Жрец Хаоса. Книга VII

Глава 3

Друзья, про предстоящий бонус помню, будет на неделе), уже пишу. А пока инет впервые за день включили, успел поставить только 1 полностью готовую главу на автовыкладку.

— Сбежал-таки, гадёныш, ещё и бабу нашу спёр, — холодная ярость, поднималась внутри, затапливая разум, но остатками сдержанности и здравомыслия Кхимару пытался удержаться от того, чтобы послать свои легионы уничтожать человеческое стойбище неподалёку.

— Заткнись, Атикая! Ты и так взял слишком много власти.

— Слабак! Как был слабаком, так и остался! — хохотал демон в голове у Кхимару. — Хочешь избавиться от меня? Выжри девчонку, верни мне моё тело — и делай что хочешь. Носись со своими человечками. Я же вновь буду сеять хаос, проливать кровь и делать то, ради чего мы появились в этом мире.

— Есть время мира, а есть время войны. Так нам говорили в своё время. Сейчас — время мира. Когда мы понадобимся, нас пробудят, — пытался достучаться до брата Погонщик.

— А это, по-твоему, не время войны? Они сами пришли, они пробудили нас, они кровью окропили наши гробницы, они…

— Заткнись! Барабаны войны ещё не звучат. Я их не слышу, как и ты. Твоя ярость когда-нибудь разрушит этот мир.

— Да, конечно, братишка, именно моя ярость разрушит этот мир. И это говорит мне тот, кто нагло ударил мне в спину, — Атикае нравилось бесить брата, выводить его из себя. В таком состоянии проще было затопить его разум яростью и перехватить контроль над телом.

— Тебя нужно было остановить. Война закончилась, но ты продолжал топить всё в крови.

Со стороны подобные споры выглядели сюрреалистично, будто одна из трёх змеиных голов спорила с двумя другими и едва ли не плевалась ядом.

— Ты слишком заигрался, стал слабым и всё более походил на человека, всё чаще меняя ипостась на эту странную, отвратительную оболочку. Нужно было вернуть тебя в семью и в чувства.

— Именно поэтому ты уничтожил мою семью и тех людей, которые были мне дороги?

— Твоя семья — мы! — рычал Атикая. — Мы — дюжина полководцев, и подчиняемся мы лишь Таджу. И я чувствую — скоро вновь прозвучит призыв.

— Ты забываешься! Тадж тоже когда-то был человеком. Он никогда не ставил запрета на использование человеческой ипостаси, лишь предупреждал, что они слабы телом, но сильны духом.

Подобные споры у Атикаи и Кхимару происходили регулярно. Они скрашивали многие тысячелетия ожидания нового призыва от Таджа. Иногда Кхимару жалел, что ушёл на покой с братом, а иногда радовался, не представляя, как в одиночных гробницах лежали остальные братья.

— Если люди тебе противны, то зачем ты тогда притянул к нам этого человечка?

— Я хочу своё тело! — на удивление спокойно ответил Атикая. — А поскольку, в отличие от тебя, я, брат, гораздо более заботливый, я притащил мальчишку для тебя и девчонку для себя. И заметь, я был столь благороден и щедр, что оставил тебе особь даже со схожими магическими силами.

— Похожими… Да не очень, там такая мешанина, — задумчиво пробормотал Кхимару, пока где-то на фоне разума Атикая бушевал, требуя нагнать беглецов.

Но отчего-то Кхимару точно знал, что ушла эта парочка уж очень далеко и явно не в стойбище людей, разбитое неподалёку. Как он знал? Кровь… Было в ней что-то такое, как будто песчинка в пустыне узнавания. И эта песчинка резонировала с его «я».

