Железный Ворон

Глава 10

Откровение Дамиана повисло в воздухе, и мне стало откровенно не по себе. Так, этот Дамиан решил вдруг вывалить свои потаённые чувства. Странное знакомство. Я слушал их перепалку и понимал, что ни черта не понимаю. Что-то там Лина сказала про… какую-то свою «гениальную безделушку»… и как-то это называлось… арте… что-то там? Я даже не запомнил слово. А уточнять сейчас — значит выдать себя.

Мрачная, тяжёлая атмосфера давила. Я не привык к такому. В моём мире после смены мужики если и жаловались, то на начальника или на сломавшийся станок, а не на экзистенциальную тоску Великих Родов.

— Да уж… Печальная история, — я нарушил тишину, стараясь, чтобы мой голос звучал бодро. — Но… в конце концов, ребят, всё ведь не так плохо, как кажется.

Лина и Дамиан удивлённо посмотрели на меня. Мой тон совершенно не вязался с моментом.

— Посмотрите вокруг, — я обвёл рукой гостиную. — Здесь вполне себе прикольно, не находите? У нас еда появляется на столе сама собой!

Хотелось было рассказать им о том, как в другом мире приходилось жить от зарплаты до зарплаты, а иногда и просить соль у соседей, но они бы не поняли.

— И… Слушайте, это нормально, вы ещё студенты. Мы все вырастем, и потом… потом перед нами будет весь мир. Нужно просто потерпеть немного.

Мои слова, простые и, возможно, наивные, прозвучали в этой полной аристократической тоски комнате как нечто совершенно инородное.

Лина посмотрела на меня с тёплой, немного грустной улыбкой.

— Ты хороший, Алексей Воронцов, — сказала она тихо. — Но ты пока не понял. Для нас «весь мир» — это не возможности. Это — обязанности. Перед Родом, перед именем, перед Империей. Мы не принадлежим себе.

Дамиан же отреагировал иначе. Он посмотрел на меня с холодной, горькой усмешкой.

— «Потерпеть немного»? — переспросил он. — Мило. Очень… по-простому. Ты говоришь так, будто у нас есть выбор. Будто мы можем просто «вырасти» и уйти работать на какой-нибудь завод.

Он попал в самую точку, сам того не зная.

— Нас не отпустят, Воронцов, — продолжил он, и в его голосе снова зазвенела сталь. — Никогда. Мы — активы. Или оружие. Или позор, который нужно держать под замком. Но мы никогда не будем просто… людьми.

В этот момент синее пламя в камине вспыхнуло ярче и затрещало. Из его глубины вылетел небольшой, размером с кулак, огненный шарик и подлетел прямо к Дамиану. Он не обжигал, а лишь мягко светился. Дамиан протянул руку, и шарик послушно опустился ему на ладонь.

— Ректор вызывает, — сказал он без всякого выражения, глядя на огонёк. — Время моей ежедневной исповеди.

Он поднялся, бросил на меня последний, непроницаемый взгляд.

— Добро пожаловать в нашу золотую клетку, Воронцов. Надеюсь, тебе здесь понравится.

С этими словами он пошёл к своей двери. Перед тем как войти, он обернулся и посмотрел на Лину.

— Не слишком загружай его своими железками, Полонская. У него, кажется, и так голова кругом идёт.

Дверь за ним закрылась.

Мы с Линой остались вдвоём. Она сидела на ковре, задумчиво теребя свой пирожок.

— Не слушай его, — сказала она тихо, не глядя на меня. — Он не всегда такой… просто у него… сложная история.

Она наконец подняла на меня свои зелёные глаза.

— Так что, Алексей Воронцов с «пробудившимся даром»? Чем думаешь заняться в ближайшие… — она неопределённо махнула рукой, — … недели или месяцы? Будешь тренировать свои аппер-что-то-тамы или есть и другие таланты?

Я слушал её, и на моём лице сама собой появилась хитрая ухмылка. Я взял ещё один пирожок, откусил, медленно прожевал, наслаждаясь моментом.

