Жрец Хаоса. Книга VII

Глава 22

Разум горел в огне. Уж не знаю, существовали ли в этом мире менталисты, но я точно знаю, что где-то они существовали, и у них была способность контролировать несколько существ одновременно. Но я не был менталистом. Я был всего лишь кукловодом, иллюзионистом, который попытался создать собственных химер и отправить их едва ли не на убой, прекрасно осознавая, что смерть каждой будет сказываться на моём резерве и на мне лично. Я прочувствую всю их боль от ран и момент смерти.

Я ждал, пока с нескольких сторон создания Кхимару неслись в атаку на завод, принимая на себя первые пули и вызывая на себя пустотные гранаты. Я медлил, находясь за кромкой леса и создавая настоящий пожар сразу в нескольких местах вокруг завода. Так нужно было, чтобы пространство вокруг заволокло самым настоящим дымом. Взрывы пустотных гранат такого эффекта не давали, боле того, они рассеивали иллюзию дыма, которую я сперва пытался создать. Потому пришлось настоящие возгорания устроить, пусть и магическим путём. И уже вполне реальный, не иллюзорный дым окутал спрятанный в дебрях леса завод по производству пустотных гранат. Мне он нужен был как прикрытие, да и химерам Кхимару тоже гораздо удобнее было прятаться в подобной завесе.

Я не видел того, что происходило с творениями демона, но, судя по визгам, крикам и взрывам, они давали жару защитникам завода. В то же время я, воспользовавшись дымовой завесой, поднялся со своими химерами в воздух. По земле наступать мне не было смысла. А вот перелететь через стены, наспех сооружённые вокруг завода, под прикрытием дымовой завесы было отличной идеей, тем более что я прекрасно видел магическим зрением, что на одном из секторов защиты мелькала аура Светлова. Как мелькала… Ровно до того момента, пока пустотные гранаты не выжгли его собственный резерв, создав практически безмагическую зону вокруг и внутри завода.

Удивительно, что аура Юкионны после применения пустотных гранат будто поменяла цвет с льдисто-синеватого на серый, продолжала мерцать, пусть и не так ярко. А вот магия Юмэ практически пропала. Я ощущал её лишь по средоточию золотых песчинок.

Как бы мне не хотелось уничтожить Светлова, нужно было сперва зачистить периметр, чтобы минимизировать потери среди союзников. Потому мои каменные горгульи пикировали вниз, сбрасывая со стен охранников, сворачивая им шеи, чтобы они не смогли ударить нам в спину.

Следом за ними в дыму к воротам пробрались мои горги. Искорёжив створки, они пробрались внутрь и устроили охоту на Светлова.

Приходилось постоянно переключать внимание между иллюзиями, меняя точку обзора. Двойник в воздухе пытался контролировать общую картину, горгульи дочищали периметр, горги вгрызались в Светлова.

Мне казалось, что я банально не успеваю за происходящим. К тому же охрана завода, да и Светлов, не хотели подыхать без боя, и мои химеры, израненные, но живые тянули из моего резерва силу для восстановления.

Одного горга я всё же потерял, канал связи с ним обдало кипятком, выворачивая наизнанку и наполняя рот желчью.

Но фигура патриарха рода из бесцветной обрела кроваво-чёрную ауру, а значит, проклятье сработало. Но этого было мало. Второй такой возможности устранить врага нашего рода у меня не представится, потому я направил своего двойника завершить начатое. Сдавать его властям я не собирался. Крылогрив приземлился рядом с корчившимся в судорогах телом. Изо рта у Игната Сергеевича шла пена, а глаза закатились словно во время припадка. Рядом рычала пара моих израненных горгов, из ран у них сочилась кровь, видно, что стреляли в упор, но свою задачу они выполнили. Левая рука Светлова превратилась в лохмотья, из неё натекла уже лужа крови. Сами же горги ослабевшие хоть и тянули из меня силу для восстановления, но не усердствовали, будто понимая, что она мне ещё пригодится. Я погладил из по шипастым головам, прежде чем склониться над Светловым и добить его. Чего я не ожидал, так это того, что, вступив в лужу его крови, меня затянет в его кошмар.

Кхимару не вмешивался. Достаточно уже было и того, что он отправил под предводительством Малявана и Кродхана собственных химер. Правда, действовали они тоже исключительно для отвлечения внимания. Едва начали использоваться пустотные гранаты — это ужасная придумка нового человечества, — он тут же принялся их отзывать для того, чтобы его храбрые воины не лишились души и не были поглощены этим пустотным полем. В отличие от Юрия, овеществлять своих химер он не мог и потому в безмагическом пространстве ему нечем было поддерживать собственный легион. Да и был ли это легион? Так, всего лишь его остатки. Потому Кхимару отозвал своих детищ, но Кродхан с Маляваном не вернулись. Запитанные на источник Юрия, они отправились страховать его двойника.