Атикая был прав. Силы в мальчишке действительно очень похожи на его собственные. И когда Атикая, а не он, Кхимару, завладел его телом и ударил по нежданному гостю магией кошмаров, князь не удивился. Более того, не испугался, вёл себя спокойно, дерзко, смело, проявляя любопытство и не проявляя агрессию, чего можно было бы ожидать в такой ситуации. Но было в нём что-то ещё. Что-то хищное, что-то от твари, с которыми они когда-то воевали. Столько стычек, столько войн за последние полторы сотни тысяч лет было, что Кхимару уже сложно было определить, с которой из волн тварей родственен этот человек.

Но впервые за несколько десятков тысяч лет Кхимару словил себя на мысли о том, что ему интересно. И это давно забытое чувство, сгоревшее в пламени мести, боли, обиды, вдруг воспряло, словно феникс, стряхивая с него забытьё и пробуждая к жизни.

— О нет, нет, нет, нет, нет, нет! — бушевал где-то на границе сознания Атикая. — Так дело не пойдёт! Ты слишком поверил в себя, братишка. Нет, я не верну тебе управление собственным телом. Я грохну всех, кто окажется рядом! Утоплю здесь всё в крови и загоню тебя так глубоко в глубины собственного подсознания, что ты никогда оттуда не выберешься, понял?

Но Кхимару его не слушал. В голове его зрел план в той части сознания, которая была недоступна Атикае. Он давал приказы собственным химерам, определяя их дальнейшие действия. И в момент, когда искра силы, роднящая Кхимару с неизвестным князем, вновь мелькнула в непосредственной близости от гробницы, он уже знал, что делать.

Превращение в простейшую форму давалось тяжело. Благо, хоть сил оно требовало значительно меньше. В чём-то Атикая был прав: им нужна жертва. Для того, чтобы вновь поддерживать и вернуть своему телу силу, нужна была кровь. Увы и ах, спустя десятки тысяч лет, как говаривал Тадж, кровь была единым, доступным во всех мирах, где есть живые существа, энергетическим основанием для творения, а посему… Для того чтобы свободно менять ипостаси на более привычные местному миру, придётся восполнить энергетические резервы. Главное при этом не выпустить на волю брата.

Да уж, легко сказать — «сходи ещё раз в гости к демону и попробуй с ним договориться». Сделать это было значительно сложнее, особенно в части того, что нужно было каким-то образом всё же уберечь от выпивания Алису. Сделать это я решил самым простейшим образом: вынув Гора из собственного Ничто, я забрал Алису и увёз её в Керчь, собираясь отправить в столицу первым же дирижаблем. Девушке же я скормил несколько иную легенду, а именно то, что отправляюсь в Керчь связаться с Ясеневым и немного просветить его по поводу нашего незапланированного попадания в гробницу и необходимости создания безопасной зоны вокруг неё.

Алиса же, со своей стороны, захотела заглянуть в представительство Министерства обороны, поскольку Митрий Сафарович Тенишев являлся командующим Кавказским военным округом, её фамилия что-то да значила в военном ведомстве, и там она планировала получить поддержку для ограждения территории и для наблюдения за пирамидой с целью недопущения продолжения раскопок. Идея была здравая, а потому я позволил девушке её реализовать, подкинув Алису к Штабу округа Военно-морского флота в Керчи.

По счастливой случайности, телефонный узел связи находился здесь же на улице героев обороны Севастополя, в двух домах от штаба. Потому я даже успел воспользоваться телефонным коммутатором и набрал сперва мурзу рода Тенишевых. И у нас с ним состоялся короткий разговор. Поскольку время было ограничено (я не знал, на сколько задержится Алиса в штабе округа), пришлось говорить напрямую, опуская все привычные для дворянского этикета словоблудия:

— Латиф Сафарович, я к вам когда-нибудь обращался с просьбами? — с места в лоб зашёл я.

— Да вроде бы пока не припомню, — напрягся тот.

— Ну так вот, я сейчас к вам обращаюсь с просьбой: ваша внучка Алиса находится сейчас в штабе округа Военно-морского флота города Керчь. А потому, будьте добры, найдите способ дозвониться ей туда и срочно вызвать в столицу под любым предлогом, чтобы она подчинилась и рванула отсюда со всех ног домой, а там спрячьте её так глубоко, чтобы первостихия полностью укрыла её от глаз других сил и, по возможности, людей и нелюдей.

