Фермер 3. Железный конь

Глава 27 Высокие гости

К половине девятого утра вся центральная площадь совхоза была приведена в идеальный порядок. Асфальтовое покрытие вымыто до блеска, газоны подстрижены, клумбы с астрами и георгинами выглядели как на парадной фотографии. Даже старые тополя, росшие по периметру площади, казалось, стояли по стойке «смирно».

Я находился у административного здания в парадном костюме темно-синего цвета с белой рубашкой и галстуком, редкий для меня наряд, но сегодняшний день требовал особого внимания к протоколу. Рядом выстроились руководители совхоза: Михаил Михайлович Громов в лучшем костюме при всех орденских планках, главный зоотехник Семен Кузьмич в строгом сером костюме, главный агроном района Токарев в новом пиджаке темно-коричневого цвета.

За неделю до этого из области пришла срочная телеграмма: «Готовьтесь к приезду высокой правительственной комиссии. Срок прибытия двадцать восьмого августа 1973 года, девять ноль-ноль. Обеспечить максимальную готовность к демонстрации достижений. Климов».

Теперь мы ждали, не зная точно, кто именно приедет, но понимая, что визит этот связан с нашими успехами за последний год.

В небе послышался звук вертолетных винтов. Ми-8 в правительственной окраске, белый фюзеляж с красной полосой и государственным гербом, приближался с востока, со стороны областного центра. За ним следовал второй вертолет, видимо, с сопровождением и техническим персоналом.

— Виктор Алексеевич, — тихо сказал Громов, поправляя галстук, — вы готовы отвечать на любые вопросы?

— Готов, Михаил Михайлович, — ответил я, проверяя папку с документами. — Все отчеты, схемы и расчеты у меня с собой.

Вертолеты приземлились на спортивной площадке рядом со школой, подняв облако пыли и сухой травы. Двигатели заглохли, лопасти винтов медленно остановились. Из первого вертолета начали выходить люди в строгих костюмах.

Первым вышел мужчина лет шестидесяти среднего роста, плотного телосложения, с седыми волосами и внимательными глазами за очками в металлической оправе. На нем был дорогой костюм темно-серого цвета отличного покроя, белая рубашка с запонками, черные туфли, которые блестели даже в пыли площадки. В руках кожаный портфель и папка с документами.

— Алексей Николаевич Косыгин, — прошептал кто-то из присутствующих.

Председатель Совета Министров СССР собственной персоной приехал в наш совхоз. Я почувствовал, как учащается сердцебиение, такого уровня визиты наше хозяйство еще не принимало.

За Косыгиным следовали еще несколько человек: представители аппарата Совмина в строгих костюмах, офицеры охраны в форме без знаков различия, технические работники с фотоаппаратами и блокнотами. Из второго вертолета вышли областные руководители во главе с первым секретарем обкома.

К нам быстрым шагом приближался Алексей Степанович Климов в парадном костюме при орденских планках. Первый секретарь райкома выглядел торжественно, но слегка взволнованно, принимать таких гостей приходилось не каждый день.

— Товарищи, — обратился он к нам, — встречаем правительственную комиссию. Алексей Николаевич лично заинтересовался опытом нашего совхоза.

Косыгин подошел к группе руководителей совхоза. Вблизи он выглядел еще более внушительно. Лицо умного практика, привыкшего к серьезным решениям, взгляд человека, который видел экономику страны изнутри.

— Товарищ Громов? — обратился он к директору, протягивая руку для рукопожатия.

— Михаил Михайлович Громов, директор совхоза «Заря», — представился тот, крепко пожимая руку председателя Совмина.

— А вы, надо полагать, товарищ Корнилов? — повернулся Косыгин ко мне. — О ваших методах докладывали самому Леониду Ильичу.

Я почувствовал, как краснею от неожиданности. Доклады Брежневу это уже совсем другой уровень внимания к нашей работе.