Кродхан даже видел, пробираясь внутрь территории завода и зачищая остатки защитников, как двойник Юрия склонился над поверженным патриархом рода Светловых, но тут же рухнул как подкошенный. Брат рванул к нему, сперва опасаясь, что Светлов что-то сделал с ним. Но нет, судя по всему, парня по неопытности и после смешения крови затянуло в свежесозданную им для врага кошмарную реальность. Такое тоже случалось. Нельзя было требовать от неопытного неофита знаний и многотысячелетнего опыта. Удержать контроль собственным разумом в собственном теле он смог бы — сила воли позволяла, а вот удержать контроль сознания через двойника оказалось ему не по силам, и его попросту выдернуло в другую реальность.

Уже одно то, что демонстрировал Юрий, оправдывало все самые смелые надежды. Проблема была ещё и в том, что те же горги, потеряв прямое управление разумом и сознанием своего создателя, вдруг начали вести себя агрессивно. Более того, они не признавали Кродхана с Маляваним и принялись отгонять их от потерявшего сознание двойника хозяина. Пока они защищали создателя, откуда-то взялась японка в бело-голубом кимоно и утащила Юрия на территорию завода. Отреагировали они слишком поздно, и химеры, и демоны рванули внутрь, когда двойника Юрия уже пристегнули блокираторами к алтарю, отчасти похожему по строению на цветок лотоса с лепестками. Тот не подавал никаких признаков жизни либо сознания, а вокруг чёрных каменных «лепестков» лежали трупы с торчащими из груди рукоятями кинжалов.

Кродхан попытался было сунуться внутрь и вытянуть двойника Юрия, но Кхимару пришлось отозвать его:

— Нет, двойник — это допустимые потери. Главное, что он жив. Не суйся. В безмагической зоне ты значительно сильнее тратишь его резерв и силы на поддержание физической формы. Отступи.

Кхимару отдавал приказ, взвешивая все за и против. Да, он старательно вливал Юрию алхимию сквозь стиснутые зубы, видел, как сосредоточен его невидящий взор, как покрылся морщинами его лоб. Видимо, что-то такое он видел в кошмаре у Светлова, что его необычайно заинтересовало. Но сражение ещё не было закончено, и Юрий — сильный мальчик, и он выберется из ловушки, как только почувствует опасность для себя. Шоковая терапия на их неожиданного воспитанника действовала лучше всего. Безопасность его тела они обеспечили, но самим войти в малый алтарный зал Махашуньяты среди чёрных базальтовых камней с жертвенником демоны не могли. Это было бы равносильно потере всех сил и опустошению Юрия. Поэтому им пришлось просто ждать.

Земля ушла у меня из-под ног. В следующий момент, сфокусировав зрение, я оказался посреди военного лагеря. Эту непередаваемую смесь запахов ни с чем не спутать: дым костров, кислятина застарелого пота, приторно сладкий вкус крови с нотками гноя сукровицы. Я, как сторонний наблюдатель, видел происходящее, но не спешил вмешиваться, как в случае с Климом Волошиным. Нас связало со Светловым накрепко его кровью, и я словно заботливый отец, ведущий дочурку в кафе со сладкой ватой, вёл патриарха вражеского рода сквозь его кошмар. Вот только здесь вместо кафе был расчерченный прямо на земле сложнейший конструкт. Вместо столика со стульями — окровавленный плащ, на котором лежало тело, отдалённо напоминающее моложавого Игната Сергеевича. Кожа на нём пузырилась, мышцы расползались, а кости рассыпались под воздействие не то кислоты, не то чего-то подобного в виде зеленоватой слизи. Светлов харкал кровью через оголённые челюсти и как будто выплёвывал изо рта розоватые куски остатков лёгких.

При этом я видел бабушку. Выглядела она чуть моложе, чем сейчас. Отчаянно жестикулируя, она твёрдой рукой, тем же жезлом, который постоянно висел у них на поясе, вычерчивала конструкт, распихивая ногами ошмётки тел, как звериных, так и человеческих, и пытаясь завершить схему узлов сложнейшего конструкта на пропитавшейся кровью земле. Я присмотрелся и с удивлением понял, что это не земля, а песок. Огромные слои песка. Ей помогало сразу несколько архимагов. По цвету аур удалось определить и старых знакомцев Волошина с Морозовым. Остальные были мне незнакомы.

