Фермер 3. Железный конь

Глава 22 Автоматизация производства

К половине восьмого утра я уже был в НИО, хотя за окнами еще догорали предрассветные сумерки.

Июньское утро выдалось прохладным. Термометр показывал плюс восемь градусов, и я натянул поверх рубашки вязаный свитер темно-синего цвета.

На рабочем столе, покрытом зеленой клеенкой, разложены схемы новой системы контроля. Листы ватмана с чертежами датчиков расхода топлива, блок-схемы электронных устройств, нарисованные тушью и подкрашенные цветными карандашами.

В центре стола стоял макет системы. Металлический ящик размером с небольшой чемодан, из которого торчали провода разных цветов и несколько переключателей.

Петр Васильевич Кутузов уже сидел за своим рабочим местом у микроскопа МБИ-6, но сегодня вместо привычного изучения металлов он склонился над монтажной платой из коричневого текстолита. Лаборант в чистом белом халате поверх обычной одежды держал в руке паяльник ПСИ-40 с медным жалом, от которого поднимался тонкий дымок канифоли. На носу у него были очки в металлической оправе, а рядом лежала жестяная коробка из-под конфет «Мишка на Севере» с радиодеталями.

— Доброе утро, Петр Васильевич, — поздоровался я, подходя к его столу. — Как продвигается сборка блока обработки сигналов?

— Доброе утро, Виктор Алексеевич, — отозвался он, поднимая голову и протирая запотевшие стекла очков чистым платком. — Основная схема готова, осталось припаять выходные разъемы. Транзисторы КТ315 работают стабильно, усиление сигнала в пределах нормы.

Я заглянул через его плечо на монтажную плату. Аккуратными рядами были расположены радиодетали: транзисторы в металлических корпусах, резисторы с цветной маркировкой, конденсаторы разных размеров. Все соединения выполнены тонкими проводами в разноцветной изоляции, припаянными к медным дорожкам платы.

— А какой сигнал на выходе получается? — поинтересовался я.

— От нуля до пяти вольт, — ответил Кутузов, показывая самодельный вольтметр Э59 в деревянном корпусе. — Ноль соответствует минимальному расходу топлива, пять вольт — максимальному. Линейная зависимость, очень удобно для дальнейшей обработки.

В помещение вошел Вацлав Новак. Аспирант был одет в темный костюм поверх белой рубашки с накрахмаленным воротничком, волосы аккуратно причесаны. В руках он держал кожаную папку с документами и холщовую сумку с книгами. Очки в пластмассовой оправе слегка запотели от разности температур.

— Доброе утро, товарищи, — поздоровался он, снимая очки и протирая стекла. — Принес переводы статей о системах автоматического контроля в сельском хозяйстве.

— Доброе утро, Вацлав Йозефович, — ответил я, указывая на свободный стул. — Как раз вовремя. Покажите, что интересного нашли.

Новак повесил пиджак на спинку стула, аккуратно разложил на столе несколько машинописных листов и открыл толстый чешско-русский технический словарь в потертом переплете.

— Вот статья из журнала «Zemědělské stroje» — «Сельскохозяйственные машины», — сказал он, показывая первый лист. — Называется «Automatické řízení zemědělské techniky» — «Автоматическое управление сельхозтехникой». Очень подробно описывается система, аналогичная вашей.

Я взял перевод и начал читать. Текст был написан аккуратным почерком Новака синими чернилами на листах бумаги в линейку:

«В опытном хозяйстве „Слушовице“ установлена система автоматического контроля работы тракторов и комбайнов. Каждая машина оборудована датчиками расхода топлива, счетчиками моточасов, системой регистрации местоположения…»

— Интересно, — пробормотал я, продолжая читать. — А какие датчики они используют?

— Поплавковые для уровня топлива, турбинные для расхода, тахометрические для оборотов двигателя, — перечислил Новак, сверяясь с оригинальным текстом. — Все сигналы передаются по радио в центральную диспетчерскую.

Кутузов отложил паяльник и подошел к нам:

— А какая дальность связи у них получается?

— До десяти километров, — ответил аспирант, листая перевод. — Используют радиостанции мощностью пять ватт в диапазоне 27–28 мегагерц.

— У нас есть такие радиостанции? — спросил я.