— Виктор Алексеевич Корнилов, главный инженер совхоза, — представился я, пожимая протянутую руку. — Очень рад приветствовать вас в нашем хозяйстве, Алексей Николаевич. Честно говоря, мы просто применили научный подход к сельскому хозяйству.

Косыгин внимательно посмотрел на меня:

— Научный подход… А результаты впечатляющие. Производительность выросла втрое за полтора года, себестоимость снизилась на сорок процентов. Если такие темпы показать в масштабах страны…

Он не договорил, но смысл был понятен. Наш опыт рассматривался как потенциальная модель для всего сельского хозяйства СССР.

— Товарищ Корнилов, — продолжил председатель Совмина, доставая из портфеля блокнот, — расскажите вкратце, в чем суть ваших нововведений.

Я коротко изложил основные направления работы: электротрактор на солнечных батареях, автоматизированные мастерские с подъемниками собственного изготовления, системы радиосвязи для координации полевых работ, новые методы обработки почвы с применением достижений почвоведения.

Косыгин слушал внимательно:

— А экономический эффект подтвержден документально?

— Безусловно, — ответил Громов, протягивая папку с отчетами. — Все показатели сверены с областными и республиканскими статистическими управлениями.

Косыгин полистал документы:

— Валовая продукция с двухсот тысяч до шестисот тысяч рублей за два года… Рентабельность с пятнадцати до сорока пяти процентов… Если это не приписки…

— Алексей Николаевич, — твердо сказал я, — каждая цифра может быть проверена независимыми экспертами. Более того, приглашаю лично осмотреть все объекты и технологии.

— Вот это и сделаем, — решил Косыгин, убирая блокнот в портфель. — Полная инспекция с участием специалистов. Если ваш опыт действительно уникален, он должен быть изучен и распространен.

К нам подошел представитель областного руководства, мужчина лет пятидесяти в строгом костюме:

— Алексей Николаевич, транспорт готов. Начинаем осмотр с экспериментальных мастерских?

— Именно, — кивнул Косыгин. — Товарищ Корнилов, вы будете нашим гидом.

Кортеж из трех черных ЗИЛ-114 и двух УАЗ-469 охраны медленно двинулся по территории совхоза. Я сидел в первой машине рядом с Косыгиным, объясняя принципы планировки территории и размещения производственных объектов.

— Видите, Алексей Николаевич, — говорил я, указывая на проплывающие за окном строения, — мы изменили логистику совхоза. Мастерские, склады, заправочная станция размещены так, чтобы минимизировать холостые пробеги техники.

— Рационально, — одобрил председатель Совмина. — А экономия топлива какая получилась?

— Двадцать пять процентов только за счет оптимизации маршрутов, — ответил я. — Плюс еще пятнадцать процентов от технических усовершенствований.

Кортеж остановился у экспериментального бокса. Косыгин вышел из машины, внимательно осмотрел здание:

— Архитектура простая, но функциональная. А что внутри?

— Сейчас покажем, — пообещал я, открывая широкие ворота бокса.

Начиналась самая ответственная часть визита. Демонстрация конкретных достижений человеку, от мнения которого зависела судьба не только нашего совхоза, но и возможность распространения нашего опыта на всю страну.

К половине одиннадцатого утра мы уже находились в экспериментальном боксе, где царила деловая атмосфера осмотра. Косыгин методично изучал каждый узел электроподъемника, задавая конкретные технические вопросы и делая пометки в блокноте в кожаном переплете.

— Этот подъемник изготовлен вашими силами? — спросил он, обходя стальную конструкцию кругом и внимательно осматривая сварные швы.

— Да, Алексей Николаевич, — ответил я, указывая на детали механизма. — Из списанных деталей комбайнов и тракторов, по собственным чертежам. Винтовая передача от пресса ПС-1.6, электродвигатель АИР-90L, редуктор самодельный.

Косыгин присел на корточки, внимательно рассмотрел винтовую пару:

— А ресурс какой? Сколько циклов подъема-опускания выдерживает?

