Фермер 3. Железный конь

Глава 2 Осмотр

К половине одиннадцатого наша процессия, московские гости, Громов, Володя и я, направилась к первому пункту осмотра.

Макаров, Беляев и Лаптев шли в дорогих пальто и каракулевых шапках, их дыхание превращалось в белые облачка на морозном воздухе. Громов семенил рядом в своем лучшем зимнем пальто, периодически поправляя орденские планки.

— Начнем с наших нынешних мастерских, — предложил я, указывая на длинное одноэтажное здание МТМ. — Здесь вы увидите, с чего мы начинали.

Машинно-тракторные мастерские представляли собой типовое строение советской постройки. Кирпичные стены, покрытые штукатуркой и побеленные известью, шиферная крыша, большие ворота для въезда техники. Внутри размещались слесарные верстаки, токарные станки 1К62, фрезерный станок 6Р82, сварочные аппараты ТД-500 и куча самодельного оборудования.

— Скромновато, — заметил Лаптев, окидывая взглядом помещение. — Для центра союзного значения потребуется нечто более представительное.

Семеныч, который работал возле верстака в замасленной телогрейке, поднял голову от ремонтируемой детали:

— Главное не внешний вид, а что руки делают, — буркнул экскаваторщик, не обращая внимания на высоких гостей.

Беляев заинтересованно подошел к самодельному стенду для диагностики двигателей:

— А это что за устройство?

— Собственная разработка товарища Корнилова, — гордо ответил Володя. — Позволяет определять неисправности двигателя по звуку и вибрации без разборки.

Заместитель министра внимательно изучил конструкцию из деталей списанной техники, соединенных самодельными креплениями:

— Интересное решение. А документация есть?

— Конечно, — я достал из папки схемы и чертежи. — Все наши рационализаторские предложения оформляются должным образом.

Лаптев тем временем тоже снисходительно осмотрел устройство:

— Виктор Алексеевич, понимаете, для обучения специалистов союзного уровня нужны стандартизованные решения, а не кустарные поделки.

Дядя Вася, который подошел посмотреть на гостей, не выдержал:

— Кустарные поделки? Да эта «поделка» нам три трактора за зиму отремонтировать помогла! А сколько денег сэкономили!

Макаров поднял руку, останавливая назревающий конфликт:

— Товарищи, и традиционный опыт, и новые подходы имеют свое место. Главное — эффективность.

Мы вышли из мастерских и направились к учебному полигону. По дороге Беляев расспрашивал о технических деталях нашей системы орошения:

— А какова производительность ваших дождевальных машин в реальных условиях?

— «Альфа» и «Бета» обрабатывают по сто двадцать гектаров за двенадцать часов, — ответил Володя, сверяясь с записями в блокноте. — а вот «Берта»…

— «Берта» требует особого подхода, — закончил я. — Но когда находишь с ней общий язык, работает не хуже остальных.

— Особый подход к технике? — удивился Лаптев. — Это несерьезно для учебного центра.

Семеныч, который присоединился к нашей группе, усмехнулся:

— А вы попробуйте с ней поработать без особого подхода. Сразу встанет и ни в какую не пойдет.

На учебном полигоне нас встретило впечатляющее зрелище. Дождевальные машины стояли на своих участках, их длинные консольные фермы возвышались над полем как металлические гиганты.

Система трубопроводов, насосные станции, пульты управления. Все это произвело сильное впечатление даже на московских гостей.

Макаров остановился возле центральной башни «Альфы»:

— Внушительно. А это импортная техника?

— Немецкого производства, ДМ-100 «Фрегат», — пояснил я. — Поставка по линии технического сотрудничества. Мы адаптировали ее под наши условия.

— И как результаты эксплуатации? — поинтересовался Беляев.

Володя развернул журнал наблюдений:

— За прошлый сезон обработали восемьсот гектаров. Урожайность на орошаемых участках выросла в полтора раза по сравнению с богарными землями.

— А обучение операторов сколько времени занимает? — спросил Макаров.

— Три недели полного курса, — ответил я. — Неделя теории, две недели практики. За полгода мы подготовили сорок два специалиста для семи районов области.

Лаптев записывал каждую цифру:

— Сорок два человека в год… А для союзного центра нужно минимум пятьсот. Понимаете масштаб задачи?

— Понимаю, — кивнул я. — Потребуется серьезное расширение материальной базы.

Беляев указал на пустое поле размером примерно пятьдесят гектаров:

— А вот здесь планируется строительство нового комплекса?

