Железный Ворон

Глава 11

Я смотрел на идеальный, переливающийся купол щита, и чувство триумфа захлестнуло меня. Я. Это сделал я. Не Алексей Воронцов, не какой-то там маг. А я, Петя Сальников, со своим новым, непонятным чувством.

Когда Лина повернулась ко мне с этим немым вопросом в огромных зелёных глазах, я просто развёл руками.

— Сам в шоке, Лина! — я рассмеялся, и смех был абсолютно искренним, полным радости и облегчения. — Я сам в шоке!

Я не стал ничего выдумывать про «пробудившийся дар» или делать загадочное лицо. Моя реакция была чистой, неприкрытой правдой. Я действительно был в шоке от того, что у меня это получилось.

Лина смотрела на меня, смеющегося, и её изумление медленно сменилось сначала недоверчивой улыбкой, а потом и её собственным смехом.

— Воронцов, ты — ходячая аномалия! — сказала она, качая головой. — Сначала отбиваешься от убийц, как берсерк, потом на спор находишь идеальный фокусирующий кристалл, который я искала месяц! Что дальше? Начнёшь летать?

Она подошла ко мне и легонько, по-дружески, стукнула меня кулачком в плечо.

— Спасибо, — сказала она уже серьёзно, глядя на свой амулет. — Ты мне очень помог.

В этот момент дверь в мастерскую Лины, через которую мы вошли, тихонько скрипнула и приоткрылась. Мы оба обернулись. В образовавшейся щели показалась мордочка… кого? Маленькое, сморщенное существо, ростом не выше колена, с огромными ушами и в крошечном передничке, робко заглянуло внутрь.

— Прошу прощения, молодая госпожа, — пропищал он тоненьким голоском. — И… молодой господин. Я просто хотел сообщить, что вещи нового господина доставлены и разобраны. Комнаты готовы. Хозяин Яша свою работу сделал.

Сказав это, он с поклоном скрылся, и дверь за ним так же тихо закрылась, оставив нас вдвоём в мастерской.

Лина улыбнулась.

— О, это Яша. Наш местный домовой. Очень исполнительный, но стеснительный. — Она снова посмотрела на меня. — Похоже, твои апартаменты готовы. Ну что, «молодой господин»? Пойдёшь осматривать свои владения? Или ещё побудешь в моей «элегантной» мастерской?

Я инстинктивно вцепился рукой в спинку ближайшего стула, чтобы не потерять равновесие.

— А-а… Да… Домовой! Конечно… да, конечно… Это нормально, — пробормотал я, пытаясь убедить скорее себя, чем Лину. Мой голос звучал глухо и напряжённо.

Я несколько раз моргнул, пытаясь прийти в себя. Сердце колотилось.

— Слушай, — я повернулся к Лине, которая смотрела на меня с беспокойством. — У тебя нет ничего попить, а? В горле пересохло.

Она тут же перестала улыбаться. Её весёлость сменилась искренней тревогой.

— Эй, ты в порядке? Ты бледный как полотно.

Она быстро подошла к одному из стеллажей, на котором среди инструментов стоял простой глиняный кувшин. Взяв с полки чистую металлическую кружку, она налила в неё воды и протянула мне.

— Конечно, держи. Пережитое даёт о себе знать, да? Сначала убийцы, потом ректор… немудрено, что тебя от вида Яши так шатает.

Я с благодарностью взял кружку и сделал несколько больших глотков. Вода была ледяной и чистой, она помогла прогнать дурноту.

— Спасибо, — сказал я, возвращая ей кружку. — Да… денёк выдался.

— То ли ещё будет, — она вздохнула, но тут же снова улыбнулась. — Но ты не переживай, к домовым быстро привыкаешь. Они милые, если их не злить.

Она снова посмотрела на свой верстак, где светился готовый амулет, а затем перевела свой любопытный взгляд на меня.

— Так значит, твой «пробудившийся дар» — это не только боевые рефлексы… Ты чувствуешь артефакты. Это очень редкая способность, обычно она есть только у нас, «железячников».

Она подошла ко мне чуть ближе, её зелёные глаза горели неподдельным научным интересом.

— Мне вот что интересно… А на что ещё он распространяется? Ты можешь, например, почувствовать… не знаю… ловушку? Или скрытую дверь? Или, может, ты можешь «увидеть», как работает чужое заклинание? Что ещё ты теперь умеешь, чего не умел раньше, Алексей Воронцов?

Она задавала вопросы быстро, один за другим, не давая мне времени на раздумья. Она смотрела на меня не как на парня, а как на уникальный феномен, который ей не терпится изучить.

Я всё ещё пытался прийти в себя после встречи с домовым. Её вопросы, быстрые и острые, как иглы, доносились до меня словно сквозь вату. Ловушки, скрытые двери, чужие заклинания… Голова шла кругом.

