Фермер 3. Железный конь

Глава 11 Новая техника в деле

В НИО вошел Володя Семенов в рабочем комбинезоне поверх теплого свитера. В руках он держал блокнот и авторучку.

— Доброе утро, Вацлав Йозефович, — поздоровался молодой инженер. — Как устроились?

— Спасибо, нормально, — ответил Новак, не отрываясь от документов. — Сейчас изучаю структуру документации.

Володя придвинул стул к столу:

— А что в первую очередь будете переводить?

— Раздел по запуску двигателя, — объяснил Новак, указывая на страницу с диаграммами. — «Spuštění motoru za normálních podmínek» — запуск двигателя в нормальных условиях. «Spuštění motoru za nízkých teplot» — запуск двигателя при низких температурах.

— Это очень важно для наших условий, — согласился Володя. — У нас морозы до сорока градусов бывают.

Новак нашел соответствующий раздел:

— Вот, «Při teplotách pod minus 20°C» — при температурах ниже минус двадцати градусов. Рекомендуется предпусковой подогрев двигателя, использование зимнего дизельного топлива, подогрев аккумуляторной батареи.

Я записывал основные пункты в блокнот. Информация была ценной, у наших отечественных тракторов зимний запуск часто вызывал проблемы.

— А система отопления кабины как работает? — поинтересовался Володя.

Новак полистал страницы, нашел нужный раздел:

— «Vytápění kabiny» — отопление кабины. Используется тепло от системы охлаждения двигателя, есть дополнительный электрический обогреватель мощностью полтора киловатта.

— Полтора киловатта! — удивился Володя. — Это же как небольшая печка.

— Чехи умеют делать комфортную технику, — признал я. — У них зимы тоже холодные.

Работа шла споро. Новак оказался не только хорошим переводчиком, но и понимающим человеком, он объяснял не просто слова, а суть технических решений.

— Вот интересная особенность, — сказал он, указывая на схему гидравлической системы. — «Hydraulický systém s nezávislým pohonem» — гидравлическая система с независимым приводом. У этого трактора гидравлика работает от отдельного насоса, а не от коробки передач.

— И что это дает? — спросил Володя.

— Более стабильное давление в системе, независимо от оборотов двигателя, — объяснил Новак. — Навесные орудия работают равномернее.

Около одиннадцати утра в НИО заглянул Семеныч. Экскаваторщик был в рабочей телогрейке поверх чистой рубашки, в руках держал масленку для смазки техники.

— Виктор Алексеич, — обратился он ко мне, — а когда на чешских тракторах работать начнем? Ребята уже интересуются.

— Скоро, Александр Михайлович, — ответил я. — Вот Вацлав Йозефович переводит инструкции. Через несколько дней будем осваивать.

Семеныч с любопытством посмотрел на Новака:

— А вы откуда родом будете?

— Из Барнаула, — ответил аспирант. — Учусь в институте.

— А чешский где изучали?

— Это мой родной язык, — объяснил Новак. — Родители из Чехословакии.

Семеныч покачал головой. В его голосе слышалась легкая настороженность. Я понял, что адаптация Новака к местным условиям может оказаться непростой.

— Александр Михайлович, — сказал я дипломатично, — Вацлав Йозефович поможет нам освоить новую технику. Без его помощи мы бы не смогли разобраться с инструкциями.

— Ну да, — согласился Семеныч. — Инструкции переводить надо. Только бы толком объяснил, а не как обычно, одни умные слова.

После ухода экскаваторщика я заметил, что Новак выглядит слегка подавленным.

— Не обращайте внимания, — успокоил я его. — Люди привыкают к новому постепенно. Главное делать свою работу хорошо.

— Понимаю, — кивнул аспирант. — В институте тоже не все сразу принимают иностранцев. Но работа есть работа.

К обеду Новак успел перевести раздел о запуске двигателя и основные правила эксплуатации трактора. Работал он методично, аккуратно, записывая перевод четким почерком в толстую тетрадь.

— Пойдемте обедать, — предложил я. — Познакомитесь с нашей столовой.

В столовой совхоза в обеденное время было многолюдно. За столами сидели механизаторы, доярки, служащие. Зинаида Петровна в белом халате и косынке разливала борщ из большого алюминиевого половника.

— А это кто у нас новенький? — спросила она, увидев Новака.

— Вацлав Йозефович, наш переводчик, — представил я. — Помогает с чешской документацией.

— Ах, переводчик! — обрадовалась повариха. — Милости просим! Борщ свежий, котлеты домашние, компот из яблок!

Мы сели за свободный стол. Новак ел молча, изредка поглядывая по сторонам. Чувствовалось, что он старается не привлекать к себе внимания.

