Фермер 3. Железный конь

Глава 16 Кадровые перестановки

За окном моего дома серое утро встречало меня мелким моросящим дождем и низкими тучами, закрывающими горизонт. Термометр за стеклом показывал плюс восемь градусов, прохладно для середины мая.

Умывшись холодной водой из алюминиевого рукомойника, я побрился опасной бритвой перед треугольным зеркалом в деревянной раме и надел чистую белую рубашку из хлопчатобумажной ткани. Поверх нее натянул шерстяной свитер темно-синего цвета, связанный местными мастерицами, и завершил утренний туалет плащом-дождевиком вместо обычной телогрейки.

На завтрак разогрел вчерашнюю гречневую кашу и заварил крепкий чай в эмалированном чайнике с отбитым носиком.

К половине седьмого утра я был уже у здания НИО. Дождь усилился, и я поспешил укрыться в знакомом помещении, которое встретило меня привычным запахом машинного масла, паяльной кислоты и легкой сырости от непогоды.

За своим рабочим местом у микроскопа МБИ-6 уже сидел Петр Васильевич Кутузов в чистом белом халате поверх обычной одежды. На носу у него были очки в металлической оправе, а рядом лежал самодельный паяльник. Лаборант склонился над жестяной коробкой из-под конфет «Мишка на Севере», где хранились радиодетали, и нервно перебирал транзисторы КТ315, словно четки.

— Доброе утро, Петр Васильевич, — поздоровался я, снимая дождевик и вешая его на крючок у двери.

— Доброе утро, Виктор Алексеевич, — отозвался лаборант, поднимая голову от коробки с деталями. — Рано сегодня. А вот Володи Семенова что-то нет.

Я машинально посмотрел на рабочий стол молодого инженера у окна. Стол аккуратно убран, папки с чертежами сложены в стопку, логарифмическая линейка лежала в футляре. Обычно к половине седьмого Володя уже был на месте, разбирал документы и готовил план работ на день.

— А где он? — спросил я, чувствуя легкую тревогу.

— Не знаю, — Кутузов поправил очки и закрыл коробку с радиодеталями. — Вчера работал до позднего вечера, схему зарядного устройства дорабатывал. А с утра его нет.

Я подошел к столу Володи, заглянул в его блокнот, оставленный открытым. Последняя запись сделана вчера: «Проверить контакты реле К1 и К2. Измерить сопротивление изоляции. Рассчитать ток зарядки для 20 аккумуляторов».

Аккуратный почерк, точные технические формулировки. Ничего необычного.

Дверь тихо скрипнула, и в помещение вошел Вацлав Новак. Аспирант был в темном костюме поверх белой рубашки с накрахмаленным воротничком, поверх длинная шерстяная шинель темно-серого цвета, влажная от дождя. В руках он держал кожаную папку с переведенными документами и холщовую сумку с книгами.

— Доброе утро, — поздоровался он, снимая очки и протирая запотевшие от влажности стекла чистым платком. — Погода сегодня неважная. Дождь как из ведра.

— Вацлав Йозефович, а вы случайно не видели Володю? — спросил я, помогая ему повесить мокрую шинель на крючок.

— Владимира Ивановича? — Новак задумался, поправляя галстук. — Нет, не видел. А что-то случилось?

— Да нет, просто его с утра нет, а обычно он раньше всех приходит, — объяснил я, но внутреннее беспокойство нарастало.

Новак подошел к своему рабочему столу, аккуратно разложил папки с переводами и достал из сумки толстый чешско-русский технический словарь в потертом переплете. Движения у него были неуверенные, и я заметил, что аспирант выглядит обеспокоенным.

— Виктор Алексеевич, — сказал он тихо, оглядываясь по сторонам, хотя в НИО кроме нас никого не было, — вчера вечером, когда я шел в гостиницу, видел возле дома Володи машину. УАЗ с районными номерами.

— УАЗ? — насторожился я. — А не помните, какого цвета?

— Болотного, — ответил Новак, надевая очки для чтения. — Как у того товарища, который приезжал проверять нашу работу. Хрущева, кажется?

Кутузов отложил паяльник и подошел к нам:

— Петр Васильевич, а может, это связано с нашим электротрактором? Я слышал, что в районе недовольны экспериментами. Говорят, что государственные деньги тратим на ерунду.

— От кого слышали? — поинтересовался я.

— Да так, разговоры в столовой, — неопределенно ответил лаборант. — Кротов рассказывал, что механизаторы из других совхозов критикуют наши новшества. Мол, чудят в «Заре», а потом всем отвечать придется.

Новак открыл папку с переводами, но я заметил, что он часто поглядывает на часы, самодельные, с кожаным ремешком, видимо, оставшиеся от отца.

