Жрец Хаоса. Книга VII

Глава 5

Навстречу Кхимару я шёл с мыслями: «Если я-Магомед не дошёл до горы, то Кхимару-гора сама пришёл к Магомеду». Примерное значение этой фразы я понимал, но откуда она взялась в моей памяти представлялось смутно.

Напротив палатки Костомарова было огромное количество химер; казалось, будто целое море рябило от их крыльев, хвостов, голов и иных частей тела. При этом стояла удивительная тишина, ведь во главе своего войска стоял сам Кхимару. Сейчас, находясь с ним на одном уровне, я как никогда понимал верность присказки «у страха глаза велики», ведь на дне ямы в пирамиде мне казалось, что Кхимару просто огромен. Но нет, на самом деле он был ростом что-то около пяти метров, что в целом не было такой уж недостижимой высотой. Как минимум потому, что тот же Гор у меня был метра два с половиной, да и горг, собственно, в холке имел примерно такие же размеры. Поэтому не так страшен демон, как он казался из ямы. Но презентация была грамотная, этого у него не отнять.

Зато сейчас я прекрасно осознавал, что миром мы точно не разойдёмся, а всё потому, что две головы из трёх этой чешуйчатой гадины явно были опьянены безумием и жестокостью, пылая жаждой крови. И я оказался прав.

— А вот и мой обед пожаловал. Князёк, иди сюда, мы будем тебя жрать.

— Я ядовитый, подавишься и сдохнешь в корчах, — абсолютно спокойно вышел я пред глаза древнего существа, но Мурад тут же отдёрнул меня от опасной черты и прошипел:

— К-куда⁈ Вступишь в сферу смерти и тебя убью я случайно, а не это трёхглавое чудовище! Хоть какая-то, а защита.

— Ой, подумаешь, не такую дрянь жрали, — тем временем ответил Кхимару или кто там сегодня за него? — Ты у меня вместо главного блюда для одного не менее дорогого мне существа. Где там твоя девчонка? Она должна достаться лично мне.

— А харя не треснет? Или все три? — совершенно не по-аристократически, как будто самый настоящий голодранец из трущоб, ответил я.

Мне, по сути, нужно было вывести из себя то существо, которое сейчас завладело телом Кхимару. Почему я решил, что это так? Да всё просто: безумие, кровь, жажда. Если в пирамиде я ещё не знал и не понимал того, что я вижу, то пояснение Малявана несколько упростили задачу. Ведь даже в пирамиде две головы воевали со мной, а одна прислушивалась и оценивала всё, что я говорил тогда. Мне тогда казалось, что третья голова обладает некими иными силами. Но, судя по тому, что рассказали мне демоны, скорее всего, третья, статичная и спокойная, как раз и была прибежищем для сознания настоящего Кхимару.

Здесь и сейчас я видел такую же ситуацию. А ярость как основная сила, хоть и даёт разгон и резкий всплеск адреналина, однако же очень сильно отупляет разум. А посему моя задача была — бесить, бесить и ещё раз бесить, причём как можно сильнее, для того чтобы эта тварь сама рванула на меня в атаку, отключив разум и осторожность.

— Устроил тут цирк с пафосным появлением! Ещё потребуй дань за пять тысяч лет девственницами!

— А почему только за пять тысяч и почему девственницами? — кажется заинтересовались все три головы моими словесными помоями.

— Если больший срок брать, то сотрёшь хвост себе к чертовой матери до основания, а девственницы… чтобы сравнить тебя было не с кем!

— Ах ты, гадёныш! Да я тебя… — побагровел трехглавый змей и тут же принялся шарить на поясе всеми четырьмя руками в поисках оружия. Кажется, я был близок к цели.

— От гадёныша слышу! — ухмыльнулся я. — Да, Кхимару? Или лучше называть тебя Атикая?

Две головы дёрнулось, а единственная спокойная чуть склонилась набок, разглядывая меня с любопытством.

— Откуда ты знаешь моё имя?

— Ну как же… Великий, могущественный, первородный… — перечислял я подходящие эпитеты, — ярость этого мира! Предатель, решивший утопить его в крови, которого предал родной брат, упрятав во вместилище души! Что же нужно было сделать, чтобы собственная семья от тебя отвернулась?

