Фермер 3. Железный конь

Глава 21 Триумф и расставание

К половине девятого вечера в экспериментальном боксе собрался почти весь технический персонал совхоза.

Успешные испытания подъемника привлекли внимание не только механизаторов, но и других специалистов. Главный зоотехник Семен Кузьмич в чистом костюме темно-серого цвета стоял рядом с бригадиром полеводов Петровичем, который явился в парадной рубашке поверх рабочих брюк.

Даже Зинаида Петровна, заведующая столовой, нашла время заглянуть на испытания. Она стояла у входа в белом халате поверх домашнего платья, с любопытством наблюдая за диковинной машиной.

— Виктор Алексеевич, — обратился ко мне Семен Кузьмич, поправляя очки в металлической оправе, — а для ремонта кормораздатчиков такой подъемник подойдет?

— Конечно подойдет, — ответил я, указывая на платформу с висящим двигателем. — КТУ-10 весит всего три тонны, для нашего подъемника это легкая нагрузка.

— А можно его наклонять? — поинтересовался Петрович, подходя ближе к конструкции. — Иногда нужно добраться до узлов снизу под углом.

Федька, который стоял у пульта управления, гордо показал дополнительные кнопки:

— Можно! Виктор Алексеич предусмотрел поворот платформы на тридцать градусов в любую сторону. Вот эти кнопки — «Наклон влево», «Наклон вправо».

Он нажал соответствующую кнопку, и платформа медленно наклонилась, обеспечивая удобный доступ к нижней части двигателя. Операция прошла плавно, без рывков.

— Ишь ты! — восхитился дядя Вася, обходя подъемник кругом. — И так можно, и эдак. Настоящая универсальная машина получилась.

Кротов, который до сих пор держался в стороне, наконец приблизился к подъемнику и внимательно осмотрел механизм наклона:

— А привод наклона какой? Тоже электрический?

— Гидравлический, — пояснил Кутузов, показывая небольшой гидроцилиндр, встроенный в конструкцию. — Насос электрический, а исполнительный механизм гидравлический. Более точный и надежный.

— Где масло брали? — практично поинтересовался слесарь.

— Гидравлическое масло МГ-30 со склада запчастей, — ответил Федька. — То же самое, что в гидросистемах тракторов используется.

Семеныч, который курил очередную папиросу, подошел к директору:

— Михаил Михайлович, а ведь такая мастерская действительно нужна была давно. Сколько времени тратили на простые операции!

— Это точно, Александр Михайлович, — согласился Громов, записывая что-то в блокнот. — Только посчитайте. Если экономим одиннадцать дней на каждом ремонте К-700, то за год получается сто десять дней. Это же почти четыре месяца!

— А сколько нервов сбережем, — добавил дядя Вася, затягиваясь самокруткой. — Раньше каждый ремонт как мучение, то домкрат съедет, то козлы упадут, то груз перекосится.

Колька, который все время крутился возле подъемника, неожиданно обратился ко мне:

— Виктор Алексеич, а можно я буду этой машиной заведовать? Очень хочется научиться на такой технике работать.

— А я? — тут же откликнулся Федька. — Я же ее делал, сварил, собрал. Мне тоже интересно в эксплуатации участвовать.

— Будете работать вместе, — решил я. — Колька отвечает за механическую часть, Федька за электрическую. А дядя Вася научит вас правильно грузы устанавливать.

Старый механизатор довольно улыбнулся:

— Научу, конечно. Дело нехитрое, но аккуратности требует. Самое важное груз правильно закрепить, чтобы не сместился при подъеме.

Зинаида Петровна, которая молча наблюдала за происходящим, вдруг заговорила:

— А знаете, что я думаю? У нас теперь как в городе стало. Современные машины, электричество, все культурно и чисто.

— Это верно, тетя Зина, — поддержал Сашка, один из молодых механизаторов. — В техникуме нам рассказывали про заводские мастерские, так у них примерно такие же подъемники стоят.

— Только на заводе они покупные, а у нас самодельный, — с гордостью заметил Петька. — Наши руки, наши головы.

Кротов, который все это время внимательно изучал конструкцию, наконец выпрямился и обратился ко мне:

— Виктор Алексеевич, признаю, машина получилась дельная. Я сначала думал, очередная затея, а оказалось, настоящее дело.

Эти слова произвели на собравшихся сильное впечатление. Если Кротов, самый консервативный и осторожный слесарь совхоза, признал ценность новшества, значит, дело действительно стоящее.

