Фермер 3. Железный конь

Глава 14 Удешевление и усовершенствование

На следующее утро после успешных испытаний электротрактора я был разбужен в половине седьмого стуком в дверь. За окном майское солнце только начинало подниматься над горизонтом, но кто-то уже требовал моего внимания.

Накинув халат поверх пижамы, я подошел к двери и заглянул в глазок. На пороге стояли трое: Степан Григорьевич Хрущев в той же рабочей куртке, что и вчера, Николай Павлович Лаптев в строгом костюме и Александр Иванович Петров в дорогом пальто. Все трое выглядели мрачно.

— Виктор Алексеевич, — сказал Хрущев, когда я открыл дверь, — нужно серьезно поговорить.

— Проходите, — ответил я, отступая в сторону. — Только дайте одеться.

Через несколько минут мы сидели за моим столом, покрытым клеенкой в красно-белую клетку. Я поставил самовар и достал из буфета банку с сахаром и тарелку с печеньем «Юбилейное». Гости молча наблюдали за моими движениями, явно обдумывая, с чего начать разговор.

— Итак, — наконец произнес Петров, принимая стакан чая, — вчерашние испытания показали, что ваш… эксперимент… технически осуществим.

— Осуществим, — согласился я осторожно, чувствуя подвох.

— Но это не отменяет серьезных вопросов к проекту, — тут же добавил Лаптев. — Экономическая эффективность, целесообразность затрат, перспективы развития…

Хрущев поставил стакан на блюдце и открыл потертый блокнот:

— Товарищ Корнилов, давайте говорить прямо. Ваша машина работает три часа, потом десять часов заряжается. Обычный трактор работает по двенадцать часов в день.

— Это технические недоработки первого образца, — возразил я. — Любая новая техника требует совершенствования.

— Совершенствования за государственный счет? — жестко спросил Лаптев. — Уже потрачено более трех тысяч рублей. И это только начало.

Петров задумчиво помешивал сахар в чае:

— С другой стороны, вчера я звонил в Москву, докладывал о результатах. В министерстве заинтересовались.

Хрущев и Лаптев удивленно посмотрели на областного начальника.

— Заинтересовались? — переспросил Лаптев.

— Заместитель министра Беляев лично просил подробный отчет, — кивнул Петров. — Оказывается, подобные эксперименты проводятся и в других местах. В Белоруссии, в Узбекистане. Но рабочего образца пока ни у кого нет.

— То есть мы первые? — уточнил Хрущев.

— Первые в стране, — подтвердил Петров. — А может быть, и в социалистическом лагере. Товарищ Беляев говорил о возможности демонстрации на ВДНХ.

Атмосфера в комнате заметно изменилась. Перспектива всесоюзной известности заставила скептиков пересмотреть свою позицию.

— Но, — продолжил Петров, — министерство требует серьезной доработки конструкции. Увеличение времени работы, снижение стоимости, повышение надежности.

— И какие сроки? — поинтересовался я.

— К первому октября должен быть готов усовершенствованный образец, — ответил областной начальник. — Если результаты устроят, проект получит государственную поддержку.

Лаптев попытался возразить:

— Александр Иванович, но ведь затраты…

— Затраты окупятся, если проект выстрелит, — перебил его Петров. — Представьте: наша область — родина советского электротрактора. Это престиж, это инвестиции, это развитие.

Хрущев записал что-то в блокнот:

— А какие конкретно требования к усовершенствованному образцу?

— Время работы не менее шести часов, время зарядки не более четырех часов, стоимость не должна превышать обычный трактор более чем в полтора раза, — перечислил Петров.

Я быстро прикинул в уме. Требования жесткие, но выполнимые, если найти правильные технические решения.

— А финансирование? — спросил я.

— Область выделит дополнительно десять тысяч рублей, — сказал Петров. — Но с условием: если к октябрю результат не устроит министерство, проект закрывается навсегда.

— А кто будет контролировать расходование средств? — поинтересовался Лаптев, явно рассчитывая на эту роль.

— Создаем межведомственную комиссию, — решил Петров. — Представители области, района, совхоза. Плюс независимые эксперты.

Хрущев поднял голову от блокнота:

— Виктор Алексеевич, а вы уверены, что справитесь? Требования серьезные, времени мало.

— Справлюсь, — ответил я твердо. — Главное — получить доступ к современным разработкам, к специалистам, к качественным материалам.

— Это мы обеспечим, — пообещал Петров. — Будут открыты двери любых институтов и предприятий.

Лаптев все еще сомневался:

— А если не получится? Кто понесет ответственность за потраченные средства?

— Я, — спокойно ответил я. — Если проект провалится, беру полную ответственность.

— Письменно? — уточнил Лаптев.

— Письменно, — кивнул я.