— Так, так, так! Погоди. Спокойно, — я поднял руку, останавливая её словесный поток. — Я пока сам ещё ничего не понимаю. Честно.

Я посмотрел на неё, стараясь, чтобы мой вид был как можно более измученным. Впрочем, играть особо не приходилось.

— Но, если вдруг пойму, я тебе обязательно сообщу. Без обид, просто… немного поплохело что-то. Слишком много вопросов на один квадратный метр.

Я медленно обвёл взглядом её мастерскую, забитую до отказа артефактами и инструментами. Затем снова посмотрел на Лину.

— Слушай, ладно… пойду-ка я. Мне нужно просто… немного полежать. Ладно? Не обидишься?

Моя просьба была искренней. Мне действительно нужно было уединение, чтобы переварить всё, что произошло за это утро.

Выражение научного интереса на лице Лины тут же сменилось сочувствием.

— Ой, конечно, иди! — она даже немного смутилась. — Прости, это я со своими допросами… Увлекаюсь иногда. Тебе и правда надо отдохнуть.

Она проводила меня до двери своей мастерской.

— Если что-то понадобится — просто постучи. Ну, или покричи. Звукоизоляция тут так себе.

— Договорились, — я выдавил из себя слабую улыбку и вышел в общую гостиную.

Дверь в мои апартаменты, слева от камина, была прикрыта. Я подошёл к ней, на мгновение задержался, собираясь с духом, и толкнул.

Я ожидал увидеть что-то похожее на палату в лазарете или, в лучшем случае, стандартную студенческую комнату. Но то, что я увидел, снова заставило меня замереть на пороге.

Это были не просто «комнаты». Это была полноценная квартира. Прямо передо мной была просторная гостиная с удобным диваном, письменным столом и камином, точь-в-точь как в общей зале. Слева виднелась дверь в спальню, справа — в ванную. Но что поразило меня больше всего — это стена напротив входа. Она была стеклянной.

И за этим стеклом не было неба. За ним была… бездна.

Чёрная, бархатная пустота, в которой медленно, величественно вращались далёкие галактики, туманности и звёздные скопления. Яркие, разноцветные, они плыли в этой черноте, как диковинные рыбы в океане. Это был балкон, парящий в открытом космосе.

Я стоял на пороге, и челюсть моя, кажется, встретилась с полом. Я был в полном шоке. В абсолютном. Все предыдущие события — говорящие портреты, домовые, магия — меркли по сравнению с этим.

Я пытался осознать, осмыслить… но мозг отказывался.

Ноги сами, как во сне, понесли меня вперёд, через гостиную, к стеклянной стене. Это была не стена. Это была раздвижная дверь. Я потянул её на себя, и она легко, беззвучно, отъехала в сторону, впуская в комнату тишину космоса.

Я шагнул на балкон.

И голова пошла кругом. Не было ни ветра, ни звука. Только абсолютная, звенящая тишина и холодное сияние миллиардов звёзд. Прямо подо мной медленно вращалась спиральная галактика, похожая на россыпь бриллиантов на чёрном бархате. Мимо проплыла фиолетовая туманность, подсвеченная изнутри светом молодой звезды.

— Какого хрена тут происходит вообще⁈ — вырвался у меня сдавленный шёпот. — Как это… я не понимаю… Как…

Я вцепился в перила балкона, которые были сделаны из гладкого, холодного камня.

— Как я оказался в космосе⁈ Блть… Блть! Фух…

Паника начала подступать к горлу ледяной волной.

— Так… нет-нет… лучше выйти отсюда поскорее.

Я резко развернулся и спешно покинул балкон, задвинув за собой стеклянную дверь. Голова всё ещё кружилась. Я прислонился к прохладной стене, пытаясь отдышаться.

Да уж… это не Шоушенк. Тут ложкой дыру не проделаешь…

Кое-как добравшись до дивана, я буквально рухнул на него. Он оказался мягким и удобным. Я сидел, обхватив голову руками, пытаясь унять дрожь. Затем я медленно поднял голову и ещё раз окинул взглядом комнату.

Теперь я смотрел на неё не как на жильё, а как инженер. Пытался найти логику, понять конструкцию. Камень, из которого были сложены стены, был цельным, без швов. Идеально гладкий. Пол был из какого-то тёмного, почти чёрного дерева с необычной текстурой. Мебель — простая, но сделанная безупречно, без единого гвоздя или шурупа, словно вырезанная из цельного куска. Всё здесь было… чужим. Нечеловеческим. Идеальным до жути.

Мой взгляд упал на стопку книг, которую оставил домовой Яша на письменном столе. Их было пять. Все в тёмных, строгих переплётах без названий. Кроме одной. Верхняя книга была другой. Её переплёт был из мягкой, потёртой кожи, а на обложке не было ничего, кроме вытисненного золотом герба — летящего ворона. Герба рода Воронцовых.