— Михаил Степанович, — обратился к нему дядя Вася, — а что заставило передумать?

— Да вот, посмотрел на все внимательно, — ответил Кротов, поправляя очки. — Конструкция продуманная, безопасность обеспечена, материалы добротные. А главное видно, что делали с умом, а не абы как.

Семеныч потушил папиросу и подошел ко мне:

— Виктор Алексеич, а что дальше планируете? Этим боксом ограничитесь или еще что-то строить будете?

— Планы большие, — ответил я, доставая из папки схему развития мастерских. — Во-первых, второй такой же бокс для фермы. Во-вторых, диагностическая станция для проверки двигателей и гидросистем. В-третьих, участок по ремонту электрооборудования.

— А деньги где брать? — практично поинтересовался Петрович. — На все это миллион потребуется.

— Часть даст область, если наш эксперимент признают успешным, — объяснил я. — Часть заработаем сами за счет экономии на ремонтах. А что-то сделаем своими силами, как этот подъемник.

Громов внимательно изучил схему развития:

— Интересно. А сроки какие?

— К концу года первый этап, — ответил я. — Второй бокс и диагностическая станция. А полностью весь комплекс через год.

— Амбициозно, — признал директор. — Но после сегодняшнего я верю, что справитесь.

Кутузов, который все время молчал, вдруг подал голос:

— Виктор Алексеевич, а ведь мы можем еще усовершенствования добавить. Систему подогрева рабочего места зимой, дополнительное освещение, инструментальные тележки на колесиках.

— Правильно, Петр Васильевич, — одобрил я. — Будем постепенно доводить до идеала. Начало положено.

Федька возбужденно размахивал руками:

— А можно сделать несколько специализированных приспособлений? Для снятия колес, для ремонта гидравлики, для разборки двигателей?

— Можно и нужно, — согласился я. — Каждое рабочее место должно быть оснащено по последнему слову техники.

Время приближалось к десяти вечера, но никто не торопился расходиться. Энтузиазм был заразительным. Люди видели реальный результат труда и хотели участвовать в дальнейшем развитии.

— Товарищи, — обратился я к собравшимся, — сегодня мы сделали важный шаг. Показали, что современные мастерские не фантастика, а реальность. Но это только начало.

— А что нужно для продолжения? — спросил Семеныч.

— Нужно, чтобы каждый понял, мы строим не просто мастерские, а будущее нашего совхоза, — ответил я. — Будущее, где работать удобно, безопасно и эффективно.

Дядя Вася кивнул:

— Это правильно, Виктор Алексеич. Я сорок лет в хозяйстве работаю, всякое видел. Но такого энтузиазма давно не было.

— А потому что дело настоящее, — добавил Колька. — Не для показухи, а для жизни.

Громов посмотрел на часы:

— Товарищи, время позднее, пора расходиться. Но завтра же начинаем практическую работу в новом боксе. У нас К-700 стоит с неисправной коробкой передач, как раз проверим подъемник в деле.

— А кто будет первым оператором? — поинтересовался Федька.

— Василий Петрович, — ответил директор. — Опыт большой, руки золотые, и подъемник уже освоил.

Дядя Вася смущенно поправил кепку:

— Постараюсь не подвести, Михаил Михайлович.

— Не подведете, — уверенно сказал я. — А мы все поможем, если что.

Постепенно люди начали расходиться. Первыми ушли Зинаида Петровна и Семен Кузьмич, им завтра рано на работу. Следом отправился Петрович с молодыми механизаторами.

Кротов задержался последним. Подошел ко мне, когда в боксе остались только самые близкие помощники.

— Виктор Алексеевич, — сказал он тихо, — хочу извиниться за недоверие. Вы дело правильное затеяли. И я готов помочь, чем смогу.

— Спасибо, Михаил Степанович, — ответил я, пожимая ему руку. — Ваш опыт нам очень нужен. Особенно когда будем диагностическую станцию создавать.

— Обязательно помогу, — пообещал слесарь. — Времена меняются, нужно меняться и нам.

Когда все разошлись, в боксе остались только мы с Федькой, Колькой и Кутузовым. Я выключил подъемник, проверил, что все системы отключены правильно.

— Ну что, товарищи, — сказал я, оглядывая свое детище, — первый этап завершен. Обещание выполнено, скептики убеждены, команда сформирована.

— А что дальше? — спросил Колька.

— Дальше работа, — ответил я. — Настоящая, повседневная работа. Докажем на практике, что мастерские будущего это не мечта, а реальность.