За соседним столом сидела группа механизаторов во главе с дядей Васей. Старый тракторист время от времени бросал взгляды в нашу сторону, о чем-то тихо переговариваясь с товарищами.

— Вацлав Йозефович, — обратился я к аспиранту, — расскажите немного о себе. Где родились, учились?

— Родился в Брно, — ответил Новак, аккуратно разрезая котлету. — В 1954 году родители переехали в Советский Союз. Отец получил работу на заводе в Барнауле, мать стала работать в библиотеке.

— А почему переехали?

— Отец был коммунист, участвовал в подпольной борьбе против фашистов, — объяснил Новак. — После войны хотел помочь строить социализм в СССР.

— И не жалеют?

— Родители довольны. Они говорят, что здесь больше возможностей для развития, чем в маленькой Чехословакии.

В этот момент к нашему столу подошла Галя. На ней был строгий костюм темно-серого цвета с белой блузкой, волосы аккуратно уложены, в руках папка с документами.

— Витя, можно присесть? — спросила она.

— Конечно, — ответил я, освобождая место рядом с собой. — Галя, познакомься, Вацлав Йозефович Новак, наш переводчик. Галина Петровна Морозова, секретарь комсомольской организации.

— Очень приятно, — вежливо поздоровался Новак, слегка приподнимаясь.

— И мне приятно, — ответила Галя, внимательно изучая нового сотрудника. — Интересно, что к нам столько иностранных специалистов приезжает.

В ее тоне я уловил что-то странное. Не враждебность, но и не особую дружелюбность.

— Галина Петровна, Вацлав Йозефович помогает нам освоить чешскую технику, — объяснил Володя. — Без переводчика мы бы не справились.

— Конечно, конечно, — согласилась Галя. — А вам нравится наш совхоз, Вацлав Йозефович?

— Еще мало видел, — честно ответил Новак. — Но люди здесь работящие, серьезно относятся к делу.

— Да уж, серьезно, — кивнула Галя. — У нас тут все очень серьезно относятся к работе. Особенно руководство.

Последняя фраза прозвучала с легкой иронией. Я почувствовал, что Галя в каком-то странном настроении.

— А в Москве, наверное, с переводчиками проблем нет? — добавила она, доставая из папки анкету для поступления на курсы. — Там же международный центр, специалисты со всего мира.

— Галя, ты решила ехать на курсы? — спросил я, заметив анкету.

— Думаю, — уклончиво ответила она. — Возможность хорошая, упускать не стоит.

Новак тактично продолжал есть, делая вид, что не слышит нашего разговора. Но я видел, что он понимает, между нами с Галей есть какое-то напряжение.

— А что думает Виктор Алексеевич о твоей поездке? — поинтересовался Володя.

— Виктор Алексеевич сказал, что я должна решать сама, — ответила Галя, бросив на меня быстрый взгляд. — Он очень занят сейчас. У него столько важных дел, техника, переводчики, планы…

— Галя, — начал я, но она перебила:

— Нет-нет, я понимаю. Работа важнее всего. А личные отношения это второстепенно.

Она встала, собрала документы:

— Извините, мне пора. Очень приятно было познакомиться, Вацлав Йозефович.

Галя ушла, оставив за собой атмосферу недоговоренности. Новак деликатно промолчал, но я понимал, что сцена была не очень приятной для постороннего наблюдателя.

— Возвращаемся к работе? — предложил Володя, явно стараясь сгладить неловкость.

— Да, конечно, — согласился я.

Во второй половине дня Новак перевел раздел о техническом обслуживании трактора. Работал он сосредоточенно, время от времени задавая вопросы о специфике работы в сибирских условиях.

— Вот рекомендация по смене масла, — показал он переведенную страницу. — «Výměna oleje každých 100 motohodin» — замена масла каждые сто моточасов. А как у вас принято?

— У нас меняют реже, — признался Володя. — Экономят масло. Не всегда есть в достатке.

— Но чешские двигатели более форсированные, — объяснил Новак. — Они требуют качественного масла и частой замены. Иначе быстро выйдут из строя.

К концу рабочего дня стало ясно, что чешская техника действительно более совершенная, но и более требовательная к обслуживанию. Это означало дополнительные расходы на масла, фильтры, качественное топливо.

— Вацлав Йозефович, — сказал я, когда мы заканчивали работу, — завтра покажу вам технику. Посмотрите на машины, сравните с документацией.

— С удовольствием, — ответил аспирант, аккуратно складывая переведенные листы. — Интересно увидеть, как теория соотносится с практикой.

Володя собрал чертежи в папку:

— А послезавтра попробуем первый пуск. Если инструкции правильно переведены, проблем быть не должно.

