Фермер 3. Железный конь

Глава 3 Оргвопросы

После ужина мы вернулись в кабинет директора для подведения итогов. За окном уже сгущались мартовские сумерки, но внутри горел яркий свет люстры с хрустальными подвесками. Громов явно хотел сохранить торжественную атмосферу еще немного

Макаров снял пальто, аккуратно повесил его на спинку стула и достал из портфеля толстую папку с документами:

— Товарищи, теперь переходим к конкретным организационным вопросам. Время на раскачку у нас нет. Первый эшелон с чехословацкой техникой прибудет через месяц.

Лаптев тут же открыл блокнот и приготовился записывать. Я заметил, что он уже чувствовал себя полноправным хозяином ситуации.

— Прежде всего, — продолжил заместитель министра, — нужно определить структуру управления проектом. Николай Павлович подготовил предварительные предложения.

Лаптев важно встал и развернул на столе схему организационной структуры. Красиво оформленный лист ватмана с множеством прямоугольников, стрелок и подписей производил впечатление серьезной аналитической работы.

— Предлагаю создать четкую вертикаль управления, — начал Лаптев, указывая на схему авторучкой. — Дирекция центра во главе с директором. Под ней пять основных отделов: учебный, производственный, кадровый, планово-экономический и административно-хозяйственный.

Я внимательно изучил схему и сразу заметил подвох. Лаптев поставил себя во главе кадрового и планово-экономического отделов, оставляя мне только учебную и производственную части. По сути, он контролировал бы и людей, и деньги.

— Интересная структура, — сказал я осторожно. — Но не кажется ли вам, что она слишком бюрократична для начального этапа?

— В каком смысле? — нахмурился Лаптев.

— Ну, пять отделов для проекта, который еще только создается… Может быть, стоит начать с более простой организации? Сначала понять, чему и как мы будем учить, а потом создавать административную надстройку?

Беляев кивнул:

— Виктор Алексеевич прав. Техническая программа основа всего проекта. Без четкого понимания образовательного процесса невозможно создать эффективную систему управления.

Лаптев поджал губы, но попытался отстоять свою позицию:

— Анатолий Сергеевич, конечно, техническая составляющая важна. Но Виктор Алексеевич, при всем уважении к его способностям, не имеет опыта управления проектами такого масштаба.

В его голосе прозвучала едва заметная снисходительность.

— Николай Павлович, — ответил я спокойно, стараясь не показать раздражения, — действительно, масштаб задач серьезно возрастает. Но важно помнить, что административная работа без понимания технической сути превращается в бюрократию. Нужен баланс между организационной эффективностью и содержательной работой.

— Виктор Алексеевич, — Лаптев слегка наклонился вперед, — вы прекрасный технический специалист, это неоспоримо. Но административная работа требует совершенно других навыков. Планирование, контроль, отчетность, взаимодействие с министерствами…

Он развел руками, как бы подчеркивая непреодолимость этих трудностей для простого инженера.

— А разве нельзя этому научиться? — вступился Володя. — Виктор Алексеевич за полгода освоил немецкую техническую документацию, наладил систему обучения…

Лаптев снисходительно улыбнулся:

— Владимир Иванович, одно дело — техническая документация, другое — управление коллективом в пятьсот человек и бюджетом в два миллиона рублей.

Макаров внимательно наблюдал за нашим спором, не вмешиваясь. Чувствовалось, что заместитель министра изучает нас, оценивая сильные и слабые стороны.

— Товарищи, — сказал он наконец, — давайте подходить к вопросу конструктивно. У каждого из вас есть свои преимущества. Виктор Алексеевич технический лидер проекта, это бесспорно. Николай Павлович опытный администратор. Нужно найти способ эффективно использовать оба потенциала.

— Иван Петрович, — вмешался Громов, — а может быть, создать совет проекта? Коллегиальный орган, где все важные решения принимались бы сообща?

Лаптев поморщился, коллегиальность явно не входила в его планы:

— Михаил Михайлович, коллегиальность хороша для обсуждения, но оперативные решения требуют единоначалия. Кто-то должен нести персональную ответственность.

— А кто, по-вашему, должен нести эту ответственность? — спросил я прямо.

Лаптев на мгновение растерялся, не ожидая такого прямого вопроса:

— Ну… это должен решить товарищ Макаров. Я лишь предлагаю варианты организационной структуры.

Беляев изучал схему Лаптева:

— Николай Павлович, а почему кадровый и планово-экономический отделы объединены под одним руководством? Обычно это разные направления.