— Именно, — подтвердил Громов. — Земля выделена решением крайисполкома. Коммуникации можно подвести от существующих сетей.

Макаров прошелся по краю будущей стройплощадки, оценивая рельеф:

— Место подходящее. Ровная местность, удобные подъезды, рядом железная дорога для доставки техники.

— Иван Петрович, — обратился к нему Лаптев, — а не стоит ли рассмотреть альтернативные площадки? Может быть, ближе к областному центру?

Я почувствовал подвох в вопросе:

— Николай Павлович, здесь уже создана вся инфраструктура. Система орошения, мастерские, кадры. Начинать с нуля в другом месте, значит потерять три года работы.

— Виктор Алексеевич прав, — поддержал Беляев. — Экономически выгоднее развивать существующую базу.

Мы направились к зданию НИО, последнему пункту осмотра. По дороге Макаров расспрашивал о кадровом составе:

— А научные сотрудники у вас есть?

— Кутузов Петр Васильевич, лаборант-исследователь, — ответил я. — Плюс Елена Карловна Миллер, наш консультант по переводу технической документации.

— Этого явно недостаточно для центра такого уровня, — заметил Лаптев. — Нужны кандидаты наук, доценты, профессора.

В НИО Беляев с интересом изучал наши разработки. Самодельные приборы, чертежи модернизированной техники, образцы деталей, все это говорило о серьезной технической работе.

— А это что? — он указал на схему электрического трактора, над которой я работал в свободное время.

— Экспериментальный проект, — ответил я осторожно. — Попытка создать сельхозмашину на электрической тяге.

— Любопытно, — Беляев внимательно изучил чертежи. — А практические испытания проводились?

— Пока только теоретические расчеты, — признался я. — Для полноценных экспериментов нужна более серьезная материальная база.

Лаптев скептически покачал головой:

— Виктор Алексеевич, боюсь, такие эксперименты отвлекают от основных задач. Центр должен обучать работе с серийной техникой, а не заниматься фантазиями.

Макаров внимательно рассматривал схемы:

— А почему бы и нет? Советская наука должна опережать время. Если идея перспективная, стоит ее проработать.

К концу осмотра настроение московских гостей стало вполне благожелательным. Беляев делал заметки в блокноте, Макаров задавал конкретные вопросы о сроках и ресурсах.

— Общее впечатление положительное, — резюмировал заместитель министра. — База есть, кадры растут, результаты налицо. Можно развивать проект.

— Но потребуется серьезная реорганизация, — добавил Лаптев. — Новая структура управления, четкое планирование, контроль качества.

— Это само собой, — согласился Макаров. — Николай Павлович как раз и займется организационными вопросами.

Беляев посмотрел на часы:

— А теперь, товарищи, главная новость. Первая партия чехословацкой техники прибудет уже через месяц. Тракторы «Зетор-50», комбайны «Фортшритт Е-512», культиваторы и сеялки. Документация полностью на чешском языке.

Он сделал многозначительную паузу:

— Надеемся, у вас найдутся переводчики?

Я почувствовал, как все взгляды обратились ко мне.

— Найдем решение, — ответил я уверенно. — У нас есть опыт работы с немецкой документацией. Чешский язык освоим.

— Отлично, — удовлетворенно кивнул Беляев. — Тогда через месяц ждите первый эшелон.

Лаптев не упустил возможности вставить свое слово:

— Виктор Алексеевич, а не стоит ли заранее найти профессиональных переводчиков? В области наверняка есть специалисты.

— Николай Павлович прав, — согласился Макаров. — Техническая документация требует точного перевода. Ошибка может стоить дорого.

Возвращаясь к конторе, я размышлял о том, что увидел и услышал. Масштаб проекта действительно превосходил все ожидания. Два миллиона рублей, пятьсот специалистов в год, техника из трех стран, это вызов совершенно иного уровня.

Но больше всего меня беспокоило поведение Лаптева. Каждая его реплика направлена на то, чтобы подчеркнуть сложность задач и ограниченность наших возможностей. Он методично создавал почву для будущего перехвата управления проектом.

— Володя, — тихо сказал я молодому инженеру, — готовьтесь к серьезным испытаниям. Игра только начинается.

К часу дня вся наша процессия направилась в столовую совхоза, где Зинаида Петровна готовила торжественный обед в честь московских гостей. Повариха явно постаралась. На столах красовались белоснежные скатерти, хрустальные бокалы и лучшая посуда из сервиза, который берегли для особых случаев.