— Знаешь… есть такой… — Чёрт, снова лезут мысли из прошлой жизни! Хотел сказать про фильм «Побег из Шоушенка»… — … такая книга. «Побег из Азкабана».

Гарри Поттер пришёл на помощь.

— Там герой, его тоже посадили в такую вот неприступную крепость. И пока никто ничего не знал, пока все думали, что он сломался и сотрудничает с администрацией, он в своей камере… рыл тоннель на волю. — Я сделал паузу, глядя ей в глаза. — Рыл его двадцать лет. Ложкой. И в конце этой книги он вылез наружу. Стоял под ливнем и смеялся. Свободный.

Я доел пирожок и посмотрел на неё очень серьёзно.

— Так вот… если ты думаешь, что я не попытаюсь отсюда выйти… ты меня плохо знаешь.

Я закончил и подмигнул ей.

Лина на мгновение замерла, её зелёные глаза расширились. А потом она рассмеялась. Не тихо, а громко, заливисто, откинув назад свою огненную копну волос.

— «Побег из Азкабана»? — выдохнула она сквозь смех. — Воронцов, ты просто… невероятный! Я никогда не слышала о такой книге! Ты её сам выдумал, да? Признавайся!

Она смотрела на меня с таким восторгом, что я невольно улыбнулся в ответ.

— Кто знает, — загадочно ответил я.

— Ладно, — она вытерла слёзы, выступившие от смеха. — Верю. Попытаешься сбежать. Но предупреждаю: из Башни Магистров не сбегали ещё ни разу. Она даже не совсем в нашем мире находится. Этот уровень, по крайней мере.

Она стала серьёзнее.

— Но мне нравится твой настрой. Гораздо лучше, чем тоска и уныние Дамиана. — Она помолчала. — Знаешь, а я ведь тоже, в каком-то смысле, рою свой «тоннель».

— Правда? — удивился я.

— Угу, — кивнула она. — Только не наружу, а… внутрь. — Она махнула рукой в сторону своей двери. — Хочешь посмотреть на мою «ложку»?

Предложение Лины застало меня врасплох. Она приглашает меня в свою комнату?

Мысли тут же зароились в голове, путаясь и обгоняя друг друга. Я ей нравлююсь? По-мужски? Определённо нравлюсь… А когда зайдём… может, её, ну там… поцеловать что ли? И тут же я мысленно дал себе подзатыльник. Вот чёрт, какой я быстрый! В той жизни мне бы и в голову такое не пришло — сходу, в первый же день знакомства!

Я чувствовал, как щёки начинают гореть. Смущение было таким сильным, что я невольно почесал затылок — старая привычка, когда я нервничал или не знал, что сказать.

— Э-э… посмотреть на твою комнату? — переспросил я, чтобы выиграть секунду. — Ну что ж… давай. Почему бы и нет. Пойдём.

Лина, кажется, совершенно не заметила моего внутреннего смятения. Она вскочила с ковра с поразительной лёгкостью, отряхнула штаны от крошек и с довольной улыбкой направилась к своей двери.

— Отлично! Только не пугайся, у меня там… творческий беспорядок.

Она распахнула дверь и шагнула внутрь, жестом приглашая меня следовать за ней.

Я шагнул через порог. И остановился, поражённый.

Если общая гостиная была просторной и элегантной, то комната Лины была… хаосом. Настоящей мастерской безумного изобретателя. Она была такой же большой, как и общая зала, но почти всё пространство было заставлено верстаками, столами и стеллажами.

На столах лежали инструменты, которые я никогда раньше не видел: крошечные молоточки и щипцы, линзы на гибких подставках, какие-то паяльники, из которых шёл не дым, а струйка синего пара. Везде были разбросаны детали: шестерёнки размером с ноготь, тончайшие проволочки из серебра и меди, огранённые кристаллы, куски металла странных цветов. На стеллажах стояли полусобранные артефакты: металлическая птица с часовым механизмом в груди, перчатка, к которой были присоединены какие-то провода и камни, сфера, внутри которой медленно вращалась миниатюрная гроза.