— Не лезь в наши дела, червь! Я всегда всё делал ради своей семьи! И то, что они сподобились спутаться с грязными человечками, не делало им чести! Нужно было вернуть их к первоначальной задаче!

— Да-да-да, это я уже слышал. Но при всём при этом именно от вас пошли многие магические человеческие семьи. Вероятно, существующие ветви берсеркеров, владеющих боевой яростью, — это и твои потомки, да, Атикая?

— Нет! Я всегда следил за тем, чтобы моё семя не укоренилось в недостойных существах!

— А кого же вы тогда защищали все эти сотни тысяч лет в битвах? Кого вам приказывал защищать Тадж, не скажешь? Если уж мы такие недостойные…

— Заткнись, малявка! Обед на ножках не должен разговаривать! Выйди и сдохни, как мужчина!

— О, меня уже повысили рангом до мужчины? Приятно слышать. А ведь ты даже собирался превратить меня в одну из химер и пополнить собственное войско. Что же, кишка тонка? Или я нечто большее, чем обычный человечек? Ведь ваша магия меня не берёт. А я и сам могу создать чудовище похлеще ваших.

— Довольно, хватит мне зубы заговаривать! Накануне ты был более смелым, а сейчас прячешься за смертью! Так имей в виду, мне нужен только ты и девчонка. Это было условие Кхимару. Но если ты сам не выйдешь, я уничтожу всех в этом лагере. Их смерть будет на твоей совести. Слышишь, братец? Я дал ему выбор. Всё, как мы договаривались.

Одна из голов сокрушённо покачивалась из стороны в сторону, опустив печальный взгляд в землю.

— Угаров, не ходи, — услышал я тихий шёпот сквозь зубы от Мурада. — Я сейчас попробую такими же сферами накрыть остальные палатки. Если получится, то какое-то время продержимся. Они не посмеют напасть, сами подохнут.

— Насколько хватит твоего резерва? Обитаемых палаток здесь сколько?

— Около двух десятков, — отозвался тихо Селим.

— И ты удержишь разом два десятка сфер? — я внимательно следил за выражением лица Керимова. — Раскиданы они на территории немаленькой, может, конечно, и не футбольное поле, но где-то метров двести квадратных точно есть. Я в курсе про существование площадных конструктов магии смерти, но только вы обычно ими бьёте, а не защищаете. Потому повторю вопрос: насколько тебя хватит при удержании двадцати защитных куполов?

Мурад со свистом выпустил воздух из лёгких и тихо ответил:

— Минут пятнадцать-двадцать. Максимум. Но это уже будет смертельный номер.

— Алисы здесь всё равно нет, так что в крайнем случае размен будет адекватный: один к тридцати. Выпусти меня.

— Угаров, это херовая идея. Давай думать что-то другое, — шипел Мурад не хуже змеи.

— Уже придумал, — отвернувшись от противника, я подмигнул Керимовым. — Атикая, если у тебя уговор с братом, то давай со мной уговорись. Как-никак, во мне есть хотя бы разбавленная капля его крови. Выходи на бой против меня. Если ты выигрываешь — вот он я, жри, не хочу.

— И даже скажешь мне, где девка?

Я вспомнил слова Кродхана про заявление прав… и ответил:

— Это моя женщина, и тебе она не достанется.

— Это мы ещё посмотрим, Угаров, это мы ещё посмотрим. Таких послушных коленопреклонённых самочек у меня не было давно, — упивался самодовольством Атикая.

— А если я выиграю, — продолжил я вести разговор к нужному мне итогу, — то вы убираетесь обратно в вашу гробницу и не показываете оттуда носа, пока не забьют ваши барабаны войны.

— А жирно не будет, мальчишка?

— Ой, да ты же абсолютно уверен в собственной победе! Чего ты боишься? Боишься меня, простого человечка, слабого несмышлёныша? Что он победит легенду? Да ну, Атикая, чего тебе бояться, если ты не хочешь соглашаться на такие условия? Ты же в любом случае выиграешь!

Атикая раздумывал недолго. И в момент, когда я всё-таки вышёл за пределы спасительного купола из магии смерти, я заметил, как мимо моего плеча просвистело нечто похожее на стрелу или копьё болотно-зелёной магии. Судя по всему, это кто-то из Керимовых запустил в Кхимару некий атакующий конструкт. Рассеять или остановить я его не успел, лишь заметив, как он кляксой распластался по доспеху существа и тут же впитался внутрь, не причинив тому ни единой капли вреда.