Федька гордо посмотрел на подъемник:

— А ведь красиво получилось. И работает как часы.

— Главное, что работает для людей, — добавил Кутузов, убирая инструменты в ящик. — Облегчает труд, экономит время, делает работу безопаснее.

Мы вышли из бокса, я запер ворота на массивный замок. За спиной остался результат ударного труда — современная мастерская с электрическим подъемником, системой освещения, удобными рабочими местами.

Идя домой по тихим улицам совхоза, я думал о том, что сегодня одержана важная победа. Не только техническая, но и психологическая. Коллектив объединился вокруг общей цели, скептики стали союзниками, молодежь получила стимул для развития.

Обещание, данное в споре с критиками, выполнено. Мастерская будущего работала.

Известие о том, что Галя окончательно приняла решение ехать в Москву, застало меня за рабочим столом в НИО. Был конец мая, за окнами светило яркое солнце, а на столе лежали чертежи нового диагностического стенда для проверки гидросистем тракторов.

Дверь тихо скрипнула, и в помещение вошла она сама. Галина Петровна была в строгом темно-синем костюме с белой блузкой, волосы аккуратно уложены, в руках небольшая дорожная сумка из искусственной кожи и папка с документами. Выглядела она по-деловому, но лицо было напряженным, а глаза избегали прямого взгляда.

— Привет, Витя, — сказала она тихо, останавливаясь у порога. — Можно зайти?

— Конечно, заходи, — ответил я, откладывая карандаш и поднимаясь из-за стола. — Как дела?

Кутузов, работавший за микроскопом, тактично поднялся и направился к выходу:

— Я схожу в мастерские, проверю как там Федька с электропроводкой справляется, — сказал он, надевая белый халат.

Когда мы остались одни, Галя подошла ближе, поставила сумку на пол и достала из папки железнодорожный билет.

— Завтра уезжаю, — сказала она, показывая билет. — Поезд в семь тридцать утра.

Я взял билет в руки. Плацкартный вагон №7, место №23, маршрут Барнаул — Москва. Дата отправления 30 мая 1973 года. Черные буквы на зеленоватой бумаге казались особенно четкими и окончательными.

— Быстро ты собралась, — заметил я, стараясь сохранить спокойствие в голосе.

— Места освободились неожиданно, — объяснила она, забирая билет обратно. — Сказали, если не воспользуюсь сейчас, то следующая возможность только в августе.

Галя прошлась по НИО, останавливаясь у знакомых стендов и приборов, словно прощаясь с каждым предметом:

— Помнишь, как мы здесь с тобой планировали комсомольские стройки? Как обсуждали новые проекты до поздней ночи?

— Помню, — кивнул я. — Было хорошее время.

— Было, — согласилась она, подходя к окну. — А теперь у тебя другие планы, другие заботы. Мастерские будущего, электротракторы, технические революции…

В ее голосе звучала легкая горечь, но не обида, скорее грусть от неизбежности расставания.

— Галя, — сказал я, подходя к ней, — а что если… Может, стоит подождать? Посмотреть, как дела здесь сложатся?

Она повернулась ко мне, в глазах мелькнула надежда, но тут же погасла:

— Витя, ты же сам понимаешь, это шанс, который может больше не повториться. Московские курсы, перспектива работы в аппарате ЦК ВЛКСМ…

— Понимаю, — вздохнул я. — Просто жалко терять такого товарища.

— Товарища? — переспросила она с горькой улыбкой. — Да, наверное, мы так и остались товарищами.

Пауза затянулась. За окном слышались звуки совхозной жизни: тарахтение трактора, голоса рабочих, лай собак. Обычная жизнь продолжалась, а мы стояли в этом маленьком мирке НИО и прощались.

— А приедешь в отпуск? — спросил я.

— Приеду, — пообещала она. — Расскажешь, как дела с проектами, что нового построили.

— Расскажу, — согласился я. — И покажу.

Галя взяла сумку, направилась к выходу, но у двери остановилась:

— Витя, береги себя. И не забывай, не только техника важна. Люди тоже.

— Не забуду, — ответил я.

Дверь закрылась за ней, и я остался один с чертежами и чувством пустоты, которое не могли заполнить никакие технические достижения.

На следующее утро в половине седьмого я уже был на железнодорожном вокзале Барнаула. Здание из красного кирпича в стиле сталинского ампира выглядело торжественно в утреннем свете. Над входом большими буквами было написано «БАРНАУЛ», а под ними мелким шрифтом: «Западно-Сибирская железная дорога».