— Виктор Алексеевич, — сказал аспирант осторожно, — может, это связано с нашим проектом? Вчера, когда переводил последние разделы документации, думал о том, что мы создаем довольно заметное нововведение. А власти не всегда любят слишком заметные эксперименты.

За окнами НИО дождь усилился, застучал по стеклам крупными каплями. В помещении стало прохладнее, и печь-буржуйка в углу плохо грела из-за сырости. Я подбросил в топку несколько поленьев березовых дров, но настроение от этого не улучшилось.

— Будем ждать, — решил я, хотя тревога нарастала. — Может, Володя просто проспал или заболел.

Но в глубине души я понимал, что дело не в болезни. Слишком много совпадений. Визит Хрущева после испытаний электротрактора, критические замечания Лаптева, теперь загадочное исчезновение главного помощника. Чувствовалось, что против нас готовится что-то серьезное.

Кутузов вернулся к микроскопу, но работал рассеянно, время от времени поглядывая на пустое место Володи. Новак раскрыл документы, но переводил медленно, часто отвлекаясь. Атмосфера в НИО стала напряженной, хотя внешне все выглядело как обычно.

За окном продолжал моросить серый майский дождь, и почему-то казалось, что это плохая примета.

Кабинет Николая Павловича Лаптева на втором этаже здания райкома партии выглядел образцово. За массивным письменным столом из карельской березы, покрытым зеленым сукном, сидел заместитель директора по кадрам в строгом костюме темно-серого цвета с безупречно белой рубашкой и темным галстуком в тонкую полоску. На стенах висели портреты партийных руководителей в золоченых рамах, красные знамена с золотой бахромой, стенд с фотографиями передовиков производства.

На столе аккуратно разложены папки с документами, стояли хрустальная пепельница и настольная лампа с зеленым абажуром. У окна, выходящего на центральную площадь райцентра, размещался небольшой столик с чайным сервизом — хрустальные стаканы в серебряных подстаканниках, сахарница, тарелка с печеньем «Юбилейное».

Владимир Семенов сидел в кресле напротив стола, неловко держа в руках стакан горячего чая. Молодой инженер был в лучшем костюме темно-синего цвета, белой рубашке и темном галстуке, но чувствовал себя явно неуютно в официальной обстановке. Русые волосы аккуратно причесаны, очки в пластмассовой оправе тщательно протерты, но руки слегка дрожали от волнения.

— Владимир Иванович, — начал Лаптев доверительным тоном, откинувшись на спинку кожаного кресла, — позвольте сразу перейти к делу. Ваши способности заметили в области. Такие кадры, как вы, нужны не в совхозах, а в руководящих органах.

Володя осторожно поставил стакан на блюдце, стараясь не греметь посудой:

— Николай Павлович, но я дал слово Виктору Алексеевичу помогать с проектами. У нас столько планов…

Лаптев встал и подошел к окну, заложив руки за спину. За стеклом виднелась центральная площадь райцентра с памятником Ленину, двухэтажные здания администрации, несколько магазинов. Обычная жизнь провинциального городка.

— Планы планами, — сказал он, не оборачиваясь, — а карьера важнее. Сегодня вы помощник агронома в совхозе, завтра можете стать заместителем министра сельского хозяйства РСФСР.

— Заместителем министра? — удивился Володя, поправляя очки.

— А почему нет? — Лаптев повернулся к нему с улыбкой. — Посмотрите на биографии нынешних руководителей. Многие начинали с низовых должностей. Надо просто попасть в нужное время в нужное место.

Он вернулся к столу, достал из папки несколько фотографий и разложил их перед молодым инженером:

— Вот что вас ждет в областном центре. Трехкомнатная квартира в новом доме на проспекте Ленина. Центральное отопление, горячая вода, телефон. Служебная машина «Москвич-412», голубого цвета, совсем новая.

Володя наклонился над фотографиями. Квартира действительно выглядела привлекательно: просторные комнаты с высокими потолками, современная мебель, большие окна. Машина блестящая, только что с завода.

— А зарплата? — практично поинтересовался молодой инженер.

— Двести восемьдесят рублей в месяц, — спокойно ответил Лаптев. — Плюс премии, плюс командировочные, плюс различные доплаты. В итоге около четырехсот рублей ежемесячно.

— Четыреста рублей! — ахнул Володя. В совхозе он получал сто двадцать рублей, и это считалось неплохой зарплатой для молодого специалиста.

— Это еще не все, — продолжил Лаптев, усаживаясь обратно в кресло. — Путевки в санатории Крыма и Кавказа, спецраспределители с дефицитными товарами, возможность командировок в братские социалистические страны.

