бы отыскать для того, чтобы вдохнуть в бабушку новую жизнь.

Опять же я задумался и над тем, что бабушка вполне могла бы и преподавать химеризм в академии, взяв учеников; теперь, когда она освободилась от обязанностей главы рода, она могла бы отыскать занятия по душе в части преподавания. Но пока что, как минимум, общество Кхимару было ей не противно, напротив, вносило живость и напоминало, кем она была ранее.

Оставив этих двоих наедине, я отправился к себе. Константину Платоновичу отдал вещи Тенишевой и попросил озаботиться доставкой их в резиденцию тёмного рода. Сам же позвонил мурзе и сообщил, что опасность для Алисы миновала. Тенишев искренне поблагодарил меня за добрые вести и пригласил в гости на неделе. Пришлось отшутиться, что ещё после возвращения из экспедиции не видел в глаза собственный график встреч, но пообещал не затягивать встречу. Просто так Тенишев бы не приглашал к себе. Потому нужно было уважить союзный род.

Меняя одежду с полевой формы на домашнюю, мой взгляд упал на стопку отчётов, оставленных явно Леонтьевым. Наш управляющий носился, как белка в колесе, между бывшими активами Светловых, полученным в качестве виры, только и успевая привозить отчёты о проделанной работе.

Я запросил у камердинера лёгкий перекус и кофе, а сам погрузился в чтение. Всё-таки делам рода нужно было уделять больше времени. В отчётах на сей раз были сезонные выкладки по собранному урожаю в трёх деревнях с пашнями, информация о возобновлении поставок мрамора и появлении заказа на тот самый редкий красный мрамор, карьер которого был затоплен. Имелась информация по лунному серебру, а именно в части того, что поставки на Императорский монетный двор возобновились и те даже увеличили заказ на треть. Но что меня удивило больше всего, так это приписка от руки Леонтьевым:

«Юрий Викторович, если хотели понаблюдать либо перепроверить качество моей работы, могли бы и не прятаться».

Что это была за приписка и чем она была вызвана, если признаться, я не мог понять. Возможно, Леонтьев просто заработался, но я бы не сказал, что человек столь дотошный мог просто слегка помутнеть рассудком либо что-то себе напридумывать. А это значит, что необходимо было с ним связаться. Я отправился к Алексею уточнить, куда нынче умчался наш управляющий.

Тот ответил, что Леонтьев отправился на мраморные карьеры, поэтому завтра утром должен быть в Карелии. Я себе сделал пометку перенестись туда и попытаться пообщаться либо хотя бы созвониться с нашим управляющим, дабы прояснить для себя непонятную приписку.

Ужин у нас сегодня был весьма многолюдным, а именно присутствовали и троица наших кровников, и Юматов, и сестра с бабушкой и Олегом Ольгердовичем, и Алексей. Был здесь и Кхимару. За столом царила оживлённая атмосфера, и одним из предметов обсуждений, конечно же, была моя седина.

— Это я удачно покопался в одной гробнице по просьбе старого знакомого из ОМЧС. Подробностей раскрыть не могу, подписка о неразглашении, но всё закончилось достаточно позитивно, поэтому не о чем беспокоиться.

— Если в академии девушки проходу давать не будут, могу вернуть всё как было, — сестра рассмеялась, — лекарь я или где?

— Не стоит беспокойства, дорогая сестрица, — поддержал я её шутливый тон. — Я хотя бы висками сейчас буду больше походить на семейный цвет волос Угаровых, а то уж вовсе мне ни штормового взгляда не досталось, ни светлых платиновых волос.

Бабушка восприняла мою шутку благосклонно, скорее уж признавая, что если это результат противостояния, то, как и всякие шрамы, они украшают мужчину, и нет смысла такую мелочь выводить.

— В конце концов, магия, пусть и утилитарная способность, однако же растрачивать её на подобные мелочи — все равно что проявлять неуважение. Если жив, здоров и боеспособен, то всё остальное для мужчины мелочи.

Я видел, как Кхимару согласно кивает головой, при этом с лёгким интересом разглядывая бабушку, задержавшись взглядом на её повязке. Степан о чём-то разговорился с нашим артефактором Лапиным, при этом сидел явно с недовольным выражением лица.

— Степан, как у вас с заказом императрицы на мебель? — вовлёк я его в общий разговор. — Есть подвижки?