Я оглянулся. Наверное, надо было посмотреть, что за конструкт вычерчивала бабушка с другими архимагами, но отчего-то мне казалось, что стоит мне спросить, она обязательно расскажет и покажет его. Меня сейчас интересовало больше другое. Я оглядывался по сторонам и видел картину измотанного, находящегося не одну неделю и даже не один месяц на марше войска: измученные, истрескавшиеся от жары лица, загорелая кожа, покрытая слоями грязи, пыли и песка, на данный момент ещё и крови. Ведь в армии были не только маги, но и простецы, и тем переходы давались куда как сложнее.

Я услышал стоны боли, которые тут же отозвались во мне горечью и желчью. Где-то совсем рядом умирали наши химеры. Чуть в стороне на таких же изорванных плащах лежали бабушкины химеры. Причём вид у них был ненамного лучше, чем у Светлова, они буквально распадались на глазах. Не знаю как и почему, но я чувствовал их боль. Даже не представляю, что должна была сейчас ощущать бабушка, и как она умудрялась сохранять концентрацию при таких воздействиях, но её дрожащие руки продолжали вычерчивать сложнейший конструкт. Срывающимся осипшим голосом она даже поторапливала своих помощников:

— Скорее! Иначе он отдаст богам душу до того, как мы сможем использовать его смерть на благо империи.

Я не удержался и подошёл к расстеленным на песке плащам и коснулся кожистой головы одной из умирающих химер, пытаясь поддержать её в смерти и забрать всю её боль. Если бабушка не могла этого сделать, то я решил сделать это за неё.

Стоило моей эфемерной ладони коснуться химеры, как та взглянула на меня осмысленным благодарным взглядом, а после попросту рассыпалась в прах. Я повторил прощание ещё с девятью химерами, и все они, как одна, будто видели меня и понимали, что я делаю, прощаясь со мной.

Что это были за химеры… Они были отчасти похожи на летучих мышей с огромными кожистыми крыльями и крепкими цепкими лапами. Чуть приглядевшись, я понял, что следы от когтей этих лап остались на плечах и предплечьях у Светлова. Судя по всему, бабушка отправила наших химер вытащить эту скотину откуда-то, и из-за этого пострадали и химеры, и он. Но всё-таки она его вытащила, а он, тварь, таким способом ей отомстил, устроив охоту на весь её род. Во мне всколыхнулась волна не просто злости, а ненависти.

— Неблагодарная ты тварь.

Но моё внимание, кроме криков бабушки, постоянно поторапливавших остальных участников ритуала, привлекла и зелёная стена на горизонте. Напротив неё выстроилось несколько одиноких фигур, протянувших руки в её сторону. Судя по белёсым потокам, исходящим из их ладоней, это были маги воздуха, удерживающие накатывающую зелёную волну некой дряни, скорее всего, ещё и отравленной. Я предполагаю, что именно оттуда химеры вытащили Светлова. За валом этой ядовито-зелёной херни виднелась приземистая башня с острыми зубцами и толстыми кусками стен, как у пограничных застав. Чем дольше я вглядывался, тем больше подробностей проявлялось: с двух сторон от нас виднелись отроги гор. То есть в жертву Светлова приносили, пытаясь перекрыть проход в долину и силой запечатать проход.

Я вернулся к Светлову, от которого остался практически один скелет, и тот уже начинал оседать трухой на окровавленный плащ. В момент, когда грудная клетка Игната Сергеевича в последний раз попыталась подняться и сделать вдох уже несуществующими лёгкими, то ли по инерции, то ли ветер качнул её вверх, из его тела ввысь взметнулся просто огромнейший столб сапфирового света. Ядовито-синий, выжигающий взгляд гриб накрыл сразу же всю долину, словно зонтиком. Один из секторов синевы упёрся в болотную хмарь, маги же, до того удерживающие вражескую волну, осели обессиленными на месте, даже пытаясь спастись от яркого, режущего глаза света.

Уж не знаю как, но мне удалось взглянуть в последний раз на тело Светлова, чтобы заметить, как в этот момент его покидала душа. М-да, таких эффектов я не ожидал увидеть. Души же вроде бы только маги смерти могут видеть… Хотя… может это я как автор кошмара имею более расширенные возможности?..

В любом случае душа патриарха бесновалась со страшной силой. Я даже слышал его яростные, полные отчаяния, крики:

— Нет! Не может быть! Я не могу умереть! Амулет! Я… Я выжил! Этого, этого не может быть! Это не я, это не со мной! Амулет! Свет меня спас! Амулет уничтожьте!