Вечером я проводил Новака в гостиницу для приезжих специалистов — небольшое двухэтажное здание рядом с конторой совхоза. Комната оказалась простой, но чистой: железная кровать с чистым постельным бельем, письменный стол, стул, шкаф для одежды, умывальник.

— Как условия? — поинтересовался я.

— Вполне подходящие, — ответил Новак, ставя чемодан на стул. — Гораздо лучше, чем в общежитии.

— Если что-то понадобится, обращайтесь, — сказал я. — А завтра встретимся в восемь утра в НИО.

Возвращаясь домой, я думал о прошедшем дне. Переводчик оказался толковым, работал добросовестно. Языковой барьер начал преодолеваться. Но появились новые проблемы.

Настороженное отношение механизаторов к чужаку. Сложность технического обслуживания чешской техники. И главное, нарастающее напряжение в отношениях с Галей.

Она все чаще говорила о московских курсах, все холоднее относилась к нашим совместным планам. Чувствовалось, что принимает решение об отъезде.

А я по-прежнему не мог открыться ей полностью, рассказать о своих истинных чувствах. Работа поглощала все время и силы, не оставляя места для личной жизни.

Дома я долго сидел за столом, изучая переведенные Новаком страницы. Техническая информация была ценной, но цена ее освоения оказывалась выше, чем ожидалось.

Не только в рублях и копейках, но и в человеческих отношениях.

На следующее утро я встретил Новака у входа в НИО в половине восьмого. Аспирант выглядел отдохнувшим, был в том же темном костюме, но поверх надел теплую куртку, которую, видимо, одолжил в гостинице.

— Доброе утро, Вацлав Йозефович, — поздоровался я. — Готовы познакомиться с нашими чешскими машинами?

— Очень интересно посмотреть, — ответил Новак, поправляя очки. — Вчера переводил инструкции, а сегодня увижу саму технику.

Мы направились к большому ангару, где размещалась новая техника. По дороге к нам присоединились Володя в рабочем комбинезоне и Кутузов с блокнотом для записей.

— А механизаторы придут? — спросил Новак.

— Конечно, — кивнул я. — Семеныч, дядя Вася, Федька с Колькой. Им в первую очередь нужно понимать, как работать с этими машинами.

В ангаре нас уже ждали. Семеныч стоял возле трактора «Зетор-50», внимательно изучая панель приборов через открытую дверцу кабины. Дядя Вася с недоверием осматривал гидравлические шланги навесного оборудования. Молодые парни Федька и Колька заглядывали под капот, обсуждая незнакомую конструкцию двигателя.

— Ну что, товарищи, — обратился я к собравшимся, — познакомимся с нашими новыми помощниками. Вацлав Йозефович переведет все, что написано на чешском.

Новак подошел к трактору, достал из кармана переведенные вчера страницы:

— Это трактор «Зетор-50». Мощность двигателя семьдесят лошадиных сил, четырехцилиндровый дизель с турбонаддувом.

— Турбонаддув? — переспросил Семеныч. — Это что такое?

— Дополнительный нагнетатель воздуха в двигатель, — объяснил Новак. — Позволяет получить больше мощности при том же объеме.

Дядя Вася покачал головой:

— Сложно однако. А если сломается этот… как его… турбонаддув?

— В инструкции есть раздел по обслуживанию, — успокоил Новак. — Но в основном это надежная система.

Я открыл капот трактора.

— Вот здесь турбокомпрессор, — показал Новак, указывая на блестящий агрегат. — «Turbodmychadlo» по-чешски. А это интеркулер для охлаждения воздуха.

Федька заинтересованно наклонился:

— А масло в него тоже заливать нужно?

— Да, у турбины есть собственная система смазки, — подтвердил Новак, сверяясь с переводом. — И масло нужно менять чаще, каждые сто моточасов.

— Каждые сто моточасов! — воскликнул Семеныч. — Да у нас на МТЗ по пятьсот отрабатывают!

— Чешские двигатели более форсированные, — объяснил я. — Большая мощность требует более тщательного ухода.

Володя записывал в блокнот особенности обслуживания. Кутузов фотографировал узлы двигателя самодельным фотоаппаратом, собранным из объектива и коробки.

Новак открыл дверцу кабины:

— А теперь посмотрим на рабочее место оператора.

Все наперебой заглядывали в кабину. Действительно, отличие от наших тракторов было разительным. Эргономичное сиденье с регулировкой по высоте и наклону, мягкие подлокотники, приборная панель с множеством датчиков.

— Вот это да! — присвистнул Колька. — Как в автомобиле!