— Да никак, — в сердцах отложил столовые приборы тот и откинулся на спинку стула. — Если вложить небольшие накопители и нанести руны с концентрацией и ясностью мысли мы смогли, то что сделать для того, чтобы не воровали и не брали мзду, мы плохо понимаем. Уже были даже идеи проклятие накладывать, что стоит только принять любые средства в кабинете, и проклятие пойдёт. Как с тем чиновником из патентного бюро. Но опять же, если мы всех чиновников будем смертельными проклятиями отоваривать, то у нас чиновники закончатся меньше, чем через месяц, но воровать явно никто не перестанет. Вот и думаем, что делать.

— Ну, на крайний случай мы можем с господином Резваном что-нибудь придумать на тему энергомантии с преобразованием одних видов магических энергий в другие. Скажем, если кто-то из чиновников будет источать редкостную жадность, то мы можем попытаться создать этакий преобразователь жадности в альтруизм, то есть позволить взять взятку, но после потратить её на благо государства.

— Я думаю, если бы такое было возможно, мы бы уже давным-давно искоренили коррупцию, — рассмеялся Резван, — но в целом идея интересная, можно попробовать сделать нечто похожее. В конце концов, если уж мы можем заключать в артефакты всевозможные виды магии, почему бы не попробовать и заключить внутри сам принцип?

Кхимару тоже заинтересовался, предложил вариант с лекарской точки зрения:

— А может нанести на стул проклятие слабительного, чтобы, как только кто-нибудь из чиновников решил взять пожертвование, тут же захотелось ему бежать в туалет или и вовсе не мог бы донести туда все содержимое своего богатого внутреннего мира.

Бабушка звонко рассмеялась:

— Я, конечно, знала, что по русским народным традициям дерьмо к деньгам, но, чтобы настолько ярко и красочно визуализировать обратный принцип, это ещё нужно постараться.

— Если вопрос такого толка, то и я посодействовать могу, — предложила Эльза свою помощь.

Услышав несколько вариантов, Степан повеселел и обещался обдумать каждый из них.

В целом ужин прошёл оживлённо, и под конец Эльза сообщила, что Солнцевы пригласили нас в собственную ложу в театр, приезжала некая известная итальянская труппа с эксклюзивным спектаклем. Сестра очень просила, чтобы я составил ей компанию, Ирина Солнцева, новая подруга княжны, рекомендовала посмотреть данный спектакль, ведь сама она смотрела его в оригинале в Милане, путешествуя в своё время с братом. Я согласился, в конце концов, нельзя же безвылазно сидеть дома бирюком, необходимо было укреплять установленные связи. Тем более что Солнцевы вроде бы относились к нам достаточно дружелюбно.

Кхимару, со своей стороны, предложил Елизавете Ольгердовне составить нам компанию и также отправиться на представление. Бабушка сперва отмахнулась:

— Что вы, хертуг Хильмерик, я уже не в том возрасте, чтобы развлекаться, это дело молодёжи.

— Вы не правы, хертугинде Елизавета, — обратился он к бабушке не на русский манер, а на скандинавский. — Есть время для войны и есть время для мира, свою войну вы уже выиграли, теперь нужно заново научиться наслаждаться миром и покоем. Нечего хоронить себя в расцвете лет!

Бабушка задумалась на какое-то время, а после все же кивнула:

— Согласна.

Я же про себя тихо обрадовался: никогда бы не подумал, что согласие привести демона обернётся ещё и положительным эффектом в отношении княгини. Но все же, как главному мужчине в роду, мне предстояло провести некий разговор с Кхимару для того, чтобы он был очень осторожен в отношении Елизаветы Ольгердовны. Потому после ужина я пригласил Кхимару прогуляться в библиотеку.

Мы расселись в кресла у камина, любуясь переливами пламени. Пусть календарно на дворе были последние деньки лета, но постоянные дожди вынуждали уже использовать отопительные артефакты; камин же был исключительно для красоты. Приятно было взирать на настоящий огонь. Что-то было в нём этакое завораживающее.

— О чём хотел поговорить? — всё также спокойно обратился ко мне демон на ты, что делал исключительно наедине. На людях он общался соответственно моему статусу.

— О бабушке, — не стал я юлить и ходить вокруг да около.

— Ты знаешь… — демон позволил себе скупую улыбку, — я тоже хотел с тобой о ней поговорить.

— Вы сошлись во взглядах на моё обучение? — начал я с наиболее нейтральной темы.

— Мы в процессе, — уклончиво ответил Кхимару, при этом в глазах у него зажёгся профессиональный азарт. — Твоя бабушка — необычайная женщина.