— Есть Р-105, армейские, — кивнул Кутузов. — На складе военкомата лежат после списания. Можно попросить для экспериментов.

Я подошел к макету системы контроля на своем столе. Металлический ящик из листовой стали толщиной два миллиметра, окрашенный серой краской, с откидной крышкой на петлях.

Внутри аккуратно размещены: блок питания на трансформаторе ТН-46, выпрямитель на диодах Д226, стабилизатор напряжения на транзисторах П213. На передней панели четыре стрелочных прибора М42300: вольтметр, амперметр, счетчик моточасов и указатель расхода топлива.

— Представьте, товарищи, — сказал я, включая систему переключателем на передней панели, — мы в любой момент знаем, где находится каждый трактор, сколько он проработал, сколько топлива потратил. Никаких приписок, никакой отчетности на глазок.

Загорелись лампочки индикации, стрелки приборов дрогнули и встали на нулевые отметки. Система готова к приему сигналов с датчиков.

— А можно добавить систему оповещения о неисправностях, — предложил Кутузов, указывая на свободное место на панели. — Красная лампочка загорелась, значит, что-то не так с двигателем. Желтая — проблемы с гидравликой.

— Отличная идея, — одобрил я. — Вацлав Йозефович, а в чешской документации есть описание системы диагностики?

Новак полистал переводы, нашел нужную страницу:

— Есть. Они используют датчики давления масла, температуры охлаждающей жидкости, вибрации двигателя. При превышении пороговых значений автоматически включается сигнализация.

— И даже может автоматически передавать данные в диспетчерскую, — добавил я, вспомнив прочитанное. — Оператор сидит в теплом помещении и видит на табло состояние всей техники в поле.

За окном НИО послышался знакомый звук, тарахтение двигателя МТЗ-80. Я подошел к окну и увидел, как по дороге к полям едет трактор с культиватором. За рулем сидел дядя Вася в рабочем комбинезоне и кепке, сосредоточенно глядя на дорогу.

— Вот он, объект для автоматизации, — сказал я, указывая на удаляющийся трактор. — Представляете, через месяц-другой на этой машине будут стоять датчики, радиостанция, система контроля. И мы в любой момент будем знать, что делает Василий Петрович в поле.

— А он не будет против такого контроля? — осторожно спросил Новак. — Не все люди любят, когда за ними наблюдают.

— Нужно правильно объяснить, — ответил я. — Система контроля это не слежка, а помощь. Если у трактора что-то случится, мы сразу узнаем и пришлем помощь. Если закончится топливо, заправщик приедет, не дожидаясь вызова.

Кутузов вернулся к своему рабочему месту, взял в руки паяльник:

— А сколько машин можно подключить к одной диспетчерской?

— По чешским данным до двадцати, — ответил Новак, сверяясь с переводом. — Но у них более совершенная аппаратура, чем мы можем сделать сейчас.

— Начнем с пяти машин, — решил я. — Два МТЗ-80, К-700, комбайн «Нива» и экскаватор Семеныча. Если получится, расширим на весь парк.

Я достал из ящика стола блокнот в клеенчатом переплете и начал записывать план работ:

'1. Изготовить пять комплектов датчиков расхода топлива и моточасов.

2. Получить радиостанции Р-105 в военкомате.

3. Установить оборудование на выбранные машины.

4. Создать диспетчерскую в мастерских МТМ.

5. Провести испытания системы в реальных условиях.'

— А кто будет диспетчером? — поинтересовался Кутузов, не отрываясь от пайки.

— Федька, — ответил я без колебаний. — Парень толковый, технику понимает, с людьми ладит. Научится быстро.

— А если он занят сваркой или другими работами? — уточнил Новак.

— Тогда Колька его подменит, — решил я. — Главное, чтобы в диспетчерской всегда кто-то был. Система круглосуточная.

За стеной НИО послышались звуки начинающегося рабочего дня: голоса людей, шум заводящихся двигателей, лай собак. Совхоз просыпался, готовясь к очередному трудовому дню.

— А во сколько это обойдется? — практично спросил Кутузов, откладывая паяльник и протирая руки ветошью.