— По расчетам не менее пятидесяти тысяч циклов, — ответил я. — Фактически уже отработал восемь тысяч, никаких признаков износа.

Федька в чистом рабочем комбинезоне стоял у пульта управления, готовый продемонстрировать работу системы. Молодой слесарь-сварщик выглядел торжественно и слегка взволнованно, ведь не каждый день приходится показывать свою работу таким высоким гостям.

— А можно посмотреть в действии? — попросил Косыгин.

— Конечно, — согласился я. — Федор, покажите, как работает подъемник.

На платформе лежал блок двигателя ЯМЗ-240, массивная чугунная отливка весом около четырехсот килограммов. Федька нажал зеленую кнопку «Вверх», и платформа плавно начала подниматься, поднимая груз без малейших рывков или вибраций.

— Тихо работает, — отметил один из сопровождающих Косыгина, технический специалист в очках и сером костюме. — Обычные подъемники грохочут на всю мастерскую.

— А экономический эффект? — поинтересовался председатель Совмина, наблюдая за подъемом груза.

— Время капитального ремонта К-700 сократилось с четырнадцати до четырех дней, — доложил Громов, сверяясь с записями в блокноте. — При стоимости простоя трактора сто пятьдесят рублей в день экономия составляет полторы тысячи рублей с каждого ремонта.

— А сколько ремонтов в год? — уточнил Косыгин.

— Десять-двенадцать капитальных, — ответил я. — Плюс множество текущих. Общая экономия около двадцати тысяч рублей в год.

— При затратах на строительство бокса восемь тысяч рублей, — добавил директор. — Окупаемость пять месяцев.

Платформа достигла верхнего положения. Косыгин внимательно осмотрел зафиксированный груз, проверил надежность страховочных устройств:

— А безопасность? Что если отключат электричество во время работы?

Федька гордо показал систему ручного опускания:

— Алексей Николаевич, есть аварийная система. Через блоки можно опустить груз до пяти тонн силами двух человек.

— Продумано, — одобрил председатель Совмина. — И сколько у вас таких боксов?

— Пока два, — ответил я. — Планируем построить еще три к концу года.

Мы вышли из бокса и направились к следующему объекту, диспетчерской радиосвязи, размещенной в мастерских МТМ. Кортеж проехал мимо работающих в поле тракторов, и я обратил внимание Косыгина на скоординированность их действий.

— Видите, как четко работают машины? — сказал я, указывая на поле, где три трактора МТЗ-80 с культиваторами обрабатывали землю строго параллельными проходами. — Это результат радиокоординации.

В мастерских нас встретил Колька, который сегодня дежурил в диспетчерской. Молодой слесарь в чистом комбинезоне сидел за столом с тремя радиостанциями Р-105, большой картой полей и журналом переговоров.

— Алексей Николаевич, — объяснил я, подводя гостей к диспетчерскому столу, — отсюда координируется работа всей техники совхоза. Тракторы, комбайны, автотранспорт, все на связи.

Косыгин внимательно изучил схему частот, развешанную на стене:

— А дальность связи какая?

— До пятнадцати километров, — ответил Колька, поправляя наушники. — Покрываем всю территорию совхоза плюс ближайшие поля.

— Покажите, как это работает, — попросил председатель Совмина.

Колька взял микрофон:

— Василий Петрович, как дела на участке семь? Прием.

Из динамика сразу же прозвучал ответ:

— Диспетчерская, участок семь обрабатываю нормально. Осталось два гектара до обеда. Прием.

— А можете спросить про расход топлива? — предложил технический специалист из свиты Косыгина.

— Василий Петрович, сколько солярки потратили за утро? Прием.

— Диспетчерская, с утра ушло двадцать два литра. По счетчику еще на четыре часа работы хватит. Прием.

Помощник Косыгина записал цифры в блокнот:

— Точный учет расхода топлива. А экономия получается?