Воздух был наполнен запахом машинного масла, горячего металла и той самой «магии». Это был самый прекрасный и самый родной запах, который я чувствовал в этом мире. Это был запах цеха.

— Ну вот, — с гордостью сказала Лина, обводя свою мастерскую рукой. — Моя келья. И моя «ложка».

Она подошла к одному из верстаков. На нём, в специальных тисках, был зажат небольшой металлический амулет в форме жука. Он был почти готов, не хватало только нескольких деталей.

— Вот. Мой текущий проект, — сказала она. — Амулет-скарабей. Когда закончу, он сможет создавать небольшой силовой щит, достаточный, чтобы отразить простой проклятие или сглаз. Но я не могу правильно подобрать фокусирующий кристалл. Этот, — она указала на маленький зелёный камушек рядом, — даёт слишком большой разброс энергии.

Она вздохнула и посмотрела на меня.

— Вот такая у меня «тюрьма». Меня заперли здесь, чтобы я не навредила другим. А я использую это время, чтобы научиться контролировать свой дар. Создавать вещи, которые защищают, а не калечат.

Она смотрела на своё творение с такой любовью и нежностью, с какой другие смотрели бы на ребёнка.

Я смотрел на неё, на этот хаос из шестерёнок и проводов, на её горящие энтузиазмом глаза, и весь мой предыдущий романтический настрой сменился… глубоким, искренним восхищением. Я умилился ей. Она была настоящей.

— Лина, ты просто чудо из чудес, — вырвалось у меня абсолютно искренне. — Спортсменка, комсомолка!

Она удивлённо моргнула, не поняв ни одного слова, но уловив мою интонацию.

— А самое главное… — я подошёл ближе к верстаку, наклонился, чтобы лучше рассмотреть амулет, — … я могу тебе сказать с профессиональной точки зрения… — я осторожно, почти не дыша, провёл пальцем по краю металлического крыла жука. — Это отличная, точная, выверенная работа!

Пазы, соединения, полировка… Я видел такое качество работы только у старых мастеров, у лекальщиков высшего разряда на заводе. Она была не просто магом. Она была Мастером.

Я выпрямился и задумчиво посмотрел на неё.

— И что, твоя семья… не против, что ты всем этим занимаешься?

Вопрос вырвался сам собой. В моём мире девушка, выбравшая такую «мужскую», техническую профессию, часто сталкивалась с непониманием. Мне было интересно, как с этим здесь.

Улыбка на лице Лины немного померкла.

— Моя семья… — она вздохнула. — Мой Род Полонских славится боевыми магами. Защитниками, воинами. Мой отец — магистр Защитных Искусств. Мои братья — в Императорской Гвардии. А я… — она с нежностью коснулась своего жука, — … родилась с даром к артефакторике. С даром «копаться в железках», как говорит мой отец.

В её голосе прозвучала горечь.

— Они не то чтобы против. Они этого просто… не понимают. Для них это несерьёзно. Недостойно княжны. Они терпят это, потому что мой дар силён. Но они бы предпочли, чтобы я плела красивые платья и выходила замуж за какого-нибудь герцога.

Она пожала плечами.

— Так что эта «тюрьма» для меня — ещё и свобода. Здесь я могу быть собой. Без осуждающих взглядов и намёков на то, что я «неправильная».

Она снова посмотрела на амулет.

— А что касается твоего «профессионального взгляда»… Откуда ты, Воронцов, знаешь толк в «точной и выверенной работе»? — она с любопытством прищурилась. — Все знают, что ты всегда был хорош только в теории этикета и истории Великих Родов, а с любой практической магией у тебя были проблемы.

Вот чёрт! Я себя выдал.

Её вопрос был как щелчок кнута. Язык мой — враг мой. Нужно быть осторожнее, нужно играть роль, а то никакого «Побега из Азкабана» мне не светит.