— Вы во что там ввязались, Юрий Викторович?

— Все вопросы позже, Латиф Сафарович. К делу подключается ОМЧС. Думаю, вы должны знать, что это за структура. Археологические раскопки пошли несколько не по плану. Для того чтобы обезопасить вашу внучку, я прошу вас пойти мне навстречу. Иначе мне очень сложно будет отвечать и за её здоровье, и за выполнение соответствующих государственных задач.

— Я вас услышал, князь, и спасибо за то, что нашли время сообщить и беспокоитесь о ней. Я это запомню и постараюсь в долгу не остаться.

На этом разговор с мурзой рода Тенишевых завершился, и в трубке послышались короткие гудки. Следом же я набрал Ясенева. То ли я сегодня был очень везучий, то ли Ясенев сидел у телефона и только закончил с кем-то говорить, ибо соединили нас практически сразу же.

— Князь? Удивили, не ждал от вас вестей столь скоро. Что-то случилось? — я услышал тревогу в голосе Ясенева.

— Случилось, Василий Николаевич, ещё как случилось. Если есть возможность, высылайте к нам, на эти долбанные археологические раскопки, оперативную группу реагирования. Нужно, чтобы подстраховали.

— Что у вас там? — я услышал, как заскрипело артефакторный карандаш по бумаге, видимо, Ясенев что-то активно писал, то ли записку, то ли ещё что-то, но грифель карандаша явственно чиркал, было очень хорошо слышно. У меня явно обострился слух горга по неизвестной причине.

— Если коротко, умельцы Костомарова отрыли то, что отрывать нельзя было, и трогать это тоже нельзя. А ещё, желательно, чтобы в эту группу вошли маги земли уровнем от магистра и выше. Чем выше ранг, тем лучше, ибо фокусы всякие с помощью магии иллюзии я могу показывать, а одевать древний саркофаг в гранитный кожух, желательно, чтобы толщина этого кожуха была метров пятнадцать с каждой стороны, я не умею. Здесь слаженная работа многих магов нужна.

— Вы что там такое откопали? — кажется, до Ясенева стала доходить вся серьёзность ситуации.

— Пирамидку, Василий Николаевич. Пирамидку с неким не то древним божеством, не то… не то хрен пойми какой сущностью, но вот Алиса Тенишева говорит, что это Кхимару, праотец киммерийцев и отец богини-прародительницы скифов. Так что чёрт его знает, что это такое, но у него в запасе огромное количество химер, которые выглядят далеко не так мило, как у моей бабушки. А ещё рядом с гробницей нельзя пролить ни единой капли крови, чтобы чисто случайно не пробудить в этой твари дикий голод. И ещё, Василий Николаевич, я, конечно, понимаю, что наука у нас неприкосновенна, но пусть кто-нибудь с пристрастием допросит того же Костомарова. Вы хотя бы имеете на это полномочия. Если я займусь чем-то подобным, это будет засчитано как произвол. А то он якобы у нас науку двигает за собственные средства, но при этом прикрывается именем Керимовых, которые только и успевают оживлять здесь местных историков и археологов.

— Да, есть у нас некоторые зацепки на эту тему, — нехотя признал Ясенев. — У нас там несколько человек под прикрытием присутствуют.

— Видел я ваших нескольких человек. Пусть удержат Костомарова от необдуманных поступков, если уж на то пошло, ибо от вала тварей они помогли историкам защититься (удивительно, что ещё не успели вам отчитаться), а порывы этого горе-учёного сдержать даже не пытаются. А этот горе-энтузиаст по чьему-то заказу так докопается, что могильники на границе с Пустошами нам детским лепетом окажутся. Новую Пустошь внутри Империи мы не захотим заиметь.