— Лучше чем в автомобиле, — поправил Новак. — Посмотрите, здесь есть кондиционер для летней работы и отопитель мощностью полтора киловатта для зимы.

Дядя Вася недоверчиво потрогал мягкое сиденье:

— А если грязными руками сядешь? Сразу испачкаешь.

— Обивка моющаяся, — успокоил Новак. — Специальный материал для сельхозтехники.

Семеныч изучал приборную панель:

— А что все эти лампочки означают?

Новак начал объяснять, сверяясь с переведенной инструкцией:

— Красная лампочка — аварийное давление масла. Желтая — температура охлаждающей жидкости. Зеленая — включение заднего хода. Синяя — дальний свет фар.

— Фары? — удивился Федька. — У трактора есть фары?

— Конечно, — кивнул Новак. — Для работы в темное время суток. Плюс рабочее освещение, прожекторы на поле.

Я включил зажигание. Приборная панель ожила, загорелись индикаторы, застрекотало реле, включился вентилятор отопителя.

— Как на самолете, — восхищенно сказал Колька.

— А заводить как? — поинтересовался Семеныч.

Новак показал последовательность действий по инструкции:

— Сначала включаем топливный насос вот этой кнопкой. Ждем, пока давление поднимется, вот этот манометр. Затем предварительный подогрев свечей накаливания, эта желтая кнопка. И только потом стартер.

— Сложно, — вздохнул дядя Вася. — На нашем МТЗ дернул стартер, и поехал.

— Зато этот двигатель заводится даже в сильный мороз, — возразил Володя. — И работает тише, и топлива меньше расходует.

Мы перешли к коробке передач. Новак объяснил принцип синхронизированного переключения:

— Здесь не нужно дожимать сцепление при каждом переключении. Синхронизаторы выравнивают скорости валов.

— А если синхронизаторы сломаются? — практично спросил Семеныч.

— Тогда придется переключать по-старому, — признал Новак. — Но они довольно надежные.

Особый интерес вызвала гидравлическая система. В отличие от наших тракторов, где гидронасос приводился от коробки передач, здесь был отдельный насос от двигателя.

— «Nezávislý hydraulický pohon», — прочитал Новак по-чешски. — Независимый гидравлический привод. Давление в системе постоянное, не зависит от оборотов колес.

— И что это дает? — спросил Федька.

— Навесные орудия работают равномернее, — объяснил я. — На подъеме, спуске, при разных скоростях — давление одинаковое.

Кутузов измерял самодельным манометром давление в гидросистеме:

— Сто восемьдесят атмосфер! У наших тракторов максимум сто двадцать.

— Большое давление позволяет поднимать более тяжелые орудия, — добавил Новак.

Мы обошли все три трактора, затем перешли к комбайнам «Фортшритт Е-512». Здесь сложность была еще выше — автоматическая система очистки зерна, гидравлическое управление жаткой, бортовой компьютер для контроля процесса.

— Бортовой компьютер? — не поверил Семеныч.

— Примитивный, конечно, — пояснил Новак. — Но он контролирует скорость молотилки, загрузку двигателя, качество обмолота.

На небольшом экране высвечивались цифры и символы. Новак переводил их значение:

— Скорость движения, обороты молотилки, потери зерна, влажность…

— А если компьютер сломается? — озабоченно спросил дядя Вася.

— Можно работать и без него, в ручном режиме, — успокоил Новак. — Но автоматика помогает оптимизировать процесс.

К концу осмотра стало ясно, что чешская техника действительно на поколение впереди наших машин. Но она требовала совершенно иного подхода к обслуживанию и эксплуатации.

— Ну что, товарищи, — подвел итог я, — впечатления?

— Машины хорошие, — признал Семеныч. — Но сложные. Надо привыкать.

— А главное, учиться, — добавил Володя. — Без понимания принципов работы можно дорогую технику испортить.

Дядя Вася задумчиво почесал затылок:

— А сколько такой трактор стоит?

— Около ста тысяч рублей, — ответил я.

— Сто тысяч… — присвистнул Федька. — Это же как десять наших МТЗ.

— Поэтому и относиться нужно соответственно, — строго сказал я. — Обслуживание точно по инструкции, никакой самодеятельности.

Новак аккуратно сложил переведенные страницы:

— Завтра закончу перевод основных разделов. А послезавтра можно попробовать первый пуск.

— А вы сможете показать, как правильно заводить? — спросил Колька.

— Конечно, — кивнул аспирант. — Я в детстве часто видел, как отец работает на подобных машинах.

Языковой барьер начал преодолеваться, и чешская техника становилась понятнее. Впереди первые пуски, освоение машин, обучение механизаторов.