— О да, — хмыкнул я. — И тем более она хрупка в своём нынешнем состоянии. Я, конечно, понимаю, что указывать многотысячелетнему существу об осторожности обращения с женщинами — так себе затея. Но ей пришлось очень многое пережить. В том числе и полную потерю собственного магического средоточия. Поэтому сейчас она — обычный человек, когда-то бывший архимагом, но лишившийся возможности творить магию. Пусть она и не была столь сильна по ранжиру объёма резерва, однако же она умело пользовалась даром и жила собственным делом.

— Я заметил то, с какой любовью она подходила к созданию химер. Это вызывает уважение. Теперь я понимаю, насколько разнятся наши подходы, однако же и цели наших химер разные: ваши всё чаще спасали, мои — убивали, сеяли разрушения и проливали кровь. Потому неудивительно, что подходы разные и методы работы тоже разные. Но обсудить бы я хотел не её умения, а её состояние.

Кхимару умолк, подбирая слова. Я же его не торопил.

— Я чувствую, что в ней всё же осталось нечто — отголоски былой силы. Даже с вырванным средоточием у неё остались энергоканалы, в которых сила застаивается. Остатки силы, возможно, вызовут этакое подобие магического гниения, что есть нехорошо. Как давно она потеряла свои способности?

Я напряг память.

— Что-то около месяца назад.

— А вот это плохо. Если ничего не сделать, то распад продолжится и может вызвать магическое отравление, которое даже лекари не смогут определить, ведь не будет никаких ядов, ничего. Её собственная сила будет её отравлять, убивая медленно, капля по капле. Вырвать источник мало для того, чтобы превратить мага в человека. Проще убить, как говорил наш Тадж, и сделать заново.

— И что же ты предлагаешь?

— Пока ничего. Я понаблюдаю за твоей бабушкой, но одна идея есть. По сути, в свою сотню она сейчас снова как будто младенец: одарённая душа есть, а средоточия магии, которое формировалось сто лет, — нет. Вот и нужно попытаться откатить вспять её развитие для того, чтобы вновь заставить организм формировать магическое средоточие.

— А такое возможно? — искренне удивился я. — Машину времени здесь вроде бы ещё не изобрели.

Голову вновь прострелила боль, но я уже не обращал на такие мелочи внимания. Это явно был привет из прошлой жизни.

— Не знаю, о каких машинах идёт речь, но возможность есть. Правда, не всё так просто.

— Ещё бы, — хмыкнул я. — О простоте тут речи быть не может.

— В любом случае мне нужно понаблюдать за ней, поэтому какое-то время я буду стараться находиться к ней как можно ближе. Это я к тому, что заметил твои взгляды, — тут же перевёл тему разговора Кхимару. — Я понимаю твою обеспокоенность, но твоя бабушка — взрослая женщина и сама прекрасно сможет разобраться с мнимыми и реальными ухажёрами.

— Вот здесь ты не прав, — возразил я к демону. — Бабушка — однолюб. Она была замужем всего ничего, успела родить сына, но супруг погиб, и больше она замуж так и не вышла. Хотя, будь уверен, предложений поступало много. Поэтому вся её язвительность, вся её стервозность в целом не наносное, нет, но в отношениях личного счастья я бы не хотел, чтобы дорогие мне женщины вновь переживали боль. Поэтому будь, пожалуйста, с Елизаветой Ольгердовной учтив и осторожен. По сравнению со своими братьями ты пока наиболее адекватное моё приобретение, а потому я искренне надеюсь на понимание.

— Я услышал тебя, князь, но у меня будет к тебе тоже встречная просьба.

Я удивился.

— Какая?

— Я бы хотел встретиться с братьями. Ты говорил, что у тебя есть к ним доступ.

— Не думаю, что сие есть проблема. Правда, для того чтобы увидеться с ними в том месте, где они находятся, тебе нужно принять служение мне, а я подозреваю, что к этому ты пока не готов.

— Действительно, разумные речи говоришь, — хмыкнул Кхимару. — Тогда каким образом мы сможем устроить встречу?

— Дай подумать, — принялся я перебирать вслух варианты. — Как ты понимаешь, нахождение трёх демонов в одном особняке — так себе перспектива. Вы мне только братские разборки здесь не устройте. А то вдруг у вас «любовь», как с Атикаей.

Кхимару криво ухмыльнулся, но кивнул.