— Для обеспечения координации, — быстро ответил Лаптев. — Кадровое планирование тесно связано с экономическим. Нужно избежать дублирования функций.

Я понял, что пора переходить в наступление:

— Анатолий Сергеевич, а можно я покажу свое видение организации проекта?

Беляев кивнул. Я подошел к доске и мелом нарисовал простую схему:

— На первом этапе предлагаю создать три направления: техническое, учебное и организационное. Техническое — освоение новой техники, адаптация, модернизация. Учебное — разработка программ, подготовка преподавателей, методические материалы. Организационное — материально-техническое обеспечение, строительство, кадры.

— А кто возглавляет эти направления? — поинтересовался Макаров.

— Техническое я, как главный инженер проекта. Учебное Володя с группой методистов. Организационное — Николай Павлович как заместитель директора.

Лаптев нахмурился:

— Но при такой схеме я не контролирую ни технические решения, ни учебный процесс…

— Именно, — улыбнулся я. — Каждый занимается тем, что умеет лучше всего.

— А как обеспечивается координация? — спросил Беляев.

— Еженедельные совещания всех руководителей направлений, — ответил я. — Плюс оперативные консультации по текущим вопросам.

Макаров встал и прошелся по кабинету:

— Предложение Виктора Алексеевича выглядит более гибким. На начальном этапе важна мобильность, а не жесткая иерархия.

Лаптев почувствовал, что теряет инициативу:

— Иван Петрович, но ведь министерство требует четкой отчетности. Как я буду отчитываться за техническую программу, если не контролирую ее?

— А зачем вам контролировать то, в чем вы не разбираетесь? — спросил я. — Вы будете отчитываться за организационную часть, я за техническую.

— Но кто-то должен нести общую ответственность! — настаивал Лаптев.

Макаров остановился у окна:

— Общую ответственность несет директор совхоза. А в его отсутствие — старший по должности. То есть Виктор Алексеевич как главный инженер проекта.

Лаптев побледнел. Он рассчитывал стать фактическим руководителем проекта, а оказался в роли хозяйственника.

— Товарищ Макаров, — попытался он переломить ситуацию, — может быть, стоит пересмотреть должностную структуру? Создать отдельную должность директора центра?

— На втором этапе, возможно, — ответил заместитель министра. — А пока работаем в рамках существующей структуры совхоза.

Беляев закрыл папку:

— Тогда решение принято. Создается рабочая группа из трех направлений под общим руководством товарища Корнилова. Первая задача подготовка к приему чехословацкой техники.

Лаптев сделал последнюю попытку:

— А как быть с финансовым контролем? Два миллиона рублей серьезная сумма…

— Финансовый контроль остается у районных и областных органов, — ответил Макаров. — Плюс ведомственная отчетность перед министерством.

Совещание завершилось распределением первоочередных задач. Мне предстояло заняться поиском переводчика чешского языка и подготовкой площадок для размещения новой техники. Лаптеву — решением вопросов с жильем для будущих слушателей и материально-техническим обеспечением строительства.

Когда московские гости окончательно уехали, в кабинете остались только мы трое. Громов, Лаптев и я.

— Ну что ж, — сказал директор, снимая пиджак, — работы предстоит много. Надеюсь на сотрудничество.

Лаптев собирал документы в папку:

— Михаил Михайлович, Виктор Алексеевич, я понимаю, что мое назначение может восприниматься как вмешательство извне. Но уверяю вас, я приехал помогать, а не мешать.

— Николай Павлович, — ответил я дипломатично, — будем судить по делам. Проект большой, работы хватит всем.

Лаптев кивнул и направился к выходу:

— До свидания, товарищи. Завтра начинаем работать в новом режиме.

Когда он ушел, Громов тяжело опустился в кресло:

— Виктор Алексеевич, что думаете об этом назначении?

— Думаю, что нас будут контролировать, — ответил я честно. — Проект слишком большой, чтобы оставить его без присмотра из центра.

— А справимся?

Я посмотрел в окно, где догорал мартовский закат:

— Справимся, Михаил Михайлович. Но игра становится серьезнее.

За стеной слышались голоса сотрудников, расходящихся по домам. Заканчивался обычный рабочий день в сибирском совхозе.

Вечер уже окончательно вступил в свои права, когда я наконец добрался до дома. Усталость навалилась разом.

День был насыщенным и полным неожиданностей. Московские гости, техническое задание на два миллиона рублей, появление Лаптева в новой роли, а главное — предложение Гале…

Я затопил печь, поставил чайник на керосинку и присел к столу, пытаясь осмыслить происходящее. В голове роились мысли о предстоящих задачах: чешская техника, переводчики, расширение мастерских, подготовка кадров.