— Я вас услышал, Юрий Викторович. К вечеру постараюсь прислать вам группу. Вы уж там как-то продержитесь. В конце концов, может быть, химерами удастся удержать Костомарова от необдуманных поступков. В крайнем случае, даю вам все полномочия. Мои люди привезут соответствующие документы, заверенные государственными печатями, поэтому делайте всё, что считаете нужным. И да, моим ребятам в составе группы передайте: «Глюк снимает вуаль». Они всё поймут и перейдут под ваше руководство.

Я слегка опешил от словесного кода, а после всё-таки заметил:

— Очень специфическое у вас чувство юмора, Василий Николаевич.

На этом я уже хотел бросить трубку, но Ясенев меня удержал, попросив задержаться.

— И да, Юрий Викторович, по поводу вашей просьбы в отношении баронессы Драганич: сделал всё, что мог. Обещали посодействовать.

— И на том спасибо, Василий Николаевич. Жду магов земли, а пока постараемся продержаться.

Вернувшись к Главному штабу, я заметил, что обстановка там была далеко не самая спокойная и радужная. Двухэтажное здание с белыми мраморными колоннами гудело не хуже растревоженного улья: прилетали и улетали посыльные на питомцах, подъезжали и уезжали представительские автомобили. Я бы сказал, что происходящее больше напоминало всеобщую тревогу, но без афиширования в мирное время, и в свете последних событий меня подобное напрягало. Может в лагере уже перебили всех армией химер, а мы не в курсе?

Алиса вышла спустя четверть часа, причём с таким недовольным выражением лица, что я понял — у неё ничего не вышло.

— Уроды! Митрий Сафарович за такое бы на кол посадил, нефигурально! — ругалась девушка, то и дело от чего-то зябко потирая руки, при том что на улице стояла жара выше тридцати градусов, а сама она была вновь в перчатках и в шляпке.

— Отказались помочь?

— Отказались, посчитали это бредом воспалённого сознания впечатлительной барышни, и даже то, что я представилась по форме и званию, никоим образом не помогло.

— Алис, насколько я успел заметить, у них там какое-то ЧП произошло, может быть, поэтому им немного не до нас, — предположил я.

— Да какое там ЧП, — возмутилась девушка. — Иностранная военная эскадра у них у берега не стоит для того, чтобы устраивать учения. А то, что у них ночью в одной тюрьме полностью вырезали всех заключённых со сроками за особо тяжкие преступления вроде убийств, насилия над детьми, издевательств и прочую дрянь… Так мир всего лишь стал отчасти чище, никого по простым статьям не тронули.

— Алис, а вы точно никому не сообщали ваших предложений о жертвоприношениях? — на всякий случай уточнил я. Не хватало мне, чтобы всю тюрьму принесли в жертву вокруг гробницы.

— Нет, — вдруг нахмурилась она. — Ничего подобного. Я тут мило пофлиртовала с одним из адъютантов местного начальника: тела практически как новенькие, разве что у всех горло перерезанное. И крови там, мама не горюй! Так что, по большому счёту, это не то, о чём вы подумали и о чём бы я в первую очередь также подумала в нашей ситуации.

— Ну, тогда, похоже, у керченцев завёлся народный мститель, — подвёл я итог.

— Юрий… — Алиса, закончив ругаться, смотрела на меня глазами едва ли не побитого щенка. — У меня ещё новости…

— Что не так? — я напрягся.

— Меня срочно вызывают в штаб Кавказского военного округа. Оказывается, к ним поступил пакет на моё имя. Они собирались отправлять в лагерь археологов фельдъегеря, но раз уж я сама приехала, то мне передали его из рук в руки. Пакет я получила, посему ослушаться не могу. Я попыталась было связаться с Митрием Сафаровичем, но…

Я видел, как её раздирало желание остаться, она чувствовала себя обязанной и не хотела оставлять меня разбираться с этим всем в одиночку. Я же подумал о том, что Латиф Сафарович удивительно быстро отреагировал на мою просьбу: прошло едва ли полчаса, как в кабинетах штаба ВМФ в Керчи родили соответствующий приказ и выдали его на руки девчонке, срочно переправляя её в Тифлис. Саму же Алису, видимо, потому и гоняли из кабинета в кабинет, мурыжили голову, что не успевали создать соответствующий документ. Про себя я поставил плюсик нашему Министерству обороны и конкретно связям Тенишевых в этой отрасли. Нужно будет запомнить. Даже интересно стало: если бы бабушка обратилась с подобной просьбой, завертелись ли бы шестерёнки государственной машины так же быстро, как от просьбы Латифа Сафаровича вместе с Митрием Сафаровичем?