Петров встал из-за стола:

— Тогда решение принято. Товарищ Корнилов получает пять месяцев на создание усовершенствованного образца. Финансирование — десять тысяч рублей. Цель демонстрация на ВДНХ и запуск серийного производства.

Хрущев закрыл блокнот:

— Ну что ж, Виктор Алексеевич, теперь вы в ответе не только перед совхозом, но и перед всей страной.

— Понимаю, — ответил я. — И не подведу.

После ухода гостей я долго сидел за столом, обдумывая услышанное. Ставки выросли до максимума. Теперь это был не местный эксперимент, а проект государственного значения.

С одной стороны, огромная ответственность и риск. С другой, невиданные возможности. Доступ к любым специалистам, к передовым разработкам, к качественным материалам.

Я достал чистый лист бумаги и начал составлять план работ на ближайшие пять месяцев. Впереди была гонка со временем, но я был готов к ней.

За окном разгорался майский день. Где-то механизаторы готовили обычные тракторы к полевым работам. А я планировал создание машины будущего.

Весенние дни в Сибири особенные, солнце встает рано, воздух свежий и чистый, а природа просыпается после долгой зимы. За окном моего дома виднелись первые зеленые листочки на березах, а термометр показывал плюс восемь градусов.

Быстро умывшись холодной водой из алюминиевого рукомойника, я побрился опасной бритвой «Нева» и надел чистую белую рубашку. Поверх нее, темно-синий свитер, связанный местными мастерицами, и завершил утренний туалет легкой курткой вместо зимней телогрейки.

На завтрак разогрел вчерашнюю гречневую кашу на керосинке «Шмель» и заварил крепкий чай в эмалированном чайнике. Хлеб намазал сливочным маслом и съел с твердым сыром «Российский», который привезли из райцентра.

Сидя за столом, покрытым клеенкой в красно-белую клетку, я изучал записи недельных испытаний электротрактора. Цифры были противоречивыми. С одной стороны, технический успех: машина работала, выполняла поставленные задачи, вызывала интерес у механизаторов. С другой, экономические показатели оставляли желать лучшего.

В толстой тетради в клеенчатом переплете я записал основные проблемы:

1. В реальных условиях аккумуляторы садились за два с половиной-три часа вместо расчетных четырех-шести часов.

2. Стоимость тысяча шестьсот рублей только за аккумуляторы, это две годовые зарплаты рабочего.

3. Вес. Тонна батарей делала трактор тяжелым и неповоротливым.

4. Время зарядки. Восемь-десять часов простоя после каждых трех часов работы.

К семи утра я был уже в НИО. В здании пахло машинным маслом, паяльной кислотой и свежезаваренным чаем. За своим рабочим местом уже сидел Петр Васильевич Кутузов в белом халате поверх обычной одежды, склонившись над микроскопом МБИ-6.

— Доброе утро, Петр Васильевич, — поздоровался я, снимая куртку и вешая ее на крючок.

— Доброе утро, Виктор Алексеевич, — отозвался лаборант, поднимая голову. — Рано сегодня. Будем анализировать результаты?

— Именно, — кивнул я, раскладывая на столе записи испытаний. — Нужно честно признать проблемы и найти пути их решения.

Через несколько минут к нам присоединился Володя Семенов в рабочем комбинезоне поверх чистой рубашки. В руках он держал папку с техническими расчетами.

— Виктор Алексеевич, — сказал молодой инженер, открывая папку, — я всю ночь считал экономику проекта. Результаты неутешительные.

— Давайте посмотрим, — предложил я, придвигая стул к столу.

Володя разложил листы с расчетами, исписанные мелким почерком:

— Стоимость электротрактора в нынешнем виде восемнадцать тысяч пятьсот рублей. Обычный МТЗ-80 стоит пятнадцать тысяч. Переплата три тысячи пятьсот рублей.

— А экономия на топливе? — поинтересовался Кутузов.

— Вот тут и проблема, — Володя показал колонку цифр. — Дизельное топливо стоит семь копеек за литр. МТЗ-80 расходует в среднем двенадцать литров в час. Получается восемьдесят четыре копейки в час.

— А электричество?

— Электроэнергия для сельхозпроизводителей полторы копейки за киловатт-час. Наш электротрактор потребляет тридцать пять киловатт в час. Получается пятьдесят две целых и пять копейки в час.

Я быстро подсчитал в уме:

— Экономия всего тридцать одна целых пять копейки в час. При работе восемь часов в день два с половиной рубля в день. За год примерно шестьсот рублей.

— Именно, — кивнул Володя. — Переплата три с половиной рублей окупится только через шесть лет. А аккумуляторы столько не служат.

Кутузов отложил микроскоп и подошел к нашему столу:

— А если учесть экономию на обслуживании? У электромотора нет масляных фильтров, топливной аппаратуры, турбокомпрессора…

— Учитывал, — ответил Володя. — Экономия около двухсот рублей в год на запчастях и расходных материалах. Но все равно окупаемость четыре-пять лет.