Володя молчал, обдумывая услышанное. Предложение было заманчивым, даже головокружительным для парня из деревни, который еще два года назад жил в общежитии техникума.

— Но что с нашей работой здесь? — спросил он наконец. — Электротрактор, новые разработки… Я не могу бросить Виктора Алексеевича в такой момент.

Лаптев наклонился вперед, говоря доверительным тоном:

— Владимир Иванович, а что если я скажу вам по секрету, что будущее этих экспериментов весьма туманно? Электротрактор это, конечно, интересно, но практической ценности мало. Дорого, сложно, ненадежно.

— Но ведь он работает, — возразил Володя. — Мы сами видели.

— Работает в тепличных условиях, — покачал головой Лаптев. — А что будет зимой, при морозе в сорок градусов? Что будет при интенсивной эксплуатации? Аккумуляторы сядут, и что тогда?

Он встал и прошелся по кабинету:

— К тому же, в области вы сможете влиять на внедрение инноваций в масштабах всего региона, а не одного совхоза. Представьте: под вашим руководством сотни хозяйств осваивают новые технологии.

— А Виктор Алексеевич как отнесется? — тихо спросил Володя.

— Виктор Алексеевич человек умный, он поймет, — успокоил Лаптев. — Тем более что ваша карьера в области может помочь и ему. Имея друзей в руководящих органах, легче продвигать свои идеи.

Лаптев сел обратно за стол, взял авторучку с золотистым корпусом:

— Решение, конечно, за вами. Но учтите, такие предложения делаются не каждый день. И не каждому.

За окном кабинета послышался шум дождя. Володя посмотрел на часы, половина одиннадцатого. В НИО его наверняка уже ждут, удивляются, где он пропадает.

— А когда нужно дать ответ? — спросил он.

— Желательно сегодня, — ответил Лаптев. — В области торопятся с кадровыми назначениями. Если затянуть, место может достаться другому.

Володя встал. Дождь усиливался, по стеклу стекали крупные капли. На площади редкие прохожие спешили под зонтами и накинутыми на голову куртками.

— Мне нужно подумать, — сказал он.

— Конечно, думайте, — великодушно согласился Лаптев. — Но долго не размышляйте. Время не ждет.

Секретарша в приемной, женщина лет сорока в строгом костюме и белой блузке, поднялась с места, когда Володя вышел из кабинета:

— Владимир Иванович, вам машину подать?

— Спасибо, не нужно, — ответил молодой инженер, надевая плащ. — Дойду пешком.

На улице дождь хлестал с удвоенной силой. Володя поднял воротник плаща и быстрым шагом направился к автобусной остановке. В голове крутились цифры: четыреста рублей в месяц, трехкомнатная квартира, служебная машина. И в то же время образ Корнилова, склонившегося над чертежами, Кутузова за микроскопом, их общие планы и надежды.

Решение нужно принимать срочно, и времени на раздумья оставалось мало.

К одиннадцати часам утра дождь стих, но небо по-прежнему затягивали серые тучи. В НИО стало заметно прохладнее, и я подбросил в печь-буржуйку еще несколько поленьев, стараясь поддержать тепло. Кутузов работал за микроскопом, изучая структуру металла от сгоревшего контактора, а Новак переводил техническую документацию, время от времени поглядывая на часы.

Внезапно дверь НИО скрипнула, и в помещение вошел Володя Семенов. Молодой инженер в парадном костюме темно-синего цвета, но плащ на нем влажный от дождя, волосы слегка растрепаны, а на лице выражение какой-то растерянности. Он остановился у порога, словно не решаясь пройти дальше.

— Володя! — обрадовался я, вставая из-за стола. — Где же ты пропадал? Мы уже начали волноваться.

— Извините за опоздание, Виктор Алексеевич, — ответил он, снимая плащ и вешая его на крючок. — Пришлось съездить в райцентр по по личным делам.

Я заметил, что он избегает прямого взгляда, а руки у него слегка дрожат, когда он поправляет очки. Кутузов поднял голову от микроскопа, тоже удивленный странным поведением коллеги.

— Как съездил, Володя? — спросил лаборант дружелюбно. — Что хотели в райкоме?

— В райкоме? — Володя замер, поправляя галстук. — А откуда вы знаете, что я был в райкоме?

— Да так, предположил, — пожал плечами Кутузов. — Вацлав Йозефович видел вчера вечером возле вашего дома служебную машину с районными номерами.

Новак тактично кивнул, не отрываясь от перевода документов, но я видел, что аспирант внимательно прислушивается к разговору.

— Да, был в райкоме, — подтвердил Володя неуверенно, проходя к своему рабочему столу. — Обычная беседа. Интересовались нашими разработками.

— А долго беседовали? — поинтересовался Кутузов, глядя на часы. — Три часа для обычного разговора многовато.