— Кхимару, помнишь, о чём мы с тобой договаривались? Я их не трогаю ровно до момента, пока они не трогают меня. Древний закон: «Око за око, зуб за зуб» никто не отменял.

В мою сторону полетела волна тьмы, судя по всему, этакая неразбавленная квинтэссенция магии кошмаров. И, прекрасно осознавая, что ждёт того, кто в неё окунётся, я тут же поставил перед нами пустотный щит, впитывая всю эту дрянь полностью. Керимовы за моей спиной только облегчённо выдохнули, ведь волну, на удивление, было видно — демон её визуализировал для эффекта устрашения.

— Интересно, — средняя голова уставилась на меня немигающим взглядом. У неё даже капюшон коброидный чуть сдулся. — Как ты это сделал?

— У каждого действия есть противодействие. Твой нагрудник поглотил их магию, я нейтрализовал твою. Обмен ударами состоялся. На этом всё.

— И на чём хочет драться мой глупый обед? — внезапно пошла на попятную средняя голова.

— Уж явно не на физике, — хмыкнул я. — Посмотри на себя и на меня. Нет, я, конечно, могу несколько раздаться в размерах, всё-таки не один ты ходячая матрёшка для личностей. Я тоже могу сменить ипостась, по-вашему, на более продвинутую. Но нет, я тебе предлагаю всё-таки сразиться магически, сила на силу. Ведь я же плоть от плоти вашей, очень сильно разбавленная, но ваша кровь. А потому, если уж ты с уважением относишься к своей семье, но презираешь человечков, то уж позволь глупому человечку, обладающему каплей вашей крови, сражаться на равных, как того требуют правила чести настоящего воина.

Атикая, захвативший власть над телом Кхимару, расхохотался:

— А ты хорош, хорош! Я же тебя раскатаю в блин и выпью! И ты ни черта не сможешь сделать, будешь корчиться! Но я оставлю тебя в живых для того, чтобы ты видел, что я сделаю с твоей девицей! «Моя женщина!» Ха, ещё никто и никогда не уводил самку из-под носа у Атикаи!

— Всё бывает впервые, — хмыкнул я. — Так что, согласен?

— Согласен! Химеры мне свидетели! И брат тоже!

В меня ударила концентрированная волна ярости, боли, ненависти, ужаса. Та самая квинтэссенция, которая прошивала насквозь иглами, заставляя кровоточить не только тело, но и душу. Боль была адская. Я видел всё самое страшное, что могло бы случиться с моими родными в этом мире: смерть бабушки, сестры и всех тех, кого я знал, пытки, увечья и многое, многое другое. Самый страшный кошмар — это то, что я не успевал их спасти, всегда оказываясь на шаг позади, на пепелище, и хоронил одного за другим близких мне людей. Это была не магия, я будто проживал варианты будущего, ожидающие меня, если всё так пойдёт дальше и ничего не изменится.

Я же шаг за шагом шёл вперёд, сцепив зубы. Проходил мимо всех тех ужасов, которые прошивали меня насквозь. Дело было не в сопротивлении, дело было в переживании всего того, что мне показывали. Понятно, что мой уровень силы и уровень силы Атикаи кратно разнились, но лучшей тактикой в его случае было несопротивление. Он с лёгкостью бы сломал любой мой конструкт на опыте и ранге, выпил и выжег мой резерв, разметав его в хлопья серого пепла.

Потому его магическому напору я противопоставил силу воли. Этот резерв у меня был суммарный от нескольких личностей и практически бездонный. Я шел по пепелищу этой жизни. А справа от меня шаг за шагом ступал по золе горг. Тот шёл навстречу силе и свободе, обретённым в моём теле. Слева же со мной шагал настоящий Юрий Угаров, калека, изувеченный взрывом при рождении, но не сдавшийся. Он, чуть прихрамывая, шёл и читал на ходу книгу, никак не обращая внимания на ужасы, творящиеся вокруг. В какой-то момент он даже подмигнул мне и шепнул одними губами:

«Это всё мелочи! Мы и не такое переживали!»

Чуть в стороне за горгом маячила ещё одна смутная тень без очертаний. Скорее всего, это были блики души Войда. Он тоже шёл с нами, поддерживая моё внутреннее я как мог. Идти в квартете было необычно, постепенно мы синхронизировали шаг и стали идти словно строй на параде. Взгляд прямой, безразличный, шаг чеканный. Мы шли с гордо поднятыми головами в последний путь, едва ли не подчиняясь окружающим ужасам и проживая их циклично.