Я быстро подсчитал в уме:

— Датчики можем сделать из списанных автомобильных деталей, это рублей сто. Радиостанции достанем бесплатно. Монтажные материалы, провода, разъемы еще рублей триста. Итого четыреста рублей на всю систему.

— Дешево, — признал лаборант. — А экономия какая получится?

— Только за счет точного учета расхода топлива сэкономим пятнадцать-двадцать процентов, — подсчитал я. — При расходе десять тысяч литров солярки в месяц это полторы-две тысячи литров экономии. По семьдесят копеек за литр получается тысяча двести-тысяча четыреста рублей в месяц.

— Окупается за две недели, — констатировал Новак, поправляя очки.

Дверь НИО снова скрипнула, и в помещение заглянул Федька в рабочем комбинезоне темно-синего цвета поверх клетчатой рубашки. Молодой слесарь-сварщик был в кепке с длинным козырьком, в руках держал самодельный ящик с инструментами.

— Виктор Алексеич, доброе утро, — поздоровался он, останавливаясь у порога. — А что это у вас за штука такая интересная?

— Заходи, Федор, — пригласил я его. — Как раз тебя и хотел видеть. Новый проект начинаем.

Федька поставил ящик с инструментами на пол, подошел к столу с макетом системы контроля. Внимательно осмотрел приборы, провода, переключатели.

— А для чего это? — поинтересовался он, трогая стрелку амперметра.

— Для автоматического контроля работы тракторов, — объяснил я. — Будем знать, сколько каждая машина проработала, сколько топлива потратила, где находится в данный момент.

— Как в космосе, — восхитился Федька. — По радио связь, автоматика кругом. А сложно это устанавливать?

— Не очень, — успокоил его Кутузов. — Датчики врезаются в топливную систему, провода прокладываются к приборной панели, радиостанция крепится в кабине. Дня два работы на каждый трактор.

— А я буду помогать? — с надеждой спросил молодой слесарь.

— Не просто помогать, — улыбнулся я. — Ты будешь главным диспетчером. Сидеть в мастерских, принимать сигналы от машин, координировать их работу.

Федька покраснел от гордости:

— Диспетчером? Как на аэродроме?

— Именно как на аэродроме, — подтвердил я. — Только вместо самолетов у тебя будут тракторы и комбайны.

Лампа дневного света ЛБ-40 под металлическим отражателем мигнула и загорелась ровным белым светом, дополняя утреннее освещение от окна. В НИО стало светлее и уютнее.

— Когда начинаем? — спросил Федька, потирая руки от нетерпения.

— Сегодня же, — решил я. — Петр Васильевич доделает электронный блок, Вацлав Йозефович переведет остальную техническую документацию, а мы с тобой поедем в военкомат за радиостанциями.

— А дядя Вася согласится на такие эксперименты? — осторожно поинтересовался Новак. — Не будет против датчиков и радио в своем тракторе?

— Василий Петрович человек разумный, — ответил я уверенно. — Если объяснить, что это для его же блага, согласится. Главное показать, что контроль это не недоверие, а забота.

За окном окончательно рассвело. По дороге к полям потянулась вереница тракторов и прицепной техники.

К двум часам дня солнце поднялось достаточно высоко, чтобы прогреть воздух до комфортных плюс восемнадцати градусов. Я стоял на краю поля номер семь, где был развернут временный полевой стан. Несколько деревянных столов под брезентовым навесом, бочка с питьевой водой, ящики с запчастями и инструментами.

В руках у меня была радиостанция Р-105 в металлическом корпусе защитного цвета. Аппарат весил около восьми килограммов, но его портативность позволяла легко перемещаться по участку. Выдвижная антенна длиной полтора метра поблескивала на солнце, а на передней панели светились цифры частоты: 27,125 мегагерц.

— Василий Петрович, как слышите? Прием, — произнес я в микрофон, нажимая тангенту.

В динамике радиостанции послышался треск эфира, затем знакомый голос дяди Васи:

— Слышу хорошо, Виктор Алексеич. Участок номер три обрабатываю, все нормально. Только грунт твердый попался, приходится глубже пахать. Прием.

Я посмотрел на карту полей, разложенную на складном столе. Лист ватмана с нанесенными границами участков, номерами полей, отметками о типе почв. Красными флажками были отмечены позиции работающей техники: дядя Вася на МТЗ-80 с плугом ПЛН-4–35, Семеныч на экскаваторе ЭО-4121, еще два трактора на культивации.