Я нахмурился, разглядывая дымку его души. На шее у Светлова арканом затянулась удавка, вроде той, что сжимала горло у Юмэ. Конец этой удавки уходил явно сквозь и лазурную, и зеленоватую облачную пелену — туда, откуда накатывала хмарь. Душу патриарха кто-то заарканил клятвой и утаскивал в уплату после смерти. Кто? Какой-то Свет, о котором кричал Светлов? Пустота? Или уто-то ещё?

Но додумать эту мысль мне не дали, ведь кто-то из магов смерти принялся остервенело копаться в золе, оставшейся от тела Светлова. Обнаружив трузу горного хрусталя на кожаном ремешке, маг смерти переломил его, прикрывая лицо рукой.

Амулет вспыхнул белоснежным светом. И как будто время повернули вспять — на скелете Светлова вновь начали нарастать мышцы, нервы, кожа и даже волосы. Я успел насмотрелся при создании химер, как это выглядит, так вот, Светлов с помощью амулета полностью воссоздал своё тело. Единственное, что источник у него был слабоват по сравнению с тем, что был, — мощности амулета не хватило, чтобы полностью вернуть былое могущество патриарху.

Маг смерти сориентировался быстро. Использовав изумрудную плеть своей силы, он перехватил душу Светлова и без церемоний затолкал её обратно в быстро восстанавливавшееся тело. Ему пришлось какое-то время потягаться с неизвестным, перетаскивая душу Игната Сергеевича, словно канат. Но Керимов справился. Цвет его магии был значительно насыщеннее, чем у Мурада и Селима, да и толщина плети вызывала уважение. Там не плеть была, а витой корабельный канат. Видимо, бывший патриарх рода Керимовых имел десятый полновесный ранг, а не восьмёрку, от которой принято было отсчитывать статус архимага.

Отчего-то меня коснулась грусть. А ведь еще полсотни лет назад Чёрная сотня была монолитом. Без раздумий и бабушка, и Керимов бросили все силы, спасая Светлова. Когда всё успело так перемениться?

От дальнейшего просмотра чужого кошмара меня отвлекло чувство тревоги, заворочавшись где-то в груди. Я сконцентрировался и попытался выбраться из чужого кошмара. Раньше мне это удавалось. Правда, раньше я мог воздействовать на реальность сна, помогая хозяевам кошмаров. Сейчас же мне, напротив, хотелось сделать для Светлова какую-то гадость, тем более что эта сволочь явно заслуживала всего того, что с ней происходило. Поэтому, задавив в себе желание сразу же покинуть кошмар, я дождался, пока он вновь пойдёт на второй круг, и что есть силы сдёрнул с запястья Игната Сергеевича тот самый амулет, который вернул его к жизни. Его хрипы ужаса были усладой для моих ушей.

— Мучайся, тварь, мучайся, мучайся так, как мучалась моя мать! Мучайся так, как мучилась моя бабушка!

Откинув амулет за пределы конструкта, я хотел бы посмотреть, что предпримет наш семейный враг, но все же чувство опасности пересилило, и я вывалился из кошмара.

На то, чтобы сообразить, где я и кто я, потребовалось время. Воспоминания и ощущения навалились разом. Мне ведь нужно было вернуться не только в собственное тело и сознание — мне нужно было держать под контролем ещё и двойника с химерами, запитанными на мой резерв. И как только я осознал происходящее, то понял, что это моё попадание в кошмар было сродни попаданию в собственное Ничто — я потерял контроль над всем. Словно сквозь вату до меня, до меня доносилось шипение Кхимару:

— Приди ты в себя! Вернись в двойника! Твой двойник на жертвеннике! — тряс он меня и что есть силы бил меня по щекам.

Однако то ли от неумения, то ли от отсутствия практики быстрее отозвались все-таки химеры, и если уж я не успел убить Светлова собственными руками, то медлить больше не стал. Я отдал приказ — разорвать его. Глазами горгов я видел, с каким удовольствием они вгрызались в тело патриарха рода Светловых, мстя за наши потери. И только после того, как отследил, что дело сделано, я все силы направил на взятие под контроль собственного иллюзорного двойника.

Но стоило мне вернуть контроль и взглянуть на мир глазами своей иллюзорной копии, я увидел склонившуюся надо мной Юкионну. После короткого замаха мне в грудь ударил осколок обсидиана наскоро обточенный под кинжал.