— Ты идёшь, как овца на заклание! — хохотал Атикая, но не переставал давить. — Где твоя хвалёная магия? Я не вижу даже проблеска, даже искры того огня, который когда-то был в наших потомках! Нет, ты пародия на нашу кровь, нашу силу! Жертвенный ягнёнок, идущий сам, чтобы стать моим главным блюдом на этом празднике жизни!

Мы молча шли, не используя силу и шаг за шагом приближаясь к собственной цели. Если ради этого необходимо было пропускать через себя боль, ужас, разочарование и многократные падения, я это делал. Ведь глубоко внутри я точно знал, что это всё не настоящее. Я видел, как волна за волной захлёстывает меня магия кошмаров, но, что удивительно, химеризм против меня Атикая не использовал. Видимо, всё-таки фраза про магический поединок с использованием собственных сил для него была не пустым звуком. Химеризм, по сути, был способностью именно Кхимару, в то время как боль, и ужас, и ярость относились к Атикае. Потому демон пытался сломить меня своим собственным оружием.

Эти несчастные десять метров казались мне длиной чуть ли не в десятки, а то и сотни километров. Каждый шаг отдавался седыми волосами в моей тёмной шевелюре, но я шёл навстречу, не опуская подбородка и не отводя взгляда от средней головы. Левая голова принадлежала Атикае, правая — Кхимару. Я же смотрел в центр не потому, что эта голова не определилась с хозяином, — нет, там явно происходила нешуточная внутренняя борьба, — я смотрел в центр именно потому, что это давало лучший обзор и позволяло удерживать целиком всю площадку в поле зрения.

На середине пути я начал меняться. Боль была настолько сильной, что человеческий организм не выдерживал и боролся за своё существование, меняя ипостась на тело горга. Я становился выше, угол обзора менялся, зрение становилось чётче, я чувствовал силу в лапах. Одежда трещала по швам и висела на мне практически клочьями, но я продолжал идти.

— Хм. Удивительно. У тебя тоже есть звериная ипостась? Удивил, приятно удивил, потомок. Но это ничего не меняет! Это лишь означает, что твоя кровь будет гораздо более питательной, чем мы предполагали изначально!

Напор снова усилился.

И лишь тогда, когда до демона осталось чуть больше полутора метров, Атикая что-то заподозрил.

— Это магический поединок! Почему ты не сопротивляешься?

Ну вот, а я так надеялся, что до самого последнего он будет давить, упиваясь собственным величием и чувством собственной значимости. Но тупые среди многотысячелетних сущностей явно не выживают, а потому пришлось собрать всю силу в кулак для того, чтобы сделать один рывок, преодолевая оставшееся расстояние до демона.

Я рванул, ускорившись до предела, так что кости затрещали, мышцы натянулись канатами, а сухожилия заскрипели. Атикая начал отклоняться, но моя преобразившаяся в лапу горга конечность всё же царапнула когтями по нагруднику, подцепив один из боковых ремней. Глядя в глаза средней голове, я с улыбкой, больше похожей на оскал, просипел сквозь зубы:

— Тебе привет от братьев! — удерживая в лапе нагрудник, я провалился с ним в собственное Ничто. — Кродхан, Маляван, принимайте пополнение!

Я с немым удивлением взирал на нагрудник, который от чего-то вдруг масштабировался у меня в лапе с демонических размеров на вполне человеческие.

— Это сейчас как понимать? Он сейчас вылезет и начнёт всё крушить направо и налево? — спросил я у Кродхана и Малявана, насторожённо взиравших на мою добычу в руках.

— Это ещё ты, или тобой завладел Атикая?

— Хрен ему по жадной морде! — огрызнулся я. — Так он вылезет или нет?

— Это же твоё собственное пространство, — разжёвывали мне прописные истины демоны. — Мы здесь существуем в этом виде только потому, что ты нам разрешил. Пока он не согласится на сотрудничество, лежать ему обычным нагрудником, не более того.

Нагрудник в моих руках нагрелся, а после и вовсе покрылся алыми волнами магии, как будто бы внутри кто-то очень сильно злился.

— Это его проблемы, а не мои.