— Двадцать процентов, — ответил я. — Раньше механизаторы заправлялись с запасом, топливо расходовалось неэкономно. Теперь каждый литр на счету.

— При годовом расходе солярки восемьсот тонн экономия составляет сто шестьдесят тонн, — подсчитал Громов. — Это сто двенадцать тысяч рублей в год.

Из мастерских мы переехали на экспериментальные поля, где были продемонстрированы новые агротехнические приемы. Участок в пятьдесят гектаров был разделен на делянки с разными способами обработки почвы.

— Здесь мы применили метод минимальной обработки, — объяснял я, ведя комиссию вдоль делянок. — Вместо глубокой вспашки поверхностное рыхление с сохранением стерни.

На одной делянке стояли кукуруза высотой почти в человеческий рост, на другой подсолнечник с мощными стеблями и крупными корзинками. Контраст с обычными полями был разительным.

— А урожайность? — поинтересовался Косыгин, обрывая початок кукурузы и внимательно его осматривая.

— В среднем на тридцать процентов выше районной, — ответил главный агроном Токарев, доставая из папки таблицы. — Кукуруза дает семьдесят центнеров с гектара против пятидесяти в районе.

— За счет чего прибавка?

— За счет сохранения влаги в почве, — объяснил я. — Стерня задерживает снег зимой, весной влага не испаряется так быстро. Плюс органические удобрения по научной методике.

Председатель Совмина внимательно осмотрел корневую систему выкопанного растения кукурузы:

— Корни мощные, хорошо развитые. А удобрения какие применяете?

— Комплексные, NPK в оптимальном соотношении, — ответил Токарев. — Плюс микроэлементы, плюс органика. Все по результатам анализа почв.

Следующим объектом была животноводческая ферма с автоматизированной системой учета надоев. В светлом помещении коровника стояли ряды станков с черно-пестрыми коровами, выглядящими ухоженными и здоровыми.

— Средний надой? — спросил Косыгин, наблюдая за процессом доения.

— Четыре тысячи двести литров на корову в год, — с гордостью ответил зоотехник Семен Кузьмич. — Против трех тысяч по району.

— А кормовая база?

— Собственного производства, — объяснил он, ведя комиссию вдоль кормушек. — Силос, сенаж, концентраты. Рацион сбалансирован по всем питательным веществам.

Косыгин задержался у доильной установки, изучая автоматические счетчики молока:

— Учет ведется по каждой корове?

— Точно, — подтвердил зоотехник. — Видим продуктивность каждого животного, можем вовремя выявить заболевания, оптимизировать рационы.

К обеду осмотр основных объектов был завершен. Комиссия разместилась в конференц-зале административного здания, где я представил сводную презентацию достижений совхоза за два года.

На стенах висели графики роста производительности, схемы технологических процессов, фотографии модернизированного оборудования. Косыгин внимательно изучал каждый материал, задавая уточняющие вопросы.

— Итак, — подвел он итоги, закрывая блокнот, — за два года валовая продукция выросла втрое, себестоимость снизилась на сорок процентов, производительность труда увеличилась в два с половиной раза. Если эти цифры достоверны…

— Алексей Николаевич, — прервал его Громов, — приглашаю независимых экспертов проверить любые показатели.

— Проверим, — пообещал председатель Совмина. — А пока что впечатления самые положительные. Товарищ Корнилов, ваш опыт может стать основой для реформирования всего сельского хозяйства страны.

Я почувствовал, как сердце забилось чаще. Такая оценка превосходила все мои ожидания.

— Но для этого, — продолжил Косыгин, — нужно изучить возможности масштабирования. Можно ли применить ваши методы в других природно-климатических зонах, с другим составом почв, при других экономических условиях?

— Думаю, можно, — ответил я. — Основные принципы универсальны: научный подход, техническая модернизация, точный учет ресурсов, мотивация работников.

— Тогда у меня есть предложение, — сказал Косыгин, поднимаясь из-за стола. — Но обсудим его отдельно.