Но больше всего беспокоило поведение Лаптева. Его планы были слишком очевидными.

Раздался стук в дверь. Я открыл и увидел Галю. Она стояла на пороге в сером пальто, слегка присыпанном снегом. Лицо взволнованное, глаза блестят.

— Витя, можно войти? — спросила она тихо. — Нужно поговорить.

— Конечно, проходи, — ответил я, помогая ей снять пальто. — Чай будешь?

— Да, спасибо.

Галя прошла в комнату, осмотрелась, как будто видела мое жилище впервые. Я заметил, что она нервничает. Теребит пуговицы на кофте, не может найти удобного положения на стуле.

— Витя, — начала она, когда я поставил перед ней стакан горячего чая, — я весь вечер думала о том предложении. О московских курсах.

— И к какому выводу пришла? — спросил я осторожно.

— А вот это и хочу с тобой обсудить, — она посмотрела мне в глаза. — Это же действительно прекрасная возможность. Год в Москве, работа с лучшими специалистами страны, изучение передового опыта…

Я кивнул, стараясь сохранять спокойствие:

— Да, возможность серьезная. Такие предложения получают далеко не все.

— Именно! — воодушевилась Галя. — Я смогу изучить, как организована работа в масштабах всей страны. Познакомиться с новыми методами управления, с передовыми технологиями. А потом вернуться сюда и применить все это на практике.

— А если не вернешься? — вырвалось у меня.

Галя удивленно посмотрела на меня:

— Почему не вернусь? Конечно, вернусь. Здесь моя жизнь, моя работа…

— Галя, — сказал я осторожно, — ты же понимаешь, что происходит с людьми, которые попадают в большие города? Особенно в Москву? Там совсем другая жизнь, другие возможности, другие люди…

— А ты не хочешь, чтобы мне там понравилось? — в ее голосе послышалась обида. — Или боишься, что я действительно не вернусь?

Я пожал плечами:

— Просто у нас столько планов было. Общих планов. На двоих.

— Планы на работу или на жизнь? — спросила Галя тихо.

Вопрос повис в воздухе. Я понимал, что она ждет от меня ответа, который я не мог дать.

— Витя, — продолжила она, — мы знакомы уже больше полугода. Работаем вместе, проводим время вместе, и я думала…

Она не договорила, но я понимал, о чем она хотела сказать.

— Галя, — я посмотрел на нее, — ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Но сейчас такое время… Этот проект, новые задачи, огромная ответственность…

— Всегда находятся дела, — перебила она. — Сначала дождевальные машины, теперь центр механизации. А что дальше? Еще какое-то важное дело?

В ее словах была правда, которую я не хотел признавать. Я действительно погружался в работу, избегая серьезных разговоров о нашем будущем.

— Галя, пойми, — попытался я объяснить, — я не могу сейчас думать о личном. Слишком много всего происходит. Этот Лаптев, его планы, московские требования…

— А я что, не могу быть частью всего этого? — вспыхнула она. — Я же не просила тебя бросить работу! Я хочу быть рядом, помогать, строить что-то общее!

Я сел напротив нее, взял ее руки в свои:

— Конечно, можешь. Но пойми, какая сейчас ситуация. Два миллиона рублей, пятьсот человек в год, техника из трех стран. Если мы не справимся, это будет провал не только для совхоза, но и для всего региона.

— Но ведь именно поэтому мне и нужно учиться! — возразила Галя. — Чтобы быть тебе полезной, чтобы понимать, как работают такие проекты в масштабах страны!

Логика в ее словах была железная. Но внутри меня что-то протестовало против этого отъезда.

— А что, если тебе там действительно предложат остаться? — спросил я прямо. — Работу в аппарате ЦК ВЛКСМ, карьеру в Москве?

Галя задумалась:

— Не знаю. Может быть, и предложат. Но это же не значит, что я соглашусь.

— Может, и не значит сейчас, — сказал я тихо. — А через год?

— Витя, — она посмотрела на меня внимательно, — ты говоришь так, будто уже заранее с этим смирился. Будто хочешь, чтобы я уехала.

— Нет, — ответил я быстро. — Совсем наоборот. Я не хочу тебя отпускать. Но…

— Но?

— Но я не могу предложить тебе ничего взамен. Не сейчас. Не в такой ситуации.

Галя откинулась на спинку стула:

— Витя, я не прошу тебя сделать мне предложение прямо сейчас. Я понимаю, что у тебя сложный период. Но я хочу знать, что у нас есть будущее. Что мы не просто коллеги, которые хорошо работают вместе.