— Дай минуту, я уточню у твоих братьев, в состоянии ли они принять человеческий облик. До этого я их видел исключительно в демоническом виде. Если в состоянии, то на здоровье, можете общаться, сколько хотите. Библиотека в вашем распоряжении.

Кхимару лишь вздёрнул бровь. Не понимая, куда я собрался уходить, но я лишь откинулся в кресле и прикрыл глаза, проваливаясь в собственное Ничто.

— Кродхан, Маляван, не хотите выйти погулять?

Демоны появились тут же.

— Кого убить надо?

М-да, что-то последнее время жизнь не радовала нам мирными променадами, если уж демоны у меня первой причиной для прогулки назвали убийство.

— Надеюсь, что пока никого. Кхимару с вами увидеться хочет. Но вам бы личину на человеческую сменить. Мне демоны в особняке не нужны народ пугать.

— Удержать человеческую личину можем, но недолго, — за двоих ответил Кродхан. — Около часа. Но и за это благодарим.

Я вывалился из собственного Ничто и тут же в ответ ан вопросительный взгляд Кхимару, призвал демонов. Те появились в личинах дворян, отчасти копируя внешность посетителей клуба «Береста», виденных ими однажды.

— Я вас покину, вернусь через час. Если закончите раньше, зовите, — указал я на наруч и кольцо. Сам же отправился на кухню. Необходимо было выполнить обещание Гору по поводу мороженого. Нужно было поддерживать хорошие отношения с собственной химерой.

Кхимаро взирал на двух младших братьев, которых последний раз видел многие тысячи лет назад. Оба выглядели весьма странно, и, что удивительно, имели от чего-то розоватый оттенок волос, в свете пламени отливающий перламутром. Словно вскрыли раковину моллюска, наскоблили с её внутренней поверхности крошки и обсыпали демонов с ног до головы.

— Это что за радужный окрас? — не удержался от смешка Кхимару.

— Не спрашивай, — ответил за двоих Кродхан, рассаживаясь в кресле. — Неплохо выглядишь после многотысячелетнего сна. Далеко же тебя занесло, если откопали аж здесь.

— Ну да. На какое-то время после окончания войны меня хватило. Я преследовал Атикаю, а потому ушёл на покой там, где его настиг.

— Значит, это всё-таки правда. — Маляван не спрашивал, лишь констатировал очевидное. — Мы сперва не поверили, но когда увидели нагрудник…

— А чего вы хотели? — лицо Химару стало злым, скулы заострились, губы сжались в тонкую нитку. — Чтобы после всего я оставил его в покое и дал возможность рушить всё то, ради чего мы сражались? Нет!

— Кхимару, ты забываешь, с кем ты говоришь, — тихо ответил Кродхан. Взгляд его был задумчив и не отрывался от огня. Ему не нужно было смотреть на человеческий облик брата для того, чтобы понимать всю его боль. — Можешь рассказывать о благородных порывах кому-нибудь другому, уж мы-то в курсе, что он сделал с твоей семьёй. Поэтому никто тебя не винит. Наш брат силён и необходим в битве, но, к сожалению, у него никогда не было тормозов, и мораль у него была весьма далека от принятых у нас норм.

Дерево кресла под пальцами Кхимару жалобно скрипнуло — настолько сильно он сжал подлокотники.

— Как вы отыскали нашу кровь здесь, на далёком севере?

— Случайно.

— Почему вы вообще поклялись ему служить? И как теперь живёте? Он вас хоть подпитывает? Или держит на голодном пайке?

Кродхан кратко рассказал собственную историю, Маляван — свою. Обе они сильно разнились. Гробницу Малявана вместе с гробницей их младшей сестры Шула-Вахини вскрыли ещё несколько столетий назад раджапутанские охотники за сокровищами. Редкости продали роду махараджей и распределили между перспективными и родовитыми магами. Но максимум раджапутского рода — принять на себя облик демона. Его боевую форму. Напитать вместилище души силой, чтобы воссоздать тело демонам силы у них не хватило даже за несколько столетий.

— Неужто совсем измельчали потомки?

— Не совсем, — признался Маляван. — Был сводный брат нынешнего махараджи. Но парень был от лесной ведьмы прижит. После смерти отца, брат его пытался убить, и тот бежал. Официально его признали мёртвым в результате несчастного случая. Есть у меня подозрение, что Юрий каким-то образом является потомком изгнанного парнишки, иначе его связь с кошмарами мне более ничем не объяснить. А химеризм — да, химеризм у него от бабки, насколько мы понимаем, это семейное наследие.

— То есть в парне, скорее всего, слилось две ветви?