— Товарищи дорогие, милости просим! — встретила нас Зинаида Петровна в праздничном красном платье поверх обычного белого халата. На голове вместо рабочей косынки красовался нарядный платок с цветочным узором. — Обед по высшему разряду приготовила!

Макаров и Беляев любезно поблагодарили за гостеприимство, Лаптев деловито осмотрел сервировку и одобрительно кивнул. На столах дымился борщ украинский со сметаной, аппетитно пахли котлеты, золотистый картофель, соленые огурцы и квашеная капуста собственного приготовления.

— Зинаида Петровна наша гордость, — похвалился Громов, усаживая гостей за стол. — Ее кулинарные таланты известны на весь район.

В этот момент в столовую вошла Галя в строгом костюме темно-серого цвета с белой блузкой. Волосы аккуратно уложены, легкий макияж подчеркивал естественную красоту. В руках папка с документами и ручка. Выглядела она профессионально и в то же время очень привлекательно.

— Галина Петровна Морозова, секретарь комсомольской организации совхоза, — представил ее Громов.

Макаров поднялся, галантно пожал протянутую руку:

— Очень приятно. Слышал, что у вас здесь активная молодежная работа.

— Стараемся, Иван Петрович, — ответила Галя с улыбкой. — Комсомольцы участвуют во всех технических новшествах. Без их энтузиазма многие проекты просто не состоялись бы.

Беляев заинтересованно посмотрел на нее:

— А какое у вас образование, товарищ Морозова?

— Педагогический институт, исторический факультет, — ответила Галя, садясь за стол рядом со мной. — Но здесь приходится изучать и технические вопросы. Виктор Алексеевич хороший учитель.

Лаптев внимательно наблюдал за Галей, явно оценивая ее как потенциального союзника или конкурента.

За обедом разговор шел в неформальной обстановке. Макаров расспрашивал о жизни совхоза, быте работников, социальных вопросах. Беляев интересовался техническими деталями, которые не успел выяснить во время осмотра.

— А кадровый вопрос как решается? — поинтересовался заместитель министра, отпивая из бокала красного вина «Кагор». — Молодежь остается в селе или уезжает в города?

— По-разному, — честно ответил Громов. — Кто-то остается, особенно после того, как появились интересные проекты. А кто-то стремится в областной центр.

— Это естественно, — заметил Лаптев. — Амбициозная молодежь должна иметь возможности для роста.

Галя внимательно слушала разговор, периодически делая заметки в блокноте. Я заметил, как живо блестели ее глаза, когда речь заходила о перспективах развития.

— А у вас, товарищ Морозова, есть планы на будущее? — неожиданно обратился к ней Беляев.

Галя слегка смутилась от прямого вопроса:

— Планы? Ну… работать здесь, развивать комсомольскую организацию, помогать техническим проектам…

— Понятно, — кивнул Беляев. — А не хотели бы повысить квалификацию? У нас в Москве есть годичные курсы руководителей комсомольских организаций крупных предприятий.

Воздух в столовой словно сгустился. Галя удивленно подняла глаза, я почувствовал, как напряглись мышцы. Громов перестал жевать котлету.

— Курсы в Москве? — переспросила Галя, стараясь скрыть волнение.

— Именно, — продолжил Беляев, явно получая удовольствие от произведенного эффекта. — При ЦК ВЛКСМ. Очень престижная программа для перспективных кадров. Изучение передового опыта, стажировки на крупнейших предприятиях, работа с лучшими специалистами страны.

Лаптев тут же подхватил тему:

— Галина Петровна, это же прекрасная возможность! Такие курсы открывают дорогу к серьезной карьере в комсомольских и партийных органах.

Галя бросила быстрый взгляд на меня, но я старался сохранять нейтральное выражение лица:

— Это… это очень заманчиво, — сказала она осторожно. — Но у нас здесь столько планов, проектов…

— Планы никуда не денутся, — мягко заметил Макаров. — А вот такая возможность может больше не представиться. Курсы начинаются в сентябре, длятся год. Полная стипендия, общежитие в Москве, по окончании перспектива работы в аппарате ЦК ВЛКСМ.

— В аппарате ЦК? — Галя не скрывала удивления.

— А почему бы и нет? — улыбнулся Беляев. — Молодая, образованная, с практическим опытом работы. Именно такие кадры нам нужны.

Я чувствовал, как внутри все сжалось. Предложение было серьезным. г

Год в Москве, престижные курсы, карьерные перспективы всесоюзного масштаба. Против этого трудно что-то возразить.