Я закинул нагрудник на существующий стеллаж, там, где уже примостилось, с одной стороны, сердце Кродхана, с другой стороны — томик магии кошмаров и скрижали, обучающие пустотным конструктам, и кивнул.

— Привет от вас передал. Разговаривать с ним будем позже, у меня есть незаконченные дела.

— Погоди! А Кхимару… Кхимару жив? — заступил мне дорогу Кродхан.

— Да, жив вроде бы. Я ушёл. Будем пытаться договариваться с ним.

Я снова вывалился из собственного Ничто и увидел внимательный взгляд трёх пар глаз. При этом головы демона оплели меня кольцами и разглядывали, словно диковинную зверушку.

— Угаров, мать твою… — и услышал я шипение со стороны палатки, — если это ты, дай хоть знак какой-то, потому что у меня руки чешутся грохнуть вас одним махом! Ты во что превратился?

— Мурад, не провоцируй. Я выиграл поединок, они выполнят клятву, — попытался я уверить мага смерти в том, в чём и сам абсолютно не был уверен. — Ведь так, предок? — хмыкнул я, глядя на три задумчивых взгляда.

— Может, и правда предок, — пробормотала левая голова. — Уж очень интересная внутри тебя мешанина.

— О-о, да, чего там только нет, — хмыкнул я. — Возвращаемся к пирамиде? Заодно и поговорим. Без свидетелей, — последние слова я произнёс чуть ли не шёпотом, но демон меня услышал.

Кхимару кивнул и, не отпуская меня, скованного кольцами своих шей, потащил в сторону пирамиды. Ну да ладно, доставка мягкая, сожрать сразу вроде бы не собирается, можно и покататься. Хотя исподволь всплывал другой вопрос: сколько в желании меня сожрать было от Атикаи, а сколько от Кхимару? Какова истинная личность Погонщика, я знать не знал, опираясь лишь на информацию от Малявана и Кродхана.

От лагеря мы удалялись всё в той же тишине, нарушаемой лишь шелестом песка под ступнями и ползущими телами химер. Послушные воле Кхимару, они шли за нами прикрывая полукольцом от удара в спину.

Словно услышав мои мысли, Погонщик заговорил:

— Ты упомянул имена младших братьев — Кродхана и Малявана. Откуда ты их знаешь?

— Я нашёл их вместилища душ, и они признали во мне некоего Таджа. У нас с ними в некотором роде установилось взаимовыгодное сотрудничество. Они мне помогают по мере возможностей, а я подпитываю их, постепенно восстанавливая оболочки. Они ещё не могут постоянно существовать в этом мире, поэтому периодически находятся у меня в тайнике.

— Какие у них вместилища душ?

— У Кродхана — наруч, что-то вроде широкого браслета, у Малявана — кольцо.

— А про меня они что-то говорили?

— Ну да, они же и посоветовали сорвать доспех для того, чтобы попытаться договориться с тобой. По их заверениям, в тебе нет такой тяги к разрушениям, как у вашего старшенького.

— Всё верно. Младшие в силу слабости всегда были гораздо более разумны и дипломатичны, чем наш Атикая.

— Засранцем был, есть и будет, этот ваш Атикая, — высказал я собственное мнение. — Топить всё и всех в крови без разбору — много ума не надо.

— Ну не скажи, пожал плечами Кхимару. — Первый Тадж любил говорить, что добро должно быть с кулаками. Поэтому не удивляйся, что он такой, какой есть. Мы слишком много прошли для того, чтобы остаться белыми и пушистыми. Это не наша мораль. Мы видели такие реки крови, что тебе даже в страшном сне не привидятся. Кстати, что это за ипостась такая? Не то ящер, не то ещё некое создание. Такое ощущение, тебя создавал неумелый химеролог.

— Для мужчины внешность не главное. А у этой ипостаси есть свои приятные бонусы, — хмыкнул я, вспоминая о горговском сопротивлении магии.

— Ты продемонстрировал магию смены ипостаси. Продемонстрировал, что можешь выдерживать магию кошмаров. Но чтобы считаться моим потомком, ты должен обладать даром химеризма. Этого я не видел. Продемонстрируй.