Официальная часть визита подходила к концу, но я чувствовал, что главный разговор еще впереди.

К половине седьмого вечера правительственная комиссия завершила официальную программу, и Алексей Николаевич Косыгин выразил желание провести неформальную беседу. Я пригласил его к себе домой, скромный деревянный дом за холмом казался более подходящим местом для откровенного разговора, чем официальные кабинеты.

Вечер выдался теплым и тихим. Солнце клонилось к закату, окрашивая поля совхоза в золотистые тона. С окна открывался прекрасный вид на всю территорию хозяйства: аккуратные прямоугольники полей, современные постройки ферм и мастерских, дороги с движущейся техникой.

Мы сидели за простым деревянным столом на веранде, покрытой потертой клеенкой в синюю клетку. На столе стоял большой самовар из красной меди, фарфоровые чашки с блюдцами, сахарница из прессованного стекла и тарелка с домашним печеньем. Обстановка была подчеркнуто простой, далекой от правительственных приемов.

Косыгин сидел в плетеном кресле, сняв пиджак и ослабив галстук. Он выглядел расслабленным, но взгляд оставался внимательным и проницательным. В руках он держал стакан крепкого чая в подстаканнике с гербом СССР.

— Виктор Алексеевич, — начал он, отпивая глоток чая, — сегодняшний осмотр произвел на меня сильное впечатление. То, что вы создали здесь за полтора года, можно без преувеличения назвать экономическим чудом.

— Алексей Николаевич, — ответил я, наливая себе чай из самовара, — я просто применил знания, полученные в институте, плюс здравый смысл и немного энтузиазма.

— Немного энтузиазма? — усмехнулся Косыгин. — Товарищ Корнилов, вы скромничаете. Увеличить производительность в два с половиной раза за такой короткий срок — это результат глубокого понимания экономических процессов.

За окнами веранды слышались вечерние звуки сельской жизни: мычание коров, возвращающихся с пастбища, далекий гудок поезда на железнодорожной ветке. Обычная, размеренная жизнь советской деревни.

— Алексей Николаевич, — сказал я, ставя стакан на блюдце, — а каково ваше мнение о возможности распространения нашего опыта?

Косыгин задумчиво смотрел на поля, где догорали последние лучи солнца:

— Именно об этом я и хотел поговорить. Ваши методы действительно могут стать основой для модернизации всего сельского хозяйства страны. Но для этого нужна серьезная организационная работа.

Помощник принес папку с документами и положил ее на стол. Косыгин сказал:

— Виктор Алексеевич, в Москве вы могли бы внедрить ваши методы в масштабах всей страны. У нас в Госплане есть вакансия начальника отдела сельскохозяйственного планирования.

Я почувствовал, как сердце забилось чаще. Предложение работы в Госплане СССР — это карьерная вершина, о которой могли только мечтать тысячи специалистов по всей стране.

— Должность предполагает участие в разработке пятилетних планов развития сельского хозяйства, — продолжил Косыгин. — Координацию внедрения передовых технологий, контроль за выполнением государственных программ. Зарплата четыреста рублей в месяц плюс служебная квартира в центре Москвы.

Четыреста рублей это в четыре раза больше моей нынешней зарплаты главного инженера совхоза. Квартира в центре Москвы, мечта миллионов советских граждан.

— Алексей Николаевич, — сказал я после паузы, — предложение очень заманчивое. Но у меня есть сомнения.

— Какие именно?

— В Москве я буду заниматься планированием и контролем. А здесь непосредственно созиданием. Разница принципиальная.

Косыгин внимательно посмотрел на меня:

— Товарищ Корнилов, в центральном аппарате вы сможете влиять на развитие сельского хозяйства всей страны. Разве это не более важно, чем работа в одном совхозе?

Я встал из-за стола, прошелся по веранде, глядя на вечерний пейзаж:

— Алексей Николаевич, я понимаю важность предложения. Но здесь мое дело, мои люди. Те, кто поверил в новые идеи, кто помогал воплощать их в жизнь.