Я смотрел в ее глаза, полные надежды и тревоги. Она была права.

Я избегал серьезных разговоров о наших отношениях. Отчасти из-за загруженности работой, отчасти из-за страха открыться полностью, рассказать правду о своем прошлом.

— Галя, — сказал я наконец, — конечно, у нас есть будущее. Но дай мне время разобраться с этим проектом. Понять, как все будет устроено с Лаптевым, с новыми задачами…

— Сколько времени? — спросила она конкретно.

— Не знаю. Может быть, полгода. Может быть, год.

— А курсы начинаются в сентябре, — напомнила она. — И длятся год.

Мы сидели молча, каждый обдумывая ситуацию. За окном падал снег, в печи потрескивали дрова. Обычный вечер в сибирском совхозе, который мог изменить наши судьбы.

— Витя, — сказала Галя тихо, — а что, если мы посмотрим на это по-другому? Я поеду учиться, получу новые знания, а ты тем временем наладишь работу центра. Через год я вернусь уже более квалифицированным специалистом, и мы сможем работать вместе на новом уровне.

— А если не вернешься? — повторил я свой вопрос.

— Тогда значит, нам не было суждено быть вместе, — ответила она с грустной улыбкой. — Но по крайней мере, мы это узнаем наверняка.

Я понимал, что она предлагает своего рода испытание наших отношений. Год разлуки покажет, насколько серьезны наши чувства.

— Галя, — сказал я, взяв ее руку, — я не хочу, чтобы ты уезжала. Но я также не хочу, чтобы ты потом жалела об упущенной возможности.

— Значит, ты не будешь возражать, если я подам документы? — спросила она.

Я долго молчал, обдумывая ответ. В конце концов, какое право я имел удерживать ее от такого шанса?

— Нет, — сказал я наконец. — Не буду возражать. Это твой выбор, и ты должна его сделать сама.

Галя кивнула:

— Спасибо за понимание. Я еще подумаю, но скорее всего, подам документы. Хотя бы попробую.

Она встала, подошла ко мне и поцеловала в щеку:

— Спасибо за честность. Я знаю, что тебе это нелегко.

— Галя, — позвал я ее, когда она направилась к выходу, — что бы ты ни решила, знай, что я буду тебя ждать.

Она обернулась:

— А я знаю, что если мне суждено вернуться, то я обязательно вернусь. К тебе и к нашему общему делу.

Когда дверь за ней закрылась, я остался один в комнате, освещенной только светом керосиновой лампы. За окном продолжал падать снег, укрывая белым покрывалом поля, которые через несколько месяцев должны были принять новую технику из Чехословакии.

Я понимал, что только что произошел поворотный момент в наших отношениях. Галя получила шанс на большую карьеру, а я не смог предложить ей достойную альтернативу.

Может быть, это и к лучшему. Год покажет, что между нами настоящее, а что просто симпатия и удобство.

Но почему-то на душе было тяжело. Словно что-то важное уходило из жизни, возможно, безвозвратно.

После ухода Гали я долго сидел за столом, уставившись в пламя керосиновой лампы. Чай давно остыл, в печи догорали последние угли, а за окном продолжал мягко падать снег. В голове роились мысли о прошедшем дне, который перевернул всю мою размеренную жизнь.

Визит московской комиссии кардинально изменил ситуацию. Масштаб проекта превосходит все мои ожидания. Два миллиона рублей, пятьсот специалистов в год, техника из трех стран. Это вызов совершенно иного уровня.

Но больше всего беспокоит появление Лаптева в роли моего заместителя. Его назначение не случайность, а продуманный ход.

Кто-то в министерстве решил, что проект слишком важен, чтобы оставить его под единоличным управлением «простого агронома». Лаптев прислан не помогать, а контролировать, а возможно, перехватить руководство.

Его план очевиден: взять под контроль кадры и финансы, оставив мне только техническую часть. Затем постепенно дискредитировать мои решения, продемонстрировать «неспособность справляться с административными задачами» и в итоге отстранить от руководства проектом.

Сегодня удалось отбить первую атаку, но это только начало. Лаптев будет действовать более тонко, исподволь. Нужна стратегия противодействия.

Знания политтехнолога из будущего подсказывали несколько вариантов действий. Можно попытаться опередить Лаптева в кадровых назначениях, создать команду преданных людей.

Еще можно заручиться поддержкой влиятельных союзников в области и министерстве. А можно сделать ставку на техническую исключительность проекта, создать что-то настолько уникальное, что любые административные интриги отступили бы на второй план.