Эта книга лежала отдельно от остальных, словно её специально положили сверху. Она манила и одновременно пугала. Это было что-то личное. Что-то, принадлежавшее Алексею.

Странно, — подумал я. — Там, за спиной, парящий в бездне космос, а меня так привлекает какая-то книжка…

Но это была не просто книжка. Это был ключ. Возможность узнать хоть что-то о семье, которая то пытается меня убить, то опекает.

И действительно, надо бы взглянуть, что там вообще говорится про наш род. Ворон… Золотой ворон… Нет, это не про меня. Мне бы больше подошло железо. А что, «Железный ворон», звучит!

Эта мысль меня немного взбодрила. Я встал с дивана и подошёл к письменному столу. Взял книгу.

Переплёт из потёртой кожи был тёплым и мягким на ощупь. Книга была не слишком толстой, но тяжёлой. Я провёл пальцем по золотому тиснению — летящий ворон, раскинувший крылья.

Я сел за стол, положил книгу перед собой и открыл её.

Страницы были из плотного, чуть желтоватого пергамента, исписанные каллиграфическим почерком, витиеватым, но на удивление разборчивым. Это был не учебник. Это был… дневник. Личный дневник Алексея Воронцова.

Я начал листать страницы, пробегая глазами по записям.

Я листал, пропуская записи о скучных лекциях, о придворном этикете, о каких-то балах и приёмах. И вдруг наткнулся на страницу, где почерк становился рваным, злым, буквы плясали.

«…опять Голицын. Ухмыляется, называет меня „пустым местом“. И она… она стояла рядом и смеялась вместе с ним! Княжна Оболенская! А ведь ещё вчера улыбалась мне на занятиях по танцам. Лицемерка! Он силён, да. Его „Зеркало“ безупречно. А я… Отец снова писал. Спрашивал, почему мои успехи в Защитных Плетениях так жалки. „Ты позоришь имя Воронцовых“, — его любимая фраза. Я должен доказать. Я должен стать сильнее. Я вызвал его на дуэль. Завтра. Я разобью его щит. Я заставлю её посмотреть на меня иначе. Я найду способ…»

Следующая страница была почти пустой. На ней было всего несколько слов, написанных дрожащей рукой, видимо, уже после дуэли, перед тем, как он окончательно «истощился».

«…не получилось… Тьма… Я нашёл… в Запретной секции… Ритуал Эха… Нужен лишь… толчок… чужая душа… как топливо…»

Последние слова были едва разборчивы.

Я сидел, глядя на эту запись, и холод медленно расползался по моей спине. Ритуал Эха. Чужая душа как топливо. Это не было случайностью. Моё появление здесь… его кто-то спланировал. Алексей Воронцов сам, отчаявшись, провёл какой-то тёмный ритуал, чтобы получить силу. И моей душой, душой Пети Сальникова, он, похоже, пытался «заправить» свой угасающий дар.

Но что-то пошло не так. И вместо того, чтобы стать топливом, я стал… водителем.

Я резко захлопнул дневник. Звук эхом разнёсся по тихой комнате. Я сидел неподвижно, глядя на золотого ворона на обложке, и пытался переварить прочитанное.

Бедный пацан… — была моя первая мысль, на удивление сочувственная. Он был загнан в угол, затравлен, и в отчаянии совершил какую-то жуткую глупость. Интересно, а где он сейчас сам? А вдруг… вдруг он переместился в моё тело?

От этой мысли стало не по себе. Я представил себе изнеженного аристократа, очнувшегося в моей скромной квартире, с похмельем, пустым холодильником и необходимостью вставать в шесть утра на смену в цех. Да уж… несладко ему там придётся.

Ритуал Эха… — я вцепился в это название. — Надо бы узнать об этом подробнее. Но очень осторожно. Запретная секция… это где? В библиотеке, скорее всего. Как же это бесит — не знать ничего об этом мире, об этом здании! А что там, за ним? Помимо грёбаного космоса? Тут есть города, страны? Почему Лина не знала про Японию? Ничего не понимаю.

Вопросов было больше, чем ответов. Я встал из-за стола и начал прохаживаться по комнате, чтобы унять внутреннюю дрожь. Мой взгляд упал на стопку одежды, аккуратно сложенную на диване.

Это была простая, но качественная одежда для дома: мягкие тёмные брюки и серая туника из какой-то ткани, похожей на плотный хлопок. Рядом лежало сменное бельё. Всё было новым, без единой складки. Кто-то — или что-то, вроде Яши, — позаботился обо всём. Я снял свой уже ставший неудобным парадный китель и переоделся. Новая одежда была свободной и не стесняла движений. Стало немного легче.