Володя сел за стол, достал из папки блокнот и авторучку, но я заметил, что руки у него неспокойные. Обычно он работал сосредоточенно и методично, а сегодня явно отвлекается.

— Петр Васильевич, а что у нас по электрической схеме зарядного устройства? — спросил молодой инженер, явно желая сменить тему. — Вчера рассчитывал оптимальный ток зарядки.

— Схема работает стабильно, — ответил лаборант, но продолжал внимательно наблюдать за Володей. — Аккумуляторы заряжаются равномерно, перегрева нет.

Я подошел к столу Володи, заметив, что он рассеянно листает вчерашние записи:

— А что конкретно интересовало районное руководство? Технические детали или общие вопросы?

— Общие вопросы, — ответил Володя, не поднимая головы. — Перспективы развития, планы на будущее, кадровые потребности…

— Кадровые потребности? — насторожился я. — Это интересно. А что именно спрашивали?

Володя поднял голову, и я увидел в его глазах за стеклами очков какую-то внутреннюю борьбу. Чувствовалось, что он хочет что-то сказать, но не решается.

— Виктор Алексеевич, — произнес он наконец, закрывая блокнот, — нам нужно поговорить. Наедине.

Новак тактично поднялся со своего места, собрал папки с переводами:

— Я схожу в библиотеку, поработаю со справочниками, — сказал аспирант, надевая шинель. — На час-полтора.

— И я в мастерские схожу, — добавил Кутузов, снимая белый халат. — Федька вчера обещал показать новую сварочную горелку.

Когда мы остались одни, Володя встал и прошелся по НИО, останавливаясь у окна. За стеклом виднелись поля совхоза, укрытые серой пеленой дождевых облаков.

— Виктор Алексеевич, — сказал он, не оборачиваясь, — мне сегодня сделали предложение. Серьезное предложение.

— Какое предложение? — спросил я, хотя уже догадывался.

— Работу. В областном управлении сельского хозяйства. Главным специалистом по механизации.

Володя повернулся ко мне, и я увидел в его глазах смесь волнения и растерянности:

— Зарплата в три раза больше, квартира в областном центре, служебная машина. Карьерные перспективы до заместителя министра.

Я сел в кресло, обдумывая услышанное. Предложение действительно заманчивое для молодого специалиста. И отказаться от него было бы неразумно.

— Хорошее предложение, — сказал я спокойно. — Ты заслужил такое признание.

— Но я не хочу вас подводить, — в голосе Володи зазвучала тревога. — У нас столько планов, проектов. Электротрактор только начинаем осваивать, новые разработки на подходе…

— Володя, — встал я и подошел к нему, — я не имею права держать тебя. Карьера важнее одного проекта, даже очень интересного.

— А как вы без меня? — спросил он тихо. — Кто поможет с техническими расчетами, с электрическими схемами?

— Справимся, — ответил я, стараясь скрыть горечь от предстоящей потери. — Кутузов неплохо разбирается в электронике, Федька с Колькой тоже подрастают. А главное, чтобы ты не жалел о своем выборе.

Володя подошел к своему столу, провел рукой по аккуратно сложенным папкам с чертежами:

— Знаете, Виктор Алексеевич, я всю дорогу обратно думал. И понял одну вещь. Здесь я создаю что-то новое, своими руками. А там буду только руководить чужой работой.

— Но зато влиять на масштабах всей области, — возразил я. — Внедрять новые технологии в сотнях хозяйств.

— Да, но внедрять уже готовое, проверенное. А создавать будут другие.

За окном снова начал накрапывать дождь. В НИО стало совсем тихо, только потрескивание дров в печи нарушало молчание.

— А что сказал Лаптев? — спросил я. — Полагаю, предложение исходило от него.

— Сказал, что нужно решать быстро, — признался Володя. — Сегодня-завтра. Иначе место достанется другому.

— Тогда решай, — сказал я твердо. — Но помни, какой бы выбор ты ни сделал, я буду тебя поддерживать.

Володя долго смотрел в окно, обдумывая. Наконец повернулся ко мне:

— Виктор Алексеевич, а если я откажусь, это не создаст вам проблем с районным руководством?

— Какие проблемы? — удивился я.

— Ну, скажут, что ваши помощники неблагодарные, от хороших предложений отказываются…

Я понял, что молодой инженер боится не только за свою карьеру, но и за мою безопасность. И это тронуло меня больше всего.

— Володя, — сказал я, кладя руку ему на плечо, — главное в жизни делать то, что считаешь правильным. А не то, что от тебя ожидают другие.

Он кивнул, но я видел, что окончательное решение еще не принято. Внутренняя борьба продолжалась.