— Виктор Алексеевич, — обратился ко мне Лаптев с легкой улыбкой, — вы же не будете препятствовать карьерному росту товарища Морозовой?

Все взгляды обратились ко мне. Галя смотрела особенно внимательно, ожидая реакции.

— Конечно, нет, — ответил я как можно спокойнее. — Галина Петровна сама должна решать свое будущее. Если считает, что московские курсы пойдут ей на пользу, я только поддержу.

— Вот и отлично! — обрадовался Беляев. — Тогда вопрос можно считать решенным.

— Подождите, — вмешалась Галя, слегка покраснев. — Я же еще не сказала, что согласна. Мне нужно подумать, посоветоваться…

— С кем посоветоваться? — удивился Лаптев. — Возможность блестящая, сомнений быть не может.

Громов попытался сгладить ситуацию:

— Товарищи, давайте не будем торопить девушку. Такое решение требует обдумывания.

— Конечно, конечно, — согласился Макаров. — У вас есть время до конца месяца подать документы. Анатолий Сергеевич оставит все необходимые контакты.

За столом наступила пауза. Зинаида Петровна суетливо подливала чай, пытаясь разрядить атмосферу. Галя смотрела в тарелку, явно обдумывая услышанное.

— А какова программа курсов? — поинтересовалась она, поднимая глаза.

Беляев оживился:

— Очень насыщенная! Теория управления, экономика, идеологическая работа, изучение зарубежного опыта. Стажировки на крупнейших заводах, в научных институтах, в обкомах партии.

— Плюс культурная программа, — добавил Лаптев. — Театры, музеи, встречи с выдающимися людьми. Москва ведь не только административный центр, но и культурная столица.

Я видел, как загорались глаза Гали. Предложение действительно было заманчивым. Жля девушки из сибирского совхоза это шанс увидеть большой мир.

— А после курсов обязательно работать в Москве? — спросила она.

— Не обязательно, — ответил Беляев. — Можно вернуться в свой регион, но уже с гораздо более высокой квалификацией. Или остаться в столице, если появится подходящая должность.

— Галина Петровна, — вмешался Лаптев, — вы же понимаете, что отказываться от такой возможности просто неразумно? В вашем возрасте нужно строить карьеру, а не зарываться в глубинке.

Слово «глубинка» прозвучало особенно болезненно. Галя вскинула голову:

— Николай Павлович, наш совхоз не глубинка. Здесь делаются дела союзного значения.

— Безусловно, — поспешно согласился Лаптев. — Я имел в виду перспективы личного роста.

Макаров внимательно наблюдал за нашим разговором. Чувствовалось, что заместитель министра прекрасно понимает подоплеку происходящего.

— Товарищи, — сказал он дипломатично, — предложение сделано, время для размышлений есть. Давайте не будем настаивать.

— Конечно, — кивнула Галя. — Спасибо за предложение. Я серьезно его обдумаю.

Беляев достал из портфеля визитную карточку:

— Вот мои координаты. Если решите участвовать, звоните в любое время.

Обед завершился тостом за сотрудничество и успехи советского сельского хозяйства. Московские гости готовились к отъезду, но атмосфера была уже совсем иной.

Предложение Гале изменило расклад. Теперь речь шла не только о технических проектах, но и о личных судьбах.

Когда гости ушли одеваться к машинам, Галя задержалась в столовой:

— Витя, — тихо сказала она, — что ты об этом думаешь?

Я посмотрел в ее глаза, полные надежды и тревоги одновременно:

— Думаю, что это действительно большая возможность. И ты должна сама принять решение.

— А ты… ты не против?

Вопрос повис в воздухе. Я понимал, что мой ответ может определить нашу дальнейшую судьбу. Но сказать правду, что боюсь потерять ее, что не готов к серьезным отношениям, что скрываю свое прошлое, не мог.

— Галя, — сказал я осторожно, — я хочу, чтобы ты была счастлива. И если московские курсы сделают тебя счастливой…

Я не договорил. Галя кивнула, но в ее глазах мелькнуло разочарование:

— Понятно. Значит, решать мне.

Она взяла свою папку и направилась к выходу. Я остался в пустой столовой, понимая, что только что упустил важный момент. Возможно, самый важный в наших отношениях.

За окном московские машины готовились к отъезду. Через час здесь снова будет обычная жизнь сибирского совхоза. Но что-то изменилось безвозвратно.