Я подошёл к другим дверям. За одной оказалась просторная спальня с большой, застеленной свежим бельём кроватью. Ничего лишнего, только кровать и шкаф для одежды. В шкафу уже висело несколько комплектов академической формы и пара таких же домашних костюмов.

За второй дверью была ванная. И она снова поразила меня. Никакого кафеля или пластика. Всё было вырезано из того же цельного светлого камня. Огромная ванна, раковина… Я открыл кран, и из него без всяких труб полилась горячая вода. Магия. К этому придётся привыкать.

Я вернулся в гостиную. Комната была идеальной, удобной, но она была тюрьмой. Космическая бездна за окном больше не пугала, а скорее давила своим безмолвным величием.

Я снова посмотрел на письменный стол. Рядом с дневником Алексея лежали четыре другие книги, которые я вначале проигнорировал. Это были стандартные академические учебники в тёмных переплётах. Я подошёл и прочитал названия, вытисненные на корешках:

«Основы эфиродинамики. Том II». «История Великих Родов Империи. От Основания до Смуты». «Базовые Плетения: Защита, Атака, Иллюзия». «Введение в артефакторику. Принципы создания и зачарования».

Это были его, Алексея, учебники для второго курса. Это был мой шанс. Шанс не просто играть роль, а наконец-то начать понимать этот мир. Каждая из этих книг могла дать ответы на десятки моих вопросов.

Отлично! Это уже гораздо лучше, — подумал я, глядя на стопку книг. Это были не просто учебники. Это был мой спасательный круг. Мой личный «Гугл» в этом безумном мире.

Я решил начать с фундамента. Начать с истории. В истории все ответы. Мне нужно было понять, что это за Империя, что за Великие Роды, и что же это за род такой — Воронцовы, — к которому я теперь имел несчастье принадлежать. Наверняка там что-то об этом найдётся.

Я взял толстый том с названием «История Великих Родов Империи. От Основания до Смуты». Книга была тяжёлой, с золотым обрезом. Я снова сел за стол, отодвинув в сторону дневник Алексея, и открыл учебник.

Первая страница — заглавие. Затем шло введение, написанное сухим, академическим языком.

«…со времён падения Старой Эры и Великого Катаклизма, порядок на землях бывшей Тартарии был восстановлен благодаря усилиям семи Великих Магов, чьи потомки и поныне составляют основу Империи. Семь Великих Родов — Романовы-Юсуповы, чья кровь течёт в жилах Императора; Голицыны, мастера стихийной магии; Оболенские, непревзойдённые в ментальных искусствах; Полонские, славные своими полководцами и боевыми магами, защитники трона и границ; Одоевские, хранители тёмных и запретных знаний; Шуйские, повелители жизни и смерти, величайшие лекари и некроманты; и, наконец, Воронцовы, чей дар — магия Пространства и Перемещений…»

Я замер. Воронцовы. Магия Пространства и Перемещений. Неудивительно, что я очутился в комнате с видом на космос. Похоже, это наша «родовая фишка».

Я быстро пролистал до оглавления, ища главу, посвящённую Воронцовым. Она была.

Я открыл нужную страницу. Текст сопровождался гравюрами. Одна из них изображала герб Рода — летящего ворона. Другая — сурового бородатого мужчину в тяжёлых доспехах, основателя рода, Бориса Воронцова, по прозвищу «Космический Странник».

Но моё внимание привлекла третья гравюра. На ней был изображён мужчина, гораздо более современный, лет пятидесяти. У него было жёсткое, властное лицо с холодными глазами и короткой седой бородой. На пальце его левой руки был отчётливо виден массивный перстень с гербом.

Я узнал его. Это было то самое лицо из обрывка памяти Алексея. Лицо, которое он видел в кабинете.

Подпись под гравюрой гласила: «Князь Дмитрий Игоревич Воронцов, нынешний глава Рода. Герой Северной Кампании, магистр Пространственных Искусств, член Государственного Совета Империи».

А чуть ниже, более мелким шрифтом, шёл абзац, который заставил кровь застыть у меня в жилах:

«…Князь Дмитрий известен своим суровым нравом и безграничной преданностью Империи и чистоте дара. Единственный наследник князя, Алексей, в настоящее время обучается в Императорской Академии, однако, по слухам, не унаследовал и толики таланта своего прославленного отца, что является источником большого разочарования для всего Рода. В отличие от своего старшего брата, Игната Воронцова, трагически погибшего десять лет назад во время неудачного эксперимента с пространственным разломом…»

Старший брат. Погибший. Я, Алексей, — единственный наследник. И — разочарование для всего Рода. Теперь мотивы «отца» стали ещё понятнее. Он не просто хотел избавиться от бездарного сына. Он хотел избавиться от последнего сына, который не оправдал его надежд.