В этот момент в НИО вошел Вацлав Новак. Аспирант был в темном костюме, в руках держал кожаную папку с переводами и холщовую сумку с книгами.

— Доброе утро, — поздоровался он, снимая очки и протирая стекла платком. — Что-то серьезное обсуждаете?

— Проблемы нашего электротрактора, — объяснил я. — Экономика пока не сходится.

Новак повесил пиджак на спинку стула и подошел к столу:

— А вы знаете, вчера вечером переводил одну интересную статью из чешского журнала «Zemědělské stroje» «Сельскохозяйственные машины». Там упоминались эксперименты с различными типами аккумуляторов.

— Какими именно? — заинтересовался Кутузов.

Аспирант открыл папку, достал машинописный лист:

— «Železo-niklové akumulátory pro zemědělské stroje» железо-никелевые аккумуляторы для сельхозмашин. Оказывается, они имеют в полтора-два раза большую энергоемкость при том же весе.

— И каковы недостатки? — практично спросил Володя.

— Более высокая стоимость и сложность изготовления, — перевел Новак. — Но срок службы в три-четыре раза больше свинцовых.

Я почувствовал прилив интереса. Знания из будущего подсказывали, что никель-железные аккумуляторы действительно перспективны, особенно для тяжелых условий эксплуатации.

— А в СССР такие производят? — спросил я.

Кутузов задумался:

— Помню, читал в «Электротехнике» статью о железо-никелевых батареях. Их делают на заводе «Ригель» в Саратове для промышленных нужд.

— Для каких именно?

— Электрокары, подземная техника, аварийное питание, — перечислил лаборант. — Там, где нужна надежность в тяжелых условиях.

Володя начал лихорадочно считать на «Феликсе»:

— Если энергоемкость в два раза выше, то нам потребуется вдвое меньше аккумуляторов. Десять штук вместо двадцати.

— А если срок службы в три раза больше, то и годовые расходы на замену меньше, — добавил я.

— Но стоимость выше, — напомнил Кутузов. — Насколько именно?

Новак сверился с переводом:

— В статье указано, что железо-никелевые аккумуляторы стоят в два с половиной раза дороже свинцово-кислотных аналогичной емкости.

— Считаем, — сказал Володя, склоняясь над счетной машинкой. — 80 рублей за свинцовый аккумулятор, умножить на два с половиной, получается двести рублей. Но нам нужно всего десять штук. Итого две тысячи рублей против тысячи шестьсот за двадцать свинцовых.

— Переплата всего четыреста рублей, — подсчитал я. — А время работы увеличится в два раза. Шесть-восемь часов вместо трех-четырех

— И вес уменьшится вдвое, — добавил Кутузов. — Пятьсот килограммов вместо тонны.

Атмосфера в НИО заметно изменилась. Вместо уныния от неудовлетворительной экономики появилась надежда на техническое решение проблемы.

— Вацлав Йозефович, — обратился я к аспиранту, — а есть ли в чешской документации подробности о конструкции таких аккумуляторов?

— Есть общие принципы, — ответил Новак, листая переводы. — Электроды из железа и никеля, щелочной электролит, никелированный стальной корпус. Но детальной технологии нет.

— А альтернативные решения? — поинтересовался Володя. — Может быть, какие-то гибридные системы?

Новак нашел еще одну статью:

— Вот интересно: «Kombinované napájecí systémy» — комбинированные системы питания. Основные аккумуляторы плюс конденсаторы большой емкости для пиковых нагрузок.

— Принцип понятен, — кивнул Кутузов. — Конденсаторы быстро отдают большой ток при трогании с места или на подъемах, а аккумуляторы обеспечивают длительную работу.

— И какие нужны конденсаторы? — спросил я.

— Электролитические, большой емкости, — ответил лаборант. — К50−35 по десять тысяч микрофарад каждый. Штук пятьдесят параллельно.

— А где взять?

— На радиозаводе в Барнауле. Или выписать из Ленинграда с завода «Позитрон».

Володя продолжал считать:

— Пятьдесят конденсаторов по пятнадцать рублей семьсот пятьдесят рублей. Плюс схема управления, контроллеры…

— А выигрыш? — поинтересовался я.

— Можно уменьшить основную батарею еще на двадцать-тридцать процентов, — подсчитал Кутузов. — Конденсаторы возьмут на себя пиковые нагрузки.

Я встал и прошелся по НИО, обдумывая услышанное. За окном светило майское солнце, слышались голоса механизаторов, готовящих технику к полевым работам.

— Товарищи, — сказал я, останавливаясь у стола, — у нас есть три направления работы. Первое железо-никелевые аккумуляторы. Второе гибридная система с конденсаторами. Третье — оптимизация существующей конструкции.