— А? Ты про это? — я сделал максимально удивлённое лицо и снова почесал в затылке, изображая смущение. — Да я не знаю, честно тебе скажу. Просто… вырвалось как-то. «С профессиональной точки зрения», хе-хе! — я выдавил из себя неловкий смешок. — Вот сказанул! Разве я в этом что-то понимаю⁈

Я развёл руками, показывая свою полную некомпетентность.

— Просто… ну, красиво у тебя получается. Очень… очень… э-э… элегантно, вот! Да! Элегантная работа!

Я старался выглядеть как можно более глупо и неуклюже, как аристократ, который пытается сделать комплимент в области, в которой ничего не смыслит.

Лина смотрела на меня несколько секунд, склонив голову набок. Она пыталась понять, шучу я или говорю серьёзно. Моё неловкое поведение, кажется, сбило её с толку.

— «Элегантно»? — переспросила она с улыбкой. — Ну, такого комплимента моим железкам ещё никто не делал. Спасибо, наверное.

Она, кажется, приняла моё объяснение. Или, по крайней мере, решила не давить дальше. Моя репутация «бездаря» и недавняя травма головы работали на меня, объясняя любые странности в поведении.

— Ладно, «элегантный» ты наш, — она снова повеселела. — Раз уж ты тут, может, и правда поможешь? Не как профессионал, а просто… свежим взглядом.

Она взяла со стола два кристалла. Один был зелёный, тот, о котором она говорила. Второй — прозрачный, как слеза.

— Вот смотри. Зелёный гелиодор даёт слишком большой разброс. Энергия щита получается рыхлой. А горный хрусталь, — она показала второй камень, — наоборот, фокусирует слишком узко. Щит получается прочным, как игла, но размером с монету. Бесполезно. Мне нужен камень, который даст… золотую середину.

Она положила оба кристалла на верстак и посмотрела на меня с надеждой.

— У тебя же дар «пробудился». Может, ты что-то почувствуешь? Какой из них лучше? Или, может, нужен какой-то третий?

Она предлагала мне поучаствовать. Она верила, что мой «пробудившийся дар» может помочь там, где не справляется её опыт.

Я глубоко вздохнул, стараясь скрыть это от Лины. Мне уже как-то не по себе здесь. Мысль о том, что придётся и дальше постоянно играть роль, в которой я ничего не понимаю, начала откровенно пугать. Каждый шаг — как по минному полю.

— Ох, не знаю… — сказал я, глядя на кристаллы. — Я по кристаллам как-то… не специализируюсь. Но… — я посмотрел на её выжидающее, полное надежды лицо. Отказывать не хотелось. — Так, знаешь, давай попробую. Но ничего не обещаю.

И тут я вспомнил. Вспомнил то пьянящее чувство, когда «Кокон» сплёлся вокруг меня сам, инстинктивно. Вспомнил ощущение контроля, когда я «шил» защиту на своей руке. Эта память придала мне толику энтузиазма и уверенности. А вдруг и правда получится?

— Я, наверное, приложу к ним руку. Вот так.

Я протянул руку и осторожно положил ладонь сначала на прохладный, гладкий зелёный гелиодор. Затем передвинул её на второй кристалл, горный хрусталь. Он был ощутимо холоднее.

Я закрыл глаза, отгоняя все мысли, и попытался «почувствовать» то, о чём говорила Лина. Я не знал, чего ожидать. Я просто ждал, что что-то всплывёт само по себе. Какая-то картинка, ощущение, подсказка от «пробудившегося дара».

Сначала — ничего. Просто темнота и ощущение прохладных камней под ладонью.

А потом… я почувствовал это.

Это было не зрение и не слух. Это было похоже на то, как я ощущал своё эфирное тело. Когда моя ладонь была над зелёным камнем, я «чувствовал» исходящий от него поток энергии. Он был сильным, мощным, но… хаотичным. Как вода из пожарного брандспойта — бьёт во все стороны, без всякого контроля. Разброс. Теперь я понимал, что она имела в виду.