— Понял, Василий Петрович, — ответил я. — Если нужна помощь, сообщайте. Александр Михайлович, как дела у вас? Прием.

Голос Семеныча прозвучал с легкими помехами. Экскаватор работал в дальнем углу поля, почти на пределе дальности связи:

— Диспетчерская, у меня проблема с гидравликой. Ковш поднимается рывками, давление в системе скачет. Нужна помощь, прием.

Рядом со мной стоял Федька в рабочем комбинезоне темно-синего цвета поверх клетчатой рубашки, в кепке с длинным козырьком. В руках у него была такая же радиостанция Р-105, а на поясе висела кожаная сумка с запасными батареями БС-0,1. Молодой слесарь внимательно слушал переговоры, время от времени делая пометки в блокноте.

— Федька, — обратился я к нему, — Семенычу нужна помощь с гидравликой. Что у нас есть из запчастей?

Федька полистал блокнот с записями о наличии деталей:

— Гидроцилиндр от К-700 есть, шланги высокого давления тоже. Колька может подъехать с инструментами.

— Николай, Николай, — позвал я в радио, настраиваясь на частоту 27,150 мегагерц. — Как слышите? Прием.

Колька отозвался почти сразу. Он находился в мастерских МТМ, где была установлена стационарная радиостанция с более мощной антенной:

— Слышу отлично, Виктор Алексеич. Готов к выполнению задания. Прием.

— Семенычу нужна помощь с гидравликой экскаватора, — передал я. — Грузите запчасти и инструменты, выезжайте к полю номер пять. Федор подскажет, что именно брать.

— Семеныч, Колька уже выехал к вам с запчастями, — сообщил Федька в свою радиостанцию. — Будет через полчаса. Пока можете работать в щадящем режиме, без больших нагрузок на гидросистему.

— Понял, спасибо, — ответил экскаваторщик. — Переключаюсь на планировку, это полегче для гидравлики.

К нашему полевому стану подошел Петрович, бригадир полеводческой бригады. Мужчина лет пятидесяти пяти в рабочем комбинезоне поверх белой рубашки, с обветренным лицом и натруженными руками жесткими, как наждачная бумага. На голове была кепка с длинным козырьком, на ногах кирзовые сапоги.

— Виктор Алексеевич, — обратился он ко мне, снимая кепку и обнажая лысеющую голову, — невероятное дело! За два часа больше дел переделали, чем обычно за полдня.

— Как так получается, Григорий Петрович? — поинтересовался я, указывая ему на свободный стул под навесом.

Петрович сел, достал из кармана комбинезона помятую пачку папирос «Беломорканал» и самодельную зажигалку из гильзы патрона:

— Да вот, представьте. Раньше если нужно было что-то согласовать, я пешком бегал по полям. Час туда, час обратно, потерянное время. А теперь по радио, и готово!

Он прикурил папиросу, глубоко затянулся:

— Дядя Вася закончил участок три, я ему сразу передал — переходи на участок семь. Семенычу сказал, не планируй пока нижнее поле, там трактора работают. Все быстро, четко, без беготни.

Федька гордо улыбнулся, поправляя кепку:

— А мне нравится как генералом себя чувствовать. Командую армией машин!

— Точно как генерал, — согласился Петрович с восхищением. — Видишь всю картину сразу, можешь быстро решения принимать. Вон дядя Вася говорил, что грунт твердый, я сразу понял, что на соседнем участке то же самое будет. Заранее предупредил, пусть регулировку плуга поменяет.

В динамике радиостанции снова послышался голос:

— Диспетчерская, говорит борона номер два. У нас диск треснул, продолжать работу нельзя. Прием.

Федька быстро нашел в блокноте информацию о запчастях:

— Борона номер два, понял. Диски есть на складе. Николай сейчас свободный, заедет к вам после ремонта экскаватора.

— А сколько времени это займет? — спросил тракторист по радио.

Я взял микрофон:

— Минут сорок на замену диска, плюс дорога. Максимум час простоя. Можете пока заправиться и проверить остальные узлы.

— Понял, спасибо за информацию.