— Алис, все мы кому-то служим, — вспомнил я слова, однажды сказанные мне фрау Листен. — И если уж давали клятву, то службу следует нести искренне и честно. Значит, вы сейчас гораздо сильнее понадобились империи на другом фронте. Не переживайте, я успел поговорить с Ясеневым. Он мне обещал к вечеру прислать команду магов земли, которые упакуют существующую пирамиду в гранитный саркофаг и погрузят очень-очень глубоко в землю. Так что не беспокойтесь, всё здесь будет в порядке. Ну и, честно говоря, в связи с теми взглядами, которые бросал на вас Кхимару, может быть, и хорошо, что вас отправляют на Кавказ. Всё-таки у него к вам был некий не просто плотский интерес, а скорее даже плотоядный. Уж не знаю, что это значило, но, поверьте, мы, мужчины, способны почувствовать разницу. Когда отбываете?

— Скорым имперским рейсом. Сказано через полчаса быть в воздушном порту.

Из Алисы будто выкачали воздух, взгляд её потух, и на меня она старалась не смотреть.

— Я даже за вещами не успею съездить, — обронила она.

— Не переживайте, я постараюсь сохранить ваши вещи в целости и сохранности и привезу в столицу, как только здесь всё завершим.

Девушка сдержанно кивнула.

— Подкинете до воздушного порта?

— А как же госпожа Тенишева! Прошу, моя химера — ваша химера, — усмехнулся я и рукой указал на седло Гора, тот только хмыкнул по мыслесвязи.

В воздушный порт мы прибыли вовремя. Дирижабль, который должен был увезти Алису на Кавказ, выглядел словно только сошёл с верфи. Мне кажется, я даже чувствовал ещё не выветрившийся запах краски и лакового покрытия на этом красавце. Туда спешно загружались ящики, на которых красовались эмблемы имперских фениксов. У Алисы проверили пакет с документами, которые она получила в штабе, и попросили проследовать на борт. Вылет объявили через пять минут.

Девушка обернулась ко мне и произнесла так тихо, что я едва расслышал:

— Берегите себя, Юрий. И ещё раз спасибо, что вытащили оттуда. Жаль, что я не смогу ответить вам тем же.

— Не волнуйтесь, милая принцесса, это задача драконов — спасать принцесс, а не наоборот, — ухмыльнулся я и щёлкнул девушку по носу легонько, от чего она резко моргнула.

А я тут же создал в руках цветущую ароматную ветку жасмина, отдав её девушке.

— Не знаю почему, но с банальными розами вы у меня не ассоциируетесь, а вот с нежным, белоснежным цветком, имеющим приторно-сладкий запах и символизирующим покой, — ассоциируетесь.

Я отступил на шаг и наблюдал изумление на лице магички. Та не знала, как реагировать на подобные знаки внимания, и лишь залилась краской. Однако интересно: вдова девятнадцати лет покраснела столь мило, словно совсем юная девица. Развернувшись, она зашла по мостику внутрь дирижабля и скрылась в тени, не оборачиваясь.

Я же на всякий случай до рези в глазах следил за тем, как поднимаются и убираются мостки, закрывается трюм дирижабля, и воздушная машина улетает из порта. Дождавшись, пока она превратится в точку в небе, и, удостоверившись, что она не вернётся, я вышел с территории воздушного порта и направился к загону с питомцами. Пора было возвращаться в лагерь и предметно поговорить с Костомаровым.