Когда я переместил внимание на хрусталь, ощущение изменилось. Поток от него был тонким, как лазерный луч. Острый, плотный, идеально сфокусированный, но слишком узкий. Игла. Она была права.

Мой «дар» позволял мне не видеть, а именно ощущать структуру энергетических потоков. Это было невероятно.

Но ни один из этих камней не подходил. Нужна была золотая середина.

Я открыл глаза и в этот момент мой взгляд, скользнув по верстаку, зацепился за деталь, которую я раньше не заметил. В стороне, в лотке с отбракованными или ненужными деталями, лежал маленький, невзрачный камушек. Он был мутноватым, молочно-белого цвета, с радужными прожилками внутри. Он не сиял и не переливался, как два других. Обычный, казалось бы, опал.

Но когда я посмотрел на него, мой «дар», моё новое чувство, закричало. Я увидел его не глазами, а внутренним зрением. Я увидел, как поток энергии проходит сквозь него. Он не рассеивался, как у зелёного, и не сжимался, как у хрусталя. Этот мутный камень… он упорядочивал поток. Он пропускал его через свою слоистую структуру, и на выходе получался не луч и не хаотичный всплеск, а широкий, ровный, стабильный конус света.

— Так, погоди, я, кажется, что-то вижу.

Слова вырвались сами собой. Я убрал руку с кристаллов и, не отрывая взгляда от невзрачного камушка в лотке, пошёл к нему.

— Ты права, — сказал я на ходу, обращаясь к Лине. — Эти два камня тебе не подходят. Совсем. Всё, как ты и говорила: один рассеивается, другой слишком узкий. А вот этот…

Я подошёл к лотку с отбраковкой, нашёл тот самый мутный опал и осторожно взял его. Он был тёплым и гладким на ощупь. Я поднёс его к глазам, всмотрелся в его молочную глубину с радужными искорками, а затем перевёл взгляд на Лину.

Я улыбнулся. Широко, уверенно, как человек, который точно знает, что делает.

— А вот этот — в самый раз! Попробуй-ка!

И я протянул ей камень.

Лина смотрела на меня с недоумением. Она взяла из моей руки опал и повертела его в пальцах.

— Этот? — она нахмурилась. — Да это же обычный лунный камень. Я его отбраковала ещё на прошлой неделе. Он же почти не проводит энергию, он «глухой». Структура слишком… грязная.

— А ты попробуй, — настоял я, не убирая улыбки. Я был абсолютно уверен в том, что «увидел».

Лина с сомнением посмотрела на камень, потом на меня, потом снова на камень.

— Ну… ладно, — она пожала плечами. — Хуже уже не будет.

Она подошла к верстаку. Аккуратно, с помощью специальных щипчиков, она извлекла из зажима амулета зелёный гелиодор. Затем взяла мой мутный опал и так же осторожно вставила его в оправу.

Камень встал на место.

— А теперь — тест, — пробормотала она, и её лицо стало очень сосредоточенным.

Она положила амулет на специальную подставку, отошла на шаг и протянула к нему руку.

— Активация! — произнесла она чётко.

Амулет на мгновение вспыхнул. И в тот же миг над ним, в воздухе, развернулся щит.

Он не был ни рыхлым, ни игольчатым. Это был идеальный, ровный купол полупрозрачного, перламутрового света, размером с большую тарелку. Он мягко мерцал, переливаясь всеми цветами радуги, точь-в-точь как прожилки в том самом опале. Он был стабильным. Идеальным.

Лина замерла. Она смотрела на щит, потом на амулет, потом на меня. Её зелёные глаза были огромными от изумления.

— Как?.. — прошептала она. — Как ты… узнал? Это же… это невозможно. Его структура должна была поглотить почти всю энергию, а она… она её упорядочила!

Она смотрела на меня так, будто я только что на её глазах сотворил настоящее чудо. И для неё, артефактора, это и было чудо.