Я позвал Гора из собственного Ничто, и тот тут же появился, оглядываясь по сторонам:

«Ох, мать твою етить… — испуганно отреагировал он по мыслесвязи, наворачивая круги вблизи Кхимару и умело лавируя между летающими химерами демона. — Тебя спасать надо? Или этих вокруг клевать? Могу одной из змеюк глаза выковырять, так и знай! Что делать-то?»

«Просто покрасуйся в воздухе», — попросил я и пояснил уже Кхимару: — Это незавершённое существо, живущее за счет запитки от моей магии и жизненной силы.

Гор летал вокруг нас, разглядывая трёхглавого змея, «нежно» удерживающего меня в кольцах:

«А тебя точно не на брачную ночь в берлогу тащат?»

Я неистово заржал, из-за чего все три головы уставились на меня удивлённо.

— Не обращайте внимания, химера уж очень разговорчивая попалась. Переживает, что вы не только по девочкам, но и по мальчикам можете быть.

— Они ещё и с сознанием? — удивился тот.

— Ну да, а разве должно быть по другому?

Кхимару резко умолк, подозрительно взирая на меня.

— А ещё кого-нибудь продемонстрировать можешь? — тут же обратился ко мне демон.

Я тут же создал бабушкиных крылогрива, горгулью и нескольких паучков больших размеров.

— Достаточно или продолжать?

— Какие-то они у вас все мелкие, — задумчиво пробормотал Кхимару.

— Так у нас и божественных войн давно не было, чтобы монстров создавать. Среди людей таких тварей, как у вас, не примут. И слышала бы вас бабушка! Между прочим, там такое сочетание стихийных сил, природной грации, выживаемости и разумности, что она на этих комплектациях архимажескую степень заработала! А вы: «Мелкий, мелкий!» Мал золотник, да дорог.

— То есть это у вас семейное ремесло? — ухватился за первую часть фразы Кхимару.

— Ну да, из поколения в поколение передаётся.

— Отлично. Что же, посмотрим, как сильно переиначили изначальное искусство наши потомки.

Кхимару издал шипение, повинуясь которому химеры принялись всасываться в пирамиду в сизый дым.

Очень интересная форма передвижения. Я отчего-то думал, что они передвигаются в своих собственных формах, но нет — сперва шла смена ипостаси в сизо-чёрный дым, и лишь за тем переход в пирамиду.

— Пока они побудут здесь, всё равно никто не сможет проникнуть внутрь. А нам с тобой предстоит пообщаться предметно, а тебе, возможно, и поучиться у меня. Тадж ты или нет, но раз уж ты невольно собрал четырёх демонов под одной крышей, что-то это да значит. Пусть барабаны войны всё ещё не звучат, но уже то, что четверо из нас проснулись, не сулит людям ничего хорошего.

Я медлил, но всё же адекватность в рассуждениях Погонщика подтолкнула на откровенность:

— Кхимару, дело в том, что к вечеру сюда прибудет отряд магов, который упакует вашу гробницу в каменный саркофаг и закопает как можно глубже. Не хотелось бы, чтобы они сожрали наших бойцов или сами пострадали.

Демон расхохотался:

— Да что им будет? Моя магия спокойно пройдёт сквозь любой камень, песок, воду, огонь и что-либо ещё. Это же не живые существа, это кошмары, которые обретают плоть, кровь и вид страхов тех душ, что заключёны внутри этих кошмаров. Вот и всё. А ты что, каждый раз создаёшь реальное существо? — удивлённо спросил он.

— Ну да, а как ещё?

Я снова удостоился странного задумчивого взгляда.

— Действительно… а как ещё? — хмыкнул Кхимару. — Так что не переживай, упаковывай нас официально. А за предупреждение спасибо. Не будем убивать. Если внутрь не полезут. Свидетели были, что ты победил в поединке, и мы, следуя слову, ушли обратно на покой. Если что, скажешь, что в качестве жертв мы удовлетворились рабами из города неподалёку.

Вот и открылся секрет, кто устроил выборочную чистку в местном каземате. Меня отпустили, осторожно поставив на землю, и я тут же принял привычный облик.

— А вы тоже туда? — указал я на пирамиду.

— Пока да, — серьёзно кивнули все три головы. — Ночью жди в гости.

— В таком виде я думаю, вы переполошите всех и вся, включая прибывший отряд спасения.

— Обижаешь, потомок. Я, в отличие от Кродхана и Малявана, тело не терял. Мы, старшие, гораздо сильнее, чем кажемся.