Итак, какой план противодействия.

Первое. Укрепить техническую команду. Володя Семенов надежный союзник, но молодой и неопытный в аппаратных играх. Нужно его обучить основам корпоративной политики. Кутузов верный помощник, но не лидер. Семеныч и дядя Вася — опора в производственных вопросах.

Второе. Найти переводчиков чешского и немецкого языков. Языковой барьер может стать оружием в руках Лаптева. Елена Карловна уже показала себя с хорошей стороны с немецким, но нужно расширить команду.

Третьеб Создать неформальную сеть союзников. Климов в райкоме, Савельев в области, может быть, найти контакты в министерстве через Беляева. Лаптев силен в аппаратных играх, но у меня есть преимущество. Реальные результаты.

Четвертое. Опередить Лаптева в ключевых назначениях. Пока он будет обустраиваться, нужно расставить своих людей на важные позиции в будущем центре.

Я потер усталые глаза. Главная проблема заключается не в Лаптеве.

Главная проблема сидела гораздо глубже. В моей неспособности полноценно строить отношения с людьми, скрывая свое истинное прошлое.

Галя получила предложение о московских курсах. Год в столице, престижная программа, карьерные перспективы всесоюзного масштаба. Любая нормальная девушка согласилась бы не задумываясь.

Но я не могу ей ничего предложить взамен. Не могу сказать: «Выходи за меня замуж, останься, и мы построим семью». Потому что женитьба означает близость, доверие, а значит, риск раскрытия моей тайны.

Как объяснить жене, что я знаю о событиях, которые произойдут через десять лет? Как объяснить технические решения, которые опережают время на полвека? Как объяснить, что в моей памяти хранится опыт человека из двадцать первого века?

Галя умная, наблюдательная. Рано или поздно она начнет задавать вопросы. А я не готов на них отвечать. Не готов рисковать всем ради личного счастья.

Но, может быть, это и к лучшему? Год разлуки покажет, насколько серьезны наши чувства.

Если она вернется, значит, между нами что-то настоящее. Если не вернется, значит, так было суждено.

Хотя в глубине души я понимаю: если не вернется, то винить буду только себя. За страх, за неготовность довериться другому человеку, за то, что выбрал миссию вместо любви.

Я встал и прошелся по комнате. Впереди освоение чехословацкой и немецкой техники. Это шанс показать нечто принципиально новое, опередить время.

Из воспоминаний о будущем знаю, что электрификация транспорта неизбежна. Водородные технологии, солнечная энергетика, автоматизация, все это придет, но не скоро.

Что если попытаться ускорить процесс? Создать экспериментальные образцы электрической сельхозтехники, используя знания из будущего, но адаптированные под возможности 1970-х? Построить опытную установку по получению водорода из воды? Внедрить элементы автоматизации в управление производством?

Это будет сложно, рискованно, но если получится, то никто не сможет усомниться в необходимости держать руководство проектом в моих руках. Техническое превосходство — лучшая защита от административных интриг.

Лаптев может быть опытным аппаратчиком, но он не знает будущего. А я знаю. И это мое главное преимущество.

Нужно только не наделать ошибок. Не торопиться. Не раскрыть истинных источников знаний. Подавать инновации как логическое развитие существующих технологий, как результат изучения зарубежного опыта.

В конце концов, в социалистических странах действительно ведутся интересные разработки. Чехословакия, ГДР, Венгрия — там есть над чем поработать. Можно списать свои «изобретения» на синтез различных подходов, на творческое переосмысление зарубежного опыта.

Время покажет, правильный ли путь я выбрал. Но другого пути у меня нет. Я не могу жить как обычный человек, потому что не являюсь обычным человеком. Моя миссия изменить будущее сельского хозяйства, используя знания из того времени, откуда я пришел.

Где-то в глубине души я понимал, что принимаю неправильное решение. Что стоило бы попробовать открыться Гале, рассказать правду, рискнуть.

Но страх сильнее. Страх потерять контроль над ситуацией, страх быть непонятым, страх разрушить все, что удалось построить.

Может, это цена за возможность изменить историю? Может, люди из будущего обречены на одиночество в прошлом? Может быть, миссия действительно важнее личного счастья?

А может, я просто трус, который прикрывается высокими целями.

За окном догорала ночь. Я наконец заснул, но сон был тревожным. Проснулся на рассвете с четким пониманием: игра началась всерьез. Ставки выросли до союзного масштаба. Отступать некуда, проигрывать нельзя.