Перрон кипел жизнью, несмотря на ранний час. Пассажиры с чемоданами, сумками и узлами спешили к составу, который уже стоял у платформы, выпуская пар из-под вагонов. Тепловоз ТЭП60 в темно-зеленой окраске мощно урчал, готовясь к дальнему пути.

Я нашел Галю возле седьмого вагона. Она стояла с двумя чемоданами, большим коричневым из прессованного картона и маленьким дорожным из искусственной кожи. На ней было то же темно-синее пальто, что и вчера, на голове берет, в руках билет и паспорт в красной обложке.

— Привет, — сказал я, подходя к ней. — Как доехал?

— Нормально, — ответила она, но голос звучал напряженно. — Володя Семенов подвез на служебной машине. Очень удобно.

Я заметил, что Володя действительно стоял неподалеку возле УАЗ-469, но при моем появлении тактично отошел в сторону.

— Тяжелые чемоданы? — спросил я, поднимая больший.

— Книги в основном, — ответила Галя. — Конспекты, документы. В Москве все может пригодиться.

Мы стояли молча, не зная, о чем говорить. Вокруг суетились люди, кто-то плакал, прощаясь с родственниками, кто-то смеялся, предвкушая дорогу. А мы просто стояли и молчали.

— Поезд дальнего следования номер 020 сообщением Барнаул — Москва отправляется с первого пути, — объявил громкоговоритель. — Посадка закончится через пять минут.

— Пора, — сказала Галя, взяв маленький чемодан.

Я помог ей поднести вещи к вагону. Проводница, женщина лет сорока в форменной одежде, проверила билет и паспорт:

— Проходите, гражданка. Вагон седьмой, место двадцать третье, верхняя полка.

Галя поднялась по железным ступенькам в вагон, я подал ей чемоданы. В окне показалось ее лицо, бледное, грустное, но решительное.

— Ну вот и все, — сказала она через открытое окно.

— Да, — ответил я. — Счастливого пути.

— Спасибо.

Поезд дрогнул, раздались металлические лязг и скрежет сцепок. Состав медленно тронулся с места, набирая скорость. Галя махала рукой из окна, я махал в ответ, пока вагон не скрылся за поворотом.

Перрон быстро опустел. Остались только те, кто провожал, и редкие пассажиры, ожидающие других поездов. Я постоял еще несколько минут, глядя на рельсы, уходящие на восток, потом развернулся и пошел к выходу.

У УАЗ-469 меня ждал Володя Семенов. Молодой инженер выглядел неловко, словно чувствовал себя виноватым в происходящем.

— Виктор Алексеевич, — сказал он, открывая дверцу машины, — поехали обратно?

— Поехали, — ответил я, садясь на переднее сиденье.

Дорога до совхоза заняла полтора часа. Мы ехали молча, каждый думая о своем. За окнами проплывали поля, леса, небольшие деревни. Обычная сибирская природа, привычная и успокаивающая.

— Виктор Алексеевич, — наконец заговорил Володя, — может, это и к лучшему? Галина Петровна способная, в Москве далеко пойдет.

— Может быть, — согласился я. — Время покажет.

— А вы не жалеете, что не поехали вместе с ней?

Я посмотрел на него удивленно:

— А кто сказал, что меня звали?

— Да так, подумал… — смутился Володя.

Остаток пути мы ехали в молчании. Я думал о том, что действительно мог бы поехать с Галей, если бы захотел. Но здесь, в совхозе, было дело, которое требовало постоянного внимания. Электротрактор, новые мастерские, планы развития, все это нельзя было бросить на полпути.

А может быть, я просто боялся серьезных отношений, боялся открыться полностью, рассказать о своем прошлом, о том, откуда у меня такие знания? Тайна, которую я хранил, была препятствием для близости с любым человеком.

Когда мы вернулись в совхоз, я сразу пошел в НИО. Там меня ждали Кутузов с новыми чертежами диагностического стенда и Федька с вопросами по электропроводке во втором боксе.

— Как Галина Петровна доехала? — поинтересовался лаборант.

— Нормально, — ответил я, садясь за стол с чертежами. — Поезд ушел по расписанию.

— Жалко терять такого комсомольского работника, — вздохнул Кутузов. — Энергичная была, инициативная.

— Была, — согласился я, разворачивая чертеж. — Ну что, товарищи, продолжаем работу. Федька, расскажи, как дела с электрикой.

Работа помогала не думать о грустном. Технические проблемы требовали полного внимания, и постепенно чувство потери отступило на второй план.