— С чего начнем? — спросил Володя.

— С поездки в областной центр, — решил я. — Нужно найти специалистов по аккумуляторам, посмотреть, что реально доступно, что можно заказать или изготовить самостоятельно.

Кутузов воодушевился:

— В Барнауле есть НИИ химических источников тока при политехническом институте. Там должны знать все о современных батареях.

— Отлично, — кивнул я. — Петр Васильевич, поедете со мной консультироваться?

— С удовольствием, — согласился лаборант. — Давно хотел познакомиться с последними достижениями электрохимии.

Новак достал из сумки еще одну папку:

— А я тем временем переведу все материалы о комбинированных системах питания. Может быть, найдутся полезные детали.

— Володя, — обратился я к молодому инженеру, — просчитайте экономику всех вариантов. Железо-никелевые аккумуляторы, гибридная система, их комбинации.

— Сделаю, — кивнул Володя.

За окном послышался знакомый звук — тарахтение двигателя УАЗ-469. Я выглянул и увидел знакомую машину болотного цвета.

— Хрущев приехал, — сообщил я. — Наверное, хочет посмотреть на результаты наших экспериментов.

— А что ему скажем? — поинтересовался Кутузов.

— Правду, — ответил я. — Первый этап завершен, начинаем второй. Усовершенствование конструкции для снижения стоимости и повышения эффективности.

Через несколько минут в НИО вошел Степан Григорьевич Хрущев. Главный механик района был в рабочей куртке и кепке, в руках держал потертую папку и блокнот.

— Доброе утро, товарищи, — поздоровался он, окидывая взглядом наши расчеты. — Как дела с электрической игрушкой? Считаете убытки?

— Доброе утро, Степан Григорьевич, — ответил я спокойно. — Анализируем первые результаты и планируем усовершенствования.

— Усовершенствования? — Хрущев скептически покачал головой. — А не лучше ли прекратить этот эксперимент? Сколько уже денег потратили на свои фантазии?

— Около трех тысяч рублей, — честно признал Володя.

— Три тысячи рублей! — возмутился главный механик. — А сколько настоящих тракторов можно было отремонтировать на эти деньги?

— Степан Григорьевич, — возразил я, — мы создаем технику будущего. Через десять лет электрические машины будут работать везде.

— Через десять лет… — протянул Хрущев. — А что делать сегодня? Кто будет пахать, сеять, убирать урожай?

Он подошел к столу с расчетами:

— И сколько часов ваше чудо работает? Три? Четыре? А обычный трактор — десять-двенадцать часов без перерыва.

— Мы работаем над увеличением времени работы, — сказал Кутузов. — Новые типы аккумуляторов, более эффективные системы…

— Новые типы аккумуляторов, — передразнил Хрущев. — А сколько они будут стоить? И где их брать? В Америке заказывать?

— В СССР производят железо-никелевые аккумуляторы, — возразил я. — На заводе в Саратове.

— А стоят сколько? — тут же спросил главный механик.

Пауза. Мы еще не знали точную стоимость, но понимали, что она будет высокой.

— Выясним, — уклончиво ответил я.

— Выясните, — кивнул Хрущев, записывая что-то в блокнот. — И помните: деньги государственные. Отчитываться придется не только перед совхозом, но и перед районом.

Когда главный механик ушел, мы переглянулись. Давление усиливалось, времени на эксперименты оставалось все меньше.

— Виктор Алексеевич, — сказал Володя, — а может, действительно стоит пока приостановить работу? До лучших времен?

— Нет, — твердо ответил я. — Если остановимся сейчас, то никогда не продолжим. Нужно идти до конца.

— Но ведь Хрущев прав, — заметил Кутузов. — Экономика пока не сходится.

— Пока не сходится, — согласился я. — Но мы найдем решение. Главное не сдаваться.

Я посмотрел на часы — половина десятого. Рабочий день только начинался, а впереди была поездка в Барнаул за консультациями к специалистам.

— Петр Васильевич, готовьтесь к поездке, — сказал я. — В областном центре нас ждут люди, которые знают об аккумуляторах все.

— А если они скажут, что наша затея безнадежна? — тихо спросил лаборант.

— Тогда мы найдем других специалистов, — ответил я уверенно. — Или станем специалистами сами.

За окном НИО кипела обычная совхозная жизнь. Механизаторы готовили технику к весенним работам, на ферме мычали коровы, вдалеке дымила труба кузницы. Все как всегда, как было десятки лет.

Но мы работали над тем, чтобы изменить это «как всегда». Чтобы сделать будущее лучше настоящего.

И пусть пока что электротрактор был дороже обычного, пусть работал всего три часа вместо двенадцати, это первый шаг. Главное не остановиться.