Боль обожгла с такой силой, будто внутри разливался яд. Хотя нет, яд бы обезболил. Нет, уж скорее нечто живое и хищное вгрызалось в моё нутро, пытаясь отыскать чем поживиться. Словно спрут, оно шевелило щупальцами, сворачивалось кольцами и искало, искало, искало. Я же онемел от боли и беспомощности. Меня приковали кандалами с блокираторами, так что я не мог пошевелиться, лишь вертеть головой.

— Да демоны тебя раздери! Где мой источник⁈ — шипела Юкионна и уже собственными пальцами попыталась пролезть в рану, тем самым как-то помешав кинжалу. От боли потемнело в глазах, и меня выбросило из моего иллюзорного двойника.

Боги!!! Мне уже приходилось чувствовать смерть химер, запитанных напрямую от меня, но смерть двойника чувствовалась несколько иначе. Она чувствовалась, как будто убили меня, причём я не был уверен, что ритуал уже завершён.

Меня явно собирались препарировать, как и остальных архимагов, изъяв источник и пересадив его кому-то. Возможно, что и Юкионне, если Пустота верила, что я всё ещё являюсь её носителем.

Но было ещё кое-что, что требовало моего немедленного вмешательства. В последний момент, вылетая сознанием из тела, из-под прикрытых век собственной иллюзорной копии, я рассмотрел ещё два знакомых тела: азиатку с вишнёвыми волосами и Леонтьева, подпирающих чёрные камни жертвенника. У обоих в груди торчали чёрные рукояти самодельных каменных кинжалов. Судя по всему, их принесли в жертву.

Чтобы ни замыслила Юкионна, но максимум спустя минуту она либо не обнаружит внутри меня магического средоточия, либо сам двойник исчезнет, погибнув.

Превозмогая дичайшую боль, я оттолкнул Кхимару, залпом выпил протянутую мне склянку с эликсиром и тут же открыл портал в середину чёрного лотоса. Зная, что это выжжет мой резерв под ноль, я всё же решил рискнуть. И мне повезло — портал открылся аккурат за спиной у Юкионны. Мне хватило всего одного движения для того, чтобы свернуть ей шею с тихим щелчком. Тело японской архимагички с шелестом шёлкового кимоно осело на дощатый пол.

Мне некогда было разглядывать собственный полутруп на жертвеннике, меня сейчас беспокоило два совершенно иных тела. Как ни странно, магическое зрение всё равно осталось при мне как пассивная способность. Благодаря ему мне удалось рассмотреть, что Юмэ и Леонтьева объединяла золотистая нить, состоящая из пыльцы, единственных оставшихся крох энергии, подсвечивающий ауру иллюзионистки. Уже ощутив на себе принцип действия кинжалов, я не сомневался, что и в Юмэ с Леонтьевым они пытались выгрызть последние крупицы неизвестной мне магии или силы. Мои люди были всё ещё живы, но какой ценой.

Перво-наперво, я снял кандалы у них с рук и ног. Для этого пригодились острые когти горга. Вот уж до чего мне повезло с животной ипостасью. Не уставал благодарить богов за такой подарок.

Затем я попытался связаться с химерами сестры, чтобы открыть портал сразу к ней. Но у меня ничего не вышло, как будто сила не слушалась меня. Тогда я плюнул и попробовал открыть портал наугад в кабинет к бабушке. И снова тишина. А ведь раньше получалось даже с полностью опустошённым резервом. Я ни черта не понимал. Можно было взвалить на себя Леонтьева и вытащить, но его связывала неразрывная нить силы с Юмэ, и я не хотел рисковать её случайным обрывом. Двоих же их тащить мне представлялось разве что за шиворот, что было не самой подходящей транспортировкой для людей с кинжалами в груди. Но мои сомнения развеяла Юмэ. Иллюзионистка подняла на меня измученный взгляд вишнёвых глаз, внутри которых искрилась та же золотистая пыльца, что ещё пыталась удержать в их телах остатки жизни. Из приоткрытых губ её стекала струйка крови, но магичка всё же смогла прошептать:

— Камни — алтарь. Глушат всё. Выйди.

После этого глаза её закрылись, а грудь и вовсе перестала подниматься.

Камни, обращённые к алтарю, были исписаны всевозможными рунами и чьей-то кровью. Не раздумывая ни секунды, я покинул средоточие чужой силы. В грудь начало жечь с новой силой, как будто бы я снова ощущал смерть своего двойника. Или же меня проткнули раскалённой кочергой и принялись наматывать на неё все внутренности.

Но стоило выйти за пределы лотоса, как я услышал за спиной каркающий собственный голос:

— Брат, это ты?