— Боги его знают, — пожал плечами Кродхан совершенно по-человечески. — Этот мир, он совершенно иной. Уходили мы из одного мира, пришли в совсем иной. Материки, океаны… Помните, у нас была одна земля, на которой мы воевали от океана до океана, не было более ничего. Очистил, отвоевал — и спокойствие. Здесь же сами видите, что произошло. Мир меняется.

— А ты, Кродхан, как ты попал к Угарову?

— Меня совсем недавно вскрыли «благодарные» потомки. Собственно, кто-то заказал вскрытие моего могильника, как и в твоём случае, но у меня нет уверенности, что там тоже имело место влияние местного ордена. Все-таки там были молодые аристократы, простецов у них не было вовсе. А потому, сам знаешь, чем я славился, — вскрывая защиту, они получили в награду скверну, а Угаров зачистил всех изменённых, а заодно и умудрился сожрать меня.

— Чем сожрать? — Кхимару впервые удивился за время разговора.

— О, это весьма интересная ситуация. Парень каким-то неведомым ему самому образом стал жрецом Махашуньяты.

— Той самой Махашуньяты?

— Да-да, той самой. Той, против которой мы воевали. Он стал её жрецом.

— И, зная, что он является жрецом этой твари, вы ему всё равно присягнули служить? — Кхимару закипал. По телу его ходили волны магии кошмаров, будто его химеры пытались пробиться сквозь телесную оболочку.

— В том-то и дело, братец, что он не выбирал становиться её жрецом. Это Махашуньята старательно попыталась привлечь его на свою сторону, соблазняя силой и местью. Мы подозреваем, что наш Тадж выдернул очередную сильную душу, но её перехватила по дороге эта тварь для собственных дел. Но парень не сдаётся. Это, конечно, ему аукнется, и весьма скоро, потому что, зная злопамятность этой сучки, мало ему не покажется. Нам бы в этот момент неплохо его сберечь — всё-таки столь сильного носителя дара и пробуждённой капли нашей крови мы найдём ещё не скоро. А ты сам знаешь, что он нам понадобится для того, чтобы добраться к Таджу.

Кхимару о чём-то размышлял, постукивая пальцем по ещё недавно скрипевшему подлокотнику.

— И всё-таки — почему вы ему присягнули?

— Потому, братец, что на сей раз Тадж, выдёргивая душу, не промахнулся. А возможно, это и вовсе был не Тадж. Но так или иначе, в нашу клоаку попала душа дракона.

— Это сказки. Уж мы сами-то сколько искали хотя бы кого-то с такой душой в качестве хранителя равновесия и не находили.

— Угаров ещё не осознаёт, кто он. Когда прошлый жрец Махашуньяты попытался его уничтожить, разорвав на составляющие его душу, он умудрился сорвать некие блоки своей хозяйки. Из-под всех блоков появилась весьма красивая зверушка. Зверушка была гораздо больше нас размером и скотине-первожрецу попросту отгрызла бошку.

Кхимару расхохотался.

— Это хорошо, что он не миндальничает. Но в противостоянии с Атикаей он даже не применил магию.

— Подозреваем, что ему и не нужно было. Ментальные установки у него те, что надо. Сила воли на зависть многим. А посему нужно обучить бы его не только химеризму, но ещё и магии кошмаров. С таким контролем он может добиться больших высот. И если уж не станет тринадцатым демоном среди нас, то кем-то близким по силе — вполне.

— Тринадцатым… — Кхимару задумчиво взирал на огонь, пока Маляван подбросил пару поленьев. — Тадж отчего-то не любил это число и так и не создал нам тринадцатого.

— Он не создал, зато мы создали своей кровью, смешавшись с людьми, — возразил Кродхан. — Мы не знаем, жив ли Тадж, а потому можем исходить из того, что любая сила в перспективе будет нам помощью. А тринадцать — это всего лишь человеческие суеверия.

— То есть, говорите, с Махашуньятой он в раздрае?

— Ещё каком! — хмыкнул Маляван. — Он её прямым текстом послал и служить отказался. Мы вот ждём, когда же она ему устроит подлянку. Не может эта тварь так просто умыться после того, как он ей плюнул в лицо. Такое она не простит. Другой вопрос, что она попробует его уничтожить настолько показательно, чтобы кого-то одновременно с этим возвысить. И вот в этот момент нам нужно будет вмешаться.

— Хорошо, я вас услышал. Что же, поможем мальчику избавиться от метки этой дряни.