— Люди поймут, — возразил председатель Совмина. — Карьерный рост это нормально.

— Дело не в карьере, — объяснил я, возвращаясь к столу. — В Москве я буду чиновником, пусть и высокопоставленным. А здесь творцом, экспериментатором, человеком, который своими руками создает будущее.

В этот момент послышался стук в дверь. Я открыл и увидел почтальона, пожилого мужчину в форменной фуражке и сумкой через плечо.

— Виктор Алексеевич, — сказал он, протягивая конверт, — письмо для вас. Из Москвы, авиапочтой.

Я взял конверт и увидел знакомый почерк: «Корнилову В. А., совхоз „Заря“, Алтайский край». Обратный адрес: «Г. Морозова, Москва, общежитие ВШМ».

— Простите, Алексей Николаевич, — обратился я к Косыгину, — письмо от близкого человека. Можно прочитать?

— Конечно, — кивнул он, отпивая чай.

Я вскрыл конверт и развернул лист бумаги, исписанный знакомым аккуратным почерком синими чернилами:

'Дорогой Витя!

Учеба в Москве подходит к концу. Курсы дали мне много, познакомилась с передовым опытом комсомольской работы, изучила методы организации молодежи в масштабах всей страны. Но чем больше узнавала о работе в центральных органах, тем яснее понимала одну вещь.

Мое место не в московских кабинетах, а рядом с тобой, в нашем совхозе. Здесь настоящая жизнь, настоящее дело, люди, которые не на словах, а на деле строят коммунизм. В Москве много говорят о передовом опыте, а мы этот опыт создаем.

Витя, я поняла еще одну важную вещь. За эти месяцы разлуки я осознала, что ты не просто коллега или товарищ. Ты человек, с которым хочу связать свою жизнь. Человек, которого люблю.

Если ты готов к серьезным отношениям, если готов создать семью, я жду. Возвращаюсь через неделю. Будем вместе строить будущее нашего совхоза, нашей страны, нашей семьи.

Твоя Галя.

p.s. Знаю, что тебе делали предложения о работе в Москве. Но подумай: здесь ты нужен больше, чем там. Здесь ты незаменим.'

Я медленно сложил письмо, чувствуя, как что-то важное встает на свои места в душе. Косыгин терпеливо ждал, не задавая вопросов.

— Алексей Николаевич, — сказал я, убирая письмо в карман, — решение принято. Благодарю за высокое доверие, но остаюсь здесь.

— Окончательно? — переспросил председатель Совмина.

— Окончательно. Судьба сама решает за меня. Здесь мое дело, здесь моя семья, здесь мое будущее.

Косыгин внимательно посмотрел на меня, потом кивнул:

— Понимаю. Возможно, вы правы. Хороших организаторов много, а настоящих творцов единицы.

— А как же распространение опыта?

— Опыт будем изучать и распространять без вашего переезда в Москву, — решил он. — Создадим на базе вашего совхоза экспериментальную станцию, куда будут приезжать специалисты со всей страны.

— Это было бы замечательно, — обрадовался я.

Мы сидели до позднего вечера, обсуждая планы создания учебно-экспериментального центра на базе совхоза «Заря». Когда Косыгин уезжал, он пожал мне руку и сказал:

— Виктор Алексеевич, вы сделали правильный выбор. Страна нуждается в людях, которые не ищут теплых кабинетов, а остаются там, где могут принести максимальную пользу.

Провожая правительственную делегацию, я думал о том, что сегодня принял одно из важнейших решений в жизни. Отказался от блестящей карьеры в пользу настоящего дела. Выбрал созидание вместо администрирования. Остался верен себе, своим принципам, своим людям.

Скоро вернется Галя. И тогда начнется новая глава нашей общей жизни, и личной, и профессиональной.

Будущее виделось ясным и светлым, полным новых свершений и побед.